воем пьяной или подыхающей. Если они и  знают,  что
мы пленники, это их совершенно не волнует.
   - Похоже на знакомых Элис, - с  отвращением  произнесла  Элизабет.  -  Мы
направляемся, как ты и предполагал, во Францию?
   - Да. Я узнаю очертания  берегов.  Как  только.  стемнеет,  мы  выберемся
наверх, возьмем одну из весельных лодок и  погребем  к  берегу.  Не  хочется
рисковать, дожидаясь радостной встречи, когда корабль пришвартуется. - Майлс
посмотрел на Роджера, который согласно кивнул в ответ.
   - А каким образом мы вернемся в Англию? - не переставая жевать,  спросила
Элизабет.
   - В четырех днях езды от места, где  я  предполагаю  высадиться,  у  меня
живут  родственники.  Если  нам  удастся  до  них  добраться,  мы  будем   в
безопасности.
   - Но у нас, к сожалению, нет ни лошадей, ни  еды,  чтобы  проделать  этот
путь, - посетовал Роджер, делая большой глоток ужасного пойла.
   - Возможно, мы справимся, - тихо произнес:
   Майлс, забирая кувшин. Он слегка выделил слово "мы".
   - Да, вероятно, мы сможем, - так же тихо ответил Роджер.
   Они молча принялись за еду, а когда закончили, Роджер и  Элизабет  надели
одежду матросов. Хлопчатобумажная полосатая тельняшка  туго  обтянула  грудь
Элизабет, и она с радостью отметила промелькнувшую  в  глазах  Майлса  искру
вожделения. Она уже доказала себе, что, хотя ее муж еще, возможно, сердится,
он все же желает ее, и потом, разве он не сказал, что думал  о  ней  "каждую
минуту".
   Когда в маленьком затхлом трюме стало совсем темно, Майлс снова  выбрался
по лестнице наверх, но на этот раз отсутствовал ужасно долго. Вернулся он  с
пустыми руками.
   - Я набил весельную лодку всеми продуктами, которые  мне  только  удалось
найти. - Майлс посмотрел на Роджера. - Мне придется доверить  тебе  защищать
меня со спины. Элизабет пойдет между нами.
   Роджер, как и Майлс, был слишком  высок,  чтобы  выпрямиться  в  трюме  в
полный рост. Майлс, в плохо сидевшей на нем  одежде,  с  черной  щетиной  на
щеках, с дикими и жестокими глазами, с  трудом,  но  все  же  мог  сойти  за
моряка, но с Роджером дело обстояло  хуже.  На  его  массивном  теле  рубаха
лопнула по швам, а аристократическая светлая кожа никак не походила на  кожу
грязного морского волка. Вид Элизабет в плотно облегавшей ее  женские  формы
одежде был также безнадежен. Вдобавок, нежные утонченные черты  лица  просто
не позволяли ей хотя бы выглядеть как мужчина.
   Под  неподвижным  взором  связанного  матроса,  пытавшегося   вжаться   в
деревянную обшивку трюма, они стали взбираться  по  лестнице.  Майлс  шел  в
нескольких шагах впереди с небольшим ножом в  руке.  Это  было  единственное
оружие, с которым он вернулся в трюм, не объяснив, как завладел им.
   Очутившись на прохладном ночном воздухе, Элизабет осознала,  насколько  в
трюме было отвратительно. Едва легкий ветерок коснулся  ее  лица,  в  голове
начало проясняться. Майлс схватил Элизабет за руку и с некоторым нетерпением
дернул к себе, заставив спуститься с небес на землю.
   На палубе находились три человека: один  у  штурвала,  двое  других  -  у
противоположных бортов корабля. Пригнувшись, Майлс исчез за огромным  мотком
Каната, следом за ним последовали Роджер и Элизабет. Согнувшись, они дюйм за
дюймом, медленно и осторожно, чтобы не издать  ни  малейшего  шума,  крадись
вдоль борта корабля. Остановившись, Майлс махнул рукой, и Роджер понял  его.
