ат не стесняется в выборе средств, чтобы получить желаемое, то чем я хуже.
В три тридцать, за полчаса до вашей встречи на вокзале,  я  попросила  Алана
пойти со мной на кухню. Я разогрела патоку до  жидкого  состояния,  но  так,
чтобы не обжечься, а он в это время  сидел,  вертя  в  руках  эти  проклятые
билеты на поезд. Я "поскользнулась" и  опрокинула  патоку  на  него.  Должна
заметить, я отлично справилась со своей задачей. Он был залит  с  головы  до
ног.
   На мгновение Блейр онемела.
   - А я все это время сидела на станции, - выдавила она.
   - Я.., э... - Нина поднялась. - Если бы мама была жива, я больше  никогда
не смогла бы посмотреть ей в глаза. -  Она  взглянула  на  Блейр,  залившись
краской смущения, и выпалила на одном дыхании:
   - Он пошел в ванную комнату и протянул  мне  из-за  двери  одежду,  но  я
уронила его часы, они покатились в ванную  комнату,  я  бросилась  за  ними,
дверь захлопнулась, а ключ выпал. Блейр представила  эту  картину  и  начала
смяться:
   - Ты заперлась в ванной комнате с обнаженным мужчиной?
   Нина стиснула зубы, вздернула подбородок и коротко кивнула.
   Блейр ничего на это не сказала, а подошла к шкафу и вынула оттуда бутылку
виски и два бокала, плеснула в них по глотку и протянула один Нине.
   - За сестер, - сказала Блейр и одним  глотком  выпила  содержимое  своего
бокала.
   Широко улыбнувшись, Нина последовала ее примеру.
   - Ты правда не сердишься? Ты не жалеешь, что вышла за Ли?
   - Ни минуты. А теперь садись и расскажи мне о ваших планах. Как там Алан?
Ты счастлива с ним?
   Начав говорить, Нина уже не могла остановиться. Ей не очень понравилось в
Пенсильвании, и она уже почти уговорила Алана вернуться в Чандлер, когда  он
закончит интернатуру.
   - Боюсь, что сейчас он не слишком-то дружески настроен по отношению к вам
с Ли, но я постараюсь это уладить. Я приехала, чтобы получить твое  прощение
и убедить папу и Ли сменить гнев на милость.
   - Не думаю, что Ли... - начала Блейр, но Нина перебила ее:
   - Как раз наоборот. Поживи с ним с мое. Он ласков, пока доволен, но, если
находящаяся под его опекой женщина сделает что-то, что  ему  не  понравится,
увидишь, что будет! Блейр, - она принялась  теребить  свой  зонтик,.  -  мне
нужен кто-нибудь, чтобы пронести на шахты листовки.
   Блейр немедленно насторожилась:
   - Ты говоришь о таких листках,  где  шахтеров  призывают  к  восстанию  и
забастовкам?
   - Нет, они знакомят рабочих  с  их  правами,  доказывают,  что  если  они
объединятся, то смогут многого добиться. Хьюстон и остальные,  кто  ездит  в
поселки под видом торговок, провозят  листовки  вместе  с  овощами,  но  они
бывают только на четырех шахтах, а их еще тринадцать. Нам нужен  кто-нибудь,
имеющий доступ на все шахты.
   - Ты же знаешь, там все охраняется. Они проверяют даже экипаж Лиандера...
Нина! Ты хочешь привлечь к этому Ли?
   - - Никогда! Если бы он узнал, что мне известно о существовании  угольных
шахт, он посадил бы меня под замок. Но я подумала, что ты, как врач, к  тому
же с фамилией Вестфилд, могла бы осматривать женщин в поселках.
   - Я? - выдохнула Блейр, вставая.
   Об этом не хотелось даже думать. Если в ее коляске обнаружат листовки, ее
застрелят на месте. Но потом она вспомнила о нищих  шахтерских  поселках,  о
людях,  отказывавшихся  от  всех  прав   американского   гражданина,   чтобы
заработать на жизнь.
   - Нина, я не знаю, - прошептала она. - Это серьезное решение.
   - Это серьезная проблема, Блейр, ты снова дома. Ты больше  не  безымянный
житель  большого  города.  Ты  -  часть  Чандлера,  штата  Колорадо,  -  она
поднялась. - Подумай. Я иду домой к отцу, и, может быть,  вы  с  Ли  придете
сегодня к нам на ужин. Алан отпустил меня всего  на  две  недели.  Я  бы  не
обратилась к тебе, но я не знаю никого, кто имеет доступ на шахты.  Дай  мне
поскорее знать о своем решении.
