ей  удастся
отвлечь его разговором.
   - Не твое дело.  Я  не  собираюсь  ничего  тебе  объяснять.  -  Его  рука
спустилась к изгибу бедра. - Замечательное у тебя платье! Но оно мне мешает.
Ну-ка сними его!
   - Нет! - тихо произнесла Николь.
   Эйб сильно потянул за волосы, рискуя сломать ей шею. Ее глаза наполнились
слезами от боли. Но раздеваться она не станет. Она ни  за  что  не  позволит
этому человеку обращаться с собой, как со шлюхой.
   Внезапно Эйб отпустил Николь и рассмеялся.
   - Мне никогда не доводилось иметь  дело  с  такими  упрямыми  шлюхами,  -
сказал он и, подойдя к двери, поднял с пола веревки,  брошенные  Исааком.  -
Ну, ладно, если ты не  хочешь  раздеваться  сама,  я  помогу  тебе.  Знаешь,
никогда еще не видал голую женщину.
   - Нет, - снова прошептала Николь и попятилась, тщетно  пытаясь  уцепиться
руками за гладкую каменную стену.
   Эйб со смехом поймал ее  за  плечо.  Она  попыталась  высвободиться,  его
толстые пальцы все сильнее впивались ей в тело. Он придавил ее к  полу  так,
что она оказалась на коленях. Николь вывернулась  и  впилась  зубами  в  его
ногу. В следующее мгновение она полетела через комнату.
   - Черт! - завопил Эйб. - Ты заплатишь за это!
   Он обмотал один конец веревки вокруг ее щиколоток. Жесткая веревка больно
врезалась в поврежденную кожу. Николь стала отбиваться, но  он  с  легкостью
держал ее.
   Потом связал ей запястья. Из  стены  торчал  крюк,  на  котором  когда-то
подвешивали туши. Эйб поставил Николь на ноги, поднял  ей  руки  и  привязал
запястья к крюку так, что ее ноги едва касались пола.
   Николь задохнулась от боли в вывернутых руках. Эйб  привязал  ее  ноги  к
другому крюку. Она оказалась распятой на стене и совершенно беспомощной.
   Эйб отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.
   - Сейчас ты не очень-то похожа на сиятельную леди, - сказал  он,  потирая
укушенную ногу, и вынул из кармана длинный нож.
   Глаза Николь расширились.
   - Теперь ты похожа на женщину, которая питает должное уважение к мужчине.
Единственное, что знает мой Па, это как обращаться с женщинами. Меня  тошнит
от всех этих дамочек у Бейксов, которым мужья позволяют  болтать  языками  и
даже дают деньги, чтобы те ставили на лошадей. Они ведут себя как мужчины, а
некоторые даже думают, что мужчины им и в подметки не годятся. Прошлым летом
я предложил одной из них выйти за  меня  замуж,  так  знаешь,  что  она  мне
ответила? Она просто высмеяла  меня!  Я  оказал  ей  великую  честь,  а  она
посмеялась надо мной! Так ты  такая  же,  как  они.  Смазливая,  замужем  за
богачом и, конечно, не можешь уделить мне немного внимания!
   Связанные руки и ноги так сильно болели, что Николь с трудом понимала,  о
чем говорит Эйб. Он в чем-то  обвиняет  ее.  Может  быть,  она  обидела  его
невниманием, пренебрежением.
   - Пожалуйста, отпустите меня, - прошептала  она,  -  Клей  даст  за  меня
столько, сколько вы захотите.
   - Клей! - хмыкнул он. - Как может он дать мне то, чего я хочу?! Разве  он
может дать мне возможность жить подальше от сумасшедшего отца?  Или  сделать
так, чтобы настоящая леди вышла за меня замуж? Нет! Но вот  уж  поразвлечься
несколько часиков с его женщиной он может мне позволить.
