одняла валявшееся на полу беличье одеяло и завернулась  в  него.  Она
долго смотрела на огонь, уговаривая себя не плакать.  И  почему  она  должна
плакать? Она против воли вышла замуж  за  человека,  который  в  день  своей
свадьбы поклялся,  что  никогда  не  полюбит  ее,  не  сможет  полюбить  ее.
Человека, который сказал, что она для него ничего не  значит.  Какие  у  нее
причины плакать, если в будущем ее ждала такая приятная жизнь? Но разве  она
может радоваться тому, что в течение многих лет ее единственной обязанностью
будет сидеть дома, вынашивать и растить его детей, в то время как  он  будет
носиться по окрестностям со своей красавицей Элис?
   Не может! Она устроит свою жизнь по-своему и, если появится  возможность,
найдет свою любовь. Ее муж будет значить для ее так же мало, как и  она  для
него.
   Джудит медленно поднялась. Она старалась сдержать навертывавшиеся  слезы,
вспоминая нежность первого поцелуя Гевина.
   Гевин шевельнулся и открыл глаза. Он не сразу сообразил,  где  находится.
Повернув голову, он увидел, что кровать рядом с ним  пуста.  Она  ушла!  Его
тело сжалось. Он не отдавал себе отчета  в  том,  что  испугался,  но  когда
наконец  увидел  ее,  то  испытал  настоящее  облегчение.  Казалось,  Джудит
находилась в другом измерении, потому что она не  пошевельнулась,  когда  он
шумно перевернулся на спину. Заметив, что простыня забрызгана кровью,  Гевин
нахмурился. Он помнил, что  сделал  ей  больно,  но  не  мог  понять,  каким
образом. Ведь Элис тоже была девственна, когда он овладел ею в первый раз, и
ей не было больно.
   Он перевел взгляд на жену, такую крохотную, такую одинокую.  Это  правда,
он не любит ее, но все  же  не  следовало  быть  таким  грубым.  Девушка  не
заслужила этого.
   - Иди в кровать, - нежно проговорил он и слабо улыбнулся.
   Теперь он не будет так спешить, его любовная игра  превратится  в  своего
рода извинение.
   Джудит расправила плечи.
   - Нет, не пойду, - твердо ответила она.
   С самого начала она не должна позволять ему управлять собой.
   Гевин был ошеломлен. Эта женщина невозможна! Каждую фразу она  превращает
в борьбу воли. Его челюсти сжались, он поднялся и подошел к ней.
   Джудит  впервые  предоставилась  возможность  разглядеть  его  обнаженную
фигуру, и ее внимание привлекла заросшая густыми волосами  загорелая  грудь.
Он казался высеченным из камня.
   - Ты еще не уяснила, что должна идти ко мне по первому зову?
   Она подняла голову и бесстрашно встретилась с ним взглядом.
   - Ты еще  не  уяснил,  что  я  ничего  не  дам  тебе  по  своей  воле?  -
отпарировала она.
   Гевин взял прядь волос, спускавшихся ниже талии, и принялся наматывать ее
на руку, пока Джудит не застонала от  боли.  Одеяло  спало,  и  он  притянул
девушку к себе, прижавшись к ее обнаженному телу.
   - Сейчас ты решил добиваться своего жестокостью, - прошептала она,  -  но
победа все равно будет за мной, потому что ты устанешь от борьбы.
   - И что же ты выиграешь? - спросил он, приблизив к ней лицо.
   - Свободу от человека, которого ненавижу,  от  грубого,  лишенного  чести
лжеца... - Она замолчала, когда он поцеловал ее. В отличие  от  того,  каким
Гевин был час назад, в эти минуты он источал нежность и ласку.
   Сначала Джудит сдерживалась, чтобы не отвечать  ему,  но  потом  ее  руки
легли ему на плечи, которые  были  на  удивление  твердыми.  Выпуклые  мышцы
перекатывались под теплой кожей. Она телом ощутила  прикосновение  волос  на
его груди.
   Поцелуй Гевина становился все требовательнее. Его руки обняли ее, прижали
ее голову к ямочке на шее.
   Джудит лишилась способности думать. Она превратилась в сгусток  эмоций  -
каждое ощущение было новым и волшебным. Приникнув к нему, она стала  гладить
его спину. Он целовал ее в уши, покусывая мочку.  Гевин  издал  стон,  когда
колени Джудит подогнулись, и  она  откинулась  на  обнимавшую  ее  руку.  Не
отрываясь от нее, он подхватил ее и положил на кровать. Его  губы  скользили
по телу Джудит, которая полностью отдалась охватившему ее чувству.
