не обзавелась ли она случайно парочкой вот  таких
головорезов для безопасности. Нет, зачем?  Ты  просто  сказал,  что  она
ничего не соображает, и точка. Похоже, ей  пришлось  это  не  совсем  по
вкусу. Что это она тебе сказала? Что от тебя больше шума, чем  от  этой,
как ее...
   - Оперы, - ответил 'Ринг. - Она упомянула название оперы.  Тебе  что,
больше делать нечего, как только языком молоть?
   - Ой-ой-ой, ты ведь не будешь пугать меня, как эту крошку?  Эй,  куда
это ты собрался? 'Ринг вскочил на коня.
   - Жди меня к утру. Тоби нахмурился:
   - Надеюсь, ты не собираешься  сделать  какую-нибудь  глупость?  Этому
великану, похоже, ничего не стоит переломить  тебя  пополам,  как  сухую
ветку.
   - Это не так-то легко сделать, как ты думаешь. 'Ринг направил коня  в
лес. Оказавшись на некотором  расстоянии  от  Тоби,  он  спешился,  снял
притороченную к седлу сумку и вывалил все ее  содержимое  на  землю.  На
самом дне лежал свернутый в трубку кусок кожи. А в нем круглая  жестяная
коробка. 'Ринг не прикасался к этим вещам уже месяца два, и  вот  сейчас
они снова ему понадобились.
   Снимая  с  себя  одежду,  он  вновь  обратился  мыслями  к   событиям
сегодняшнего вечера. Унижение, которому его  подвергли,  даже  если  это
сделала и женщина, не слишком беспокоило 'Ринга - мужчина мог снести  не
такое, - но ему не давала покоя мысль,  что  ее  противодействие  мешало
выполнить приказ. Он получил приказ и, как бы этот  приказ  ни  был  ему
ненавистен, должен его выполнить несмотря ни на что.
   Итак, она уверена, что здесь ей ничто не угрожает?
   Она полагает, что если ее охраняют эти два головореза, то находится в
полной  безопасности?  'Ринг  действительно   даже   не   подозревал   о
существовании этих двоих, скрывавшихся, очевидно, в  тени  кареты,  -  в
этом он допустил явную оплошность. Однако вид этой парочки его нисколько
не испугал. Коротышка Фрэнк, судя по всему, плохо  видел  левым  глазом.
Если он и не был совершенно слеп на этот глаз, то весьма к этому близок.
У негра же, хотя кожа того была гладкой, без  морщин,  и  он,  казалось,
вообще не имел возраста, 'Ринг заметил некоторую  скованность  движений.
Похоже, парень был намного старше, чем  казался.  К  тому  же  его  явно
беспокоило правое колено - слишком уж осторожно он ступал на  эту  ногу.
Что же до Эдит, то в эту угрозу 'Ринг вообще не верил. Женщина  смотрела
на него с откровенным призывом и тоской во взоре, и он  подозревал,  что
стоит только улыбнуться, как она тут же выронит из рук все свои ножи.
   Однако сама певица, эта Ла Рейна, была настоящей загадкой. Увидев ее,
он сразу же решил, что знает, с  кем  имеет  дело.  Она  казалась  такой
нежной и кроткой, внимая с широко раскрытыми глазами  каждому  слову.  И
она, не задумываясь, тут же предложила  Тоби  чай  в  чашке  из  тонкого
дорогого фарфора. Это был поступок настоящей леди. Ни одна из офицерских
жен в форте никогда бы не снизошла даже до простой  улыбки  рядовому,  в
особенности такому, как Тоби. А эта певица сделала много больше.
   К тому времени, когда 'Ринг кончил  раздеваться  он  был  уже  твердо
уверен, что этой женщине эскорт просто необходим. Вероятно, это  понимал
и генерал Йовингтон, раз  он  приказал,  чтобы  ее  сопровождал  офицер.
