тва, принесший им счастливое облегчение. Они лежали  рядом,
прильнув друг к другу, потные, удовлетворенные друг другом, - и спали.
   Первым проснулся Девон и молча стал одеваться,  стараясь  не  глядеть  на
Линнет, прелестное тело которой орошали потоки солнечного  света.  Одевшись,
он ушел. Он получил то, чего желал; Линнет расплатилась с ним,  наконец,  за
свое спасение, а теперь пусть тешится с кем хочет - хоть с  Кордом,  хоть  с
чертом!
   Ноги сами повели его на север, к стоянке племени шоуни, где жил его  дед.
Ему нужно было некоторое время, чтобы во всем разобраться.

***

   Молодого человека, пришедшего в деревню шоуни с тушей только что  убитого
оленя, переброшенной через плечо, приветствовали с большой радостью,  подняв
громкий гвалт. Женщины забрали тушу, и молодой человек прямиком направился к
большому круглому вигваму своего прадеда. Лицо старика было покрыто паутиной
морщинок. Как только старик улыбнулся своему  высокому  и  стройному  внуку,
морщины сразу же пришли в движение.
   - Тропинки белого человека сделали  тебя  мягким,  -  такими  словами  он
приветствовал юношу.
   Молодой человек непроизвольно провел рукой по своему твердому и  плоскому
животу и, присаживаясь перед дедом, ухмыльнулся:
   - Позволь мне некоторое время провести с моими братьями.
   Утвердительно кивнув, старик снял со стены длинную глиняную трубку.
   - Добро  пожаловать.  Ты  знаешь,  что  тебе  всегда  рады.  Тебя  что-то
беспокоит? - И он взглянул на Девона поверх трубки.
   - Лучший лекарь - это время.
   Старик немного помолчал, устремив куда-то неподвижный взгляд,  его  глаза
были похожи на крошечные стеклянные бусинки.
   - Здесь замешана женщина, - спокойно заметил он.
   Голова внука резко вздернулась, а старик издал сухой смешок.
   - Я ведь не всегда был таким, как  теперь.  Когда-то  и  я  был  молодым.
Оставайся и попытайся или забыть, или вспомнить эту женщину.
   - Мой дед - очень мудрый человек. - Юноша взял трубку из длинных, худых и
сухих пальцев, и они стали курить вместе. Слова больше были ни к чему.

***

   Проснувшись и обнаружив, что она одна, Линнет  не  очень  удивилась:  она
предвидела, что он уйдет. Было совершенно  очевидно,  что  его  ненависть  и
ревность по отношению к Корду были сильнее тех чувств, которые Девон питал к
ней.
   Оседлав коня, Линнет неспешным шагом направилась к Шиповнику.
   Прошло шесть недель. Девон так  и  не  вернулся,  а  Линнет  окончательно
уверилась, что она беременна. Она не знала, как поступить, и еще ей хотелось
знать, станут ли  жители  Шиповника  заботиться  о  ней  как  прежде,  когда
выяснится, что она носит внебрачного ребенка.
   Ее сомнения разрешила Коринн. Вся в слезах, она пришла к Линнет и умоляла
ее сказать, где находится  Мак.  Когда  Линнет  заявила,  что  не  имеет  ни
малейшего представления о местонахождении Девона, Коринн еще  пуще  залилась
слезами, сквозь пальцы изредка поглядывая на Линнет.
   Наконец Коринн сделала драматическое признание: она беременна от Мака,  а
потому он должен жениться на ней.
   Линнет  закатилась  таким  истерическим  смехом,  что  Коринн   поспешила
ретироваться.
   Наутро Линнет стала укладывать свои немногочисленные пожитки и  попросила
торговцев из магазина Мака помочь ей уехать на Восток. В ответ она услыхала,
что приблизительно через день или немного позже кое-кто  из  поселенцев  как
раз отправляется в ту сторону.

