Николас  остановился
будто вкопанный перед красивой  витриной,  демонстрировавшей  широкий  выбор
женской одежды. Посмотрев на витрину, затем на Дуглесс,  он  чуть  не  силой
втолкнул ее в магазин. Даже  удивительно,  сколь  быстро  восстановились  ее
энергетические запасы! Николас проявил не  только  щедрость,  но  и  вкус  в
выборе женских  нарядов.  Часом  позже  она  вышла  из  магазина,  одетая  в
темно-зеленую юбку из платьевой ткани "чаллис", шерстяной жакет, в тон юбке,
и в шелковую блузку кремового цвета.
   Теперь, казалось, им оставалось совершить налет лишь еще на один  магазин
- а именно на обувной. Николасу  уже  стала  нравиться  удобная  современная
одежда, но современную обувь из жесткой кожи он просто терпеть  не  мог.  Из
всего увиденного ему понравились лишь комнатные тапочки из мягкой кожи. Но в
четвертом по счету обувном магазине Дуглесс все же уговорила его купить  две
пары пугающе дорогих итальянских туфель. Он настоял  на  том,  чтобы  и  она
приобрела  для  себя  пару  полусапожек  из  мягкой  зеленой  замши,  вполне
сочетавшихся с ее нарядами.
   Им пришлось заехать  в  еще  один  магазин,  чтобы  купить  чемоданы  для
перевозки всех их вещей. Николас хотел приобрести кожаные чемоданы, но денег
у них уже оставалось  мало,  и  Дуглесс  уговорила  его  ограничиться  парой
голубых дорожных сумок из брезентовой ткани с кожаной отделкой.
   Когда они наконец разделались с магазинами, было уже три пополудни, и все
кафе, в которых можно было бы получить ленч, оказались закрытыми на перерыв.
Тогда они купили хлеба, сыра, пирожков с мясом, бутылку вина и все это съели
и выпили прямо в  такси,  пока  ехали  к  своей  гостинице,  предоставляющей
комнаты для ночлега и завтрак. При этом трапеза в машине показалась Николасу
чем-то неожиданно  новым.  Ранее  Дуглесс  предлагала  поехать  в  гостиницу
поездом, но, услышав о том, что с багажом будет управляться он сам,  Николас
поднял ее на смех, и они поехали на такси.
   Пока  они  добирались,  Николас   впервые   разглядел   хорошенько,   что
представляют собой английские шоссе с шестиполосным движением.  Она  понятия
не имела, как он относится к высоким скоростям, но ее саму скорость  пугала:
в их "медленном" ряду машины мчались, делая примерно семьдесят миль  в  час,
так что она боялась даже подумать о том, что все творится в самом близком  к
разделительной полосе ряду движения!
   Через некоторое время Николас перестал таращиться на грузовики и задавать
бесчисленные вопросы. Откинувшись на сиденье, он занялся игрой на  маленьком
дисплее, купленном Дуглесс специально для него. Сколько всего ему  предстоит
увидеть и сделать! - подумала Дуглесс. - И телевизоры, и видеомагнитофоны, и
"чертово колесо", и самолеты, и космические ракеты! А уж в  Америке  сколько
всего: там и Мэн с его лодками, и сказочное южное  побережье,  в  реальность
которого просто не поверишь, пока сам не увидишь, и Юго-Запад с  ковбоями  и
индейцами, и Калифорния с...
   И, вспомнив еще о Голливуде и о Венецианской  лагуне,  она  не  могла  не
улыбнуться.  Да,  она  могла  бы  поехать  с  ним  и  на  Северо-Запад,   на
Тихоокеанское побережье - половить там лососей, или  махнуть  в  Колорадо  и
покататься там на лыжах, или отправиться на "круговую экскурсию" по  Техасу!
Она могла бы...
   Они уже подъехали к своей маленькой гостинице типа "ночлег и завтрак",  а
Дуглесс все еще размышляла о том, что еще можно ему показать,  пока  она  не
вспомнила, что Николас лишь временно будет с нею.  Но  все-таки  он  ее,  ее
Рыцарь в Сверкающих Доспехах, не так ли?! И потом, он еще может вернуться  в
эту эпоху!
   Николас  велел  таксисту  вытащить  с  заднего  сиденья  машины  все   их
многочисленные пакеты и  отнести  ко  входу  в  гостиницу;  Дуглесс  же  тем
временем собиралась расплатиться с водителем  последними  оставшимися  после
продажи монет деньгами. Она как раз соображала,  сколько  дать  водителю  на
чай, когда сверху, поспешно спускаясь по ступенькам, появилась хозяйка.