   Эйб подошел к Николь вплотную, поднес нож к ее горлу.  Его  глаза  мрачно
блестели. Он просунул нож под верхнюю пуговицу на платье. Николь вздрогнула,
когда холодная сталь коснулась кожи. Пуговица отскочила и отлетела в угол.
   Одну за другой,  он  аккуратно  отрезал  все  пуговицы,  потом  раздвинул
темно-красный бархат и стал ласкать ее грудь, прикрытую сорочкой.
   - Замечательно, - пробормотал он и концом лезвия разрезал лиф сорочки.
   Ее обнаженная грудь предстала перед его взором. Николь закрыла глаза,  на
которых выступили слезы.
   Он отступил на несколько шагов, с восхищением разглядывая ее.
   - Ну вот, теперь ты совсем не похожа на леди, - улыбнулся он. - Сейчас ты
точь-в-точь как те продажные девки в Бостоне. Вот им я нравился. Они умоляли
меня прийти к ним. - Вдруг его губы сжались. - Ну, а теперь  надо  взглянуть
на все остальное.
   Эйб медленно разрезал ее юбку сверху донизу. Под платьем открылось  почти
прозрачное, отороченное кружевами белье.
   - Кружева, - прошептал Эйб. - Моя мать  всю  жизнь  мечтала  о  кружевном
воротничке для воскресного платья, а ты носишь их под платьем. -  Он  резким
движением рванул сорочку, которая с треском разорвалась.
   Он уставился на ее обнаженное тело,  на  округлые  бедра,  тонкую  талию,
приподнявшиеся груди. Провел рукой по бедру.
   - Так вот как выглядят настоящие леди под всеми их шелками и бархатом. Не
удивительно, что Клей, Тревис и все прочие позволяют им болтать.
   - Эйб! - вдруг раздался голос Исаака. - Ты здесь? У меня сломалось весло,
и...
   Он вошел и замер.  То,  что  он  увидел,  потрясло  его.  Николь  висела,
привязанная к стене, с поднятыми к потолку руками. Эйб  загораживал  ее,  но
юноша видел разбросанные по полу клочки одежды. Выражение  растерянности  на
детском лице Исаака сменилось гневом и яростью.
   - Ты же сказал, что не причинит, ей зла! - стиснув зубы процедил он. -  Я
поверил тебе. Эйб повернулся к брату.
   - А я велел тебе возвращаться к  лодке.  Я  приказал,  а  ты  должен  был
повиноваться. - Теперь нож Эйба был направлен на Исаака.
   - Так вот зачем ты отослал меня. Ты хотел сделать с ней  то,  что  сделал
тогда с дочкой Самуэлей! Ее родители были вынуждены увезти ее  после  этого!
Она не могла спать ночью, боялась, что ты вернешься. Она не сказала, что это
сделал ты, но я-то знаю.
   - Ну и что? - усмехнулся Эйб. - Можно подумать, она  была  ребенком.  Она
была помолвлена с Петерсоном, и если ей хотелось отдаться ему, то почему  бы
ей не отдаться и мне?
   - Тебе! - закричал Исаак. - Ни одной женщине ты не нужен.  Я  видел,  как
они старались быть с тобой поприветливей, но ведь ты  хотел  от  них  только
одного. - Исаак схватил  ведерко  и  швырнул  его  в  Эйба.  -  Мне  надоело
смотреть, как ты обращаешься с женщинами. Довольно! Сейчас же отпусти ее!
   Эйб без труда перехватил ведерко и злобно ухмыльнулся.
   - Ты помнишь, что получилось, когда .ты в последний  раз  попробовал  мне
возражать? - проговорил он, пригнувшись и перекладывая нож из руки в руку.
   Исаак взглянул на Николь. Его не возбуждало ее  беспомощное  положение  -
наоборот, он чувствовал отвращение и стыд. Он снова повернулся к Эйбу.
   - В последний раз мне было двенадцать, - тихо сказал он.
   - Похоже, мальчик думает, что стал мужчиной? - засмеялся Эйб.
   - Да, стал.
