брак.  Вот  почему  я  придумал  этот  злосчастный  брак  по
доверенности.
   Николь почти не слушала его. Она бы никогда не поверила,  что  его  слова
могут причинить такую боль, и, чтобы защитить себя от этой  муки,  старалась
думать о мельнице. Она вполне с ней справится. Да, ей надо найти работу  или
попроситься на мельницу и жить там, чтобы... чтобы быть поближе к Клею.
   - Помните тот фрегат? Я отправил с ним письмо Бианке. Все ей  объяснил  и
написал, что это недоразумение будет улажено в ближайшее время  -  это  ведь
было еще до того, как я получил письмо от судьи.
   - Да, - безучастно пробормотала Николь.
   - Я послал ей также деньги на проезд в Америку, попросил ее простить меня
и поскорее приехать. - Он поднялся и в  волнении  стал  расхаживать  взад  и
вперед по лужайке. Видно было, что он волнуется. - Черт побери,  почему  все
должно было случиться именно так. Я не мог приехать за ней в Англию,  потому
что здесь некому было заменить меня. Я же только и делал, что слал ей письмо
за письмом, умоляя приехать, но она все время находила  какие-то  отговорки.
Сначала был болен ее отец, потом он выздоровел, но она боялась оставить  его
одного, потом еще что-то. У  меня  сложилось  впечатление,  что  она  просто
боится покинуть Англию. Я знаю, что почти все англичане относятся  к  нам  с
предубеждением. - Он выжидательно посмотрел на Николь,  но  она  молчала.  -
Пройдет еще немало  времени,  прежде  чем  она  получит  письмо,  потом  еще
несколько месяцев, прежде чем я узнаю, принимает ли она мое предложение.
   Видите, как все сложно. - Он снова посмотрел на  нее,  как  будто  ожидая
помощи, и она снова промолчала. - Я не  знаю,  как  вы  ко  мне  относитесь.
Сначала мне показалось, что мое общество вам приятно,  но  потом...  Я  ведь
тоже вас совсем не знаю, но за эти несколько недель  я  научился...  уважать
вас. Благодаря вам мой дом приобрел  прежний  вид,  близнецы  полюбили  вас,
прислуга подчиняется вам. У вас  прекрасные  манеры,  и  я  уверен,  что  вы
способны играть видную роль в обществе. Мне было бы приятно, если бы в нашем
доме снова появились гости.
   - Что вы хотите этим сказать? Он глубоко вздохнул.
   - Если Бианка мне откажет, я бы хотел, чтобы вы остались моей женой.
   Глаза Николь из карих сделались черными.
   - Я полагаю, от этого брака должны родиться дети? Он слабо улыбнулся.
   - Разумеется. Должен признаться, я нахожу вас весьма привлекательной.
   Николь никогда не думала, что способна  на  такую  ярость.  Она  медленно
поднялась и с трудом произнесла:
   - Нет, я не могу принять вашего предложения. - Она отвернулась и  сделала
шаг в направлении тропинки, но Клей схватил ее за руку.
   - Но почему? Разве Эрандел Холл недостаточно велик для  вас?  Конечно,  с
вашей внешностью можно отхватить что-нибудь побольше.
   Звук пощечины эхом отозвался в лесу. Он  ошеломленно  приложил  ладонь  к
горящей щеке и холодно произнес:
   - Я требую объяснений.
   - Сochon  Невежественный,  грубый,  самодовольный  мужлан!
Как вы смеете предлагать мне такое?
   - Какое "такое"?! Я всего лишь предложил вам  выйти  за  меня  замуж,  и,
видит Бог, все это время я относился к вам с величайшим уважением.  В  конце
концов, вы моя законная жена.
   -  С  уважением!  Да  вы  понятия  не  имеете,  что  это  такое.  Да,  вы
предоставили мне отдельную спальню. Почему? Из уважения? Или для того, чтобы
потом сказать своей обожаемой Бианке, что не прикасались ко мне?
   Выражение его лица было лучше всякого ответа.
   - Взгляните на меня! - Николь уже по-настоящему кричала,  ее  иностранный
акцент стал очень заметен. - Я - Николь  Куртелен,  я  -  живой  человек,  у
которого есть чувства и эмоции. Я - нечто  большее,  чем  причина  какого-то
"недоразумения".  Я  не  просто  неудавшаяся  Бианка.   Вы   говорите,   что
предлагаете выйти за вас замуж, но подумайте  хорошенько,  что  это  значит.