Глава 11

   - Я слышала, ты завтра уезжаешь? - сказала Агнес, сделав каменное лицо.
   - Да, уезжаю, - сурово ответила Линнет. Обе женщины в упор смотрели  друг
на друга, и ни одна из них  не  желала  отвести  взгляд.  Первой  заговорила
Агнес:
   - Знаешь, это глупо с твоей стороны.
   - Что именно? - И Линнет опустила на чурбан топор  с  длинной  рукояткой.
Агнес забрала у нее топор.
   - Может быть, тебе удается дурить других, но со мной тебе это не удастся.
   - Агнес, прости меня, пожалуйста, но я и правда понятия не имею, о чем ты
говоришь.
   - О тебе и Маке.
   - О Маке? Ах да, по-моему, я встречала человека с подобным именем, однако
ничего больше припомнить не могу. Во всяком случае ничего  такого,  что  нас
как-то связывало бы.
   Агнес схватила Линнет за предплечье.
   - Что он такого натворил, что ты стала так разговаривать?
   - Никто не делал мне ничего такого, о чем бы я не просила. Я  возвращаюсь
на Восток - ведь я оттуда  родом.  Я  не  желаю  оставаться  здесь  долее  и
проводить время в ожидании упрямого эгоиста, который, если  и  вернется,  то
будет мучить меня постоянными насмешками.
   - Думаю, от мужчины  можно  вытерпеть  кое-что  и  похуже  того,  что  ты
перечислила. Ради одного.
   - И что бы это могло быть? - саркастически спросила Линнет.
   - Есть одно чувство, которое не пропадает даже тогда, когда ты падаешь от
усталости, после того как  весь  день  стирала  пеленки  для  малышей  этого
мужчины, или когда ты больна, и  он  держит  посудину,  чтобы  поймать  твою
блевотину. Это чувство заставляет простить его, если он не прав  и  если  он
говорит либо делает то, чего на самом деле  делать  не  хочет.  Это  чувство
называется любовь. Мне кажется, оно тебе хорошо знакомо.
   - Ты ошибаешься, Агнес, - спокойно сказала Линнет. - Я ничего не  знаю  о
любви. Все, что я о ней знаю, - это детское преклонение перед неким  героем,
который сам не способен испытывать ничего, кроме злобы и враждебности. И  ты
хочешь, чтобы я продолжала бегать за таким вот мужчиной? Набегалась  уже,  с
меня хватит! Между нами произошло нечто такое, чего простить невозможно.
   - Можешь не рассказывать мне сказки про героев. У меня у самой пока глаза
на месте, и я уверяю тебя, ты ошибаешься. А теперь  ступай  к  нему,  иди  и
скажи, что любишь его.
   В глазах Линнет зажглись веселые огоньки, однако ничего хорошего  они  не
предвещали.
   - Но ты не понимаешь, Агнес. Я уже сказала ему обо всем. Я  оказала,  что
люблю его всей душой, но  он  откровенно  мною  пренебрег.  А  теперь  прошу
прощения, мне надо готовить ужин. - Линнет прошествовала мимо  Агнес,  и  та
впервые не нашлась, что сказать.
   Утро наступило как-то слишком быстро, и Линнет услышала за  окнами  своей
хибары гул множества  голосов,  звук  въезжающих  в  поселок  фургонов.  Она
бросила последний взгляд на свою маленькую комнатку. Отныне все в  ее  жизни
будет происходить без Девона Макалистера. На каминной полке стояли на  своих
местах четыре статуэтки. Нет, она ни за что не возьмет их с собой. Эта часть
ее жизни закончилась. Она подошла к ним и в  последний  раз  прикоснулась  к
темному дереву. Потом со вздохом сбросила статуэтки  в  небольшой  узелок  с
пожитками. Как бы там ни было, рассудила она в свое  оправдание,  их  всегда
можно продать.
   Линнет открыла дверь на стук Литтла Эмерсона.
   - Пора, Линна. Жители Шиповника пришли попрощаться, -  печальным  голосом
известил он.
   Линнет вышла за дверь и увидела стоявших в ожидании  людей.  Сначала  она
подошла к Уилме и Флойду Такерам, их четверо детей тихо стояли рядом.
   - Мы будем скучать по тебе, - сказала Уилма, обнимая  Линнет.  -  Спасибо
тебе еще раз, что ты тогда пошла искать нашего Джесси.
   Чтобы скрыть слезы,  Линнет  отвернулась.  Флойд  чинно  пожал  ей  руку.
Джонатан, Каролина и Мэри Линн улыбнулись ей и сказали, что очень сожалеют о
ее отъезде. Линнет опустилась перед Джесси на  колени,  и  тот  протянул  ей
сжатый кулачок.
   - Я что  подумал..,  может,  тебе  он  понравится...  Ничего  особенного,
обычный камень - зато с дыркой!
   - Спасибо, Джесси! - горячо поблагодарила она, ничего не  видя  от  слез.
Джесси смущенно пожал плечами и побрел прочь.
   Эстер Старк, обняв Линнет, поблагодарила ее за то, что она помогла ей  во
время родов принять младенца Линкольна. Четверо двойняшек ревели  и  просили
Линнет остаться. Самым трудным оказалось прощание с Эмерсонами. Лонни  кипел
от возмущения: он спас Линнет от смерти и поэтому у нее нет  никакого  права
уезжать без его согласия!
   Агнес чуть не переломала Линнет кости в своих крепких объятиях.
   - Помни о том, что я тебе сказала. Двери  Шиповника  всегда  открыты  для
тебя!
   Линнет пожала руку Литтла. По ее щекам текли  слезы.  Только  сейчас  она
поняла, как была счастлива в Шиповнике.
   Чуть в стороне стояли Долл  и  Гэйлон,  и  на  этот  раз  их  глаза  были
совершенно серьезными. Слезы полились еще обильнее,  когда  она  подумала  о
том, что больше никогда не увидит этих двух балагуров, не услышит их  добрых
подначек  и  как  они  нападают  на  Девона.  Она  подошла  к   фургону   и,
остановившись в нескольких футах от стариков,  сделала  им  самый  глубокий,
самый изысканный реверанс - реверанс для королей.
   Литтл стоял наготове и помог ей забраться в фургон.
   Больше Линнет не оборачивалась.

