ебе ехать.
   - Я буду хорошо себя  вести,  -  пообещала  Зарид.  -  Я  буду  слушаться
Сиверна, всегда буду рядом с ним и не попаду в беду. Клянусь,  Лиана.  Слово
Перегрина!
   Лиана улыбнулась и вздохнула.
   - Перегрины вечно попадают в беду. Я уверена,  что  и  ты,  и  твой  брат
ввяжетесь во что-нибудь... Поклянись мне, что  не  позволишь  Сиверну  убить
кого-нибудь, а сама не вернешься домой с ребенком.
   - С ребенком? - Зарид даже рот раскрыла.
   - Поклянись мне. Иначе ты никуда де поедешь. Зарид состроила гримасу.  Ее
невестка ничего не понимает. Сиверн собирается добыть себе жену, а не  убить
кого-нибудь, а сама она едет посмотреть мир. Кроме  того,  люди  считают  ее
мальчиком, и вряд ли кто-нибудь решит переспать с ней. В мозгу Зарид всплыло
воспоминание: младший Говард целовал ее! Он знает, что она - женщина,  но  и
сам он наполовину женщина, раз падает в обморок из-за пустяковой царапины.
   - Клянусь, - произнесла Зарид.
   - Я считаю, это необходимо было сделать. Ну а  теперь  постарайся  хорошо
выспаться ночью. Завтра ты уезжаешь вместе с братом.
   Зарид широко улыбнулась, - Да. Спасибо тебе, Лиана, спасибо. Я  прославлю
имя Перегринов.
   - Не говори так, а то я решу, что ты собираешься вернуться, неся на  пике
дюжину вражеских голов. Доброй ночи, Зарид. Я буду каждый день  молиться  за
тебя. - С этими словами Лиана вышла, прикрыв за собой дверь.
   Зарид секунду стояла неподвижно, затем,  подпрыгнув,  коснулась  ладонями
потрескавшейся штукатурки на  потолке.  Она  чувствовала  себя  так,  словно
завтра должна была по-настоящему начаться ее жизнь.

Глава 3

   Два дня Тирль выслушивал рассказы Оливера  о  Перегринах.  Большая  часть
информации была бесполезной, но Тирль выслушивал все одинаково  внимательно.
Он выяснил, что девушку звали Зарид, и, по мнению  Оливера,  "мальчишке"  не
суждено стать таким, как братья.
   На второй день Оливер узнал, что Сиверн Перегрин собирается выступить  на
турнире Маршалла. Ходили слухи, что он намерен добиваться руки леди Энн.
   Услыхав новости, Оливер развеселился.
   - Когда он будет там, я захвачу его в плен.
   - На глазах у короля? - зевнув, поинтересовался Тирль. -  Не  думаю,  что
отец Энн обрадуется, узнав, что вы продолжаете фамильную  распрю  и  на  его
земле.
   - Энн? - Оливер, как охотничья собака, навострил уши. - Ты знаешь ее?
   - Только в лицо. Она некоторое время жила во Франции.
   - Тогда ты должен поехать.
   - На турнир? Следить за мужчиной, отправившимся ухаживать за дамой?
   - Да. - Глаза Оливера лихорадочно блестели. - Ты будешь следить за  ними,
докладывать мне о...
   - О них? - Тирль выпрямился на стуле. - А кто едет с Перегрином?
   - Мальчишка будет его оруженосцем. - Оливер фыркнул. - Он не в  состоянии
позволить  себе  иметь  настоящего  оруженосца,   поэтому   ему   приходится
использовать своего младшего брата. Он станет посмешищем - Перегрины грубы и
грязны, а Маршаллы - люди тонкие и воспитанные. Я увижу, как  будут  унижены
Перегрины.
   - Я поеду, - пообещал Тирль. Оливер осклабился.
   - Ты победишь его. А я посмотрю на это. Я должен видеть,  как  на  поле-,
боя Перегрин падет под ударами Говарда. Король - и весь мир  -  увидят,  что
Говард...
