ак  это  получилось.  Я  был  любопытен  от
природы, а отец не скупился  на  похвалы,  когда  мне  удавалось  чем-то
помочь ему. Так постепенно я и втянулся в дело.  -  Он  улыбнулся.  -  А
кроме того, у меня обнаружился такой же талант к бизнесу, как у  тебя  к
пению. Я с легкостью запоминал тысячи необходимых деталей. Отец говорил,
что я пошел в дедушку, настоящий Монтгомери.
   - Значит,  ты  отказался  от  радостей  детства  и  выполнял  мужскую
работу?
   - А ты  разве  чувствовала,  что  от  чего-то  отказалась,  занимаясь
пением, в то время как другие нежились под солнцем?
   - Нет. Я была счастлива, и мне было жаль тех, кому Бог не  дал  моего
таланта.
   - Я чувствовал примерно то  же.  Мама  наняла  мне  гувернера,  и  по
вечерам я читал с ним и...
   - Учил языки.
   - Да, и выучил несколько языков.  Думал,  что  смогу  применить  свои
знания, когда попаду  в  одну  из  тех  экзотических  стран,  о  которых
рассказывали моряки, плававшие на наших кораблях.
   - Мама наняла тебе гувернера, а отец - Тоби, для уроков другого рода.
   - Верно.
   Мэдди на минуту задумалась.
   - Но, похоже, не Тоби о тебе заботится, а ты о нем.
   - Более или менее. 'Ринг, видимо,  не  хотел  продолжать  разговор  о
Тоби.
   - Что же заставило тебя отказаться от всего этого и пойти в армию?
   - Две вещи: подслушанный разговор и женщина.
   Она  молчала  некоторое  время,  не  зная,  хочется  ли  ей  услышать
подробности, но потом все-таки прошептала:
   - Расскажи.
   - Однажды, мне было тогда семнадцать, я поднялся на  борт  одного  из
наших кораблей. Я инспектировал груз,  расспрашивал  людей,  как  прошло
плавание, и случайно услышал разговор  капитана  с  одним  из  офицеров.
Офицер спрашивал, как это мне доверили такую ответственную  работу.  "Он
ведь совсем еще мальчишка, - сказал офицер. - Что он может знать?" Ответ
капитана меня очень порадовал. "Хотя он и мальчишка, - сказал капитан, -
но о море знает предостаточно. Вы разве не слышали, что говорят о  детях
Монтгомери? - продолжал он. - Они не родятся, как  обычные  дети.  Когда
отцу захочется иметь еще одного ребенка, он идет  к  пирсу,  забрасывает
сеть и вытаскивает очередного  отпрыска.  Удивительно,  что  эти  ребята
вообще умеют ходить и что у них ноги как ноги, а не плавники".
   - Неплохо сказано. Комплимент своего рода.
   - Верно. Но пока я слушал, как они, посмеиваясь, рассуждают  о  детях
Монтгомери,  вдруг  представил  всю  свою  дальнейшую  жизнь.   Я   буду
руководить компанией, когда мне исполнится двадцать два -  двадцать  три
года, женюсь на местной девушке, если, конечно, найду такую, которая  не
состоит со мной в родстве, заведу детей.
   - Выловишь их в море?
   - Или другим подходящим способом. Буду учить детей, а в пятьдесят уже
и внуков, как вести дела компании, и в восемьдесят все еще  буду  только
мечтать о том, как бы уехать из Уорбрука.
   - Понятно. Ну а женщина при чем?
   - Примерно в то же время, когда я услышал  этот  разговор,  к  матери
приехала подруга. Ей было лет тридцать пять, но мне в мои семнадцать она
показалась старухой. Она собиралась пробыть у  нас  около  месяца,  и  в
первые дни я ее просто не замечал.
   - Работа днем, занятия по  вечерам.  У  тебя  и  времени-то  не  было
засматриваться на девушек. Кстати, я не говорила, что тоже занималась по
вечерам?
   - Твой учитель плохо подготовил тебя по арифметике.
   - Меня учил отец.
   - Ну, это все объясняет.
   - Перестань критиковать моего отца и расскажи про эту свою леди.
   Он улыбнулся:
   - Она и впрямь была леди, но речь не об этом. Спустя  несколько  дней
после ее приезда мои братья один за другим заболели ветрянкой.
   - А сестры?
