мел в виду,  когда  говорил  о
чести. Она посчитала эту историю про леди Арабеллу забавной! Да и сама  идея
насчет того, что человека могли казнить за измену, в общем-то,  оставила  ее
равнодушной! "Ой, да ведь все это происходило так давно!" - сказала она ему.
   Но для него, для Николаса, это происходило вовсе  не  "давно"  -  по  его
собственному счету, это случилось всего лишь трое суток тому назад!
   Все, что тогда было с ним, явно имело какую-то причину! И Господь  теперь
вторично дает ему шанс! Где-то в этом столетии надо искать ответ на  вопрос,
кто же мог так сильно возненавидеть  его,  что  даже,  пожелал  увидеть  его
мертвым! Кем же был тот, кто выиграл от его смерти? И кто  мог  иметь  столь
огромное влияние на королеву, что она с готовностью поверила всему,  что  он
нашептал ей на ухо?
   В ходе судебного разбирательства против него не нашлось никаких  улик,  и
единственным доказательством его вины послужило то, что он собрал войско, не
испросив предварительного разрешения у королевы. Его подданные тогда прибыли
из Уэльса и клятвенно свидетельствовали, что это они  просили  его  прислать
войско, но судьи  и  слушать  их  не  желали!  Эти  судейские  под  присягой
подтвердили, что обладают, мол, некими "тайными данными" о том, что  Николас
Стэффорд  намеревался  лишить  королеву  власти  и  вернуть  Англию  в  лоно
католической церкви!
   И когда его, Николаса, приговорили к смерти, он и сам поверил в то,  что,
видно, такая уж у него судьба. Он и держался этого мнения до тех  пор,  пока
мать  не  прислала  ему  записку  о   найденных   ею   доказательствах   его
невиновности. Она писала, что вскоре истина выйдет  наружу  и  он,  Николас,
станет свободным!
   Но прежде чем ему удалось выяснить, что же  это  за  доказательства,  ему
пришлось "умереть"! Во всяком случае, именно так теперь это преподносится  в
исторических сочинениях! А если уж по правде, то это -  подлая,  недостойная
его кончина! Нашли, видите ли, лежащим без чувств над неоконченным письмом!
   Но  почему  же  тогда  после  его  кончины  мать  не   представила   этих
доказательств, чтобы восстановить его доброе имя? Вместо того, чтобы сделать
это, она, стало быть, утратила власть  над  владениями  Стэффордов  и  вышла
замуж за Дики Хэарвуда, у которого мозги заплыли жиром!
   Да, как много вопросов, на которые  нужно  найти  ответы!  И  сколько  же
несправедливостей предстоит исправить! Сама честь его во  многих  отношениях
поставлена на карту!
   Его переправили сюда, в этот век, чтобы он получил  возможность  выяснить
все, что требуется, а эту красивую молодую женщину придали ему в  помощницы!
И, обернувшись к Дуглесс, он с улыбкой поглядел на нее. Интересно, а был  бы
он столь же великодушен к ней, если бы она явилась к нему  и  сообщила,  что
прибыла из будущего? Нет, - подумал он, - нет, конечно! Он  бы  сам  запалил
костер, на котором ее сожгли бы как ведьму!
   А она вот посвятила ему все свое время, хотя сначала делала это не  очень
охотно. Нет, быть неблагородной - вовсе не в ее характере!
   Теперь она явно испытывает к нему влечение! Он прочитал это в ее  глазах.
Там, в его времени, когда женщина начинала питать к нему  любовное  чувство,
он ее просто бросал! Женщины, навязывавшие свою любовь,  только  раздражали!
Он, безусловно, предпочитал женщин вроде Арабеллы, которым больше  нравились
драгоценности или кусок изысканной шелковой ткани. И они с Арабеллой  вполне
понимали друг друга, кроме секса, между ними ничего не было!
   Но с Дуглесс все представлялось совершенно иным: она,  конечно,  та,  кто
дарит любовь и кто любит всем своим существом. Этот мужчина, Роберт, получил
толику ее любви, но он слишком глуп и потому просто не знает, что ему делать
с нею! Он использовал, как мог, Дуглесс, поиграл с ее любовью  и  сделал  ее
несчастной!
   И Николас хотел уже было шагнуть к ней: если бы он сам  оказался  любимым
ею, он-то знал бы, что с этим делать! Он бы...
   Нет, ни в коем случае! - приказал он самому себе и отвернулся от постели.
Он не может позволить Дуглесс полюбить его: ведь когда он покинет ее, она  с
ума сойдет от горя! И ему, Николасу, тоже не нужно по возвращении  тосковать
о ней, представляя, как она живет здесь  в  одиночестве;  даже  мысленно  не
следует воображать ее испытывающей любовь к человеку, который ушел из  жизни
уже более четырех сотен лет тому назад!