   - Я не буду сражаться с ним, -  заявил  Тирль.  Он  знал,  что,  если  он
объявит себя Говардом, у него не будет шансов  поговорить  с  самым  младшим
Перегрином. - Я должен скрыть свое истинное лицо. - Прежде чем Оливер  успел
открыть рот, Тирль продолжил:
   - Я должен следить за  ними.  -  Он  решил  сыграть  на  навязчивой  идее
Оливера. - Никто в Англии не знает, что  я  вернулся.  Я  приеду  на  турнир
как.., как Смит. И я смогу увидеть и разузнать о Перегринах гораздо  больше,
чем смог бы, открыто объявив себя их врагом.
   Оливер смотрел на своего "брата. Выражение его лица изменилось.
   - Я не был уверен в том, что ты понимаешь меня, - сказал он тихо. - Но  я
не должен был сомневаться - в твоих жилах течет наша кровь.
   Тирль улыбнулся брату.  Обманывая  его,  он  не  чувствовал  ни  малейших
угрызений  совести,  ибо  ненависть  Оливера  к   Перегринам   уважения   не
заслуживала. "Я должен защитить их, - подумал Тирль. - Я должен  проследить,
чтобы Перегринам никто не причинил вреда, чтобы не было ни шальных стрел, ни
падающих с крыши черепиц, ни  перерезанных  подпруг.  Я  должен  проследить,
чтобы хоть на этот раз они могли не опасаться ненависти Говардов".
   - Ты не должен сомневаться во мне, -  произнес  Тирль.  -  Я  всегда  был
таким. Я не изменился.
   При этих словах Оливер нахмурился, но потом улыбнулся.
   - Я вижу. Ты всегда был Говардом. Когда ты отправляешься?
   - Немедленно. - Тирль встал. Ему надоело выслушивать злобные  нападки  на
Перегринов и, что более важно, хотелось увидеться с Энн  Маршалл.  Когда  он
заявил брату, что едва знаком с ней, он солгал. Он  держал  ее  на  коленях,
когда она была ребенком, вытирал ей слезы и целовал ее,  когда  она  падала,
рассказывал на ночь истории о привидениях и получал нагоняи от ее матери  за
то, что Энн с криком просыпалась среди ночи. А Энн, став взрослой";  утешала
Тирля, когда умерла его мать.
   Он знал, что, если он хочет неузнанным появиться на турнире у  Маршаллов,
он должен сперва увидеться с Энн и поведать ей о своих планах.

***

   Тирль сидел на стене, окружавшей сад и наблюдал, как Энн гуляет вместе со
своими дамами. Одна из дам,  как  водится,  читала  вслух.  Тирль  частенько
дразнил Энн за ее ученость: она, кажется, навечно зарылась в книги.
   Он прислонился к ветви старой яблони и улыбнулся. Дамы в ярких нарядах  и
с красивыми прическами, украшенными каменьями  и  газовыми  вуалями,  являли
собой прелестнейшее зрелище, но Энн выделялась даже на  их  фоне.  Она  была
исключительно хороша собой, миниатюрна, едва доставала до плеча мужчины,  но
достаточно  уверена  в  себе,  чтобы  окружать  себя  высокими  дамами.  Она
выглядела, как  драгоценный  камень,  а  возвышавшиеся  рядом  дамы  служили
достойной оправой для ее красоты.
   Тирль не сомневался, что, когда дамы будут проходить  мимо,  Энн  заметит
его. Возможно, остальные и не взглянут наверх,  но  Энн  никогда  ничего  не
пропускает. Ее ум даже более остр, нежели прекрасно  ее  лицо,  если  только
такое возможно. К тому же, усмехнулся про себя Тирль, язычок ее острей ножа.
Ему слишком часто приходилось служить мишенью для ее острот, и он знал,  как
больно они жалят.