   - Хорошо, - рассеянно  сказала  Блейр,  полностью  поглощенная  мыслью  о
доставке запретного груза в поселки, охраняемые вооруженными людьми.
   Весь день она слонялась по пустой  клинике,  пыталась  читать  данный  Ли
медицинский журнал, но все время возвращалась мыслью к тому, о  чем  просила
ее  Нина.  Эта  просьба  что-то  тронула  в  душе  Блейр,  потому  что   она
действительно не считала себя частью Чандлера. Покинув  город,  она  думала,
что сделала это навсегда. Она не  собиралась  сюда  возвращаться,  но  жизнь
повернулась по-другому, и теперь ей надо было решить, является ли она членом
местной общины или нет. Она  может  сидеть  в  своей  чистенькой  клинике  и
периодически пытаться собрать по частям искалеченных людей, а  может  помочь
предотвратить несчастные случаи. А если бы она сама оказалась  искалеченной?
Мысли кружились и кружились, и она никак не  могла  прийти  к  определенному
решению.
   Они с Ли поужинали в доме его отца. Когда Нина  отозвала  ее  в  сторону,
Блейр сказала, что еще не решила. Нина улыбнулась и кивнула. От этого  Блейр
стало только хуже.
   На следующее утро она проснулась с головной болью. В  пустой  клинике  ее
встретило эхо ее собственных шагов. Миссис  Креббс  сказала,  что  ей  нужно
пройтись по магазинам, и ушла. В девять часов звякнул колокольчик на  двери,
и Блейр поспешила встретить возможного пациента.
   В коридоре стояла женщина с девочкой лет восьми.
   - Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
   - Вы леди-врач?
   - Я врач. - Пожалуйста, проходите в кабинет.
   - Спасибо. - И, велев девочке сидеть и ждать, женщина пошла за Блейр.
   - Что вас беспокоит?
   Женщина села.
   - Я что-то ослабла в последнее время, мне нужна помощь, совсем  небольшая
помощь.
   - Нам всем бывает нужна помощь. И какую же помощь вы хотите получить?
   - Ну, я скажу прямо. Некоторые из моих девочек, вы знаете, с Ривер-стрит,
продавали плохой опиум. Я подумала, что  раз  уж  вы  доктор,  то  могли  бы
продать нам чистого  опиума  из  Сан-Франциско.  Я  знаю,  что  врачи  могут
проверить, хороший он или нет, и потом, вы, наверное,  можете  купить  сразу
большое количество и продавать. Я могу найти вам покупателей и...
   - Пожалуйста, покиньте мою клинику, - сдержанно  сказала  Блейр.  Женщина
встала.
   - Ишь, выискалась. Думаешь, что ты слишком хороша для таких, как мы? А ты
знаешь, что над тобой , смеется весь город? Называешь себя  врачом,  а  сама
сидишь тут одна, и никто к тебе не идет. Никто и не собирается приходить.
   Блейр подошла к двери и  распахнула  ее.  Задрав  нос,  женщина  схватила
девочку за руку и удалилась, так хлопнув дверью, что колокольчик сорвался  и
упал на пол.
   С бесстрастным лицом Блейр села за стол и  взяла  лист  бумаги.  Это  был
список хозяйственных расходов, который мисс  Шейнес  дала  ей  утром.  Блейр
нужно было сложить двадцать две цифры, чтобы проверить подсчеты экономки.
   Она смотрела на листок, затем  внезапно  почувствовала,  как  защипало  в
глазах, и в следующее мгновение уронила голову на стол  и  разрыдалась.  Она
плакала тихо, слезы лились рекой  -  она  даже  не  успела  достать  носовой
платок.
   У Блейр перехватило дыхание, когда напротив себя  на  стуле  она  увидела
Кейна Таггерта.
   - Развлекаетесь, шпионя за людьми?
   - Я в этом не специалист, - ответил он, с участием глядя на нее.
   Блейр начала рыться в ящиках стола,  пока  Кейн  не  передал  ей  большой
носовой платок.
   - Он чистый. Хьюстон не выпускает меня из дома без тщательной проверки.
   Она не отозвалась на его попытку пошутить, отвернулась и высморкалась.
   Он дотянулся и взял листок с подсчетами.