Он перевалился через борт,  и  Элизабет  затаила  дыхание,  ожидая  услышать
всплеск от упавшего тела, но ничего такого не произошло. В следующий  момент
Майлс подал сигнал ей. Не  раздумывая,  она  перелезла  через  борт.  Роджер
подхватил ее и молча опустил на скамью лодки.
   Сердце Элизабет отчаянно колотилось, когда она  смотрела,  как  Роджер  и
стоявший наверху Майлс спускали  их  небольшую  лодку  с  корабля.  На  теле
Роджера буграми вздувались напряженные мышцы,  пока  он  медленно  перебирал
канат, не давая  лодке  с  шумом  шлепнуться  с  высоты  на  воду.  Элизабет
двинулась на помощь, но Роджер нетерпеливо отмахнулся. Отступив  назад,  она
обо что-то споткнулась и с трудом сдержала чуть не сорвавшийся с  губ  крик,
увидев рядом со своей ногой чью-то руку - руку мертвого матроса.  Неожиданно
лодка накренилась, и она услышала, как  ахнул  Роджер,  пытавшийся  удержать
равновесие и не дать лодке опрокинуться. Почему-то  Майлс  неожиданно  резко
отпустил веревки, но Роджеру все же удалось спустить лодку на воду с  легким
всплеском. Запрокинув голову, он посмотрел наверх, на корабль.
   Майлса не было видно, и мгновенно  Элизабет  охватила  паника.  Насколько
глубока ненависть Роджера? Сможет ли она бороться с братом,  если  он  решит
бросить Майлса? Но Роджер спокойно  стоял,  упираясь  широко  расставленными
ногами в раскачивающуюся лодку, и смотрел в ожидании наверх.
   Когда Элизабет была  уже  на  грани  слез  от  переживаний,  из-за  борта
показалась голова Майлса. Он посмотрел на Роджера  и  сбросил  ему  на  руки
чье-то тело. Роджер, казалось, ждал этого, и  потому  не  упал,  когда  тело
свалилось на него.  В  следующую  минуту  со  скоростью  молнии  по  веревке
соскользнул Майлс.
   Едва он оказался в лодке, Роджер  оттолкнулся  от  корабля  и  взялся  за
весла. Отпихнув ногой тело мертвого матроса, Майлс схватил вторую пару весел
и начал грести.
   Не в состоянии произнести и слова, Элизабет смотрела, как слаженно гребли
мужчины, а лодка мирно скользила по водной глади в ночь.

Глава 16

   - Давайте избавимся от них. - Это  были  первые  слова,  сказанные  после
часового молчания. Кивнув в знак  согласия,  Майлс  продолжал  грести,  пока
Роджер переваливал за борт тела. Затем он снова взялся за весла.
   - Нам надо достать другую одежду. Что-нибудь попроще, чтобы  не  вызывать
подозрений.
   - Подозрений в чем? - спросила Элизабет.  -  Вы  думаете,  матросы  будут
искать нас?
   Роджер  и  Майлс  обменялись  многозначительными  взглядами,  и  Элизабет
почувствовала себя неуютно.
   - Если дать кому-либо возможность догадаться, что мы из семей  Монтгомери
и Чатвортов, - терпеливо принялся объяснять Роджер,  -  нас  схватят,  чтобы
получить выкуп. Раз уж мы путешествуем без  охраны,  то  должны  делать  это
инкогнито. - Может, как бродячие музыканты, - добавила Элизабет.  -  Нам  бы
сюда Аликс.
   Упоминание имени новой невестки Майлса напомнило Роджеру о  том  времени,
когда Аликс спасла ему жизнь. Его рассказ длился до рассвета,  пока  наконец
они не добрались до берега.