   - Кэрри тогда еще не родилась, а Ардис отправили на несколько дней  в
дом Дейви. Мама хотела, чтобы я тоже пожил у кого-нибудь, пока братья не
поправятся, и своей подруге  посоветовала  уехать.  Но  та  по  какой-то
причине не могла вернуться домой - то ли дом ремонтировали,  то  ли  еще
что. Она попросила отца  рассказать  и  показать,  как  ведутся  дела  в
компании.
   - И отец отослал ее к тебе.
   - Да. Я тогда ужасно рассердился и даже нагрубил отцу. Заявил, что  у
меня полно дел и мне некогда нянчиться с какой-то старухой.  К  тому  же
что женщина может смыслить в делах? 'Ринг прикрыл глаза.
   - Она это услышала, ворвалась в кабинет к отцу и сказала, что она  ни
в чем мне не уступает, что со своим "женским" умом  разберется  в  любом
аспекте деятельности компании, и предложила проверить это.
   - Ну и как? Сумела она разобраться что к чему?
   - О да, хотя я устроил ей тяжелое испытание. Если  в  семнадцать  лет
руководишь такой компанией, как наша, становишься...
   -  Тщеславным?  Самоуверенным?  Преисполненным  сознания  собственной
важности?
   - Что-то в этом роде. Прошла целая неделя,  прежде  чем  я  сдался  и
бросил свои попытки заставить ее расчищать авгиевы конюшни.
   - Что?
   - Твой отец, оказывается, и с греческими мифами тебя не познакомил. Я
в конце концов перестал придираться к ней, и мы подружились. Я и понятия
не имел, что бывают такие женщины, считал, что все женщины похожи на мою
мать, для которой центром вселенной была семья.
   - А для этой женщины?
   - Ее отец умер, когда ей  было  двадцать  два.  До  того  момента  ее
интересовали только  новые  модные  платья  да  подарки,  полученные  от
очередного  поклонника.  После  смерти  отца  она  обнаружила,   что   в
наследство он ей оставил не слишком процветающий магазин дамского платья
и кучу долгов.
   - И что же она сделала?
   - По ее словам, у нее были три возможности. Первая - впасть в нищету.
Вторая - выйти замуж и предоставить возможность мужу управлять остатками
отцовского бизнеса и заботиться о ней. Но ни один из мужчин, которые  ей
нравились и за кого она согласилась бы  выйти  замуж,  не  разбирался  в
делах, а мысль о том, чтобы связать свою судьбу с бизнесменом, была  для
нее невыносима.
   - Ну а третья возможность?
   - Самой взяться за дело. Она подумала, как  она  объяснила,  что  раз
всегда удачно покупала платья для себя, не так трудно будет закупить  их
в большом количестве, а потом продать.
   - И она так и поступила?
   - Да. Сначала пришлось нелегко, но она справилась.  К  тому  времени,
когда мы встретились, ей принадлежали шесть прибыльных магазинов.
   - А каким же образом она повлияла на твое решение пойти в армию?
   - Я влюбился в нее. Теперь-то я понимаю,  что  это  была  ненастоящая
любовь, но тогда был очарован ею. Раньше я не осознавал, что  мне  не  с
кем поговорить об  интересующих  меня  вещах.  Отцу  надоело  заниматься
делами, и он был только рад взвалить все на мои плечи.  Мать  делами  не
интересовалась, младший брат Джейми - он на два года моложе меня - вечно
был в плавании, а другие братья были слишком малы.
   - А Ардис была с Дейви.
   - Да. Подруга моей матери оказалась первым человеком,  с  кем  я  мог
говорить о делах. Любознательность ее не знала предела. Она  вникала  во
все детали, просила, чтобы я показал ей абсолютно все.
   - И ты это сделал? - прошептала Мэдди.
   - Да. За день до ее отъезда  мы  поплыли  на  остров.  Но  не  успели
проплыть и  полпути,  как  налетел  шквал.  В  какой-то  момент  я  даже
испугался, что мы погибнем.
   - Ну, как человеку, рожденному из моря, тебе нечего было бояться.
   - Наверное. Мы доплыли до острова, но промокли до нитки.  На  острове
была хижина. Когда-то в ней жил отшельник, но за несколько лет до  этого
он умер, и хижина пустовала. - 'Ринг помолчал. - Мы провели в ней ночь.
   - И ты занимался с ней любовью?
   - Да, - ответил он после непродолжительного молчания. - Вернее  будет
сказать, она занималась любовью со мной. В семнадцать лет,  да  еще  при
моем образе жизни, у меня был небольшой опыт по этой  части,  и  уж  тем
более я никогда не имел дела со зрелыми женщинами.
