плечи и заглянул
ей в глаза.
   - Сэм, девочка моя, у тебя  нет  необходимости  знакомиться  с  этими
женщинами. И я тебя отлично понимаю, если ты этого  не  хочешь.  Я  могу
отправить их домой, а мы с тобой  пойдем  куда-нибудь  и  тихо  посидим,
пообедаем. Приглашаю тебя в ресторан "Ла Сирк".
   - Как ты можешь говорить такие глупости, - вспыхнула она, поняв,  что
он не правильно истолковал  ее  вопрос,  в  котором  содержалось  только
любопытство. Кажется, он принял ее за  сноба  и  пуританку,  которая  не
сядет за один стол с подобными женщинами. - Конечно же, я  хочу  с  ними
познакомиться. И, пожалуйста, не трогай меня!
   Она  высвободилась  и  направилась  к  дому.  И  через  секунду   уже
знакомилась с женщинами, которые  разглядывали  ее  нарочито  скучающими
глазами.
   Дафния спустилась по ступенькам и, нависнув над Самантой, спросила:
   - Это ты... э... квартирантка... Майка?



   ...падают. Все они смотрят на него влюбленными глазами, но, насколько
мне известно, ни одна из них не была с Майком в постели.
   - Но ты же все еще здесь... - заметила Саманта. Дафния взяла миску  с
салатом.
   - Да. Но ведь я никогда не была в него влюблена, не  так  ли?  -  Она
искоса взглянула на Саманту:
   - Ты смотри, душечка, остерегайся.  Майк  разбивает  сердца.  Тут  он
настоящий специалист.
   После этого разговора с Дафнией Саманта некоторое время оставалась на
кухне в одиночестве. "Разбивает сердца, так..." - думала она. Вот что ей
точно было не нужно, так это чтобы ее сердце вновь оказалось  разбито...
Откровенно говоря, она бы просто не  выдержала  очередного  краха  своих
надежд.
   - С тобой все в порядке? - раздался голос Майка откуда-то сзади.
   Она  повернулась  и  посмотрела  на  него.  Все-таки  он  был  хорош.
Настолько хорош, что, когда находился рядом, это мешало думать.
   Майк сделал шаг вперед.
   - Ты как-то странно смотришь на меня. Сказать, чтоб они ушли?
   -  Нет,  пожалуйста,  не  надо.  -  Саманта  холодно   улыбнулась   и
отвернулась от него. - Я устала. Кажется, мне лучше пойти спать.
   Майк приблизился к ней, взял за подбородок и заставил посмотреть  ему
в глаза.
   -  Что-то  тебя  беспокоит.  Может,  Дафния  что-нибудь   наговорила?
Надеюсь, она не стала  рассказывать  тебе  свою  очередную  историю  про
очередного мужчину? Имей в виду,  у  Дафнии  очень  странный  взгляд  на
жизнь.
   - Нет, - соврала Саманта, высвободив свой подбородок,  -  просто  был
тяжелый день, я хочу в кровать. Вот и все.
   Внезапно выражение лица Майка резко изменилось. На нем было  написано
такое страстное, такое горячее желание, что Саманта  почувствовала,  как
ее кожа буквально накаляется под его взглядом.
   - Я тоже хочу в кровать, - нежно проговорил он.  Саманта  отшатнулась
от него. И лицо  Майка  вновь  изменилось:  вместо  страсти  теперь  оно
выражало гнев.
   - Кто внушил тебе безразличие  к  сексу,  Са-ман-та?  -  спросил  он,
произнося ее имя, как нечто вроде "аккумпурлдум".
   Она рассмеялась, и желание, возникшее у нее минуту назад, исчезло.