   - Завернись в плащ и не отходи от меня, - еле слышно  приказал  Майлс.  -
Скоро  начнут  разворачивать  рынок,  и  тогда,  может,  сумеем  найти  себе
что-нибудь из одежды.
   Еще только светало, но на  городской  площади  уже  вовсю  кипела  жизнь.
Рваная одежда и надменный вид Роджера притягивал  множество  взглядов,  как,
впрочем, и Элизабет, с грязными спутанными волосами, но - в дорогом плаще. И
все же именно Майлс  притягивал  к  себе  наибольшее  количество  любопытных
взглядов, причем в основном женских.
   Хорошенькая торговка, окруженная молодыми  людьми,  оторвалась  от  своих
товаров и встретилась взглядом с темными глазами Майлса.
   Элизабет, сжав кулаки, шагнула вперед. Хмыкнув, Майлс схватил ее за руку:
   - Тебе бы не хотелось приобрести платье?
   - Мне бы хотелось ее шкурой обить двери моего дома.
   Майлс послал Элизабет такой  пылающий  взгляд,  что  ее  сердце  учащенно
забилось.
   - Веди себя прилично и слушайся меня, - сказал он, направляясь к женщине,
посылавшей ему пылкие взгляды.
   - Чем могу быть полезна? - почти пропела торговка на местном  французском
диалекте.
   - Смогу ли я уговорить вас сбросить  с  себя  эту  одежду?  -  вполголоса
проговорил Майлс на отличном, классическом французском,  поглаживая  большой
кочан капусты.
   Торговка не обращала на Элизабет ровно никакого внимания, словно та  была
частью дороги.
   - Ага, думаю, можешь, - прошептала она, пожимая руку Майлса. - А  что  ты
предложишь взамен?
   Майлс отступил на шаг, его глаза  зажглись,  а  на  губах  заиграла  едва
заметная улыбка, хорошо знакомая Элизабет.
   - Мы обменяем отороченный мехом  плащ  на  два  мужских  костюма  и  одно
женское платье, плюс немного провианта.
   Торговка внимательно осмотрела Элизабет  снизу  доверху.  -  Ее  плащ?  -
презрительно фыркнула она.
   В это время к ним подошли двое мужчин. Судя по их внешнему  виду,  братья
торговки. Рассердившись на заигрывания Майлса, хотя и  ради  дела,  Элизабет
кокетливо взглянула на мужчин.
   - С нами произошел весьма неприятный инцидент, - объяснила она  также  на
французском языке, хотя и не очень  правильном,  в  отличие  от  Майлса,  но
вполне понятном. - Мы бы хотели обменять этот плащ на  какую-нибудь  одежду,
хотя, возможно, платье вашей сестры будет мне  маловато.  -  Она  словно  бы
ненароком распахнула плащ, открыв их взорам матросскую фуфайку в  обтяжку  и
еще более облегающие панталоны. Майлс сердито запахнул на ней плащ,  но  оба
молодца уже успели оценить Элизабет, издав возглас одобрения.
   - Ну как, по рукам? - процедил сквозь зубы Майлс, не глядя на Элизабет.
   Братья, с радостью согласились, отодвинув сестру на задний план.
   Через несколько минут Элизабет переступила порог их дома  и,  прикрывшись
плащом, переоделась. Новое платье, сшитое из простой домотканой материи было
свободнее, удобнее и скрывало фигуру. Майлс и Роджер, переодевшись в простую
одежду, плотно облегавшую их мускулистые тела, наполнили провиантом сумки, и
все тронулись на юг.
   Они находились далеко  за  пределами  города,  когда  Майлс  обратился  к
Элизабет:
   - Этому трюку ты научилась в  доме  своего  брата?  Похоже,  ты  довольно
быстро излечилась от своего страха перед мужчинами.
   - А что мне оставалось делать? Стоять рядом и  позволить  какой-то  шлюхе
нагло заигрывать с тобой? Не сомневаюсь, ты трахнул бы ее там же у прилавка,
запроси она именно это в качестве оплаты.