   Надо будет придумать какой-нибудь способ убить ее  любовь  к  нему!  Ему,
конечно, нужна ее осведомленность об этом чужом для него мире, и  сейчас  он
не может просто так отпустить ее от себя!
   Но вместе с тем он также не способен просто уйти  и  оставить  ее  тут  в
горе! Он обязан придумать способ уничтожить ее любовь так, чтобы она была  в
состоянии понять его, чтобы способ этот был соотнесен с ценностями ее мира!
   И, сам смеясь над абсурдностью своей идеи, Николас подумал, что  мог  бы,
скажем,  признаться  ей,  что   любит   другую.   Такие   признания   обычно
расхолаживают любую женщину! Но в кого бы он мог влюбиться? В Арабеллу? И он
едва  не  расхохотался,  вспомнив  открытку,  которую   приобрела   Дуглесс.
Возможно, лучше было назвать какую-нибудь женщину, о которой она  никогда  и
не слыхивала? Может, Алису? Елизавету? Джейн? Ах эта милая, милая Джейн!
   И тут улыбка сбежала с его лица. А что, если Летицию?
   Назвать себя влюбленным в собственную супругу?!
   Об этой суке с ледяным взором он ведь неделями даже и не вспоминал! Когда
его заключили в тюрьму по обвинению в измене, его Легация тотчас же занялась
поисками нового мужа!
   А сможет ли он уверить  Дуглесс,  что  влюблен  в  собственную  жену?  Во
вчерашнем фильме он видел тех, кто вступает в брак по любви. Возможно,  если
он скажет Дуглесс, что желает вернуться в  свою  эпоху  именно  потому,  что
чрезвычайно любит свою жену, то... Как-то не верится, что  Дуглесс  способна
посчитать любовь чем-то более важным, нежели честь,  но  ведь  этот  их  век
такой странный!
   Ладно, теперь все, что ему  требуется,  это  найти  подходящий  момент  и
сообщить Дуглесс об этом!
   Решение-то он принял, но от этого  легче  не  стало!  Тихонько  выйдя  из
комнаты, он решил сходить к торговцу и  договориться  о  продаже  нескольких
монет. А завтра они с Дуглесс отправятся в Торнвик  и  там  попробуют  найти
ответы на все вопросы!
   Бросив взгляд на Дуглесс, он вышел из комнаты.

***

   Дуглесс внезапно проснулась, и, когда увидела, что  одна  в  комнате,  ее
вдруг охватила паника, но она поспешила успокоить  себя.  Сцена  с  Робертом
снова возникла у нее перед глазами. Правильно ли она  поступила?  Может,  ей
следовало поехать с ним? Ведь в конце концов,  Роберт  извинился  -  ну,  не
вполне, но все-таки! Возможно, он даже объяснил бы,  почему  бросил  ее:  он
вполне мог подумать, что Дуглесс не желает больше путешествовать с  ним!  И,
может статься, Глория и впрямь прихватила с  собой  ее  сумочку  без  всякой
задней мысли!
   Дуглесс прижала ладони к вискам. Она совсем запуталась!  Что  она  значит
для Роберта? А для Николаса? И что оба они значат для нее? И отчего  Николас
явился именно к ней? Почему  не  к  кому-нибудь  еще?  К  кому-то  не  столь
запутавшемуся в жизненных проблемах, как она?
   Тут дверь открылась, и на пороге появился сияющий Николас.
   - Я продал всего лишь несколько монет, и мы теперь богаты! - сообщил он.
   Она тоже улыбнулась ему и вспомнила, как он выставил  Роберта  за  дверь.
Неужели правда, что этот мужчина - ее Рыцарь в Сверкающих  Доспехах?  Может,
его послали к ней, потому что она попросту очень-очень нуждалась в нем?!
   Ее  пристальный  взгляд,  видимо,  рассердил  Николаса,  потому  что   он
нахмурился и отвернулся от нее.
   - Мы будем ужинать? - осведомился он.
   Ужинать они отправились в индийский ресторан, и Николас пришел в  восторг
от  запаха  корицы,  кориандра,  горячей  подливы  с  перцем,  пряностями  и
цитрамоном. Он уже почти освоился с вилкой, и Дуглесс  заметила  завистливые
взгляды  нескольких  сидевших  за  соседними  столиками  женщин.  Она  стала
расспрашивать о его прежней жизни, о 1564 годе и о том, чем, по его  мнению,
век двадцатый отличается от шестнадцатого.