Сегодня я хозяйка плантации, миссис Армстронг, а  завтра?  Все  мое  будущее
зависит от того, откажет вам Бианка или не откажет. Если не откажет,  то  вы
вышвырнете меня за ненадобностью, а если откажет -  соизволите  снизойти  до
меня. Нет, я не хочу, чтобы меня держали  про  запас.  -  Она  еле  перевела
дыхание. - Вы, наверное, думаете, что если Бианка  приедет,  я  вполне  могу
стать гувернанткой близнецов.
   - А что в этом плохого?
   Это было последней каплей. Николь с размаху ударила его ногой по  голени,
причинив больше вреда себе, нежели его ноге, обутой в толстый сапог.  Но  ей
было все равно. - Бросив  в  лицо  Клейтону  французское  ругательство,  она
рванулась прочь.
   Клей грубо схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
   Он тоже был в ярости.
   - Черт побери, я не понимаю вас. Если Бианка мне откажет, я могу получить
любую женщину, какую  захочу.  Но  я  делаю  предложение  вам.  Что  в  этом
ужасного?
   - А по-вашему, я должна считать это великой честью? Вы  считаете,  что  я
смогу жить в  вашем  доме,  каждую  минуту  вспоминая  о  вашем  милосердном
поступке. Вас это может удивить, мистер Армстронг,  но  я  хочу  любви.  Мне
нужен человек, который будет любить меня так же, как вы любите Бианку. Я  не
согласна на брак по расчету. Вы получили ответ на ваш вопрос? Я лучше  стану
голодать вместе с человеком,  которого  люблю,  чем  жить  с  вами  в  вашем
чудесном доме и думать, что вы сокрушаетесь о потерянной любви.
   На лице Клея появилось какое-то странное выражение, и Николь трудно  было
понять, что происходит в его голове. Казалось, он впервые подумал о ней  как
о личности, а не как о "недоразумении".
   - Что бы вы ни считали, - тихо проговорил он, - я не хотел оскорбить вас.
Вы - замечательная  женщина.  Вы  нашли  выход  из  невыносимой  ситуации  и
принесли радость всем, кроме себя самой. Мы все, и  я  больше  всех,  просто
использовали вас. Почему вы не сказали мне раньше, что несчастны?
   - Я не  несчастна,  -  начала  Николь,  но  не  смогла  продолжить  из-за
подступивших к горлу рыданий. Еще секунда - и она кинется к нему  на  шею  и
закричит, что ей все равно, что с ней будет, только бы видеть его.
   - Давайте вернемся, хорошо? Позвольте мне немного подумать. Может быть, я
смогу что-нибудь сделать, чтобы облегчить положение.
   Николь молча последовала за ним.

Глава 7

   Они расстались у конюшни. Николь медленно побрела  к  дому,  сосредоточив
все усилия на том, чтобы высоко держать голову и не разрыдаться.
   Захлопнув за собой дверь спальни, она бросилась ничком на постель и  дала
волю сдерживаемым слезам. За годы бедствий она научилась плакать  беззвучно,
заглушая рыдания подушкой.
   Она снова ошиблась. Клей вовсе не собирался предлагать ей руку и  сердце,
и теперь он хочет лишь "облегчить ее положение". Интересно, сколько  времени
у нее осталось, прежде чем он выставит ее за  дверь?  Если  Бианка  приедет,
сможет ли она вынести вид Клея, когда он будет целовать ее?  Сможет  ли  она
спать, каждый день видя, как за ними закрывается дверь спальни?
   Когда обеспокоенные ее долгим отсутствием Дженни и  Мэгги  постучались  в
дверь,  Николь  сообразила  сослаться  на  то,  что  простудилась  и  боится
кого-нибудь заразить. От  слез  у  нее  заложило  нос,  так  что  объяснение
прозвучало вполне правдоподобно. Позже она услышала, как под дверью шепчутся
близнецы, не решаясь, однако, побеспокоить ее.  Николь  встала,  решив,  что
слишком долго предается жалости к себе. Она умылась  и  сменила  платье,  но
стоило ей услышать шаги Клея в коридоре, как она  замерла,  затаив  дыхание.
Она еще не готова встретиться с ним: ее глаза будут просто  кричать  о  том,
что у нее на сердце. А  за  обедом  она  чего  доброго  станет  умолять  его
позволить ей остаться, быть с ним рядом, хотя бы для того, чтобы чистить его
сапоги.
   Николь надела ночную сорочку -  шелковую  в  кружевах,  ту,  которой  так
восхищался Клей. Она не знала, который час, но чувствовала такую  усталость,
что решила лечь и постараться уснуть. За  окнами  собиралась  летняя  гроза.