   Вскоре она уже не могла выдерживать эту любовную игру. Ее тело выгнулось,
и она, схватив Гевина за волосы и притянув его к себе, с жадностью  приникла
к его губам.
   Восприятие Гевина обострилось. Ему  еще  никогда  не  доводилось  ласкать
женщину  так,  как  сегодня,  и  он  никогда  не  представлял,   какое   это
наслаждение. Джудит, как и им, владела  всепоглощающая  страсть,  однако  ни
один из них не спешил прерывать эту сладкую муку. Он опустился на  жену,  ее
руки сжали его. На этот раз Джудит не  испытывала  никакой  боли,  она  была
готова. Она двигалась вместе с ним, сначала медленно, потом  все  быстрее  и
быстрее, пока не наступило радостное освобождение.
   Уставшая и изможденная, Джудит сразу же заснула. Она лежала закинув  одну
ногу на Гевина, ее волосы разметались по его руке.
   Но Гевин не спал. Он знал, что этой ночью женщина, которую  он  держал  в
объятиях, впервые в жизни испытала восторг любви, но его удивило, что  и  он
чувствовал себя так, словно сам только сегодня  лишился  девственности.  Это
было полным абсурдом. Ведь  он  даже  не  смог  бы  вспомнить  всех  женщин,
побывавших в его постели. Но сегодня все оказалось по-другому.  Никогда  еще
им не владела такая сильная страсть. Другие женщины сразу же прекращали свои
ласки, стоило им довести его до возбужденного состояния. Но не  Джудит.  Она
отдавалась ему с тем же пылом, что и он.
   Он взял упавшую на его щеку прядь ее волос и долго наблюдал, как  в  этом
золотистом водопаде играет огонь. Потом вдохнул  исходивший  от  них  нежный
аромат, приник к ним губами. Джудит шевельнулась и сильнее прижалась к нему.
Даже во сне ей хотелось, чтобы он был рядом.
   Веки Гевина отяжелели. Насколько он помнил, он  впервые  испытывал  столь
полное удовлетворение и спокойствие. О,  близится  утро.  Его  губы  тронула
улыбка, и он погрузился в сон.

***

   Джослин Лэинг  уложил  лютню  в  кожаный  чехол  и  едва  заметно  кивнул
блондинке, выходившей из  комнаты.  В  этот  вечер  он  получил  предложение
разделить постель от нескольких женщин. Радостное возбуждение, витавшее  над
собравшимися на свадьбу, и особенно вид обнаженных новобрачных  заставил?  -
многих пуститься на поиски собственных наслаждений.
   Певец был очень красив  собой:  горящие  огнем  темные  глаза  с  густыми
ресницами, темные вьющиеся волосы, великолепная кожа, волевой подбородок.
   - Ты занят сегодня? - со смехом спросил его один из певцов.
   Джослин улыбнулся, но не ответил.
   - Завидую тому, у кого есть такая невеста. - Еще один музыкант  кивнул  в
сторону лестницы.
   - Да, она очень красива, - согласился Джослин. - Но существуют и другие.
   - Но они не так прекрасны. - Музыкант придвинулся к  своему  приятелю,  -
Некоторые  из  нас  назначили  свидания  подружкам  невесты.  Если   хочешь,
присоединяйся.
   - Нет, - ответил Джослин. - Не могу.
   Музыкант лукаво взглянул на Джослина, уложил  свой  псалтерион  <Струнный
щипковый музыкальный инструмент.> и ушел.
   Когда в зале воцарилась тишина и пол застелили соломенными  тюфяками,  на
которых должны были спать приближенные  слуги  и  наименее  значимые  гости,
Джослин направился к лестнице. Он спрашивал себя,  неужели  той  женщине,  с
которой у него было назначено свидание, удалось получить отдельную  комнату.
Элис Вейланс не была богата, и, хотя  ее  красота  дарила  ей  замужество  с
графом, она не принадлежит к  высокородным  гостям.  Этой  ночью  замок  был
переполнен,  и  только  жениху  и  невесте  было   предоставлено   отдельное
помещение. Остальные разместились  в  солярии  на  женской  половине  или  в
спальне хозяина на огромных кроватях - до восьми футов шириной, -  опущенный
полог которых превращал их в отдельные комнатки.