   -   Все   мужчины   одинаковы,   -   сказала   она.   -   Будь    они
высокопоставленными чиновниками  или  ассенизаторами.  Если  я  не  хочу
ложиться  с  тобой  в  постель,   значит,   я   фригидна,   или   жертва
кровосмешения, или со мной  случилось  что-нибудь  ужасное...  Так  вот,
ставлю вас в известность, мистер Таггерт:  никто  не  отвращал  меня  от
секса. Но если кто это и  сделает,  так  это  ты  со  своими  вечными  и
вульгарными намеками. Почему ты не попросишь кого-нибудь из этих  женщин
переспать с тобой? - Она  кивнула  на  пеструю  группку  по  ту  сторону
стеклянных дверей. - Или ты жаждешь лишь тех, которые  тебе  отказывают?
Может, тебя привлекает вкус  победы?  Скажи  честно,  когда  ты  делаешь
очередную насечку на кровати, ты  ставишь  рядом  с  ней  дополнительную
звездочку, если эта женщина раньше тебе отказывала?
   Майк посмотрел на нее в замешательстве.
   - Что я тебе такого сделал, чтобы так низко думать обо мне?
   Саманта отвернулась. Она знала, что несправедлива к  нему.  Майк  был
сегодня так добр и терпелив. За этот единственный день  он  потратил  на
нее столько времени, сколько не тратил ни один человек с  тех  пор,  как
умерла ее мать. А она говорит ему всякие мерзости и только  потому,  что
он пытается приударить за ней. Но не этим ли мужчина и должен заниматься
- пытаться завладеть женщиной?
   Впрочем, возможно, причина именно в его доброте и постоянной  заботе.
Она этого не хочет, ей не нужно ничье внимание.
   - Пожалуйста, извини меня, - проговорила она. - Я тебе благодарна  за
сегодняшний день, за то, что ты отвел меня в магазин, что  познакомил  с
кузиной, за то...
   - Мне ни к черту не нужна твоя благодарность, - не  дослушав,  злобно
бросил Майк, перед тем как выйти и хлопнуть дверью.
   Какое-то время Саманта стояла неподвижно, затем поднялась к себе. Она
медленно разделась, аккуратно повесила  на  вешалку  свой  замечательный
костюм и на мгновение прислонилась к дверце встроенного шкафа. Иногда ей
хотелось уметь плакать, реветь, как другие женщины. Но как бы она  этого
ни желала, Саманта знала, что слезы не прольются.
   Она умылась и намазала кремом лицо, затем  надела  ночную  рубашку  и
легла. В слабом свете, проникающем снизу из  сада,  выделялись  знакомые
контуры отцовской  мебели.  Глубоко  вздохнув,  она  выдавила  улыбку  -
хорошо, что ее окружают отцовские вещи.
   Она заснула, но  где-то  среди  ночи  ее  разбудила  вспышка  молнии,
осветившая комнату. Сквозь уличный шум она различила уже знакомый  стук.
Майк печатал на машинке. Успокоившись, Саманта опять заснула.

Глава 8

   Саманта проснулась в семь часов утра,  но  тихо  капающий  дождик  за
окном создавал такое настроение, когда не хочется вылезать  из  кровати.
Поерзав под одеялом, она устроилась поудобнее и вновь заснула.  В  конце
концов, в субботу можно и поспать.
   Второй раз она проснулась в половине десятого. И сразу же  вспомнила,
что сказала Дафния о  Майке.  Майк  разбивает  женские  сердца.  А  она,
Саманта, больше не желает разочарований. Чтобы получить  поддержку,  она
бросила взгляд на отцовскую  комнату  и  мебель,  улыбнулась  и  заснула
снова.
   В  одиннадцать  она  была  разбужена  стуком  в  дверь.  Затем  дверь
открылась, и еще окончательно не проснувшаяся Саманта  увидела  Майка  с
подносом, нагруженным едой.
   - Уходи, - буркнула она и зарылась в простыни.
   Конечно же, он не повиновался, ибо, по мнению Саманты,  Майк  Таггерт
представлял собой сочетание  сторожевого  пса,  воинственной  сиделки  и
развратника.