   - И советы Тоби не помогали?
   - Скорее, наоборот.
   - Итак, ты провел с ней ночь. Что же было дальше?
   - Утром мы вернулись на полуостров.  На  обратном  пути  я  про  себя
планировал, как мы поженимся.
   - Поженитесь? Но она же была намного старше тебя.
   - Меня это не волновало. Я представлял нашу совместную жизнь - как мы
вдвоем ведем дела нашей компании,  разговариваем  и...  проводим  вместе
время.
   - Но ты на ней не женился.
   - Нет. Вернувшись домой, я заснул, а когда проснулся, ее уже не было.
Не могу передать, насколько болезненно я это воспринял. Она не  оставила
мне даже записки. Я чувствовал  себя  обманутым,  стал  раздражительным,
огрызался на всех. Мама единственная догадывалась, в чем дело.  В  конце
концов я не выдержал и рассказал ей все: как мне тяжело и как я ненавижу
эту женщину за ее предательство. Мама сказала, что  эта  ночь  была  для
меня подарком и я  должен  быть  благодарен  за  такой  подарок.  Прошло
какое-то время, прежде чем я понял, что мама права.  Я  провел  чудесные
часы с маминой подругой, и такими их и надо сохранить в памяти.
   - Вам довелось встретиться еще?
   - Да, несколько лет спустя в Нью-Йорке.
   - И вы снова были близки?
   - Нет, я провел три дня, корпя над ее бухгалтерскими книгами,  а  она
развлекалась с мужчиной вдвое старше меня. Ничто так не  вредит  роману,
как просмотр тридцати пяти грязных папок с не правильными счетами.
   Мэдди широко улыбнулась:
   - Значит, ты не любил ее больше?
   - Да, не слишком.
   - Но ты так и не сказал, каким образом она повлияла на  твое  решение
относительно армии.
   - Вскоре после ее отъезда я и услышал разговор о том,  что  мой  отец
вылавливает прибавление семейства Монтгомери в море. Думаю, мама была бы
рада, если бы это и в самом деле было так. Последние  роды  у  нее  были
очень тяжелыми. Но это так, к слову. В общем,  представив  свою  будущую
жизнь, я осознал, что она меня не  устраивает.  Я  не  хотел  дожить  до
восьмидесяти лет, мечтая лишь о  том,  как  бы  сбросить  с  себя  бремя
ответственности за компанию. Конечно, я мог бы сесть на любой  из  наших
кораблей и объехать весь мир, но я решил побывать в пустыне. К  тому  же
мне  надоела  ответственность,  захотелось  побыть  подчиненным,  а   не
хозяином, узнать, как чувствует себя  человек,  который  ни  за  что  не
отвечает и который поэтому не ощущает своей вины за  ошибочные  решения.
Итак, я поступил в армию рядовым и попросил направить меня на Запад.
   - И тебе пошли навстречу?
   - Ну, тут проблемы не было. От меня требовалось  лишь  умение  ездить
верхом.
   - Подумать только, Тоби сказал, что твой отец нанял его,  потому  что
ты равнодушен к женщинам.
   - Тоби не все обо мне знает. Он жаловался,  что  я  не  интересовался
женщинами, доступными любому солдату. Вблизи каждого форта  есть  места,
называемые "свинарниками". Их называют так  из-за  женщин,  которые  там
живут: по своей чистоплотности они вполне соответствуют названию. Другие
белые женщины - это приехавшие с Востока жены или  дочери  офицеров.  Но
если вы вступите в связь с одной из них,  это  может  привести  к  самым
неприятным последствиям.
   - Но Тоби сказал, что ты не проявлял никакого интереса к женщинам,  с
которыми он тебя знакомил.
   - Первая женщина, с которой он  меня  познакомил,  жила  в  маленьком
городишке неподалеку от Уорбрука и звалась "немытой МакДональд".
   - Немытая? Что за странное прозвище. Звучит, будто она никогда...
   - Именно. Она хвасталась, что ни разу в жизни не принимала ванну. Она
была очень миленькой,  но,  когда  стала  подставлять  мне  для  поцелуя
различные части  тела,  я...  одним  словом,  удовольствия  мне  это  не
доставило. Я пытался объяснить это отцу и Тоби,  но  они  сочли,  что  я
слишком разборчив.
   - А это правда? Что ты разборчив, я имею в виду.
   - Очень.  Мне  нужно  лучшее.  Самое  лучшее.  Он  крепче  обнял  ее,
уткнувшись лицом ей в шею.