Услышав первые отдаленные раскаты грома, Николь крепко зажмурилась. Господи,
только бы уйти от этих воспоминаний! Но кошмарные видения опять ожили  в  ее
душе. Дождь барабанил в окна мельницы, молнии сверкали почти  непрерывно,  и
было светло как днем. И тогда, в этом призрачном свете, она  увидела  своего
деда.
   Закричав, она села в постели, зажала руками  уши.  Она  не  слышала,  как
отворилась дверь. К ней бросился Клей.
   - Тихо, успокойтесь. Теперь вы в  безопасности,  никто  не  причинит  вам
вреда. - Он баюкал ее, как ребенка, гладил по голове, нежно прижимал к себе.
Николь уткнулась лицом в его обнаженное плечо.
   - Вам приснилось что-то ужасное? Расскажите мне.
   Она отчаянно замотала  головой  и  вцепилась  в  его  руку.  Окончательно
проснувшись, она поняла, что ей никогда не  пробудиться  от  этого  кошмара,
потому что он был явью. Вспышка молнии озарила комнату,  Николь  вздрогнула,
теснее прижавшись к Клею.
   - Мне кажется, нам пора поговорить, - сказал Клей,  беря  ее  на  руки  и
укрывая пикейным покрывалом.
   Николь снова покачала головой. Он отнес  ее  в  свою  спальню,  усадил  в
кресло и налил бокал хереса. Он знал, что она за весь день почти  ничего  не
ела, поэтому вино сразу же ударит ей в голову.
   Так и случилось. Заметив, что ее напряженное тело начинает расслабляться,
Клей снова наполнил ее бокал и, взяв свой, уселся в кресло,  посадив  Николь
на колени так, что они оба оказались под покрывалом.  Гроза,  бушевавшая  за
окнами, и  полумрак,  царивший  в  комнате,  создавали  ощущение  их  полной
отдаленности от остального мира.
   - Николь, почему ты покинула Францию? Что произошло на мельнице?
   - Нет, - шепнула она и спрятала лицо у него на груди.
   - Хорошо, не надо. Тогда расскажи о тех днях, когда ты была счастлива. Ты
всегда жила с дедом?
   Херес  согрел  Николь,  по  ее  телу  разлилась  приятная   истома.   Она
мечтательно улыбнулась.
   - У нас был великолепный дом. Он принадлежал моему деду, а  потом  должен
был перейти к отцу. Но это не имело значения, места хватало для всех.  Фасад
был розовым, а потолок в моей спальне был расписан херувимами. Они резвились
среди пушистых облаков. Когда я просыпалась, то протягивала руки к  потолку,
чтобы поймать их.
   - Ты жила со своими родителями?
   - Дедушка занимал восточное крыло, а мы с родителями жили  в  центральной
части. Разумеется, западное крыло предназначалось для королевских визитов.
   - Разумеется, - кивнул Клей. - Так что же случилось с твоими родителями?
   Слезы побежали по ее лицу. Клей поднес  бокал  к  ее  губам,  она  отпила
глоток.
   - Расскажи мне, - прошептал он.
   - Дедушка часто отсутствовал. Потом, когда  находиться  при  дворе  стало
совсем опасно, он окончательно перебрался к  нам.  Отец  говорил,  что  надо
бежать в Англию и переждать смуту там,  а  когда  все  утрясется,  вернуться
домой, но дед ответил, что Куртелены прожили в этом замке целые века и он не
собирается покидать его. Еще он сказал, что чернь не  осмелится  напасть  на
него. Мы все верили ему. Он был таким большим и сильным -  как  лев.  Одного
звука его голоса было достаточно, чтобы вселить отвагу. - Она замолчала.
   - Что же произошло в тот день?
   - В тот день мы с дедушкой катались верхом в парке.  Была  весна,  солнце
ярко светило. Вдруг мы заметили дым,  поднимающийся  над  кронами  деревьев.
Дедушка пришпорил лошадь, и я поскакала за ним, стараясь  не  отставать.  Мы
помчались напрямую через заросли и увидели, что наш прекрасный  замок  объят
пламенем. Я просто остолбенела, не в силах  отвести  глаза.  Дед  отвел  мою
лошадь к конюшне и помог мне спешиться. Он велел мне  оставаться  на  месте.
Так я стояла и смотрела, смотрела, как  пламя  превращает  розовые  стены  в
черные.
   - А родители?
   - Сначала я обрадовалась, что их нет дома.  Они  отправились  в  гости  и
рассчитывали вернуться не раньше следующего дня. Только потом я узнала,  что
мама по дороге порвала платье, и они вернулись с полпути.