Непонятно, правда, почему выбор его пал на лейтенанта Суррея. 'Рингу тот
запомнился молчаливым, державшимся в стороне от других офицером. Больше,
кажется, и нечего было вспомнить, кроме, пожалуй, того, что однажды  его
уличили в нечестности. Но, возможно, у генерала были веские причины  для
такого выбора.
   Однако сам приказ Йовингтона обеспечить певице эскорт говорил  о  его
несомненной проницательности. Генерал явно понимал, что женщина не может
путешествовать  одна,  без  охраны,  в  этих  диких,  необжитых  местах.
Несмотря на то, что она считала себя сильной и  способной  справиться  с
любой опасностью, она, по  существу,  оставалась  слабой  и  беззащитной
женщиной. Ла Рейна была уверена, что на золотых приисках будет в  полной
безопасности. Это притом, что она была одним  из  красивейших  созданий,
каких ему когда-либо приходилось видеть в своей жизни!
   Раздевшись донага, 'Ринг повязал вокруг бедер вынутый из сумки  кусок
кожи, надел на ноги высокие мягкие мокасины, прикрепил  к  поясу  нож  и
открыл банку с красящим порошком.
   Мысли его вновь обратились к певице. Ее красота, похоже, была главной
проблемой. Даже если он и заставит слушателей держаться от нее подальше,
как, черт возьми, удастся заставить ее держаться подальше от них? Может,
генерал для того  и  приказал  выделить  эскорт,  чтобы  тот  следил  за
нравственностью певицы и не допускал ее свиданий с золотоискателями?
   Погружая пальцы в жестянку с  порошкообразной  краской,  'Ринг  пожал
плечами. Он был военным. Какое  ему,  в  сущности,  дело  до  того,  что
крылось за отданным ему приказом? Он просто выполнит его, и точка.

***

   Мэдди спала, и ей снилось, будто она  поет  в  "Ла  Скала"  вместе  с
Аделиной Патти. Освистав Патти, публика начала громко скандировать:  "Ла
Рейна, Ла Рейна!"
   Мэдди улыбалась во сне, когда  яркое  пламя  вспыхнувшей  внезапно  в
темноте спички и свет зажженной вслед за  тем  лампы  разбудил  ее.  Она
плотно сжала веки, не желая открывать глаза.
   - Эдит, погаси свет, - пробормотала Мэдди сонным голосом.
   Она начала переворачиваться на бок. Что-то удерживало ее руку  у  нее
над головой. Она дернула руку, затем,  почти  окончательно  проснувшись,
дернула сильнее. Рука осталась на прежнем  месте.  Охваченная  внезапной
паникой, Мэдди попыталась сесть, но, похоже, ноги ее, как и  руки,  были
привязаны к койке. Она открыла рот, собираясь крикнуть.
   - Давайте кричите. Уверяю вас, что никто не придет к вам на помощь.
   Она закрыла рот и повернулась. Посреди палатки на полу сидел  капитан
Монтгомери и курил тонкую сигару. Но он был настолько непохож  на  себя,
что в первый момент Мэдди его даже  не  узнала.  В  одной  лишь  кожаной
набедренной  повязке,  позволявшей  видеть  длинные  стройные   ноги   и
мускулистые ляжки, с поросшей густыми волосами грудью, красными  метками
на одном плече и красными же полосами, перерезавшими одну  из  его  щек,
капитан представлял собой весьма внушительное зрелище.
   Вероятно, ей следовало бы испугаться, но  мужчина  не  вызвал  у  нее
никакого страха. Она понимала, что привело его сюда  посреди  ночи:  она
задела его самолюбие, и сейчас, совсем как мальчишка,  он  собирался  за
все расквитаться.
   - Как мило с вашей стороны, капитан, что вы заглянули ко мне, да  еще
в таком виде. Какой интересный наряд. Но вам лучше развязать меня,  пока
не увидел Сэм. В отличие от меня, он совершенно лишен чувства юмора.