   Когда Энн, посмотрев наверх, заметила его, ее удивление длилось не больше
секунды. Удивление - но не испуг, ибо одного мужчины было явно  недостаточно
для того, чтобы напугать Энн Маршалл. Тирль улыбнулся ей,  и  она  сразу  же
отвела взгляд.
   Энн очень быстро отделалась от дам, отослав их с различными поручениями и
встала под деревом, глядя на Тирля снизу вверх.
   Он легко спрыгнул наземь и, взяв маленькую ручку Энн, поцеловал ее.
   -  Луна  не  может  соперничать  с  тобой  в  красоте.   Цветы   стыдливо
отворачиваются, когда ты проходишь мимо. Бабочки складывают крылья;  павлины
не осмеливаются показаться на свет, а драгоценные камни теряют  свой  блеск;
золото...
   - Чего ты хочешь, Тирль? -  Энн  вырвала  руку.  -  Что  заставляет  тебя
слоняться вокруг садов моего отца? Ты влюбился в мою горничную?
   - Ты ранишь меня, - заявил он, прижав руку к  сердцу  и  спотыкаясь  так,
словно его ударили кинжалом. Тирль уселся на каменную скамью.  -  Я  пришел,
чтобы увидеть тебя. -  Он,  улыбнувшись,  посмотрел  на  Энн.  -  И  я  даже
соглашусь забыть все высказанные тобой обвинения,  если  ты,  как  когда-то,
усядешься ко мне на колени.
   Прелестное личико Энн утратило жесткость, и она улыбнулась,  присаживаясь
рядом.
   - Я скучала без твоего  серебряного  язычка.  Ты  не  находишь,  что  эти
англичане чересчур рассудительны?
   - Слишком рассудительны. А мой брат... - Он не стал продолжать.
   - Я слышала о нем. Моя сестра все уши мне прожужжала скучными  сплетнями.
Твоя семья воюет с другой.
   - Да, с Перегринами.
   - Я много слышала о них, - сказала Энн. - Моя сестра была на  свадьбе  их
старшего сына и леди Лианы. - Она передернула плечами.
   - Они вовсе не так плохи. - Тирль собирался рассказать Энн  о  Зарид,  но
вовремя остановился. Не  следовало  говорить,  что  Зарид  -  женщина.  Если
человек, глядя на нее, не замечает этого сам, он не заслуживает  объяснений.
- Второй брат едет на турнир и собирается завоевать твою руку.
   Энн обернулась, на ее прелестном лице было написано удивление:
   - Завоевать мою руку? Перегрин? Несмотря на то, что твой род  враждует  с
ними, ты ничего не знаешь о нем. Это грязные, невежественные  люди.  Старший
брат даже не присутствовал на собственном свадебном пиру. Он был очень занят
- считал золото, полученное в приданое за невестой. Когда мачеха леди  Лианы
в  справедливом  гневе   пригрозила   расторгнуть   брак,   он   увел   свою
девственницу-невесту наверх и.., и... - Энн остановилась и оглянулась. -  Он
больше животное, чем человек.
   - Это слухи. - Тирль не желал верить  сказанному.  -  Я  видел,  как  они
сражаются. Тот, кто приедет на твой турнир - очень хороший боец.
   - Он может победить тебя? Тирль улыбнулся.
   - Я не собираюсь выяснять это, ибо не буду участвовать в играх. Я  пришел
просить тебя об одолжении.
   - А, так, значит, ты явился не только для  того,  чтобы  посмотреть,  как
цветы склоняются перед моей красотой?
   - Конечно, это было основной причиной, - Тирль потянулся к руке  Энн,  но
девушка оттолкнула его.
   - Я бы придавала больше  значения  твоим  комплиментам,  если  бы  ты  не
говорил мне все это еще с тех пор, как мне было восемь лет.  В  самом  деле,
Тирль, ты чересчур просто подходишь к ухаживанию за  женщинами.  Тебе  нужна
такая, которая не поставит тебе в вину то, что твоя лесть скучна и устарела.