   Он присел рядом с ней, поставив поднос на край кровати.
   - Я принес тебе поесть... Твоя одежда прибыла из "Сакса"... и  Бэррет
пригласил нас на чай на послезавтра. Он пришлет за нами машину.
   - Вот как? - Она повернулась и уставилась на него.  Стало  уже  почти
привычным видеть его сидящим на ее кровати.
   - Что из перечисленного тебя больше всего  взволновало?  Еда,  Бэррет
или наряды?
   - Как ты думаешь, а тот симпатичный голубой жакет, ну, что с большими
пуговицами, тоже прибыл?
   - Значит, одежда, - резюмировал он, доставая булочку из пакета.  -  Я
так и думал, что тебя не заинтересует человек, который  может  оказаться
твоим родственником. Тут тебя вполне понимаю. Меня тоже  вся  эта  родня
просто бесит.
   Позевывая, Саманта очень медленно села в кровати и прислонилась к  ее
спинке.
   - Ты не понимаешь, что говоришь. И даже не  представляешь,  какой  ты
счастливчик, что у тебя есть родственники. Твоя кузина Вики  была  очень
мила со мной и очень терпима по отношению к тебе.
   Протягивая ей булочку и большой пластмассовый  стакан  с  только  что
выжатым апельсиновым соком, Майк ответил:
   - Она одна из немногих Монтгомери, которых еще можно терпеть, но  она
идет по линии, которая родом не из штата Мэн.
   Он произносил все это с набитым ртом, и  крошки  уже  просыпались  на
кровать, но все равно он был удивительно красив в эти минуты. Его густая
черная шевелюра была еще влажной после душа, он был свежевыбрит и одет в
мягкую рубашку, которая подчеркивала каждую  мышцу  его  сильного  тела.
"Лучше, чтобы он говорил, - думала Саманта. - Пока  он  говорит,  он  не
лезет ко мне". Она глубоко вздохнула.
   - Кто такие эти Монтгомери?
   - Мои двоюродные родственники. Жуткие зануды.
   - Зануды?
   - Ну да. Обожают пить чай, и при этом каждый из них упадет в обморок,
если вдруг его подадут не в соответствующей посуде.
   - И эти родственники живут в штате Мэн? - спросила  она,  откусив  от
булочки из отрубей.
   - Ну! - В голосе Майка послышалась враждебность, и она подумала,  что
же сделали его родственники, если сумели вызвать у него такое отношение.
Видя выражение ее лица, он решил дать разъяснения.
   - Видишь ли, в моей семье сложилась  традиция,  что  дети  Монтгомери
проводят пол-лета в Колорадо,  а  дети  Таггертов  -  пол-лета  в  Мэне.
Понятия не имею, кто ввел эту  традицию,  но  убежден,  что  он  жарится
сейчас в аду.
   - Вот как? Что же стряслось, когда ты находился в Мэне?
   - Наши негодяи родственники пытались нас убить!
   - Шутишь?
   - Чистая правда. Они делали все, что было в их  силах,  чтобы  мы  не
дотянули до осени. Многие из них живут на  берегу  моря  и  стали  почти
русалками. Мой брат говорил, что у них вместо кожи рыбья чешуя. Так  они
выкидывали, например, такие штучки: отвозили  нас  в  лодке  в  открытый
океан, а затем прыгали в воду и плыли к берегу. Они знали, что никто  из
нас не умел плавать.
   - Как же вы возвращались на берег?
   Майк ухмыльнулся.
   - Гребли веслами.
   - А что было, когда они приезжали в Колорадо?
   - Ну, мы были в какой-то степени обижены на то, как они себя  вели  в
Мэне...
   - Это объяснимо...
   - И потом, надо знать этих Монтгомери. Это  самые  большие  зануды  в
мире. Они не переставая  благодарили  нашу  маму,  никогда  не  забывали
пользоваться за столом салфеткой. К тому  же  они  аккуратно  складывали
одежду.