   Монтгомери глубоко затянулся.
   - Прежде чем прийти сюда, я позаботился об обоих ваших сторожах, да и
о служанке тоже.
   Мэдди яростно дернула за связывающие ее веревки.
   - Если мои люди хотя бы в малейшей степени пострадали, я  сообщу  обо
всем вашему командиру и добьюсь того, чтобы вас повесили,  вынули  бы  у
вас внутренности и четвертовали!
   - Спокойно. От вас шума больше, чем от хора в.... что это было?
   - "Травиата", грубый вы, невоспитанный, отсталый и упрямый  армейский
мул! Сейчас же меня освободите! 'Ринг медленно встал и потянулся.
   - Будь на моем месте индеец, вы бы уже лишились скальпа,  а  если  бы
это был белый, он давно бы уже получил от вас все, что хотел.
   - Вы что, хотите  меня  запугать?  Зачем,  скажите  мне  на  милость,
какому-то индейцу снимать  с  меня  скальп,  рискуя  тем  самым  вызвать
войну? 'Ринг присел на край постели.
   - Разве вы не слышали,  как  индейцы  насилуют  белых  женщин,  перед
красотой которых они не в силах устоять?
   - Вы что, читаете только дешевые романы?
   Отвернувшись, он вновь глубоко затянулся.
   - Вижу, вам кое-что известно об  индейцах.  Но  откуда  герцогиня  из
Ланконии... я не ошибся в названии? Так вот, откуда она может что-нибудь
о них знать?
   Черта с два она скажет ему правду, решила Мэдди. Ни за что  на  свете
она не доставит этому напыщенному индюку такого удовольствия.
   -  Вы  весьма  проницательны,  капитан,  -  проворковала  она  нежным
голоскок? - Дело в том, что один старый траппер - так называли раньше на
Западе тех, кто охотился с помощью капканов, - попал в Ланконию  и  стал
жить у нас. Когда я была ребенком, он, качая меня на колене, рассказывал
множество удивительных и правдивых историй.
   - Поэтому-то вы и  приехали  сейчас  на  Запад?  Хотите  все  увидеть
собственными глазами?
   - О да. А также чтобы петь здесь. Я очень хорошо пою.
   Капитан   поднялся   и   направился   в   другой    конец    палатки.
Воспользовавшись  тем,  что  он  не  мог  ее  видеть,  Мэдди  попыталась
освободиться от связывающих ее веревок, но узлы были  слишком  тугими  и
сложными.
   Он резко обернулся, но она оказалась проворнее, и  когда  взгляд  его
упал на нее, она уже спокойно лежала на койке и улыбалась.
   - Я уже говорил вам,  что,  по  моему  глубокому  убеждению,  вам  не
следует ехать на прииски. Старатели - грубый народ, и я боюсь за вас.
   "Боишься, что тебе придется последовать туда  за  мной",  -  подумала
она, продолжая улыбаться.
   -  Я  буду  в  полной  безопасности,  так  что  вы  спокойно   можете
возвращаться в форт. Обещаю написать  генералу  самое  милое  письмо  на
свете. Он чудесный человек.
   - Вам это лучше знать. Мэдди с силой стиснула зубы.
   - Уверяю вас,  сэр,  интерес  генерала  ко  мне  чисто  эстетического
свойства.
   - Эстетического?
   "Да, полуголый ты тупица, - подумала Мэдди, - эстетического". Тем  не
менее она продолжала улыбаться.
   - Я имею в виду мое пение. Генералу нравится, как я пою. Если  бы  вы
были столь любезны и сняли эти веревки, я, может  быть,  что-нибудь  для
вас исполнила.
   Снисходительная улыбка, появившаяся на  его  лице  при  этих  словах,
вызвала у нее в душе яростный  гнев  -  она  прямо-таки  кипела  от  еле
сдерживаемого возмущения.