   - Такая, как ты? Я буду счастлив,  если  ты  согласишься  выйти  за  меня
замуж.
   - Ха! Я выйду замуж за  человека,  который  упражняет  свой  мозг,  а  не
мускулы. Мне хочется иметь мужа, с  которым  можно  поговорить.  Если  же  я
попытаюсь поговорить с тобой о чем-нибудь, кроме доспехов и копий, ты уснешь
и захрапишь.
   Говард улыбнулся, глядя на Энн. Она совсем не знает  его,  если  считает,
что он больше всего на свете интересуется доспехами и копьями.
   - Клянусь, что, если женюсь на тебе, то не усну. Более того, нам и помимо
разговоров будет чем заняться.
   - Твое хвастовство мне  надоело.  Говори,  о  каком  одолжении  ты  хотел
просить?
   - Я хочу помочь Перегринам, и не хочу, чтобы они знали, что я - Говард. Я
буду действовать под именем Смит.
   Энн холодно взглянула на Тирля. У нее были темные волосы, почти полностью
спрятанные под покрывалом, темные брови и темные глаза, которые,  когда  Энн
этого хотела, могли любого испепелить на месте.
   - Неужели ты думаешь, что я могу позволить  подвергнуть  опасности  гостя
моего отца? - Она встала, не сводя с Тирля взгляда. - Я была о тебе  лучшего
мнения.
   Энн не успела сделать и двух шагов, как Тирль остановил ее.
   - Я сказал, что хочу им помочь, и это правда, - больше он  не  сказал  ни
слова. Он только смотрел на нее, моля Бога, чтобы Энн поверила.
   - - Зачем? - спросила она. - Зачем тебе  помогать  грязным  скотам  вроде
этих Перегринов? Разве они не считают ваши земли своими? Ты хочешь, чтобы  я
поверила, что ты будешь помогать людям,  по  милости  которых  можешь  стать
нищим?
   - В это трудно поверить, но это правда. Я даже не знаю их.  Видел  их  на
расстоянии и не питаю к ним такой вражды, как мой брат. Я просто  хочу...  -
Он замялся, не желая говорить ей больше, чем следует,  и  не  придумав,  как
объяснить свое желание помочь Перегринам, не упоминая Зарид.
   - Здесь замешана женщина, - сказала Энн.
   Тирль заморгал. "Она чертовски сообразительна", - подумал он.
   - Женщина? При чем тут женщина? Приезжают  два  брата:  средний  -  чтобы
участвовать в турнире, а младший - в качестве оруженосца. Разве  я  не  могу
сделать что-нибудь просто из любви к человечеству? Мой брат  ненавидит  этих
Перегринов, а я устал от ненависти. Неужели я  не  могу  хотеть,  чтобы  эта
вражда прекратилась? Я хочу мира между нашими семьями.
   - Как ее зовут? Тирль прищурился.
   - Я отказываюсь от своего предложения руки и сердца. Я знаю тебя  со  дня
твоего рождения, а ты не веришь в мои добрые намерения, порочишь меня и  мою
семью.
   Энн понимающе улыбнулась.
   - Ты любишь ее так же, как любил жену того молоденького графа?"
   - Это нечто совсем иное.  Она  была  женщиной,  а  в  мужья  ей  достался
мальчишка. К тому же я уже сказал тебе, что  к  женщинам  это  отношения  не
имеет. -  В  душе  Тирль  поклялся  в  ближайшее  время  сходить  в  церковь
исповедаться. - Обидно, что ты так плохо думаешь обо мне.
   - Хорошо, - согласилась Энн. - Ты  выиграл.  Я  сохраню  твою  тайну,  но
клянусь, я выясню, зачем ты решил дурачить этого бедного глупца Перегрина.
   Тирль не ответил ей. Ему было нечего сказать. Он сам не знал, почему  его
интересует девушка, которая одевается мальчишкой, дочь рода,  враждующего  с
его родом уже несколько поколений. Ее братья убили его  братьев.  Он  должен
был бы ненавидеть эту девушку и радоваться, когда ее захватили в плен.