   Он рассказывал, но Дуглесс почти не слушала, а  только  смотрела  на  его
глаза,  волосы,  на  то,  как  движутся  его  руки.  Нет,  ему  не   следует
возвращаться, думала она. Она хотела  бы,  чтобы  он  проявил  инициативу  и
первым потянулся бы к ней! Она всегда хотела быть с таким мужчиной:  добрым,
вдумчивым, насмешливым, сильным, решительным, - с мужчиной,  который  знает,
чего хочет!
   К концу ужина Николас несколько притих, похоже,  его  что-то  беспокоило.
Обратный  путь  в  гостиницу  они  проделали  в  молчании.  Он  не   захотел
разговаривать и в номере, не попросил ее почитать ему. Улегшись  в  постель,
он отвернулся от нее и даже не пожелал спокойной ночи!
   Дуглесс долго лежала без сна и все пыталась разобраться в том, что с  нею
приключилось за эти последние несколько суток. Значит, она плакала и  молила
о том, чтобы явился Рыцарь в Сверкающих Доспехах, и вот перед  нею  предстал
Николас! Теперь он принадлежит ей, и она намерена удержать его!
   Где-то около полуночи ее неожиданно разбудили  беспокойные  вскрикивания.
Она улыбнулась, зная, что Николасу вновь снится какой-то дурной сон. Все еще
улыбаясь, она перебралась к нему в постель. Он тотчас заключил ее в  объятия
и спокойно уснул. Дуглесс придвинулась к нему поближе, прижалась щекой к его
волосатой груди и, удовлетворенная, стала засыпать. Что ж,  пускай  случится
то, что и должно случиться, - подумала она, засыпая.
   Пробудившись, Николас обнаружил,  что  уже  наступил  день  и  у  него  в
объятиях лежит Дуглесс. Он  понял,  что  мечты  его  сбылись.  Ее  тело  так
идеально совмещалось с его собственным, как если 6  их  вылепили  из  одного
куска глины! Как это она говорила?
   Телепатия?!  Да!  Несомненно,  между  ними  зародилось   чувство,   некая
глубокая, очень глубокая связь, и он никогда ни с одной другой  женщиной  не
испытывал ничего подобного!
   Зарывшись лицом в ее волосы, он  глубоко  вздохнул  и  стал  ласкать  ее.
Никогда прежде он не испытывал подобного вожделения  и  не  подозревал,  что
такое возможно!
   - Дай же мне силы, - молил он Бога, - силы свершить  то,  что  должен!  И
прости меня! - прошептал он.
   Он исполнился надежды на то, что сумеет  сделать  то,  что  положено,  но
сначала ему хотелось отведать ее,  только  разочек,  лишь  один-единственный
раз, а потом уже он никогда не позволит себе коснуться ее!
   Он стал целовать ее волосы, шею, тихонько касаясь языком ее нежной  кожи.
Рука его скользнула вверх по ее руке, а потом  ладонь  обхватила  ее  грудь.
Удары сердца отдавались у Николаса в ушах, так сильно оно колотилось.
   Дуглесс, просыпаясь, развернулась в его объятиях, чтобы поцеловать его  -
поцеловать так, как никогда и никого она не целовала прежде! Этот мужчина  -
моя вторая половинка, - думала она. -  Он  тот,  кого  мне  недоставало  всю
жизнь!
   - Летиция, - пробормотал в этот момент Николас где-то возле ее уха.
   Ноги их были переплетены, а руки сжимали друг друга в объятиях.  Дуглесс,
улыбаясь, откинула голову назад,  когда  Николас  принялся  осыпать  ее  шею
страстными поцелуями.
   - Меня иногда называли... - с трудом сумела выговорить она, - ...называли
Морковкой, - она совсем задохнулась! - ну, из-за цвета моих волос, но никому
еще не приходило в голову называть меня латуком!
   - Летиция - это... - начал он, осыпая поцелуями ее шею  и  спускаясь  все
ниже и ниже. - Летиция - это имя моей жены.
   - Уф! - выдавила Дуглесс, когда его рука принялась ласкать  ее  грудь,  а
губы опустились еще ниже.
   Но тут вдруг до нее дошли его  слова.  Отодвинувшись,  она  взглянула  на
Николаса.
   - Что?! Жены?! - переспросила она. Он привлек ее к себе и ответил:
   - Да, но сейчас нам нет до нее никакого дела! Вновь отстраняясь от  него,
она воскликнула:
   - Однако, я вижу, вам есть до нее дело, если, целуя меня, вы  произносите
ее имя!
   - Да ну, просто с языка сорвалось!  -  заявил  он,  опять  делая  попытку
привлечь ее к себе.