   Джослин без всяких  происшествий  добрался  до  расположенных  в  стороне
покоев, предназначенных для незамужних  дам.  Несколько  мужчин  уже  успели
проскользнуть в дверь. Джослин заметил, как  раздвинулся  тяжелый  полог,  и
между шторами появилась голова блондинки. Он быстро подошел к  ней.  Ее  вид
вызвал в нем желание.  Элис  жадно  протягивала  к  нему  руки,  ее  страсть
казалась  сродни  ярости.  Все  попытки  Джослина  продлить  любовную   игру
наталкивались на сопротивление. Она была подобна урагану, принесшему с собой
молнии и гром.
   Когда они  кончили,  она  своим  видом  дала  понять,  чтобы  Джослин  не
дотрагивался до нее. Всегда чутко отзывавшийся  на  настроение  женщины,  он
подчинился ее невысказанному желанию. Однако у  него  вызвало  удивление  ее
нежелание продолжить ласки. Он начал торопливо собирать разбросанную одежду.
   - Через месяц я буду замужем, -  тихо  проговорила  она.  -  И  тогда  ты
придешь в замок моею мужа.
   Он ничего не ответил на это Они оба знали, что он будет там. Но  Джослину
стало интересно, скольким мужчинам она сделала подобное предложение.

***

   Джудит ощутила теплое прикосновение первых лучей солнца.  Она  попыталась
спрятаться от них, но что-то мешало повернуться. Она лениво  открыла  глаза,
увидела над собой незнакомый полог и сразу все вспомнила. Краска  залила  ей
щеки. Казалось, даже ее тело покраснело.
   Джудит повернула голову и,  взглянув  на  противоположный  край  кровати,
увидела спящего  мужа.  Его  короткие  темные  ресницы  были  густыми,  щеки
покрывала отросшая за ночь щетина Во  сне  его  черты  не  выглядели  такими
резкими.  Создавалось  впечатление,  что   расслабилась   даже   ямочка   на
подбородке.
   Гевин лежал на боку, лицом к Джудит, и она позволила себе  повнимательнее
рассмотреть его. Мышцы образовывали четко очерченные  выпуклости,  на  руках
особенно выделялись бицепсы. Глаза Джудит задержались на его плоском животе,
потом опустились ниже. То, что она увидела, не показалось ей чем-то  сильным
и огромным, но пока она смотрела, его плоть стала увеличиваться в размерах.
   У нее перехватило дыхание, и она, подняв  глаза,  встретилась  с  Гевином
взглядом. Он уже проснулся и наблюдал за ней. С каждым мгновением его  глаза
становились все темнее. Он уже не был  расслабившимся  мальчиком-юношей,  он
превратился в объятого страстью мужчину. Джудит попыталась отодвинуться,  но
Гевин продолжал держать прядь ее волос.  Однако  хуже  всего  было  то,  что
Джудит  не  хотелось  сопротивляться  Она  уговаривала  себя,   что   должна
ненавидеть его, и в то же время вспоминала,  какое  испытывала  наслаждение,
когда он ласкал ее.
   - Джудит, - прошептал Гевин, и звук его голоса вызвал трепет во  всем  ее
теле.
   Он поцеловал ее в уголок рта. Ее руки слабо уперлись в его плечи, но  это
легкое прикосновение к нему заставило ее закрыть глаза и сдаться. Он целовал
ее щеки, мочку уха. Потом, когда ее  дыхание  стало  прерывистым,  нашел  ее
губы. Его язык нежно дотронулся до ее языка. Она отпрянула, ошеломленная. Он
понимающе улыбнулся ей. Прошлым вечером Джудит решила, что познала все,  что
следовало знать об отношениях между  мужчиной  и  женщиной.  Теперь  же  она
поняла, что ей почти ничего не известно.
   Он притянул ее к себе, провел кончиком языка по  губам,  задерживаясь  на
секунду  возле  уголков  рта.  Она  разжала  зубы  навстречу  его  языку   и
попробовала его на вкус. Он оказался гораздо  слаще  самого  сладкого  меда:
одновременно и горячим, и холодным, и мягким, и твердым. Взяв пример с мужа,
Джудит принялась исследовать его рот. Она забыла  о  смущении,  она  уже  не
представляла, что включает в себя это понятие.
   Гевин провел языком по ее шее, и Джудит, поддавшись неосознанному порыву,
закинула голову. Когда его губы коснулись ее груди, она  вскрикнула.  У  нее
возникло ощущение, что она сейчас умрет  от  этой  сладко-невыносимой  муки.
Она, попыталась притянуть к себе его лицо, приникнуть к нему губами,  но  он
засмеялся, и его смех заставил ее затрепетать. Возможно,  она  действительно
принадлежит ему.