   Но он не радовался. А потом, когда она пришла перевязать его, он захотел,
чтобы она осталась с ним.
   Тирль вновь взглянул на Энн и улыбнулся. Может, все  это  только  потому,
что та девушка не такая, как все. У него было много женщин, одетых изысканно
и со вкусом. Может быть, ему просто интересно переспать с  девицей,  которая
поутру оденется как он?
   -  Здесь  нечего  выяснять,  -  с  невинным  видом  заявил  Тирль.  -   Я
всего-навсего хочу помочь этим бедным людям.
   Энн презрительно фыркнула, что было явно недостойно леди.
   - Можешь держать свои секреты при себе, но уволь меня от общения с  этими
Перегринами. Я не хочу оказаться такой  дурой,  как  леди  Лиана.  А  теперь
уходи, пока нас не увидели вместе и не донесли отцу.
   Тирль нервно оглянулся на большой дом Хью Маршалла.
   - Благодарю тебя. - Он быстро поцеловал руку Энн и исчез за оградой сада.
   Оставшись  одна,  Энн,  улыбаясь,  села  на  скамью.  Было  так   приятно
повидаться с человеком, который может смеяться, умеет относиться к жизни  не
слишком серьезно, - короче, с таким, какие окружали ее во Франции. Мать  Энн
увезла дочерей домой, во Францию, когда  Энн  было  всего  Пять  лет,  а  ее
сестре, Кэтрин, шесть. Энн  и  Кэтрин  выросли  в  семье  матери.  Они  были
окружены роскошью, получили образование, их жизнь искрилась смехом.  В  доме
своей матери они чувствовали себя свободно, говорили, что хотели,  шутили  и
острили. Они гордились своей красотой,  умением  играть  в  карты  и  ездить
верхом, способностью хорошо читать вслух. Им казалось,  что  они  просто  не
могут ошибаться.
   Оглядываясь назад, Энн понимала, что  они  недооценивали  эти  прекрасные
годы, годы свободы и счастья. Теперь они казались чем-то далеким-далеким...
   Когда Кэтрин исполнилось семнадцать, а Энн  -  шестнадцать,  Хью  Маршалл
потребовал, чтобы его жена привезла дочерей обратно в Англию. Он заявил, что
самое время подыскать им мужей. Ни Энн, ни ее сестра не помнили  отца  и  не
испытывали страха перед ним. Напротив, они с радостью  ждали  путешествия  и
восторженно обсуждали будущих мужей.
   Но их мать была буквально убита требованием Хью Маршалла. За ночь ее лицо
утратило прежнюю живость, волосы потеряли блеск. Сперва девочки были слишком
поглощены собственными  переживаниями,  чтобы  заметить,  как  несчастна  их
обожаемая мать, но когда они  взошли  на  борт  корабля,  направлявшегося  в
Англию, им бросилось в глаза ее бледное лицо, более  всего  похожее  на  лик
привидения.
   Не прошло и двух недель с тех пор, как  они  вошли  в  отцовский  дом,  и
девочки  поняли,  отчего   несчастна   их   мать.   Хью   Маршалл   оказался
необразованным грубияном, совершенно лишенным  чувства  юмора.  Он  управлял
своими поместьями, используя грубую силу и запугивание. И точно  так  же  он
вел себя с дочерьми и женой.
   После возвращения в Англию в их жизни больше не было ни смеха, ни похвал.
Хью Маршалл даже не пытался скрыть своего разочарования. Он считал, что жена
не правильно воспитала их дочерей.
   - Ты родила мне только дочерей! - кричал он на жену,  которая,  казалось,
худела с каждым днем:
   - И к тому же забила им головы книжками.  Они  пытаются  не  повиноваться
мне! - орал он.