   - Он здесь целый день провел, мисс, - сообщила она. - Явился еще утром  и
с тех пор никуда не  уходил.  Он  в  ужасном  настроении  и  говорил  просто
кошмарные вещи! Я-то ведь считала,  что  вы  состоите  в  браке  с  мистером
Стэффордом!
   У Дуглесс опять появилось знакомое  сосущее  чувство  в  желудке,  и  она
тотчас вспомнила о своем "либраксе" - за все прошедшие дни он ей ни разу  не
понадобился!
   - Кто же этот "он"? - тихо спросила она хозяйку.
   - Роберт Уитли, - ответила та.
   - Он один?
   - Нет, - сказала хозяйка, - с ним некая юная леди. Кивнув, Дуглесс  стала
подниматься по лесенке, чувствуя все нарастающую  боль  в  желудке.  Николас
отдавал какие-то последние приказания таксисту, но, увидев, какое у  Дуглесс
лицо,  замолчал.  Она,  не  произнося  ни  слова,  спокойно  расплатилась  с
таксистом, потом прошла в холл, где ее поджидали Роберт с Глорией.
   - Наконец-то! - воскликнул Роберт, стоило Дуглесс предстать перед ними. -
Мы тут ждем тебя весь день. Где он? Она знала, что он имеет в  виду,  но  не
подала виду. Кажется, он вовсе по ней не скучал!
   - Что именно ты имеешь в виду? - переспросила она.
   - Браслет, который вы украли! - встряла Глория. - Да, вот потому-то вы  и
толкнули меня там на кладбище, чтобы похитить мой браслетик!
   - Ничего я такого не делала! - воскликнула Дуглесс. - Ты сама упала на...
   - Послушай, - проговорил Роберт, прерывая ее и обнимая  за  талию,  -  мы
сюда приехали вовсе не затем, чтобы ссориться!  Нам  с  Глорией  тебя  очень
недоставало! - И, слегка усмехнувшись, он продолжил:
   - О, видела бы ты нас! Мы чуть  ли  не  каждые  пять  минут  сбивались  с
дороги! Ведь ни один из нас не умеет разбираться в этих дорожных картах, а в
гостиницах мы вообще ничего не понимаем! А ты всегда так отменно продумывала
наши маршруты и расписание и легко определяла, предоставляет отель услуги  в
номер или же нет!
   Дуглесс  как-то  не  была  уверена,  должна  ли  она   восторгаться   или
возмущаться тем, что только что услышала. Значит, она  ему  нужна,  но  лишь
затем, чтобы разглядывать дорожные карты и заказывать им обоим  обслуживание
в номер.
   Целуя ее в щеку, Роберт добавил:
   - Я же знаю, что  ты  не  крала  этого  браслета,  ты  просто  нашла  его
благодаря счастливой случайности!
   Глория хотела было что-то сказать, но Роберт  взглядом  остановил  ее,  и
этот его взгляд заставил Дуглесс почувствовать себя лучше. Может, наконец-то
он вознамерился потребовать от дочери, чтобы та выказывала ей хоть  какие-то
признаки уважения?! А может...
   - Ну, пожалуйста. Лесса, -  проговорил  Роберт,  поглаживая  ее  ушко,  -
пожалуйста, поедем с нами! Ты даже сможешь полпути сидеть впереди, а  вторую
половину пути там будет сидеть Глория. И это только справедливо, верно же?
   Она не знала, как ей быть: Роберт вроде ведет  себя  столь  мило,  и  так
приятно слышать его извинения и знать, что она ему нужна!
   - Так что же, сударыня, - произнес в этот  момент  Николас,  появляясь  в
холле гостиницы, - вы что, намерены сказать "прости" нашему с вами договору,
да?!
   Роберт так и отпрянул от Дуглесс, и она тотчас же ощутила волны исходящей
от него ненависти, ненависти к Николасу. Неужто Роберт ревнует ее? До  этого
она никогда что-то не замечала за ним признаков ревности к какому-либо иному
мужчине: если он и ревновал, то лишь к ее времяпрепровождению! Он просто  не
желал, чтобы Дуглесс тратила свое время на  что-либо  или  кого-либо,  кроме
него самого!
   - Кто это такой? - спросил  Роберт.  У  Дуглесс  было  большое  искушение
выскочить вон из комнаты и никогда более не видеть ни одного из них!
   - Так кто же это такой? - настаивал  Роберт.  -  Ты  что,  уже  успела...
успела найти себе любовника за те несколько суток, которые  миновали  с  той
поры, когда ты меня бросила?!