   - Опера? - произнес он. - Нет уж, увольте. Она глубоко вздохнула:
   - Хорошо, капитан, оставим эти шарады и поговорим наконец откровенно.
Вы обвели вокруг пальца моих людей и меня. Вы победили.  Итак,  чего  вы
хотите?
   - Мне было приказано вас сопровождать, и я намерен выполнить  приказ.
Если вы, конечно, не захотите прислушаться к доводам разума.
   - То есть если я не поступлю так, как вы того желаете? Нет-нет, я  не
хотела этого сказать, извините. - Мэдди вздохнула. - На  свете  найдется
не так уж много людей, капитан,  которые,  подобно  вам,  отказались  бы
послушать  певицу  моего  уровня.  Большинство  не  настолько...  -  Она
собиралась сказать: тупы, глупы или  упрямы,  но  вовремя  опомнилась  и
закончила:
   - ...безразличны. Им бы понравилось мое пение.
   - Прекрасная мысль. Я совсем не против музыки, но...
   - Как любезно с вашей стороны. Пропустив мимо ушей эту  колкость,  он
продолжал:
   - ...но я считаю, что вам  следует  сейчас  возвратиться  в  Штаты  и
подождать, пока эта территория не  станет  более  цивилизованной,  после
чего вы сможете снова приехать сюда и петь сколько душе угодно.
   Стараясь успокоиться, Мэдди  сделала  несколько  глубоких  вдохов,  и
когда заговорила вновь, это звучало так, будто она обращается  к  малому
ребенку, причем не очень умному.
   - Капитан Монтгомери, возможно, вам и раньше приходилось слышать, что
голос певицы не есть нечто неизменное, данное раз  и  навсегда.  Как  ни
прискорбно об этом говорить, но я  не  всегда  смогу  петь.  Сейчас  мне
двадцать пять, и я не достигла еще своей вершины, но я должна петь, пока
могу, и я хочу петь для этих бедных одиноких мужчин. И я буду им петь!
   - А вы, однако, упрямы.
   - Я? Я упряма? Если кто и упрям, так это вы. Вам, кажется, дали  ясно
понять, что вы здесь не нужны,  что  вас  не  желают  здесь  видеть,  и,
однако, вы снова явились сюда посреди ночи, чтобы  разыгрывать  из  себя
индейца и мучить бедную беззащитную женщину.
   С трудом сдерживая улыбку, 'Ринг присел на край койки и,  склонившись
над Мэдди, принялся развязывать веревки. Кожа его была  очень  теплой  и
такой загорелой, словно, невольно мелькнула у Мэдди мысль, он с утра  до
ночи ходил в одной набедренной повязке.
   Когда руки были развязаны, она села и принялась  энергично  растирать
запястья, внимательно следил  за  тем,  как  Монтгомери  освобождает  от
веревок ее ноги. Наконец веревки упали, в тот же миг,  с  силой  толкнув
его в грудь обеими руками, Мэдди спрыгнула с  койки.  Он  поймал  ее  за
талию, прежде чем она успела добежать до  выхода  из  палатки,  и  отнес
назад. Несколько мгновений он сердито смотрел на  нее  сверху  вниз,  не
произнося ни слова, затем спросил:
   - У вас есть виски? Думаю, оно мне сейчас совсем не помешает.
   - Спаивание индейцев огненной водой запрещено законом.
   - Все, хватит. Я сыт по горло вашими остротами.
   - Бутылка вон там, в небольшом сундучке. 'Ринг  направился  в  другой
конец палатки, но едва она пошевелилась, как он тут же обернулся.  Мэдди
встретила его взгляд улыбкой.
   Достав из сундучка заодно с бутылью стакан, 'Ринг налил  себе  щедрую
порцию, залпом осушил стакан и наполнил его снова.
   - Итак, выбирайте. Одно из двух - или вы поворачиваете назад,  или  я
сопровождаю вас в качестве эскорта.