   Но Дуглесс, с силой оттолкнув его, вскочила с постели, запахивая на  ходу
халатик.
   - А почему же вы ничего  мне  не  говорили  про  вашу  жену?!  -  сердито
спросила она. - Почему я прежде ничего о ней не слышала?!
   - Не было никакой нужды рассказывать о Летиции, - ответил Николас, садясь
в  постели  так,  что  нижняя  половина  его  туловища  оставалась  прикрыта
простыней. - И ее красота, и ее таланты, и  моя  к  ней  любовь  -  все  это
касается одного только меня! - И, беря в руки с тумбочки  часы  Дуглесс,  он
добавил:
   - Пожалуй, сегодня надо будет купить и мне нечто в этом же роде!
   - Ну-ка, положите часы на место! - завопила Дуглесс. - Я вполне серьезно!
И, как мне кажется, вам следует мне кое-что объяснить!
   - Объяснить вам?! - вскричал Николас, торопливо  вскакивая  с  постели  и
натягивая брюки. Он повернулся к ней, все еще застегивая молнию:
   - Послушайте, сударыня, да кто вы такая? Вы что, герцогская  дочка?  Или,
может быть, графиня?! Я - граф торнвикский, а вы -  у  меня  в  услужении  и
должны на меня работать. Я же со  своей  стороны  вас  кормлю  и  одеваю  и,
возможно,  вдобавок  к  этому  положу  вам  и  небольшое  жалование,  ежели,
разумеется, вы этого заслужите. И я никогда не  брал  на  себя  обязательств
что-либо рассказывать вам о своей личной жизни!
   Дуглесс так и села на постели.
   - Но вы ведь никогда не говорили ни о какой жене, - тихо сказала  она.  -
Ни разу не упоминали ее в наших разговорах!
   - Я был бы скверным супругом, если б стал трепать всуе имя  моей  любимой
супруги, сообщая его своей служанке.
   - Служанке?! - прошипела Дуглесс. - Так что, вы ее очень любите?
   Презрительно фыркнув, Николас ответил:
   - Это именно из-за нее я обязан вернуться. Я  должен  выяснить  истину  и
вновь очутиться в любящих объятиях моей любящей жены!
   Так, значит! - подумала Дуглесс.  -  Вчера  -  Роберт!  А  сегодня  вдруг
выясняется, что у Николаса есть жена - и жена, которую он безумно любит!
   - Не понимаю! - вскричала Дуглесс и закрыла  лицо  руками.  -  Я  хотела,
чтобы вы явились сюда, я призывала вас в молитвах! Зачем  же  вы  пришли  ко
мне, если любите другую?!
   - Но вы молили об этом у моей могилы! Возможно, если б такое  исполнил  и
кто-то другой - неважно, мужчина ли, женщина ли, -  я  бы  и  тогда  явился.
Должно быть, Господь знал, что мне понадобится кто-то  в  услужение,  а  вам
будет нужна работа. Я, право, не знаю, но я твердо верю  в  то,  что  должен
вернуться!
   - К вашей жене?!
   - Ну да, к моей жене.
   Повернувшись к  нему  и  пристально  глядя  на  него,  Дуглесс  спросила,
указывая на постель:
   - А как же быть с этим?
   - Сударыня, - ответил он, - вы сами  залезли  ко  мне  в  постель.  Я  же
все-таки мужчина, и у меня тоже могут быть слабости!
   До Дуглесс теперь кое-что начало  доходить,  и  она  чувствовала  сильное
смущение. Право, ну есть ли на свете большая дура, чем она?! И  есть  ли  на
свете хоть один мужик, в которого она не влюблялась бы?! Стоило ей  провести
с мужчиной трое суток, и она уже принялась мечтать об их  совместной  жизни!
Наверное, явись пред нею сам Аттила, предводитель гуннов,  или  какой-нибудь
Джек-Потрошитель, она бы и в них втюрилась, это уж точно! При ее-то  везенье
ей наверняка потребовалось  бы  не  более  пары  суток,  чтобы  влюбиться  в
Чингисхана!
   - Ну, хорошо, - сказала она, вставая с постели. - Простите  меня,  это  -
недоразумение. Разумеется, у вас должна быть жена. Этакая красавица  супруга
и трое славных ребятишек! Я просто сама не понимаю, что это  мне  взбрело  в
голову! Вы и в смертниках числились, и еще, как оказалось, в браке состоите!