   - Это я тебя бросила?! - возмутилась Дуглесс. - Нет, это ты бросил меня и
увез с собой мою сумочку! Это ты  оставил  меня  без  денег,  без  кредитной
карточки, без...
   Но Роберт жестом руки остановил ее.
   - Да, это было ошибкой, - сказал он. - Это Глория взяла  с  собою  -  для
твоего же блага! - твою сумочку. Она  хотела  только  помочь  тебе!  Она  же
понятия  не  имела,  что  ты   вздумаешь   остаться   здесь   и   откажешься
путешествовать дальше вместе с нами! Разве это не так, дорогая?
   - Хотела, значит, мне помочь? - переспросила Дуглесс,  и  у  нее  дыхание
перехватило. - Стало быть, я сама решила остаться здесь, да?!
   - Послушай, Дуглесс, - сказал Роберт, - нам  что,  обязательно  обсуждать
наши  очень-очень  личные  проблемы  именно  здесь,  в   присутствии   этого
незнакомца?! Твой чемодан у нас в машине. Поехали! - И, взяв ее под руку, он
повел Дуглесс к выходу.
   В дверях стоял Николас и пристально смотрел на нее.
   - Так вы намерены расстаться со мной? - спросил он, гневно повысив голос.
- Вы что, намерены уехать с этим человеком, которому  вы  нужны  лишь  из-за
услуг, которые вы ему оказываете?!
   - Я... я... - забормотала Дуглесс, чувствуя полную растерянность. Слишком
она хорошо знает обоих мужчин! Роберту она нужна  для  того,  чтобы  изучать
дорожные карты, а Николасу -  чтобы  помогать  в  его  изысканиях!  У  обоих
корыстные цели! Как же ей быть?!
   Николас принял решение за нее.
   - Я нанял эту женщину, - заявил он. - И пока мне требуются ее услуги, она
останется со мной! - Он ухватил Роберта  за  плечо  и  стал  подталкивать  к
выходу.
   - Уберите руки! - вскричал Роберт. - Вы не смеете так со мной обращаться,
я сейчас полицию на вас напущу!  Ну-ка,  Глория,  звони  в  полицию!  А  ты,
Дуглесс, либо сей же момент отправишься со мной, либо никогда  не  дождешься
предложения вступить со мною в брак! Тебе  уже  никогда...  -  Но  никто  не
услышал его последних слов, потому что Николас  с  силой  захлопнул  за  ним
дверь.
   Дуглесс, понурив голову, опустилась в кресло. Николас повернулся  к  ней,
но, увидев Глорию, рявкнул:
   - Вон отсюда?
   Глория кинулась к дверям и буквально слетела со ступенек.
   Подходя к окну, Николас сообщил:
   - Ну вот, они наконец-то убрались, а ваши  саквояжи  швырнули  на  землю.
Слава Богу, мы от них избавились!
   Дуглесс продолжала сидеть, не поднимая головы. И как это  она  умудряется
впутываться в подобные  скандалы?!  Даже  отпуск  не  в  состоянии  провести
по-человечески! Ну почему,  почему  у  нее  не  может  быть  обычных,  самых
заурядных отношений с мужчинами?! Разве не славно было  бы  познакомиться  с
каким-нибудь симпатичным  мужичком,  ходить  на  свидания,  вместе  посещать
кинотеатр или же играть в мини-гольф? Вполне вероятно, что после  нескольких
подобных встреч, как-нибудь за бутылкой вина, он и сделал бы ей предложение.
И у них была бы вполне пристойная свадьба,  и  пристойный  же  дом,  и  двое
пристойных детишек! И вся ее жизнь тогда была бы такой простой и самой-самой
обычной!
   А вместо этого она только и делает, что встречается  с  париями,  недавно
вышедшими из тюрьмы или готовящимися туда сесть, или же с мужиками,  которые
под каблуком у своих препротивных дочек, а теперь вот с чокнутым рыцарем  из
шестнадцатого столетия! Да она попросту не знает ни одной другой женщины,  у
которой бы было так много проблем с мужчинами, - думала Дуглесс.
   - Так в чем же все-таки дело?! - прошептала она, закрывая ладонями лицо.
   Николас опустился перед нею на колени и отвел ее руки.
   - Я чувствую себя совершенно изнемогшим! - заявил он. - Пойдемте  наверх,
вы мне почитаете, пока я отдохну!
   Будто какое-то бессловесное животное, она позволила Николасу взять ее под
руку и отвести наверх, в их номер. Однако, как выяснилось в номере, он вовсе
не рассчитывал на то, что она будет ему читать. Вместо  этого  он  велел  ей
самой прилечь на постель, - что она и исполнила, - а потом принялся петь для
нее! Это была нежная приятная колыбельная,  и  она  очень  сомневалась,  что
кто-либо, кроме нее, когда-либо  слышал  такую  песню  в  этом  столетии!  И
незаметно для себя она уснула.