   Слезы снова хлынули из ее глаз. Клей обнял ее, пытаясь успокоить.
   - Расскажи мне все. Тебе станет легче.
   - Когда дедушка вернулся, продравшись через  живую  изгородь,  окружавшую
конюшню, вся его одежда была черна от копоти, а под мышкой он нес  небольшую
деревянную шкатулку. Он схватил меня за руку  и  увлек  в  конюшню.  Там  он
выбросил все сено из большого ларя, посадил меня внутрь, а потом залез  сам.
Не прошло и нескольких минут, как мы услышали крики и рев толпы. Лошади дико
ржали, испуганные запахом дыма, и я хотела вылезти и успокоить  их,  но  дед
велел мне сидеть тихо.
   Она остановилась, и Клей дал ей отпить еще немного хереса.
   - А потом?
   - Когда  голоса  мятежников  затихли  вдали,  мы  выбрались  из  конюшни.
Кажется, уже стемнело, но наш замок пылал так, что было светло как  днем.  Я
все время оглядывалась на дом, но  дедушка  сказал:  "Всегда  смотри  только
вперед, никогда не оглядывайся". Мы шли всю ночь и весь следующий  день.  На
закате он остановился и открыл шкатулку, в  которой  оказались  документы  и
изумрудное ожерелье моей матери.
   Николь вздохнула, вспоминая, как им пришлось продать часть камней,  чтобы
помочь мельнику. А два  последних  изумруда  она  продала  в  Англии,  когда
собиралась вступить в долю в модной лавке.
   - Я никак не могла понять, что происходит, - продолжала  она.  -  Я  была
наивным, испуганным ребенком. Но дед сказал, что я уже достаточно взрослая и
должна знать правду. Он объяснил, что эти люди хотели нашей  смерти,  потому
что мы жили в большом, красивом доме. А еще он сказал, что отныне мы  должны
скрывать свое происхождение и имя. Потом он закопал шкатулку с  документами.
Но он наказывал мне всегда помнить, кто я такая, помнить,  что  Куртелены  -
потомки  французских  королей  и  состоят  в  родстве  с  нынешней  правящей
династией.
   - А потом вы попали к мельнику?
   - Да, - вяло ответила Николь, очевидно не собираясь продолжать.
   Клей протянул ей бокал.  Он  не  хотел  поить  ее  допьяна,  но  это  был
единственный способ заставить ее говорить. Он уже давно чувствовал, что  она
что-то скрывает. От него не  укрылось  выражение  ужаса,  мелькнувшее  в  ее
взгляде, когда он однажды спросил ее о семье.
   Он откинул со лба Николь влажные от пота локоны. Она была такой маленькой
и хрупкой, но как много таилось в ее душе. Сегодня, став свидетелем  вспышки
ее гнева, он наконец  понял,  что  она  права.  С  тех  пор  как  она  здесь
появилась, он ни разу не взглянул на нее, не испытав  сожаления,  что  перед
ним не белокурая Бланка. Но теперь он ясно видел, что  судьба  свела  его  с
женщиной, достойной принца крови.
   Он взял у нее из рук пустой бокал.
   - Почему ты покинула мельницу? Там ты была бы в безопасности.
   - Эти люди были к нам очень добры. -  От  волнения  и  выпитого  вина  ее
акцент стал заметнее. Некоторые звуки она произносила в  нос,  а  "р"  мягко
вибрировал между языком и небом. - Дедушка говорил, что я  должна  научиться
какому-нибудь ремеслу, а мельница - дело подходящее. Мельник утверждал,  что
девице никогда не освоиться с  жерновами  да  колесами,  но  дедушка  только
посмеивался. - Она замолчала и улыбнулась. - Кстати,  я  могла  бы  заняться
твоей мельницей. Хоть и небольшой, но все же доход.
   - Николь, - мягко прервал ее Клей. - Почему ты ушла от мельника? И почему
ты так боишься грозы?
   Николь долго молчала, не сводя глаз с темного окна, по  которому  стучали
капли дождя. Потом она заговорила, и голос ее звучал совсем тихо.
   - Мы получили  немало  предостережений.  Мельник  в  спешке  вернулся  из
города, даже не распродав муку. Он рассказал, что мятежники уже добрались до
наших мест. Все  в  округе  знали,  кто  мы  такие.  Дед  был  аристократом.
Измениться он не мог, а притворяться не умел, да и не  хотел.  Но  никто  не
знал, что он всю жизнь подходил с одной меркой и к королю, и к  конюху.  Дед
говаривал, что после Людовика XIV перевелись настоящие рыцари.