   - Возможно, - только и произнес Майлс, вновь впадая в столь  бесившее  ее
молчание.
   - Почему именно ты обвиняешь меня в  плохих  поступках?  Я  не  совершила
ничего такого,  чтобы  заслужить  твое  недоверие.  Я  осталась  с  тобой  в
Шотландии и...
   - Ты сбежала и чуть не убила МакГрегора. Ты уехала со своим  братом...  -
равнодушно начал перечислять Майлс.
   - Но я вынуждена была это сделать! - настаивала на своем Элизабет.
   Роджер, молчаливо следовавший до сих пор рядом с Элизабет, вдруг  вступил
в разговор:
   - Я бы убил тебя, Монтгомери, если бы она не пошла со мной. Я не  поверил
бы ни единому ее слову о том, что она хочет с тобой остаться.
   - Зачем ты мне это говоришь? - после  некоторого  замешательства  спросил
Майлс.
   - А затем, что уже длительное время Элизабет пытается убедить меня в том,
что... я был не прав. Возможно, в ее словах есть доля истины.
   Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем.
   Когда солнце поднялось  еще  выше,  они  остановились  на  привал,  чтобы
передохнуть, поесть  и  напиться  из  придорожного  родника.  Несколько  раз
Элизабет ловила взгляды Майлса, и ей захотелось узнать, о чем он думает.
   В  пути  им  встречалось  много   путешественников:   богатые   купцы   с
нагруженными золотом ослами; странствующие крестьяне, музыканты,  кузнецы  и
даже один дворянин в сопровождении двадцати вооруженных рыцарей. После  этой
встречи Роджер и Майлс почти целый час не переставая критиковали  экипировку
рыцарей, от расцветки до устаревшего оружия. Когда солнце начало  спускаться
за горизонт, мужчины принялись за поиски  места  для  ночлега.  Рискуя  быть
арестованными за вторжение в чужие владения, Роджер и  Майлс  тем  не  менее
решили расположиться в королевском лесу, вдали от  путников,  предпочитавших
ночевать прямо у дороги. За ужином,  беседуя  о  военной  тактике,  Майлс  с
Роджером обнаружили несколько общих знакомых и вообще вели себя  как  старые
друзья. Элизабет удалилась от них  в  тень,  но  они  даже  не  заметили  ее
отсутствия.
   Прислонившись в одиночестве к дереву, прислушиваясь к ночным звукам,  она
уже была готова разрыдаться и, когда Майлс дотронулся до ее плеча, испуганно
отпрянула.
   - Тебе плохо? - удивился он.
   - Да, плохо! - Подступившие слезы мешали ей говорить. - Разве может  быть
что-нибудь хорошо? Ты несколько месяцев держал  меня  в  качестве  пленницы,
заставил полюбить тебя, а когда я  пожертвовала  всем  ради  спасения  твоей
никудышней жизни, возненавидел меня. Я родила тебе ребенка, пошла на  сговор
с твоими родственниками, сэром Гаем, чтобы отвоевать  тебя.  А  что  получаю
взамен? Лишь твою холодность. Я целовала тебя, и ты отвечал на мои  поцелуи,
не предлагая ничего более. Что мне делать, как заставить тебя понять, что  я
не предавала тебя? Что я предпочла тебя,  а  не  брата?  Ты  слышал,  Роджер
сказал, что убил бы тебя, если бы я не ушла  с  ним.  -  Элизабет  не  могла
больше продолжать, слезы душили ее.
   Майлс прислонился к  дереву  в  нескольких  футах  от  нее.  Лунный  свет
отражался в его глазах, а волосы, казалось, отливали серебром.