   Исаак неожиданно ударил Эйба в лицо. Движение было  таким  стремительным,
что Эйб не успел увернуться. Он привык к неловкому, неуклюжему мальчугану  и
не заметил, как брат повзрослел.
   Ошеломленный  внезапным  ударом,  он  отлетел  к  стене   и   затих,   но
оправившись, бросился на Исаака с не меньшей яростью. Он  больше  не  думал,
что перед ним родной брат.
   - Осторожнее! - вскрикнула Николь.
   Нож вонзился в бедро Исаака, и Эйб  рванул  его  вверх,  оставив  длинную
зияющую рану.
   Исаак задохнулся от боли и отпрянул. Рана была слишком глубокой,  поэтому
крови еще было мало. Он схватил Эйба за запястье, пригнул его к  земле.  Нож
упал на пол, и Исаак, метнувшись, подобно кошке, завладел им.  Эйб  бросился
на брата, пытаясь отнять нож, и почувствовал, как острое лезвие вонзилось  в
плечо.
   Он отпрыгнул к стене и зажал рукой  рану.  Между  пальцами  уже  сочилась
кровь.
   - А-а, ты сам хочешь позабавиться с ней? - прошипел  он  сквозь  зубы.  -
Можешь забирать ее! - Он быстро скользнул в дверь и захлопнул ее. Послышался
звук запирающегося засова.
   Исаак бросился к двери и предпринял слабую  попытку  выбить  ее.  Он  уже
потерял много крови, и силы начали покидать его.
   - Исаак! - крикнула Николь, заметив, что он близок к обмороку. - Освободи
меня, я помогу тебе. Исаак! - снова позвала она, потому что он не ответил.
   Превозмогая боль, Исаак неуверенным  движением  поднял  руку  к  веревке,
стягивавшей ее запястья.
   - Перережь ее, - подбадривала его Николь, видя, что он почти не понимает,
что делает.
   Из последних сил Исаак перерезал веревки, благо  они  были  ветхими.  Как
только веревка упала на пол, он потерял сознание. Николь встала на колени  и
освободила ноги.
   На полу валялся окровавленный нож. Она быстро разрезала на полосы то, что
осталось от ее нижнего белья, вспорола штанину Исааку и осмотрела рану.  Она
была глубокой, но чистой. Николь туго перебинтовала ногу,  чтобы  остановить
кровь. Покончив с этим, она дала ему воды, но он отказался.
   Вдруг она поняла, как сильно устала. Она села, прислонившись к  стене,  и
положила голову Исаака к себе на колени. Казалось, от ее близости ему  сразу
стало лучше. Она отвела с его лба темные волосы и, откинув голову на  спину,
задумалась. Они заперты в заброшенном доме на Богом забытом острове.  Еды  у
них нет, и вряд ли их кто-нибудь здесь найдет. Да, все это так, но  внезапно
Николь почувствовала  себя  намного  уверенней  и  спокойней,  чем  за  весь
прошедший день. Она заснула.

Глава 14

   Ферма Симмонсов, расположенная  в  двенадцати  милях  вверх  по  реке  от
плантации  Клея,  представляла   собой   незавидное   зрелище:   каменистая,
бесплодная почва, полуразвалившаяся лачуга с дырявой крышей,  грязный  двор,
кишащий курами, собаками, свиньями и оборванными ребятишками.
   Пока Тревис привязывал шлюпку к гнилому причалу, Клей выскочил на берег и
направился к дому. Остальные последовали за ним. Дети  оторвались  от  своих
занятий и без всякого интереса уставились на незнакомцев  тусклыми  глазами.
Сразу было видно, что они забиты и замучены. Они  не  видели  ничего,  кроме
тяжелой работы, и непрерывно слышали от отца, что обречены  вечно  гореть  в
адском пламени.
   Не обращая внимания на детей, Клей громко крикнул:
   - Илия Симмонс!
   Дверь отворилась, и на пороге появился тощий старик.