   - Тяжелый случай, - Саманта прикрыла улыбку пластиковым стаканом.  Но
Майк, кажется, не почувствовал сарказма в ее словах.
   - Поэтому то, что мы делали, было вполне оправданно. Мы усаживали  их
на самых диких лошадей, каких только могли сыскать.  Мы  заводили  их  в
Скалистые горы и бросали там на ночь. Без еды, воды и теплой одежды.
   - Это же опасно?
   - Ни черта! Только не для Монтгомери. Если можно  так  выразиться,  у
них к смерти иммунитет. Мой брат отвел одну из  кузин  в  горы,  обвязал
веревкой и опустил ее со скалы, оставив так висеть, -  Майк  мечтательно
улыбнулся, полный воспоминаний. - Внизу был обрыв в 200 футов глубиной.
   - Что же сделала твоя кузина?
   - Не знаю. Как-то взобралась наверх по веревке. Она даже не  опоздала
к ужину.
   Саманта поставила свой апельсиновый  сок  на  тумбочку  у  кровати  и
захохотала.
   - Майк, ты ужасен, - сквозь  смех  проговорила  она,  поняв,  что  он
выдумал всю эту историю (или, по  крайней  мере,  преувеличил  отдельные
детали), чтобы развеселить ее.
   Майк   разлегся   на   кровати   и   улыбался,   напоминая   большого
самодовольного кота, который  только  что  слизал  пенки.  Он  был  явно
доволен, что ему удалось ее развлечь.
   - Рад видеть, что ты умеешь смеяться. - Он вытащил  из  пакета  новую
булочку, распространявшую вкусный аромат. - А это специально для тебя.
   Взяв  булочку,  она  подумала:  "Кормит  и  еще  развлекает".   Потом
спросила:
   - А она с чем?
   - С шоколадом.
   Саманта протянула булочку назад с видимым сожалением.
   - Слишком жирно. Мне нельзя.
   Он отстранил ее руку.
   - Я так и думал.
   - Что это значит?
   - Да так. Я только что сам у  себя  выиграл  пари.  Ты,  кроме  всего
прочего,  не  пьешь  спиртного,  и  если  за  тобой  не   присматривать,
одеваешься,  как  старуха.  Ты  когда-нибудь  ешь  то,  что  вредно  для
здоровья?  Уверен,  у  тебя  даже  желания  не   возникало   попробовать
наркотики.
   - Подай-ка  мне  кусочек  масла,  -  сказала  она,  впившись  в  него
взглядом. - Нет, лучше два.
   С улыбкой на лице он подал ей масло и пластмассовый ножик.
   - Если ты беспокоишься, как  отработать  эти  калории,  я  знаю  одно
отличное упражнение.
   Саманта была слишком сосредоточена на  этой  восхитительной  булочке,
чтобы обращать внимание на его слова. Шоколад! Свежее  пшеничное  тесто!
Расплавившееся масло!
   - Черт побери! Саманта, прекрати так смотреть на еду! - рявкнул  Майк
с неподдельным гневом в голосе. Потом крепко схватил ее руку, поднес  ко
рту и откусил от булочки, поймав при этом палец Саманты  своими  теплыми
губами и слизнув с него масло. Во взгляде его была страсть.
   Она вырвала руку:
   - Есть хоть что-нибудь, что может отбить у тебя охоту...
   - Не-а, - равнодушно произнес Майк, облизывая свои пальцы.  Затем  он
лениво встал с кровати и потянулся.
   Булочка застряла у Саманты в  горле.  Она  смотрела  на  его  широкие
плечи, тонкую талию, крепкие бедра. Такая демонстрация тела заставила ее
забыть даже о шоколаде.
   Она быстро отвела взгляд, надеясь, что Майк не заметил,  как  она  на
него уставилась. Он проворно наклонился и собрал в пакет остатки еды.