   Николас же прислонился к  кроватному  изголовью  и,  когда  она  заснула,
решился погладить ее по волосам. Бог ты мой, как же ему хотелось обнять  ее!
Погрузить ладони  в  эти  густые,  великолепные,  с  рыжим  отливом  волосы!
Погладить бледную кожу ее щек, дотронуться до ее ног,  укрытых  простыней  -
так близко от него!  Он  хотел  бы  поцелуями  осушить  ее  слезы,  а  затем
поцеловать ее в губы, вообще целовать ее всю, целовать до тех пор, пока  она
не рассмеется, не почувствует себя совершенно счастливой!
   Спала она безмятежно, будто младенец, лишь время  от  времени  ее  сонное
дыхание прерывалось всхлипываниями. Никогда  еще  он  не  встречал  женщины,
которая плакала бы столь часто, как она! Ну, и вообще, он никогда  не  видел
подобной женщины. Ей так хочется быть любимой!
   Он расспрашивал ее, как в этом их странном  новом  мире  обстоит  дело  с
браками, и ее ответы не понравились ему Ведь  браки  должны  заключаться  по
контракту, и в них вступают с  целью  заключения  союза,  ради  того,  чтобы
вырастить потомство! А нынче  вот,  в  этом  столетии,  похоже,  брачующиеся
выбирают друг друга по любви!
   Любовь. Да это же для мужчины попросту растрата своих сил! Видел  он  их,
тех мужчин, которые все потеряли по причине этой самой "любви" к женщине!
   Коснувшись виска Дуглесс, он погладил нежный локон на нем и  поглядел  на
ее красивое тело, на налитые груди и стройные ноги. Вот, достаточно  узнать,
что пришлось этой девушке вынести ради этой самой "любви"! И Николас подумал
о том, что бы сказала его мать, поделись с ней кто-нибудь мыслью о том,  что
можно вступить в брак по любви! Да, у леди  Маргарет  Стэффорд  было  четыре
мужа, и никогда ей и в голову не приходило испытывать хоть  к  кому-либо  из
них чувство любви!
   Но сейчас он, Николас, разглядывая эту современную женщину, вдруг  ощутил
в  своем  сердце  нежность,  никогда  не  испытываемую  им  прежде.  Да  она
прямо-таки спешит отдать кому угодно свое сердце, кто  только  добр  с  нею!
Насколько ему подсказывал опыт общения с Дуглесс, у нее, казалось,  не  было
каких-либо веских причин заниматься им.
   Он положил руку ей на щеку, и она во сне  потерлась  об  нее.  Какие  узы
сблизили их? Что это за узы, удерживающие их вместе? Он  не  делился  с  нею
своими  мыслями  на  этот  счет,  ибо  она,  похоже,  ничего  подобного   не
испытывала, но он-то знает, что способен чувствовать ее боль! С самой первой
их встречи так и шло: когда она чувствовала  боль,  он  тоже  ощущал  ее!  В
первый же день, когда она, выйдя  из  церкви,  прошла  к  какой-то  будке  -
теперь-то он знал, что это был  "телефон"!  -  чтобы  позвонить  сестре!  Он
понятия не имел о том, что она там делала, но боль ее чувствовал!
   Вот и сегодня: когда стоял у входа в  гостиницу  и  отдавал  распоряжения
таксисту, вдруг почувствовал всю глубину охватившего ее отчаяния. И  встреча
с бросившим ее любовником оказалась для него, Николаса, настоящим шоком,  он
даже не смог вникнуть в суть их разговора.
   И думал лишь о том, что Дуглесс намерена с ним расстаться. Но как  же  он
разгадает загадку своего возвращения обратно, если она покинет его? И что он
станет без нее делать?!
   Он все еще с трудом понимал современный английский,  но  все-таки  понял,
что  бывший  любовник  требует,  чтобы  Дуглесс  уехала  с  ним,  а  она   в
затруднении, не знает, на что решиться. Движимый  исключительно  примитивным
инстинктом, Николас попросту выставил этого мужчину  за  дверь!  И  как  это
Дуглесс могла размышлять, уехать ли ей с мужчиной, который позволяет  дочери
одерживать над нею верх?!  Дуглесс  заслуживает  уважения,  просто  хотя  бы
потому, что она старше этой девчонки, если уж не  принимать  в  расчет  иные
соображения! И что же стало со страной, где детей теперь  настолько  балуют,
что можно подумать, будто они - особы королевской крови!