Глава 12

Шиповник, Кентукки, апрель, 1787

   Охотник швырнул на прилавок связки меховых шкурок  и  подошел  к  камину,
чтобы погреть руки. Он года  два  не  был  в  Шиповнике  и  обнаружил  здесь
множество перемен. Городок стал почти вдвое больше,  и  теперь  в  нем  были
сплошь незнакомые лица. А куда запропастились  Мак,  Гэйлон  и  тот  старик,
который обычно сиживал около огня и которого  звали  Долл?  Охотник  оглядел
лавку и в ней тоже обнаружил перемены. Обычно Мак строго следил за  чистотой
или заставлял это делать Гэйлона, однако магазин  выглядел  так,  будто  тут
перезимовала пара медведей.
   Зик сел и протянул ноги поближе к огню. Может быть,  все  это  из-за  той
малорослой девчонки, которую он повстречал в местечке, где живет Сквайр?  Он
и сам удивился, когда увидел ее там,  -  она  играла  с  группой  ребятишек,
некоторые из которых были с нее ростом. А удивился он потому, что  до  этого
встречал  ее  в  Шиповнике,  где  она  жила  и  где  стала  причиной  многих
недоразумений среди мужского населения.
   Зик улыбнулся, припоминая, как  Мак  увивался  за  девчонкой,  следил  за
каждым ее шагом, а сам делал вид, будто  вообще  ее  не  замечает.  Знакомая
история, он сам вел себя точно так же, когда был  в  годах  Мака,  однако  у
Молли, слава Богу, хватило ума разобраться в нем. Для  того  чтобы  затащить
его к алтарю, ей пришлось прибегнуть к известному способу -  предъявить  ему
свое брюхо. Он долго ей мстил потом, однако она сумела  все  наладить,  и  в
течение десяти лет он был самым счастливым мужем на свете. Вспоминать о том,
как умерла Молли, он не любил. И как он потом ударился  в  запой,  и  как  в
конце концов отправил детей на Восток и подался в леса.
   Зик покачал головой, словно хотел стряхнуть с себя дурные мысли, и  вновь
стал вспоминать первые годы своей женитьбы. Мак был совсем таким же, как он:
до смерти боялся, что по уши влюбится в эту девочку. Сильно кого-то полюбить
для мужчины дело непростое, ведь тогда приходится многим поступаться.
   Открылась дверь, и вошел Гэйлон. Плечи его были  опущены,  и  он  здорово
постарел с тех пор, как Зик видел его в последний раз.
   - Доброе утро, Гэйлон.
   Гэйлон непонимающе уставился на него.
   - Кто ты?
   - Сейчас все вспомнишь. Я - Зик Хоукинс. Вот, принес тебе мех.
   - Хм! - Старик даже толком не взглянул на меховые шкурки.
   - Что здесь у вас творится? - спросил  Зик.  -  Где  Мак  и  тот  старик,
который обычно сидел около огня?
   Гэйлон удивленно поднял глаза.
   - Тебя действительно давненько здесь не было.
   Теперь все изменилось. Теперь лавкой  Макалистера  правит  дьявол.  Кроме
работы, ничем больше не позволяет заняться. - И он  смачно  сплюнул  на  пол
черную табачную жвачку.
   Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался  Мак.  При  виде  его  Зик
открыл рот от изумления. Мак сильно похудел, глаза его ввалились, словно  он
целыми днями не спал, волосы его были сальными, одежда - грязной.
   - Мак! - Зик, шагнув вперед, протянул ему руку. - Наконец-то...
   Никак не отреагировав на приветствие, Девон прошел к прилавку.
   - Шкурки ты принес?
   - Да, - выдавил из себя Зик. Мак повернулся к Гэйлону.
   - Почему ты до сих пор не пересчитал их? Гэйлон опять  сплюнул,  едва  не
угодив на сапог Мака.
   - Не было времени! А если тебе так приспичило, считай сам. У меня есть  и
другие дела.
   - Прямо-таки неотложные! - прорычал Мак, когда Гэйлон хлопнул дверью.
   Зик отошел от прилавка. Что бы там ни случилось с Маком в эти  два  года,
ясно одно: случилось неладное.
   - Ты не против, если я останусь здесь на несколько дней?
   - Делай что хочешь, - буркнул этот смуглый неулыбчивый парень. -  Я  тебе