   - И из-за этого вы плакали? - Он мельком глянул на  цифры.  -  Ошибка  на
семь центов, - сказал он и вернул листок на место. - Вы  расстроились  из-за
семи центов?
   - Чтобы вы знали, я оскорблена в своих чувствах.
   Очень просто и старомодно - я оскорблена в своих чувствах.
   - Хотите поделиться?
   - Зачем? Чтобы и вы надо мной посмеялись? Я знаю таких,  как  вы.  Вы  бы
тоже никогда не пошли к врачу-женщине. Вы  как  все  мужчины  и  большинство
женщин! Вы бы никогда не легли на операцию к женщине.
   Лицо его приняло серьезное выражение.
   - Я никогда не был у врачей, поэтому не знаю, кому бы я доверил разрезать
меня. Но если бы дело было худо, думаю, отдал бы себя в руки кому угодно. Вы
поэтому плачете? Потому что никто не идет?
   Блейр положила руки на стол, злость и силы оставили ее.
   - Ли как-то сказал мне, что все  врачи  начинают  идеалистами.  Боюсь,  я
оказалась даже хуже. Я думала, что жители города придут  в  восторг  оттого,
что у них теперь есть женская клиника. Так и было бы, если бы здесь принимал
Лиандер. Они видят меня и спрашивают "настоящего" врача. Моя мама  приходила
сюда с разными жалобами три раза за два дня,  зашли  еще  несколько  женщин,
которых я знаю с детства. И вдобавок ко  всему,  Больничный  совет  Чандлера
внезапно решил, что у них и для одного-то врача нет работы.
   Какое-то время Кейн сидел, внимательно глядя на Блейр. Он мало что знал о
ней, но ему было доподлинно известно,  что  обычно  ее  энергии  хватает  на
двоих, а сейчас она сидела с унылым лицом и потухшими глазами.
   - Вчера, - начал он, - я был на конюшне без рубашки - только не  говорите
Хьюстон - и ободрал о стену спину. Заноз оказалось много, часть из  них  мне
удалось вытащить, но до некоторых я дотянуться не смог. - Он увидел, что она
подняла голову. - Немного, но это все, что я могу вам предложить.
   Блейр заулыбалась.
   - Хорошо, идемте  в  операционную,  я  посмотрю.  Занозы  были  не  очень
длинными и сидели неглубоко, но Блейр действовала с  большой  осторожностью.
Ложась на живот на длинный стол, Кейн спросил:
   - А что это у вас оторван колокольчик? Кто это на вас разъярился?
   Блейр рассказала о женщине и о ее словах, что весь город смеется над ней.
   - А Ли так много сделал ради этой клиники. Он мечтал  о  ней  много  лет.
Сейчас он занят на шахтах, а я так подвела его.
   - По-моему, это больные вас подводят. Тем хуже для них.
   Она улыбнулась его затылку.
   - Спасибо, но и вы не пришли бы, если... А вы-то почему пришли?
   - Хьюстон наводит порядок в моей конторе.
   Он произнес это с такой обреченностью, что Блейр засмеялась.
   - Нисколько не смешно. Она ставит там эти нелепые маленькие стульчики,  а
еще ей нравятся кружева. Если,  вернувшись,  я  обнаружу,  что  мой  кабинет
оклеен розовыми обоями, я...
   - Что вы сделаете?
   Он повернул голову, чтобы видеть Блейр:
   - Заплачу.
   Она улыбнулась ему.
   - Она наклеит розовые обои, а я приду завтра утром, и мы их поменяем.  Ну
как вам такая сделка?
   - Лучшая за сегодняшний день.
   - Ну вот и все, - минуту спустя сказала она и принялась мыть инструменты,
а Кейн тем временем надевал рубашку.
   Она повернулась к нему.
   - Спасибо, - сказала она. - Благодаря вам, я чувствую себя гораздо лучше.
Я знаю, что была к вам несправедлива, и приношу свои извинения.
   Кейн пожал широкими плечами:
   - Вы с Хьюстон близнецы, вы должны быть очень похожи. И если вы вполовину
так же хороши в медицине, как она в ведении хозяйства, вы должны быть лучшей
из врачей. И у меня такое чувство, что скоро  все  изменится.  Вот  увидите,
очень скоро дамы будут ломиться в дверь вашей клиники.  Главное,  будьте  на
месте, и завтра, бьюсь об заклад, здесь будет тесно от посетителей.
   Она не могла не улыбнуться в ответ.