   Когда Кэтрин сказала, что ей не нравится выбранный им муж, Хью избил дочь
и запер  на  две  недели  в  ее  комнате.  Рыдающая  Кэтрин  была  вынуждена
согласиться на брак с отвратительным стариком, которого  сосватал  ей  отец.
Хью был богат - но требовал еще денег. И больше денег ему нужна  власть,  он
видел в мечтах, как его внуки займут места по правую руку короля. Для  этого
он и выдал Кэтрин за  графа,  состоящего  в  дальнем  родстве  с  королем  и
бывавшего при дворе.
   Через полгода после возвращения в Англию мать Энн  и  Кэтрин  скончалась.
Хью Маршалл не был огорчен потерей, сказав, что  она  никогда  не  была  ему
настоящей женой и рожала лишь никчемных дочерей. Он позволил  ей  уехать  во
Францию, когда узнал, что больше ей не суждено иметь детей. Раз его жена  не
могла  подарить  ему  сыновей,  она  была  ему  не  нужна.  Коль  скоро  она
скончалась, он собирался  жениться  на  другой,  которая  родит  ему  дюжину
сыновей.
   Стоя у могилы матери, Энн глубоко возненавидела отца. Он  убил  ее  мать,
убил так, словно своими руками перерезал ей горло.
   После смерти матери и замужества сестры Энн объявила отцу  войну.  Ее  не
заботило, что будет  с  ней.  Девушка  осмеливалась  не  подчиняться  ему  и
выдвигать собственные требования.
   Энн знала, что отец использует ее, как пешку в игре,  точно  так  же  как
использовал Кэтрин, но Энн собиралась поступить иначе, нежели ее сестра. Она
использовала все известные ей  способы,  все  уловки,  чтобы  уговорить  Хью
Маршалла устроить турнир  в  честь  бракосочетания  Кэтрин.  Энн  собиралась
выбрать  себе  мужа  сама  и  использовать  все  средства  убеждения,  чтобы
заставить отца выдать ее замуж за того, кто будет ей хорошим мужем.  Она  не
позволит ему выдать ее замуж так,  как  он  выдал  Кэтрин,  -  за  человека,
годящегося ей в отцы!
   Энн посмотрела на отцовский дом и прищурилась. Предстояла  схватка  между
грубой силой отца  и  ее  умом.  И  исход  этой  схватки  определит  всю  ее
дальнейшую жизнь. Если отец выдаст ее за такого же, как он сам, остаток дней
ей придется провести в аду, с которым  не  сравнится  даже  их  жизнь  после
возвращения в Англию.
   А на турнире она увидит цвет Англии и найдет человека, который устроит  и
ее, и ее отца.
   Она обернулась, заметив возвращавшихся дам, и вспомнила о  визите  Тирля.
Энн радовалась, что Тирль не будет участвовать в  турнире.  Ее  отцу  он  бы
понравился - Тирль был вторым в роду после  своего  брата,  герцога,  и  его
семья чрезвычайно богата.
   Но Энн не хотела выходить за него замуж. Тирль молод, хорош собой,  богат
и, казалось, лучшего мужа она не могла и желать. Но это слишком просто. Если
бы они поженились, то меньше, чем через  год,  были  бы  готовы  убить  друг
друга.
   - Госпожа, вы получили плохие вести? Энн взглянула на свою служанку.
   - Нет. Я не услышала ничего нового. Иди, оставь нас, мы еще  погуляем.  А
лучше - покатаемся верхом. Мне нужно кое в чем разобраться.
   Зарид  наблюдала,  как  слуги  ее  брата  вытаскивали  большую   повозку,
застрявшую в грязи. Они в дороге уже второй день и вскоре должны прибыть  на
место. Зарид была так возбуждена, что  не  могла  спать,  и  изводила  брата
бесчисленными вопросами. Он  мог  бы,  как  обычно,  прикрикнуть  на  нее  и
заставить сестру замолчать, но Сиверну тоже не спалось. Зарид казалось,  что
он возбужден предстоящим турниром, - но раз