   - Что ты хочешь? - спросил он, прищурив заспанные глазки. Он огляделся, и
его взгляд остановился на девочке  лет  четырех,  которая  устало  ощипывала
костлявого цыпленка. - Эй, ты! Старайся! Если останется хоть единое перышко,
я запру тебя в сарае!
   Клей с  отвращением  посмотрел  на  старика.  Он  спит,  когда  его  дети
работают.
   - Я хочу поговорить с тобой.
   Старик наконец начал просыпаться, его глаза  превратились  в  пару  узких
щелочек.
   - А-а! Пришел грешник  за  спасением  своей  души!  Ты  хочешь  отпущения
грехов?
   Клей схватил старика за воротник, приподняв его над землей.
   - Мне не нужны твои проповеди! Мне нужно знать, где моя жена!
   - Жена? - глумливо повторил старик. - Непотребных женщин не берут в жены.
Она дщерь сатаны и должна пойти в ад!
   Клей сильно ударил кулаком в длинное  костистое  лицо.  Старик  стукнулся
спиной о косяк и сполз на землю.
   - Клей! - Тревис положил руку на плечо друга. - Оставь его, ты все  равно
ничего от него не добьешься! Ты же видишь, он не в себе! -  Он  обратился  к
детям:
   - Где ваша мать?
   Дети подняли головы от цыплят и бобов, над которыми усердно трудились,  и
пожали плечами. Они были так забиты  и  запуганы,  что,  казалось,  остались
совершенно равнодушны к происходящему.
   - Я здесь, - раздался тихий голос. Миссис Симмонс была еще более худой  и
изможденной, чем ее муж, щеки ее ввалились, а  в  глазах  застыло  выражение
равнодушия и покорности судьбе.
   - Мы знаем, что мою жену и вашего сына Эйба вчера утром видели вместе.  С
тех пор моя жена пропала.
   Женщина устало кивнула, как будто эта новость совсем не удивила ее.
   - Здесь не было никого из посторонних. - Миссис Симмонс обхватила  руками
ноющую поясницу - очевидно,  шел  уже  шестой  месяц  беременности.  Она  не
отрицала, что ее сын может иметь какое-то отношение к исчезновению Николь.
   - Где Эйб? - спросил Уэсли.
   Миссис Симмонс пожала плечами. Ее взгляд  остановился  на  муже,  который
начал приходить в сознание. Казалось, ей очень хочется скрыться, пока он  не
совсем очнулся.
   - Эйба целыми днями не бывает дома.
   - А вы не знаете, где он? А он знает? - спросил Клей, кивнув на старика.
   - Эйб никому ничего не рассказывает. Они с Исааком взяли лодку и  уплыли.
Иногда они не появляются в течение нескольких дней.
   - Куда они отправились? - отчаянно допытывался Клей.
   Тревис взял его за руку.
   - Она ничего не знает. Не сомневаюсь, что и старик тоже.  Думаю,  лучшее,
что мы можем сделать, - это послать людей вверх и вниз по реке.  Пусть  ищут
Николь и расспрашивают о ней каждого, кто попадется на пути.
   Клей  молча  кивнул.  То,  что  сказал  Тревис,  было  наиболее  разумным
решением, но ведь на это уйдет много времени. Он пытался отогнать  мысленную
картину: Эйб рядом с Николь. Эйб был искалечен долгими годами,  проведенными
под гнетом жестокого полоумного отца. Взбешенный неудачей, Клей повернулся к
пристани. Ему хотелось действовать -  как  угодно,  -  только  бы  не  вести
бесконечные и бесплодные разговоры.
   Клей и Тревис уже забрались в лодку, когда Уэсли,  немного  отставший  от
них,  вдруг  почувствовал,  что  в  его  спину  ударилась  пригоршня  мелких
камешков.
   - Тс-с! Сюда!
   Уэс увидел в зарослях у реки едва различимые очертания маленькой фигурки.