   - Для меня и то и другое равносильно смерти. Он приподнял одну бровь.
   - Мое общество обычно не находят таким уж неприятным, уверяю вас.
   - Увольте меня, пожалуйста, от перечисления  своих  побед.  Меня  это
нисколько не интересует.
   Виски постепенно оказывало свое действие, и 'Ринг  почувствовал"  что
начинает расслабляться.
   - Что же вас интересует, мэм?
   - Пение, пение и еще раз пение. И моя  семья.  Больше  ничего.  'Ринг
настолько  расслабился,  что  решил  сесть,  и,  опустившись   на   пол,
прислонился спиной к сундуку.
   - Ваша семья. Маленькие герцоги и герцогини. Они тоже поют?
   - Не сказать, чтобы очень, но им нет равных в стрельбе из охотничьего
ружья.
   - Ах да, охота. - Веки у него с  каждым  мгновением  становились  все
тяжелее и тяжелее. - Если уж вам так хочется петь, я поеду туда вместе с
вами и буду вас охранять.
   - Вы, кажется, так до сих пор и не поняли, капитан Монтгомери, что  я
не желаю, чтобы вы меня сопровождали.  Я  никогда  не  просила  у  армии
никакого эскорта. Тем более я не хочу видеть в  качестве  этого  эскорта
вас. Ни при каких обстоятельствах!
   - Приказ, - прошептал он, - приказ.
   - Ваш приказ, не мой.
   Он потер глаза, потом взглянул на бутыль с виски.
   - Что вы в него подмешали?
   - Опиум, - ответила она, широко улыбаясь. - Это была идея  Эдит.  Она
обычно давала это виски тем своим... кавалерам, которые ей не нравились.
Когда  бедняга  просыпался,  она  говорила  ему,  что  он   был   просто
великолепен в постели. И все они ей верили. 'Ринг изо всех  сил  пытался
побороть медленно наваливающийся на него сон.
   - Вы сделали это нарочно?
   - Вы же сами захотели выпить,  а  плоды  этого  пожинаю  я.  -  Мэдди
спрыгнула с койки и, подойдя к нему,  похлопала  его  по  голове.  -  Не
волнуйтесь, капитан,  через  несколько  часов  вы  проснетесь  такой  же
бодрый, как и всегда. И когда это произойдет, будьте так добры, выберете
себе какой-нибудь  другой  объект  для  забот.  У  меня  свои  планы,  и
напыщенный, грубый, с большим самомнением армейский капитан,  называющий
меня странствующей певицей, не имеет к ним никакого отношения.
   Она  направилась  к  выходу.   'Ринг   попытался   подняться,   чтобы
последовать за ней, но  тело  словно  налилось  свинцом  и  отказывалось
повиноваться.
   - Доброй ночи, капитан, счастливых сновидений,  -  проговорила  Мэдди
сладким голосом и вышла из палатки.

3

   Мэдди  взглянула  вверх,  на  просвечивающее  сквозь  крону  деревьев
солнце, чтобы удостовериться, что  едет  в  правильном  направлении,  и,
наклонившись вперед, потрепала лошадь по холке. Хотя и с большим трудом,
ей все же  удалось  убедить  Фрэнка  с  Сэмом  отпустить  ее  одну.  Что
заставляло всех мужчин видеть  в  ней  абсолютно  беспомощное  существо?
Почему даже Сэм с Фрэнком считали само собой разумеющимся, что одна, без
них она пропадет в лесу? Фрэнк вырос в Нью-Йорке, а Сэм  жил  на  Юге  -
пока его не попытались там повесить,  -  после  чего  он  отправился  на
Север, где она его впервые и увидела.
   Мэдди отвинтила крышку с фляги с водой и сделала глоток. Ни  один  из
них ни разу не был дальше Миссисипи, но, однако, и  тот  и  другой  были
абсолютно уверены, что  ориентируются  здесь  лучше,  чем  она,  которая
провела большую часть своей жизни на западе от этой реки.