   - Спасибо вам. Вы сделали для меня так много хорошего.
   И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
   Он улыбнулся:
   - Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:
   - Я в жизни  не  получала  лучшего  комплимента.  Если  спина  будет  вас
беспокоить - приходите.
   - Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые
стены, - сказал он, покидая клинику.
   Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила,
что не выяснила у Кейна, в какую сторону  ошиблась  на  семь  центов  миссис
Шейнес,  и  произвела  подсчет  сама.  Вторую  половину  дня  Блейр  провела
прекрасно: впервые за много дней она чувствовала себя так хорошо.
   В какой-то момент она задумалась над  тем,  как  добр  был  с  ней  Кейн,
несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно  за  это  качество
Хьюстон и полюбила его.

***

   Вернувшись домой  и  пройдя  в  обитый  темными  панелями  кабинет,  Кейн
поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:
   - Когда на  прошлой  неделе  я  купил  Национальный  банк  Чандлера,  они
прислали нам документы?
   - Целую груду весом не меньше двадцати  фунтов,  -  не  поднимая  головы,
ответил Эден и указал в угол.
   Кейн взял бумаги и просмотрел их.
   - А куда ушла Хьюстон?
   Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.
   - По-моему, к портному.
   - Хорошо, - сказал Кейн. - Значит, остаток дня в  нашем  распоряжении,  а
может, и остаток недели. - И он вышел из комнаты с бумагами в руках.
   Любопытство одолело Эдена, и он  отыскал  Кейна  в  библиотеке,  где  тот
названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала  только  Чандлер,
Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.
   - Вы поняли, - говорил Кейн кому-то на том конце провода,  -  срок  вашей
закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить  ее
к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца,  если
завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору  Блейр.  Она
вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я  дам  вам
шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать  и  дочерей.  Да,
хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра  пойдет  на  прием.  Но
если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?
   - Проклятье! - ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену.  -  Мне
это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку  и  отбери  тех,  кто
должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри,
нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют  ли  они
отказать моей свояченице?
   На следующее утро хорошее настроение Блейр  куда-то  улетучилось,  и  она
пошла на работу через силу. "Еще один длинный день  в  безделье",  -  думала
она, идя в клинику пешком. Она не дошла до нее  полквартала,  когда  увидела
бегущую навстречу миссис Креббс.
   - Где вы были? Там столько пациентов!
   Блейр остановилась, а потом со всех ног  бросилась  к  своей  клинике.  В
приемном покое стоял невообразимый шум: плакали  дети,  матери  пытались  их
успокоить, а одна женщина стонала - похоже, у нее начинались роды.
   Пятнадцать минут спустя Блейр перерезала новорожденной девочке пуповину.
   - Сто  восемьдесят,  -  пробормотала  ее  мать.  -  Мы  назовем  ее  Мэри
Стовосемьдесят Стивенсон.
   Блейр ничего не успела спросить, потому что ввели новую больную.

***

   А назавтра женщина  принесла  в  клинику  мальчика  восьми  лет,  который
выглядел на шесть и который уже два года проработал  в  угольной  шахте.  Он
умер у Блейр на руках - его хрупкое тельце  было  раздавлено  кусками  угля,
выпавшими из вагонетки. Блейр позвонила Нине и сказала:
   - Я сделаю это. - И повесила трубку.

Глава 30

   Блейр возвращалась в Чандлер  с  шахты  "Инэкспрессибл".  Нина  не  стала
терять времени и быстро организовала доставку листовок на шахту, боясь,  что
Блейр передумает.  Поэтому  в  это  утро  Блейр  позвонила  доктору  Виверу,
молодому  врачу,  с  которым  она  познакомилась  в  городской  больнице,  и
попросила его подежурить в клинике, так как с шахты поступил срочный  вызов.
Молодой человек был счастлив помочь ей.
   В багажнике новой коляски Блейр Нина соорудила двойное дно и уложила туда
листовки. Выслушав все инструкции, Блейр едва могла говорить от страха.
   У въезда в поселок  охрана  стала  шутить,  что  доктор  Вестфилд  сильно
изменился со времени своего  последнего  визита,  но  пропустила  Блейр  без
задержки. У нескольких покрытых угольной пылью ребятишек она  спросила,  как
найти дом нужной ей женщины. Та лежала в постели, притворившись  больной,  и
нервничала точно так же, как Блейр. Женщина спрятала листовки под  половицу,
и Блейр как можно скорее покинула поселок.