   Николас коснулся ее плеча и погладил ее руку. Всего лишь  трое  суток,  -
подумал он. - Лишь какие-то трое суток тому назад она была для  него  просто
незнакомкой, а нынче он чувствует, что готов сделать все, что в  его  силах,
только  бы  побудить  ее  улыбнуться!  И  ей  ведь   так   легко   доставить
удовольствие: сказать доброе слово, подарить что-нибудь, просто улыбнуться!
   Наклонившись к спящей, Николас нежно поцеловал  ее  волосы.  Эта  женщина
нуждается в заботе и внимании. Она - будто розовый бутон, которому требуется
лишь толика солнечного света,  чтобы  раскрыться  в  прекрасный  цветок.  Ей
нужно...
   Николас резко отодвинулся от Дуглесс и отошел к окну. Нет, он  не  должен
позволять себе слишком погружаться в заботы о ней! Даже если б  ему  удалось
каким-нибудь образом прихватить ее с собой, в прошлое, все, чего он  мог  бы
добиться для нее, это превратить ее в свою любовницу! Он  криво  усмехнулся:
нет, ему не кажется, что мягкая как воск Дуглесс  смогла  бы  стать  хорошей
любовницей! Она бы никогда ничего не стала выпрашивать у своего повелителя и
раздавала б все, что имеет, первым встречным или же босоногим детям!
   В этом двадцатом веке есть нечто недоступное для его понимания, и  это  -
гораздо важнее машин, производящих свет, и картины на стенке. Он не понимает
их философии! Вот, скажем, вчера он видел эту оскорбляющую вкус  штуку,  так
называемое "кино".  Потребовалось  время,  чтобы  он  оказался  в  состоянии
воспринимать его - изображения были такими  большими!  -  да  и  понять  сам
замысел, связанный с появлением на экране  этих  плоских  гигантов,  которых
можно было обозреть с разных сторон, ему  было  трудно.  Дуглесс  разъяснила
ему, что сами по себе исполнители - люди обычных размеров и, точно  так  же,
как кого-то можно нарисовать  маленьким,  можно  сделать  и  чье-то  большое
изображение. Но когда наконец  он  преодолел  ужас  перед  этими  картинами,
выяснилось, что ему недоступен сам сюжет. Какая-то юная девица  должна  была
выйти замуж за вполне подходящего ей мужчину со средствами, но она почему-то
бросила его ради некоего молодого человека, не имевшего ни пенса в  кармане,
да и вообще не имевшего ничего, кроме пары стройных ног!
   А  по  окончании  фильма  Дуглесс  заявила,  что,  по  ее  мнению,  сюжет
"замечательный" и "романтичный"! Нет, подобной философии  он  решительно  не
понимает! Если бы, скажем,  у  его  матери  была  дочь,  которая  отказалась
проявить уважение к пристойной брачной  сделке,  то  леди  Маргарет,  скорее
всего, стала бы колотить ее, пока не утомилась бы, ну а  потом  поручила  бы
кому-то из самых крепких слуг  продолжить  битье!  Однако,  похоже,  в  этом
столетии строптивость в детях лишь поощряется!
   Он еще раз поглядел на Дуглесс  -  та  спала,  раскинувшись  на  постели,
коленки поджаты, рука под головой.
   Если бы он собирался остаться, то вполне вероятно, не расстался бы с нею.
Должно  быть,  жить  со  столь  мягкого  нрава  женщиной   было   бы   одним
удовольствием - с женщиной, которая спрашивала бы, нужна ли ему  подушка,  с
женщиной, обнимавшей его, когда ему снились дурные сны. С женщиной,  которой
он был бы нужен вовсе не потому, что имел графский титул или был богат!  Да,
жизнь с нею была бы радостью!
   И все-таки нет! - подумал он и, отвернувшись от нее опять, стал глядеть в
окно.  Он  вновь  вспомнил  о  старой  карге  из  Беллвуда,  о  ведьме,  что
поглумилась над памятью о Николасе Стэффорде! Если он останется  с  Дуглесс,
ему уже никогда не удастся изменить воспоминания о себе. Та баба в  Беллвуде
сказала, что после кончины Николаса королева Елизавета забрала все  поместья
Стэффордов в казну и что  впоследствии  большая  часть  из  них  подверглась
разграблению в ходе гражданской войны, а  к  двадцатому  веку  уцелели  лишь
четыре из его некогда многочисленных поместий.
   Да, честь! В этом веке  люди,  похоже,  мало  заботятся  о  своей  чести!
Дуглесс ведь толком не поняла, что именно он и