Он шагнул к кустам, и из-за них появилась девочка - хорошенькая, с  большими
зелеными глазами. Она была не так грязна,  как  другие  дети  Симмонсов,  но
одета не намного лучше их.
   - Это ты мне?
   Она с восхищением разглядывала его.
   - Ты один из тех богачей, что живут в больших домах?
   По сравнению с Симмонсами Уэсли мог действительно считаться богачом.
   Он утвердительно кивнул.
   Девчушка  огляделась  и,  убедившись,  что  вокруг   никого   нет,   тихо
проговорила:
   - Я знаю кое-что о том, куда делся Эйб.  Уэсли  немедленно  опустился  на
колено..
   - Куда?
   - У моей мамы есть родственница. Она - леди. Не верится, правда? Так вот,
она приехала в Виргинию, и Эйб сказал, что она даст нам немного денег. Он  с
Па и с Исааком ходил на праздник, настоящий. - Она вздохнула. - Я ни разу не
бывала на празднике.
   - Что сказал Эйб? - нетерпеливо настаивал Уэс.
   - Когда он вернулся, то сказал Исааку, что они  должны  украсть  какую-то
женщину и спрятать ее. Тогда мамина родственница подарит нам  коров  мистера
Армстронга.
   - Коров Клея? - переспросил озадаченный  Уэсли.  -  Куда  они  собирались
отвезти ту даму? Кто ваша родственница?
   - Эйб только сказал, что никому, даже Исааку,  не  откроет,  где  спрячет
женщину.
   - Кто она, эта ваша родственница?
   - Я не помню, как ее зовут. Эйб говорил, что она настоящая  жена  мистера
Армстронга, а та, маленькая, - лгунья и хочет  отнять  то,  что  принадлежит
Эйбу.
   - Бианка! - осенило Уэсли, который с самого  начала  чувствовал,  что  за
всей этой историей стоит Бианка!  Теперь  же  он  был  уверен.  -  Милая,  -
улыбнулся он девчушке, - если бы ты была постарше, я  непременно  расцеловал
бы тебя! Вот. - Уэсли достал из кармана двадцатидолларовую золотую монету  и
протянул ей. - Это подарила мне мать. Теперь она твоя. - И вложил  монету  в
ее руку. Девочка  никогда  в  жизни  не  получала  ничего,  кроме  побоев  и
нравоучений. Уэсли - чистый, приятно пахнущий - казался ей ангелом, сошедшим
с неба.
   - Когда я вырасту, ты женишься на мне? - тихо спросила она.
   Уэсли широко улыбнулся.
   - А что ж, можно попробовать. - Он встал и, повинуясь внезапному  порыву,
от души чмокнул ее в щеку. - Когда вырастешь, приходи навестить меня.  -  Он
быстро повернулся и направился к шлюпке, где его с нетерпением ждали Клей  и
Тревис.  Неожиданное  известие  о  Бианке  и  надежда,  что  Николь   где-то
поблизости, тотчас вытеснили из головы Уэсли мысли о девочке.
   А та еще долго смотрела вслед шлюпке. Все свои тринадцать лет она провела
в заточении на ферме и не видела ничего, кроме жестокости отца  и  страданий
матери. Никто не был добр к ней, никто никогда не целовал ее и не говорил  с
ней так ласково.  Она  дотронулась  пальцем  до  того  места,  где  ее  щеки
коснулись губы Уэсли, и пошла искать укромный уголок,  куда  можно  было  бы
спрятать подаренную им монету.

***

   Бианка увидела Клея, бегущего  от  причала  к  дому,  и  улыбнулась.  Она
понимала, что он рано или поздно докопается до ее причастности  к  похищению
Николь, и была готова к объяснению. Бианка  допила  горячий  шоколад,  доела
последний кусок яблочного рулета и изящным жестом вытерла губы.
   Она окинула взглядом спальню и удовлетворенно  улыбнулась.  За  последние
два месяца  здесь  все  изменилось.  Обстановка  стала  значительно  богаче.