   - Я думал, что только в моих братьях живет демон гордыни. Я считал  Рейна
дураком, когда он отказался простить свою жену за визит к королю с мольбой о
прощении. Я бы смог простить тебя, выбери ты короля, но ты предпочла кого-то
вместо меня, чей-то дом вместо моего. А когда до меня  дошли  слухи  о  всех
твоих любовниках, я понял, что мог бы убить тебя.  -  Элизабет  начала  было
протестовать, но он поднял  руку,  останавливая  девушку.  -  Вероятно,  это
случилось потому, что я встречался со многими неверными женами, с женщинами,
которые прямо из моей постели  шли  под  венец.  Может,  это  испортило  мое
отношение к женщинам. И, наконец, хотя ты и была моей  пленницей,  но  и  ты
слишком быстро отдалась мне.
   - Я боролась с тобой! - оскорбившись, горячо выкрикнула Элизабет.
   Майлс лишь улыбнулся.
   - Рейн сказал, что я ревнив, и  вся  ирония  заключается  в  том,  что  я
ревновал к тому же мужчине, что и он. Рейн считал, что его жена  Аликс  была
без ума от Роджера Чатворта.
   - Уверена, Роджер об этом и не подозревал.
   - Я так и понял, когда он поведал нам  историю,  как:  Аликс  спасла  ему
жизнь. Аликс пошла на это ради спасения Рейна, потому  что  мой  брат  очень
вспыльчив и упрям и никогда не прислушивается к голосу разума.
   - Рейн! - брызгая слюной, закричала Элизабет. - Разве это он в гневе рвал
повязки со своих ран? Разве это его приходилось поить зельем, чтобы усыпить?
   Майлс чуть заметно улыбнулся, блеснув зубами.
   - Рейн носится с копьем, когда злится.  Но  мне  это  не  свойственно.  -
Долгое время он молчал. - Как наш сын? - наконец тихо спросил он.
   -  У  него  высокие  скулы,  как  у   твоего   брата   Гевина.   Семейная
наследственность не вызывает сомнения.
   - Я никогда и не сомневался, не так ли? Элизабет...
   - Да, - прошептала она.
   - Почему ты бросила меня? Почему не вернулась через неделю или позднее? Я
ждал тебя каждый день, я молился о твоем возвращении. Кит засыпал в  слезах.
Его столько раз покидали!
   По щекам Элизабет катились слезы.
   - Я боялась Роджера. Он был вне себя. Брайан поклялся прикончить Роджера,
и я боялась, что кроме меня никто не остановит  его.  Тогда  Роджер  объявил
войну всем Монтгомери. Надеялась, что смогу заставить его посмотреть  правде
в глаза, я и сама желала выяснить правду  о  корнях  ненависти  между  двумя
семействами.
   - А мужчины? - спросил Майлс. - Пагнелл всем рассказал, каким образом  ты
попала ко мне, и каждый, кто волочился за тобой, старался сделать так, чтобы
до меня дошли мельчайшие подробности его ухаживаний.
   Элизабет протестующе подняла руку:
   - Ты был не только первым мужчиной в моей жизни, ты был также первым, кто
заговорил со мной без вожделения в глазах. Первым,  кто  рассмешил,  первым,
кто был добр ко мне. Это ты первый сказал, что  я  ничегошеньки  не  знаю  о
мужчинах.
   - Что ж, ты успела многому научиться, - с горечью вымолвил Майлс.
   - В какой-то степени, да. Обдумав  трезво  свое  положение,  я  пришла  к
выводу, что будет значительно лучше, если я полюблю другого,  только  не  из
рода Монтгомери. Если бы я  вышла  замуж  за  кого-нибудь  другого,  Роджер,
возможно, простил бы мне ребенка Монтгомери, а может, и в  какой-то  степени
перестал ненавидеть. Поэтому я решила проверить на  мужчинах,  действительно
ли я любила тебя, или ты мне нравился, потому что был первым в моей жизни.
   Майлс молча жег Элизабет взглядом.