   - Почему ты... я хочу сказать, - она прочистила горло,  -  почему  ты
так выглядишь?
   - Что ты имеешь в виду? - спросил он нарочито наивным голосом.
   Саманта знала, что он хочет добиться от нее комплимента. Конечно  же,
ему хотелось услышать что-то вроде: "Почему у тебя такие мускулы?",  или
"Почему ты похож на греческого бога?", или "Отчего у  тебя  такое  тело,
которое мечтал бы изваять Микеланджело?".  Но  вместо  всех  этих  слов,
которые уже были у нее на устах, она  только  посмотрела  на  него  так,
будто говорила: "Сам знаешь, что я имею в виду".
   - Занимаюсь со штангой и гантелями, -  объяснил  он,  взяв  поднос  с
кровати и поставив его на письменный стол.
   - Как на Олимпийских играх?
   Майк насмешливо хрюкнул.
   - Хорошенькие мальчики... Олимпийский вид спорта - поднятие штанги, а
то, чем занимается  Шварценеггер,  -  так  это  культуризм.  Я  поднимал
тяжести на состязаниях в колледже. Тяжелые железяки. Теперь же я  только
поддерживаю себя в нормальном состоянии.
   - Насколько я  понимаю,  настоящие  мужчины  "поднимают  тяжести",  -
сказала Саманта, пытаясь скрыть улыбку.
   Он сделал вид, что не замечает ее насмешки, и тоже  улыбнулся.  Потом
внезапно схватил ее вместе с  простыней,  стащил  с  кровати  и,  открыв
дверь, вынес на террасу под  аккомпанемент  громких  требований  Саманты
опустить ее на пол.
   - Поставь меня! - верещала она, прижав руки к телу  и  изо  всех  сил
стараясь не прикасаться к Майку.
   Он перевесил ее через перила террасы и  сделал  вид,  что  сбрасывает
вниз, манипулируя ее телом так, будто оно было пушинкой.
   Саманта  взвизгнула  от  испуга  и  схватила  Майка  за  шею,  крепко
прижавшись к нему.
   - Вот это мне нравится, - заявил он, тычась в нее  носом.  Но  стоило
Саманте чуть расслабить объятия, как он тут же  начал  расслаблять  свои
мышцы так, что она стала сползать и вновь чуть было не свалилась вниз. И
опять была вынуждена крепко обхватить его.
   Саманте нравилось, когда Майк держал ее на руках. Очень  нравилось...
Он был такой большой, теплый и такой сильный. Когда он прижался губами к
ее шее, на какое-то мгновение она закрыла глаза.
   - Саманта, - прошептал он.
   - Пусти меня, - ее голос был серьезен. Она  сумела  удержать  себя  в
руках, чтобы не поддаться на его мольбу и подавить возникшее желание.
   - Расскажи мне, что тебя тревожит, - мягко произнес он,  поставив  ее
на ноги. Его рука осторожно коснулась ее щеки.
   Саманта открыла рот, чтобы начать говорить, но внезапно, не произнеся
ни слова, отошла от Майка прочь.  И  после  небольшой  паузы  произнесла
заученной скороговоркой:
   - Понятия не имею, что ты имеешь в виду. Если я кажусь  тебе  немного
странной, так это все оттого, что я недавно похоронила отца  и  пережила
развод. Сомневаюсь, что после таких травмирующих  событий  любой  другой
человек не вел бы себя странно.
   - Ты долго писала и репетировала эту речь? - поинтересовался он. И  в
ответ на ее возражения поднял руку, чтобы она замолчала. - Я  больше  не
желаю выслушивать твою ложь  и  банальности.  Пожалуй,  тебе  хорошо  бы
одеться, а затем спуститься вниз и сесть за компьютер.  А  еще  лучше  -
сесть работать, не одеваясь.