   - Итак, испуганный мельник вернулся, - настойчиво напомнил Клей.
   - Он уговаривал нас спрятаться,  бежать,  предпринять  что-нибудь,  чтобы
остаться в живых. Он всей душой полюбил  дедушку.  А  тот  смеялся  над  его
страхами. И вот вскоре пришла гроза, а вместе с грозой пришли  мятежники.  Я
была на чердаке и пересчитывала мешки с мукой. Я смотрела в окно и  в  свете
молний видела, как они приближаются. Некоторых из этих людей  я  знала,  они
приносили зерно для помола. У них были пики и топоры.
   Клей почувствовал, как она дрожит, и крепче прижал ее к себе.
   - Твой дедушка тоже видел их?
   - Он поднялся на чердак, и я сказала ему, что встречу  разъяренную  чернь
вместе с ним, что я тоже Куртелен. Но он ответил, что не  хочет,  чтобы  род
Куртеленов прервался, а я последняя в нем. Он говорил так,  словно  уже  был
мертв. Он посадил меня в пустой мешок. Кажется, я  была  слишком  потрясена,
чтобы говорить. Потом он завязал мешок, шепнув, что если  я  его  люблю,  то
будут сидеть тихо.  Он  заставил  меня  мешками  с  зерном  и  спустился  по
лестнице. А через несколько  минут  толпа  ворвалась  на  мельницу.  Бандиты
обыскивали чердак и несколько раз чуть было не нашли меня.
   Клей коснулся губами ее лба, прижав голову к своей щеке.
   - А твой дедушка? - прошептал он.
   - Когда они ушли, я выбралась из укрытия. Я хотела убедиться, что дедушка
в безопасности. И как только я выглянула из окна...  -  Тело  ее  сжалось  в
комок.
   - Что ты увидела?
   Она забилась в его руках, пытаясь оттолкнуть его. - Там был мой  дедушка.
И он улыбался мне. Клей растерянно взглянул на нее.
   - Как, разве ты не понял? Я смотрела с чердака. Они отрубили ему  голову,
насадили на пику и понесли. Их жуткий трофей плыл высоко в воздухе. Сверкали
молнии, и я отчетливо видела лицо своего деда.
   - Бог мой, - простонал Клей, сжимая в объятиях вырывающуюся  Николь.  Она
снова заплакала, и он стал укачивать ее, гладить по голове.
   - И мельника они тоже убили, -  продолжала  она,  помолчав.  -  Его  жена
сказала, что мне надо уходить, потому что она не может больше прятать  меня.
Она зашила в мое платье три изумруда и посадила на корабль, идущий в Англию.
Три изумруда и медальон - вот все, что осталось от моего детства.
   - А потом ты попала к Бианке и тебя похитили мои люди.
   Николь всхлипнула.
   - Все это звучит так,  словно  вся  моя  жизнь  была  сплошной  вереницей
несчастий. Но  ведь  у  меня  было  очень  счастливое  детство.  Мы  жили  в
благополучии и почете, у меня было множество кузин и кузенов, с  которыми  я
играла.
   Клей обрадовался, что она постепенно приходит  в  себя.  Он  боялся,  что
рассказ о пережитой трагедии может окончательно сломить ее.
   - Ну, и сколько же сердец ты разбила? Наверное, все твои  кузены  были  в
тебя влюблены?
   - Вовсе нет. Правда, однажды один из  них  поцеловал  меня,  но  мне  это
совсем не понравилось. Больше я никому не позволяла себя  целовать.  Ты  был
единственным, кто...
   Она замолчала, улыбаясь, и коснулась  пальцем  его  губ.  Клей  поцеловал
палец, и она долго смотрела на свою руку.
   - Глупая, глупая Николь, - наконец прошептала она.
   - Почему глупая?
   - Если подумать, вся эта история чрезвычайно забавна. Сегодня я катаюсь в
парке, а завтра просыпаюсь  на  корабле,  плывущем  в  Америку.  Потом  меня
насильно выдают  замуж  за  человека,  который  называет  меня  воровкой.  -
Казалось, она не заметила, как смутился  Клей.  -  Из  этого  можно  сделать
замечательную   пьесу.   Очаровательная   героиня   Бианка   помолвлена    с
красавцем-героем Клейтоном. Но злодейка Николь рушит все их  планы.  Публика
будет  просто  подскакивать  в  креслах,  захваченная  этими  драматическими
событиями. Конечно, в финале истинная  любовь  восторжествует,  и  Бианка  и
Клейтон воссоединятся.
   - А что же Николь?
   - Николь? Суд выдаст ей надлежащ