   Когда ей стало казаться, что она вот-вот сойдет с ума, он лег на нее. Его
рука ласкала ее между ног до тех пор, пока она не задрожала. Он вошел в нее,
и она закричала, потому что это не принесло облегчения.  Она  обхватила  его
ногами и задвигалась ему навстречу. Наконец, когда Джудит думала, что сейчас
взорвется, ее охватили спазмы, которые освободили ее от сладкой пытки. Гевин
забился на ней и так крепко прижал ее к себе, что она едва  не  задохнулась.
Но в тот момент ее не волновало, вернется ли к ней когда-нибудь  способность
дышать или нет.
   Час спустя вошли горничные, которые должны были помочь Джудит одеться,  и
разбудили молодую чету. Джудит заметила, что ее тело  обвилось  вокруг  тела
Гевина. Мод и Джоан отпустили  несколько  замечаний  по  поводу  страстности
своей госпожи. Простыни были сбиты, белье съехало  на  пол.  Беличье  одеяло
валялось в другом конце комнаты, возле камина.
   Горничные помогли Джудит  принять  ванну.  Перекатившись  на  бок,  Гевин
лениво наблюдал за этим действом.
   Джудит не смотрела на него, она просто не могла поднять глаза, потому что
пребывала в страшном замешательстве. С одной стороны, этот  мужчина  был  ей
неприятен, он олицетворял собой все, что она ненавидела, - бесчестие,  ложь,
алчность.  Но  с  другой  стороны,  она  забывала  о  гордости,   когда   он
дотрагивался до нее. Она дала ему - и  Богу  -  клятву,  что  он  ничего  не
получит от нее. Но он взял больше, чем она согласна была отдать.
   Она не заметила, как на нее накинули тонкую льняную сорочку, потом модест
<Верхнее  платье>  из  темно-зеленого  атласа,  расшитого  золотом.   Из-под
распашной юбки и  в  разрезы  на  широких  рукавах,  собранных  у  запястья,
выглядывал фрипон <Нижнее платье> из зеленого шелка.
   - Теперь вот это, моя госпожа, - сказала Мод и протянула  Джудит  большую
плоскую коробочку из слоновой кости.
   Джудит удивленно взглянула на горничную  и  откинула  крышку.  На  черной
бархатной подушечке лежало колье из тончайшей золотой филиграни. Его украшал
ряд великолепно подобранных изумрудов величиной с каплю.
   - Оно.., прекрасно, - прошептала Джудит. - Как мама...
   - Это свадебный подарок вашего супруга, - объяснила Мод.
   Джудит спиной почувствовала взгляд Гевина. Она резко повернулась к  нему,
но увидев его лежащего в постели, увидев его кожу, казавшуюся коричневой  на
фоне белоснежных простыней, ощутила слабость во всем теле. Собрав всю  волю,
она присела в глубоком реверансе и произнесла:
   - Благодарю вас, милорд.
   Ее холодность рассердила Гевина. Он предпочел бы, чтобы Джудит отшвырнула
его подарок. Как она может быть такой страстной в постели и такой холодной и
чопорной вне ее?
   Джудит опять повернулась к горничным,  и  Мод  застегнула  платье.  Джоан
горячими щипцами уложила ей волосы и убрала их золотой лентой. Но  Гевин  не
дал им закончить, потребовав, чтобы они ушли. Джудит не  смотрела  на  него,
пока он  брился  и  натягивал  на  себя  темно-коричневые  дублет  и  чулки,
рыжеватый шерстяной кафтан, подбитый золотистым мехом рыси.
   Когда он приблизился к ней, ей стоило большого труда сдержать  дрожь.  Он
предложил ей руку и проводил вниз к ожидавшим гостям.
   Мессу они слушали вместе, но на этот раз он не целовал ей пальцы и они не
бросали осторожные взгляды друг на друга. Они были торжественны и печальны.

Глава 7

   Вокруг  замка  стоял  невообразимый  шум,  воздух  звенел  от   радостных
возгласов. Над палатками, разбросанными по огромному полю, развевались яркие
знамена. Оружие и доспехи, подобно драгоценным камням, сверкали  на  солнце.
Тут и там сновали дети. Торговцы с большими лотками,  подвешенными  на  шее,
предлагали разнообразные товары: от фруктов и пирогов до святых мощей.
   Для поединков была  выделена  посыпанная  песком  площадка,  отгороженная
двойным деревянным забором. Внутренний забор был низким - всего три фута,  -
зато  высота  внешнего  достигала  восьми  футов.  Пространство  между  ними
предназначалось для оруженосцев и лошадей. Снаружи расположились торговцы  и
крепостные.