   "Точно так же, как и капитан", - подумала она. И хотя Мэдди нисколько
не сердилась на Фрэнка с Сэмом, ом вызывал в ней неудержимый гнев.
   Вспомнив о капитане, она на мгновение вновь почувствовала в себе этот
гнев и с силой стиснула зубы, но  тут  же  улыбнулась.  В  конце  концов
победа осталась за ней. После того как он впал в сонное оцепенение,  она
нашла Фрэнка с Сэмом  и,  хотя  и  не  сразу  и  с  большим  трудом,  их
развязала.
   - Морские узлы,  -  пробормотал  сквозь  зубы  Фрэнк  и,  ругнувшись,
добавил, что никому еще не удавалось проделать с ним такое.
   Мэдди ему не ответила. Нанимая их, она  прекрасно  понимала,  что  ей
следовало бы выбрать кого-нибудь, кто лучше знал эти места и, по крайней
мере, мог отличить барсука от бобра, а юта от сиу, но время поджимало, и
она согласилась взять этих людей, присланных ей  генералом  Йовингтоном.
Во всяком случае, одного вида Фрэнка или  Сэма  было  достаточно,  чтобы
отпугнуть любого. Сэм, по своему обыкновению, ничего  не  сказал,  когда
Мэдди его освободила. Очевидно, он считал слова слишком  драгоценными  и
без особой необходимости не желал расставаться даже с одним из них.
   Эдит она обнаружила под каретой  -  связанную,  с  кляпом  во  рту  и
кипящую от возмущения. Как выяснилось, капитан Монтгомери залез к ней  в
постель, прежде чем привязать ее к колесу кареты.
   - Я думала, он хочет меня, - произнесла она  в  бешенстве,  -  а  ему
хотелось лишь меня связать. Поначалу я даже решила, что у  него  на  уме
нечто интересненькое, а он, связав меня и оставив  здесь,  просто  ушел.
Ушел! Не тронув даже пальцем!
   Мэдди никак  не  отреагировала  на  это  ее  "нечто  интересненькое",
продолжая молча распутывать на веревках узлы.
   Они свернули лагерь немедленно. Сэм отнес спящего капитана на вершину
холма и, небрежно скинув его на землю, легонько поддал  ногой,  так  что
тот покатился по крутому склону вниз.
   Ночи в горах даже летом были довольно прохладными, но Мэдди успокоила
свою совесть мыслью, что такой отважный и упрямый человек,  как  капитан
Монтгомери, несомненно, не позволит какому-то там холоду себя убить.
   Они покинули  стоянку  и  направились  в  сторону  золотых  приисков,
медленно продвигаясь вперед по дороге, больше похожей на изрытую колеями
тропу, пока  не  рассвело.  С  первыми  лучами  солнца  Сэм  подхлестнул
лошадей, и вскоре решительный капитан Монтгомери остался далеко позади.
   Прошло три дня, и за все это время они  ни  разу  его  не  встретили.
Вероятно, он замерз до смерти. Или, скорее всего, возвратился в  форт  и
пожаловался начальству на непокорную певицу, которая не  желала  внимать
никаким "доводам рассудка". Какова бы ни была причина, Мэдди радовалась,
что наконец-то избавилась от капитана.
   Она повесила флягу на луку седла и  достала  из  внутреннего  кармана
плотно облегающего шерстяного жакета листок с планом. Она знала его  уже
наизусть, но ей хотелось лишний раз удостовериться, что она находится  в
условленном месте в условленный час.
   Достав листок, Мэдди вытащила вместе  с  ним  и  прядь  волос  Лорел.
Волосы пришли вместе с планом и приложенной к нему запиской,  в  которой
говорилось, что если она пропустит сегодняшнюю встречу, то со  следую