не указ.
   - Знаю. - Зик старался говорить как можно мягче.
   Дверь снова отворилась, и вошла высокая, плотно сбитая женщина.
   - Агнес, что тебе нужно? - резко спросил Мак.
   - Во всяком случае не твое плохое настроение, -  отбрила  она  его.  -  Я
пришла взглянуть на материю, которую вы только что получили.
   - Сама знаешь, где ее найти, - равнодушно заметил Мак.
   Не обращая никакого внимания на его слова, Агнес пригляделась к охотнику.
   - Глядите-ка, мистер Хоукинс! Давненько вас не было в Шиповнике.
   Гость снял свою меховую шапку и улыбнулся.
   - Мне приятно, что вы не забыли меня. Я уходил  далеко  на  Север,  около
двух лет провел в регионе Спринг-Лик.
   - Спринг-Лик? Уж не оттуда ли идут все эти разговоры о том, чтобы сделать
Кентукки штатом?
   - И оттуда тоже. В тамошних местах живет человек по имени Сквайр  Тэлбот,
вот он-то и собирается стать первым губернатором.
   - Итак, мистер Хоукинс... - демонстративно не глядя на Агнес,  проговорил
Мак.
   - Зик, - подсказал охотник.
   Агнес как ни в чем не бывало расплылась в улыбке.
   - Зик, мне так хотелось бы послушать, что нового на свете! Почему бы тебе
не поужинать вместе с нами? Зик осклабился.
   - Это самое заманчивое приглашение из тех, что мне  выпали  за  последние
несколько месяцев! Я так соскучился по еде, приготовленной женскими  руками.
Собственно говоря, до вашего прихода я уже собирался попросить Мака  оказать
мне гостеприимство.
   Мак поднял голову.
   - Я пока еще не открыл буфета для проезжих охотников.
   - Да я не то имел в виду. Меня замучил ревматизм. От этих весенних дождей
мне становится все хуже и хуже, да еще ночую на голой земле. Где ж тут может
полегчать?
   Мак захлопнул бухгалтерскую книгу.
   - В любое время добро пожаловать сюда. Спите себе на полу!
   - Мне не хотелось бы тебя стеснять. Въезжая в поселок, я приметил  пустую
хибару и подумал, может, я мог бы в ней остановиться?
   - Нет! - почти выкрикнул Мак. Зик  в  полном  недоумении  переглянулся  с
Агнес, и та устремила яростный взгляд на Мака.
   - Боюсь, что мы стремимся сохранить эту  хибару  как  всеобщую  память  о
пренебрежении к нам некоторых особ.
   Мак ответил ей не менее свирепым взглядом.
   - Ты нашла, что хотела, Агнес? У меня ведь есть и другие дела, я не  могу
болтаться здесь весь день. Зик встал между ними.
   - Послушайте, я не хотел никого обижать. Я знаю, здесь были буквально все
влюблены в ту маленькую леди, которая когда-то жила в той хижине, однако раз
уж она не собирается сюда возвращаться, я подумал...
   Агнес резко повернулась к нему.
   - Ас чего ты взял, что она не собирается возвращаться?
   - Как это с  чего?  Просто  я  видел  ее.  Зик  заметил,  что  его  слова
подействовали на Агнес и Девона как удар молнии. Первой пришла в себя Агнес.
   - Где ты ее видел? - тихо спросила она.
   Зик старался не смотреть в  сторону  Мака,  который  не  спускал  с  него
напряженного взгляда.
   - Да она уже год как  живет  в  Спринг-Лик.  Приехала  туда  в  фургоне-с
несколькими миссионерами прошлой весной. Приблизительно в это время, как мне
кажется. И работает в Спринг-Лик школьной учительницей. - Зик ухмыльнулся. -
Она хоть и маленькая, однако держит ребят в ежовых рукавицах.  Много  раз  я
видел, как она играет с ними на улице, но стоит ей приказать,  они  послушно
возвращаются в класс. И что самое смешное, половина из них выше нее ростом!
   - Наверняка это Линнет! - рассмеялась Агнес. - Она умеет  поставить  себя
как надо! Но почему она оказалась в Спринг-Лик? Она ведь собиралась в Бостон
дли куда-то рядом с ним.
   - Послушайте, вы,  оба,  не  найти  ли  вам  другое  место  для  приятных