   - Некоторые из них были смешны,  другие  -  добры;  благодаря  кому-то  я
чувствовала себя красивой, но никто из них  не  сочетал  в  себе  всех  этих
качеств. Шли недели, но, вместо того чтобы  угаснуть,  воспоминания  о  тебе
становились все ярче.  Вспоминая  каждый  твой  жест,  я  начала  сравнивать
достоинства мужчин с твоими.
   - Даже размер...
   - Пошел ты к дьяволу! - оборвала его Элизабет.  -  Ни  с  одним  из  этих
мужчин я не спала, и, думаю, ты, зная об этом, все же ждешь подтверждения из
моих уст.
   - Почему ты не затащила их в постель? Кое-кто из них  пользуется  большим
успехом у женщин.
   - Таким же, как и ты? - раздраженно спросила  она.  -  Ты  стоишь  передо
мной, требуя супружеской верности, а как с этим  у  тебя?  Теперь,  когда  я
рассказала, что у меня не было других мужчин,  позволишь  мне  лечь  в  твою
незапятнанную постель? Сегодня утром мне пришлось оттаскивать  тебя  от  той
торговки. Как, по-твоему, я чувствовала себя, держа на руках нашего  сына  и
зная, что в этот самый момент ты, возможно, забавляешься в постели  с  одной
или двумя, а может, и с несколькими женщинами?
   -  Несколькими!  -  передразнил  ее  Майлс,  а  затем,   понизив   голос,
обольстительно прошептал:
   - После тебя у меня не было ни одной женщины.
   Не поверив своим ушам, Элизабет решила, что не правильно расслышала.
   - Не было... - широко раскрыв от удивления глаза, начала она.
   - Мы с братом Рейном переехали в одно  из  поместий  и  в  порыве  ярости
выгнали всех женщин, даже прачек. Целыми днями мы фехтовали, а ночами пили и
беспрестанно бранили женщин. Рейн первым пришел  в  себя,  увидев  посланную
женой дочь. Малышка Кэтрин напомнила мне о собственных детях, по  которым  я
начал скучать. На Рождество я вернулся в дом к Гевину и  Джудит...  -  Майлс
пригладил рукой волосы. - Раньше я считал, что Гевин слишком суров со  своей
очаровательной женой, но я никогда не попадался на  ее  острый  язычок.  Эта
женщина ни на минуту не оставляла меня в покое. Она  была  безжалостна.  Она
постоянно напоминал о нашем с тобой сыне, вздыхая, что  ее  сын  никогда  не
познакомится  со  своим  кузеном.  Она  даже  наняла  художника,  чтобы  тот
нарисовал на внутренней  стороне  моего  щита  ангела  с  длинными  светлыми
волосами, держащего  на  руках  маленького  мальчика.  Обрати  внимание:  на
внутренней стороне моего щита! Я сказал Гевину, что, если он не примет  мер,
я сверну его жене шею, но Гевин так долго и от души хохотал,  что  я  больше
никогда не заикался об этом. Получив от тебя письмо, в котором говорилось  о
твоем страстном желании простить меня, Джудит насела на меня с новой  силой.
- Вспоминая былое, Майлс на какой-то миг закрыл глаза. - Джудит привлекла на
помощь еще и Аликс. Аликс  разродилась  дюжиной  песен  о  двух  влюбленных,
разлучившихся  из-за  глупого,  тщеславного  мужчины,  совершенно   случайно
точь-в-точь похожего на меня. Однажды вечером во время трапезы Аликс  начала
петь в сопровождении уже двадцати двух музыкантов, рассмешив всех  до  такой
степени, что двое из присутствующих, упав со стульев,  сломали  себе  ребра.
Аликс была на высоте.
   Рассказ Майлса глубоко потряс Элизабет, она заговорила, с трудом подбирая
слова:
   - И что же ты сделал? Майлс, вспомнив, поморщился:
   - Соблюдая полное спокойствие, я перегнулся через стол и схватил Аликс за
горло.
   - Нет! - вос