По правде говоря, до сих пор  я  обычно  имела  дело  с  мужчинами,  которым
серьезно угрожало что-то одно, однако, похоже, я делаюсь все более  и  более
"везучей"! Ладно, я сейчас соберу вещички и отчалю!  А  вы  отправляйтесь-ка
обратно, к своей миссис Стэффорд и ведите себе с  нею  вдвоем  ваш  шикарный
образ жизни!
   - Так вы намерены сказать "прости" нашему с вами договору, да? -  спросил
он, преграждая ей путь в ванную.
   - "Прости"?! - переспросила она, повышая голос. - Опять вы с  этим  вашим
"последним прости"?! Да, именно так: я намерена  сказать  "прости",  сделать
ручкой, вообще сделать все, что в  таких  случаях  полагается,  в  отношении
этого нашего пресловутого "договора"! Я вам не нужна, во всяком  случае,  не
нужна, учитывая, что у вас есть ваша распрекрасная Летиция да  еще  Арабелла
Настольная!
   - Ну, ежели вас столь  сильно  раздражает  то,  что  наша  любовная  игра
прервалась, мы могли бы вернуться в постель!  -  произнес  Николас,  понижая
голос, как заправский ловелас, и подходя к ней.
   - Да никогда в жизни, кобелина! - воскликнула Дуглесс, и глаза ее  гневно
засверкали. - Только дотроньтесь до меня, и  в  свое  прошлое  вам  придется
убираться с синяком на физиономии!
   Потирая рукою челюсть, чтобы скрыть улыбку, Николас ответил:
   - Не вижу оснований для того, чтобы приходить в такую уж  ярость!  Я  вам
честно все о себе рассказал. В  своих  поисках  того,  кто  меня  предал,  я
нуждаюсь в помощнике. Я только хочу найти нужные мне  сведения  и  вернуться
домой. И я никогда не притворялся перед вами!
   Дуглесс отвернулась от него. Да, он прав! Никогда он  не  пытался  что-то
утаивать  от  нее!  Это  она   навоображала   каких-то   воздушных   замков,
навыдумывала что-то  про  то,  как  они  станут  жить  вместе,  в  вечном  и
счастливом согласии! Вот идиотка, идиотка, идиотка! - твердила она себе.
   Повернувшись к нему, она сказала:
   - Извините меня за все! Наверное, вам  следует  поискать  себе  в  помощь
кого-то другого! Теперь мой кошелек при мне, мой билет на самолет тоже, и  я
считаю, что мне лучше всего отправиться домой!
   - А, ну, понятно! - протянул он. - Вы - просто струсили!
   - Я?! Я и не думала трусить! Просто я...
   - Да, просто вы влюбились в меня! - произнес он как бы нехотя и  вздыхая.
- Это свойственно всем женщинам. Проклятье какое-то, очень и очень  мешающее
мне жить! Я трех суток не могу провести вместе с женщиной  без  того,  чтобы
она не прыгнула ко мне в постель! Не думайте более об этом - я вас ни в  чем
не виню!
   - Что-что?! Вы не вините меня?! - воскликнула Дуглесс,  у  которой  гнев,
казалось, вытеснил чувство жалости к себе. -  Так  вот:  вы  очень  и  очень
переоцениваете свои чары! Вы и понятия не  имеете,  что  собой  представляют
современные женщины! Да любая из них вполне смогла бы жить с  вами  в  одном
доме  и  ничуть  не  прельщаться  вами!  Да  мы  терпеть  не   можем   таких
высокомерных, раздутых от тщеславия павлинов, как вы!
   - Да что вы? - переспросил он, выгнув бровь. - Стало быть,  только  вы  и
отличны от этих самых "любых", верно? Прошло всего  трое  суток,  а  вы  уже
залезли ко мне в постель!
   - К вашему сведению, я просто пыталась какого вас  успокоить,  когда  вас
мучил ночной кошмар! Мне казалось, что я просто-напросто убаюкиваю вас - ну,
вроде как мать убаюкивает свое дитя!
   - Убаюкивали? - улыбаясь, переспросил Николас. - В таком случае, вы  хоть
каждое утро можете меня убаюкивать, если только сами того пожелаете!
   - Оставьте-ка это для вашей супруги! - воскликнула Дуглесс. - Так что, вы
уберетесь наконец с дороги или нет? Мне нужно одеться и выметаться отсюда!
   Беря ее за руку, он спросил:
   - Вы сердиты на меня из-за того, что я вас поцеловал, да?!
   - Я сердита на вас из-за того, что... - начала было она и, не  договорив,
отвернулась от него. В самом деле, из-за чего, собственно,  она  злится?  Он
проснулся и, обнаружив, что она спит в его постели, принялся целовать ее. Он
же не попытался овладеть ею и, по  правде  говоря,  вел  себя  как  истинный
джентльме