   И хотя Саманта тяжело вздохнула, демонстрируя свое отчаяние,  она  на
самом деле радовалась, что он уже не так серьезен. Однако,  думала  она,
для такого счастливца и  баловня  судьбы  Майк  был  что-то  уж  слишком
проницательным, и это приводило ее в замешательство и являлось еще одной
причиной для того, чтобы покинуть Нью-Йорк и быть как  можно  дальше  от
этого человека.
   Подстраиваясь под его настроение, она улыбнулась:
   - Я буду в белой длинной ночной рубашке...
   - Нет, серьезно?
   - Я просто пошутила...
   - Ладно, даю тебе  пятнадцать  минут,  а  затем  жду  внизу.  -  Майк
направился к  двери.  На  ходу  он  кивнул  на  темную  мебель,  тяжелые
занавески и добавил:
   - Ты не можешь оставаться в этом мавзолее.  Нельзя  жить  в  гробнице
своего отца.
   Он покинул комнату раньше, чем Саманте  пришел  в  голову  подходящий
ответ.

***

   Саманта провела весь день с Майком.
   "Боже праведный", - вначале думала она. Однако с ним было легко.
   Он был совсем не такой, как ее отец и муж. И отец, и Ричард мнили  из
себя   больших   начальников,   и   это,   возможно,   рождало   в   них
гипертрофированное желание порядка и дисциплины.  Оба  требовали,  чтобы
все всегда было на месте,  причем  на  том  месте,  которое  они  раз  и
навсегда выбрали. Ричард  завел  четкий  порядок  даже  в  холодильнике,
отчего Саманте иногда хотелось просто  кричать.  С  ее  тогдашней  точки
зрения, самым диким и вызывающим поступком  было  бы  положить  хлеб  на
место, отведенное под молоко. Однажды, когда Ричард был в командировке и
не ночевал дома,  Саманта  вытащила  все  из  холодильника  и  запихнула
обратно в полном беспорядке. Она даже  положила  хлебцы  на  три  разные
полочки, что, разумеется, взбесило  бы  Ричарда.  Но,  конечно  же,  она
расставила все по своим местам к его приезду.
   Майк был не таким, как Ричард  или  отец  Саманты.  Кажется,  у  него
вообще отсутствовала приверженность к  четким  правилам.  Он  ел  не  по
часам, а когда был голоден. И он мог сам  себя  накормить!  Саманте  это
казалось чудом. После смерти матери ей пришлось взять  бразды  правления
домашним хозяйством в свои руки. Кормить отца входило в ее  обязанности.
Она готовила в восемь утра, в полдень и в полседьмого. После  замужества
это расписание осталось неизменным. Один раз  на  вечеринке  в  Санта-Фе
кто-то философски задался вопросом, что значит быть богатым. Саманта уже
успела выпить  пару  бокалов  вина  и  была  в  таком  состоянии,  когда
забываешь свое место и не держишь язык  за  зубами.  Прежде  чем  кто-то
успел сказать слово,  она  произнесла:  "Богатая  женщина  та,  которая,
услышав, как мужчина говорит,  что  голоден,  не  должна  бросаться  его
кормить. Такая  женщина  по-настоящему  богата".  Тогда  все  за  столом
одобрительно засмеялись на эту ее  реплику,  но  Ричард  был  в  ярости.
Именно после этого случая он завел с ней  разговор  о  ее  "тенденции  к
алкоголизму" и "предложил" ей бросить пить.
   Да, Майк был совсем не такой. Кажется, его  единственным  правилом  в
жизни было: если нельзя,  но  очень  хочется,  то  можно.  Заметив,  что
Саманта собирает и аккуратно вешает  на  плечики  его  разбросанные  где
попало рубашки, он выхватил очередную рубашку у нее из рук и швырнул  на
диван. "У меня есть домработница", - заявил он тогда.
   Их совместная работа началась с того, что Саманта подошла к  коробкам
в углу комнаты и, стесняясь, что ведет себя как настоящая жена,