   Охранники почувствовали, что  она  нервничает,  но  с  присущим  мужчинам
тщеславием отнесли это на свой счет и сопроводили ее выезд удвоенным  числом
острот.
   Отъехав от шахты на милю, Блейр  задрожала,  как  в  лихорадке.  И  минут
двадцать ее трясло так, что она не могла даже держать поводья. Она съехала с
дороги,  поставила  коляску  между  скал  и  вышла  из  нее.  Ноги  у  Блейр
подогнулись, она села на землю и заплакала, заплакала слезами облегчения  от
сознания того, что все позади.
   Она еще дрожала, когда внезапно две сильные руки схватили ее за  плечи  и
поставили на ноги.
   Она встретилась взглядом с глазами Лиандера, сверкавшими от ярости.
   Он чертыхнулся и прижал ее к  груди.  Блейр  настолько  обрадовалась  его
появлению, что даже не спросила, откуда он узнал о том, что она сделала. Она
вцепилась в него и, хотя он и так уже чуть не сломал ей ребра, хотела, чтобы
он обнял ее еще крепче.
   - Мне было так страшно, - сказала она,  уткнувшись  ему  в  плечо,  потом
встала на цыпочки и прижалась лицом к его шее. - Мне  было  так  страшно,  -
слезы струились по ее лицу, попадая в рот.
   Ли обнимал ее, гладил по волосам и молчал. Наконец слезы Блейр иссякли, а
тело перестала сотрясать дрожь. Тогда она осмелилась ослабить  свою  мертвую
хватку и принялась искать по карманам носовой платок. Ли дал ей свой, и  она
высморкалась и промокнула лицо. После этого она  подняла  глаза  на  мужа  и
отступила под его взглядом.
   - Ли, я... - начала она, сделала еще шаг назад и наткнулась на скалу.
   Его глаза метали молнии. Веселый, остроумный, терпимый Ли,  которого  она
знала, не имел ничего общего с этим разъяренным человеком.
   - Я ничего не хочу слышать, - слова клокотали у него в горле. - Ни слова.
Я хочу, чтобы ты поклялась, что никогда больше этого не сделаешь.
   - Но я...
   - Клянись! - приказал он, приблизившись и беря ее за локоть.
   - Ли, пожалуйста, ты делаешь мне больно, - она  хотела  успокоить  его  и
заставить понять всю необходимость ее поступка. - А как ты узнал?  Ведь  это
секрет.
   - Я бываю в поселках ежедневно, - сказал он, усмехнувшись. - И знаю,  что
там происходит. Блейр, когда я узнал, что это ты должна доставить  листовки,
то сначала не поверил. - Он кивнул, указывая на мокрый платок,  который  она
скомкала в руке:
   - По крайней мере, ты осознала опасность. А ты знаешь, что сделали  бы  с
тобой эти люди? Имеешь представление? Да ты умоляла  бы  их  убить  тебя.  И
закон на их стороне.
   - Я знаю. Ли, - горячо сказала она. - У них есть все права делать то, что
они делают. Поэтому кто-то должен рассказать шахтерам об их правах.
   - Но не ты! - Ли  наклонился  к  ней.  Она  сильно  зажмурилась,  как  от
вспышки, вжимаясь в скалу.
   - Я имею доступ на шахты, у меня есть коляска, это так естественно.
   Ли покраснел так, что, казалось, сейчас взорвется, руки его потянулись  к
горлу Блейр,  но  он  опомнился  и  отодвинулся  от  нее.  Отвернувшись,  он
несколько раз глубоко вздохнул. Это помогло ему взять себя в руки.
   - А теперь я хочу, чтобы  ты  выслушала  меня,  и  очень  внимательно.  Я
согласен, что ты сделала очень хорошее  дело  и  что  шахтеры  должны  знать
правду. Я высоко оценил твою  готовность  пожертвовать  жизнью  ради  других
людей, но я не могу позволить тебе заниматься этим. Я ясно выразился?
   - Если не я, то кто?.
   - Какое мне дело! - заорал Ли и опять несколько раз  глубоко  вдохнул.  -
Блейр, я за тебя отвечаю. Для меня ты важнее всех шахтеров в мире.  Я  хочу,
чтобы ты поклялась не делать впредь ничего подобного.
   Блейр посмотрела на свои руки. Она никогда в жизни ничего так не боялась,
как этим утром, но в глубине души чувствовала, чт