   Дамы и не участвовавшие в турнире рыцари  разместились  на  поднимающихся
амфитеатром скамьях, над  которыми  развевались  знамена  с  геральдическими
символами каждой семьи. Леопарды  Монтгомери  превалировали  над  всем  этим
разнообразием.
   Перед  началом  турнира  рыцари,  уже  успевшие  облачиться  в   доспехи,
торжественно прошествовали перед зрителями. Качество и  совершенство  оружия
напрямую зависело от благосостояния их владельца. Здесь можно  было  увидеть
старомодные кольчуги и современные латы из металлических пластин, нашитых на
кожу. Самые богатые рыцари носили новые доспехи из  Германии,  изготовленные
из отличной стали и закрывавшие их с головы до ног, не  оставляя  ни  одного
незащищенного участка. Однако  такие  доспехи  весили  более  сотни  фунтов.
Разноцветные плюмажи на шлемах рыцарей соответствовали родовым цветам.
   Джудит и Гевин направлялись к площадке для турниров. Джудит была оглушена
шумом, в нос ей ударил необычный запах, витавший над полем. Все  было  внове
для нее, ее глаза горели от возбуждения. Гевина же обуревали  противоречивые
мысли. Прошлая ночь превратилась  для  него  в  открытие.  Ни  одна  женщина
никогда не давала ему такого наслаждения, как Джудит. Его  свидания  с  Элис
были тайными, им всегда приходилось торопиться. Гевин не любил  ту,  которая
стала его женой, - даже беседа с ней приводила его в ярость, - однако именно
она открыла ему свободную от условностей страсть.
   Джудит заметила приближавшегося к ним Рейна. Он был в полном  вооружении.
Его латы украшали выгравированные крохотные геральдические лилии. Под мышкой
он держал шлем. Его походка была легкой, словно для него не составляло труда
носить на себе тяжелые доспехи. Так и было на самом деле.
   Издали заметив своего деверя, Джудит бессознательно выпустила руку  мужа.
Когда Рейн подошел к ней, на его лице засияла улыбка - улыбка, которая свела
с ума немало женщин.
   - Привет, сестричка, - проговорил он. - Сегодня утром я решил,  что  твоя
красота мне приснилась, но теперь вижу, что ты прекраснее, чем мне казалось.
   Ей понравился его комплимент.
   - А  твое  присутствие  расцвечивает  день  яркими  красками.  Ты  будешь
участвовать в поединке? - Она кивнула в сторону площадки.
   - И Майлс и я.
   Казалось, они оба забыли о существовании Гевина, который хмуро смотрел на
них.
   - У всех мужчин какие-то ленты, - сказала Джудит. - Что они обозначают?
   - Дама может выбрать какого-нибудь рыцаря и в знак своей  благосклонности
дать ему талисман.
   - Тогда и мне можно дать тебе ленту? - с улыбкой спросила она.
   Рейн в одно мгновение опустился перед ней на колено, при этом его доспехи
громко зазвенели.
   - Почту за честь.
   Джудит приподняла прозрачную вуаль, прикрывавшую ее волосы, и вытащила из
прически одну из золотых лент. Было совершенно очевидно,  что  ее  горничные
прекрасно знали о подобной традиции.
   Рейн поставил руку на бедро, и Джудит повязала ленту вокруг его плеча.  В
это время к ним приблизился Майлс и тоже встал на одно колено.
   - Надеюсь, ты согласишься обратить внимание и на другого брата?
   Сегодня утром она увидела в Майлсе  то,  что  давно,  еще  когда  он  был
безбородым юношей, заметили другие женщины. Вчера она была  девственницей  и
не  понимала  значения  его  пристального  взгляда.   Щеки   Джудит   покрыл
очаровательный румянец, и она наклонила  голову,  чтобы  вытащить  еще  одну
ленту.
   Ее смущение позабавило Рейна.
   - Нечего строить ей глазки, Майлс, - засмеялся он,  намекая  на  то,  что
интерес Майлса к женщинам давно стал предметом  шуток  в  замке  Монтгомери.
Стивен однажды пожаловался, что к тому  времени,  когда  Майлсу  исполнилось
семнадцать, он успел  обрюхатить  первую  половину  крепостных  девок,  а  к
восемнадцати годам покончил и со второй половиной. - Разве ты не видишь, как
смотрит на нас Гевин?
   - Я вижу, как вы оба ставите