Повсюду  розовый  тюль,  балдахин  украшен  позолотой,  на  каминной   доске
фарфоровые статуэтки. Она вздохнула. Еще не все сделано, но работа близка  к
завершению.
   Клей, громко стуча  сапогами  по  паркету,  ворвался  в  комнату.  Бианка
поморщилась и подумала, что надо бы купить еще несколько ковров.
   - Где она?  -  ровным  голосом,  в  котором,  однако,  слышалась  угроза,
проговорил Клей.
   - Можно подумать, я знаю, о  чем  ты  говоришь.  -  Бианка  зябко  повела
пухлыми плечами и вспомнила о мехах, которые нужно заказать к зиме.
   Клей  стремительно  приблизился  к  ней.  Глаза  его   сузились.   Бианка
предостерегающе взглянула на него.
   - Попробуй только тронуть меня пальцем, и ты ее больше не  увидишь.  Клей
отступил.
   - Как  омерзительно!  -  брезгливо  продолжала  Бианка.  -  Стоит  только
намекнуть, что этой лживой потаскушке что-то угрожает, и ты уже дрожишь.
   - Если тебе дорога жизнь, ты сейчас же скажешь, где Николь!
   - А если тебе дорога ее жизнь, ты будешь держаться от меня подальше.
   Клей стиснул зубы.
   - Что ты хочешь? Я отдам тебе половину всего, что у меня есть.
   - Половину? Я думала, ты ценишь ее дороже!
   - Я отдам тебе все! Я запишу на тебя  всю  плантацию.  Бианка,  улыбаясь,
отошла к окну, поправила розовую тюлевую занавеску.
   - Не знаю, что я такого сделала, чтобы вы все считали  меня  глупой.  Это
далеко не так. Если даже ты отпишешь мне все  имение,  а  потом  удерешь  со
своей француженкой, что будет со мной?
   Клей, с трудом сдерживая ярость, смотрел на Бианку и молчал. Ему хотелось
ее придушить, но он не мог рисковать жизнью Николь.
   - Так вот, - продолжала она, - я расскажу, что будет со мной  дальше.  Не
пройдет и года, как от хозяйства ничего не останется. В вашей  омерзительной
Америке слуги вбили себе в голову, что они такие же люди,  как  их  хозяева.
Твои слуги никогда не станут подчиняться мне.  Они  не  будут  работать,  не
будут обслуживать меня, а потом, когда я разорюсь,  ты  просто  вернешься  и
выкупишь плантацию за бесценок. И у тебя тогда будет все, а у меня ничего.
   - Но что я еще могу тебе дать? - пожал плечами Клей.
   - Я хочу узнать, насколько тебе дорога моя горничная?
   Клей молча глядел на Бианку и недоумевал, как ему могло прийти в  голову,
что она похожа на Бесс.
   - Итак, ты говоришь, что готов отдать мне всю собственность, но мне нужно
больше. Объясняю. Полагаю, ты знаешь, что здесь,  в  Америке,  у  меня  есть
родственники. Они, конечно,  не  те  люди,  с  которыми  можно  появиться  в
обществе, но могут оказаться полезными,  весьма  полезными.  Эйб,  например,
готов на все.
   - Куда он увез Николь?
   - Так я тебе сразу и сказала! После всего,  что  ты  мне  устроил!  После
того, как ты унижал и оскорблял меня! Я все это время ждала и терпела, а  ты
выставлял напоказ всему свету эту шлюху. Так вот, теперь твоя очередь ждать.
Да, о чем это я? О родственниках. Имей в виду, что мои дорогие  родственники
за очень небольшое вознаграждение сделают все, что  я  им  прикажу.  Включая
убийство.
   Клей отшатнулся.  Убийство  не  укладывалось  у  него  в  голове.  Бианка
довольно рассмеялась.
   - Кажется, ты начинаешь понимать. Поэтому сейчас я объясню, что  хочу.  Я
хочу быть  полноправной