воспоминаний? Вы мне мешаете! Агнес даже не повернула головы на его выпад.
   - Ой, Зик, боюсь, я просто не могу ждать до ужина. Меня просто  распирает
любопытство. Почему бы нам не пойти ко мне прямо сейчас?
   Зик был рад поскорее убраться из лавки, хоть и понимал, что  Маку  сейчас
несладко.
   - С удовольствием, мэм.
   Когда они ушли. Мак долго тупо смотрел на закрытую дверь. Итак, Линнет  в
каком-то там Спринг-Лик. Схватив с  полки  наполовину  опорожненную  бутылку
виски. Мак побрел к старому дубу у родника. Он  приставил  бутылку  ко  рту,
однако  даже  не  почувствовал  крепости   дешевого   спиртного,   настолько
привычными стали для него подобные возлияния.
   "Эта девочка не дает мне покоя", - подумал он.  Да,  она  не  давала  ему
покоя ни днем ни ночью. Уж сколько раз он наведывался в хижину, чтобы  снова
вспомнить те денечки, когда они были здесь вместе. Сказать, что он скучал  о
ней, значит ничего не сказать. В душе была постоянная боль, словно там  была
рана, которая постоянно болела и становилась все глубже...
   Мак допил виски и обнаружил,  что  этого  недостаточно,  чтобы  заглушить
мысли о Линнет. Ну что в ней такого необычного?
   Ведь любил же он Эми Трулок, но сумел пережить, когда та бросила его. Так
почему же он до сих пор постоянно думает  о  Линнет?  Остается  единственный
способ избавиться от этого наваждения - отправиться в Спринг-Лик и  повидать
ее. Возможно, она уже вышла замуж и у нее двое чумазых, нескладных  малышей,
а сама она превратилась в вечно усталую толстуху, похожую на всех  остальных
домохозяек. Если бы он увидел ее вот такой, то  можно  было  бы  громко  над
собой посмеяться. Он бы вмиг успокоился и больше никогда не  помышлял  бы  о
новой встрече.
   Девон улыбнулся - впервые за долгое время. Да, было бы неплохо  выбросить
из головы и эти ее вежливые словечки, сказанные благовоспитанным тоном, и не
видеть бы перед собой эти необычные глаза, цвет которых  постоянно  менялся:
то они были серыми, то зелеными, то  голубыми,  а  когда  Линнет  сердилась,
вспыхивали красными огоньками. Он попытался выжать  из  пустой  бутылки  еще
хотя бы несколько капель, но безуспешно. Размахнувшись, он в гневе  с  силой
отшвырнул ее, глядя, как она вдребезги разбилась о стоящее поодаль дерево.
   Линнет сидела, склонившись над шитьем, ее игла  мелькала  вверх  и  вниз.
Сидящие рядом женщины с наслаждением перемывали косточки  ее  подруге  Нетти
Уотерс. Линнет боялась даже слово сказать в ее защиту, ибо  знала,  что  вся
злоба этих сплетниц тогда обрушится на нее.
   Вот уже почти год, как она живет в Спринг-Лик и не чает, когда,  наконец,
ей удастся выбраться отсюда. Обуреваемая обидой и  гневом,  она  сбежала  из
Шиповника, не думая в  ту  минуту  о  том,  что  у  нее  нет  ни  денег,  ни
помощников. В течение нескольких месяцев она соглашалась  на  любую  работу,
какую только удавалось найти, - обычно ей предлагали должность служанки  при
какой-нибудь не желающей утруждать себя домашними хлопотами  женщине.  Когда
же она все-таки добралась до Бостона, живот ее был уже так велик,  что  даже
на эту работу ее почти никто не брал.
   Ее дочь  Миранда  родилась  в  католическом  родильном  доме,  специально
предназначенном для матерей-одиночек, и Линнет  всячески  убеждали  оставить
девочку, дабы потом можно  было  отдать  ее  в  какую-нибудь  семью.  Однако
взглянув в эти голубые глазенки, так похожие на глаза Девона, Линнет поняла,
что скорее умрет, чем согласится расстаться со своим ребенком.
   В больнице фортуна, кажется, повернулась к  ней  лицом:  Линнет  нашла  в
газете объявление о том, что один бостонец ищет  учительницу  для  работы  в
Кентукки. Линнет захотелось вновь оказаться в тех диких местах, и