   - Будем спать? - спросил он некоторое время спустя.
   Ни кивком головы, ни каким-либо другим знаком Мэдди не показала,  что
хочет спать, но, когда 'Ринг опустил  ее  податливое  тело  на  холодную
твердую землю, она удобно устроилась в его объятиях. Спать не  хотелось.
Она думала о своих отношениях с 'Рингом.  Как  недавно  они  знают  друг
друга, а кажется, что прошла целая  жизнь.  Мэдди  немного  повернулась,
чтобы видеть лицо 'Ринга, и стала смотреть, как отблески пламени  играют
на его скулах. Потом, думая, что он спит,  прикоснулась  пальцем  к  его
нижней губе. Он не открывал глаз.
   - Ты ведь знаешь, что я начинаю любить тебя, - прошептала она.
   - Да.
   - Я думаю о тебе почти так же часто, как о музыке.
   Ей показалось, что он улыбнулся.
   - Мужчины не любят соперников.
   Мэдди хотела спросить, как он к ней относится,  но  боялась  услышать
ответ. И как только она могла полюбить кого-то, да еще  такого  мужчину,
как 'Ринг? Мужчину, привыкшего к свободе, не имеющего  ничего  общего  с
миром музыки.
   - Когда закончится твоя служба в армии?
   - В будущем году.
   - И что ты будешь делать?
   - Вернусь в Уорбрук. Отец нуждается во мне. Мэдди  вздохнула.  А  она
поедет в Париж, или в Вену, или в Венецию,  в  любое  место,  где  будут
ждать ее выступлений.
   - Доброй ночи, мой  капитан.  -  Мэдди  закрыла  глаза.  'Ринг  долго
смотрел на нее, прежде чем заснуть.  Ему  казалось  вполне  естественным
лежать рядом с ней, держа ее в объятиях. Он мечтал об этом с того самого
момента, как увидел ее впервые. Пусть это еще  не  полная  близость.  Он
подождет, пока она не будет уверена в своих чувствах к нему так же,  как
он уверен в своих.
   К концу второго дня Мэдди привыкла к тому, что она скована наручником
с  мужчиной.  Они  приспособились  друг  к  другу,  научились   слаженно
двигаться, проявляли максимум деликатности в моменты интимного  туалета,
разговаривали и молчали в зависимости от настроения.
   Рассказы 'Ринга о своей семье пробудили в Мэдди  любопытство,  и  она
без конца задавала вопросы о его жизни, об Уорбруке и его обитателях. Он
рассказывал невероятные истории о своих  кузенах  Таггертах,  истории  о
море и о своих предках, ставших в семье своего рода легендами. Используя
шнуровку ее корсета, учил завязывать морские  узлы,  хохотал,  когда  ее
пальцы прочно запутывались в шнуровке, и показывал заново.
   У Мэдди не шли из памяти его слова о том,  что  она  всю  жизнь  была
одинока. Теперь она понимала, насколько он прав. Ребенком она  не  имела
друзей. Сестра была слишком  занята  своим  рисованием,  семья  их  жила
обособленно. Правда, у Чуткого Уха были сыновья, но они приезжали только
летом, а на зиму возвращались к соплеменникам. Отец и его друзья уделяли
ей много времени,  но  общение  с  ними  не  могло  заменить  общения  с
ровесниками.
   Они лежали на мягкой влажной земле у ручья, вытянув скованные руки.
   - У меня никогда не было подруги, когда я была  девочкой,  -  сказала
Мэдди.
   - У меня тоже. Только братья.
   Она рассмеялась, но он повернулся к ней с серьезным видом:
   - Ты так и не расскажешь мне о себе? Даже о своем отце, этой  ходячей
добродетели?
   Ей очень хотелось это сделать, но она боялась, что,  начав  говорить,
не сможет остановиться  и  расскажет  и  о  Лорел  тоже.  Что  он  тогда
предпримет, предсказать было невозможно, запретит выступать, решив,  что
ей грозит опасность? Запретит продолжать эту поездку?  Скажет,  что  сам
обо всем позаботится, в том числе и  о  Лорел,  которую  могут  убить  в
схватке?
   Они промолчали, и 'Ринг, помрачнев, отвернулся.
   - Прости, - прошептала Мэдди, - я бы рассказала, если бы могла.
   - Если бы могла доверять мне, так?
   - А ты бы доверился мне, если бы от  этого  зависела  жизнь  дорогого
тебе человека? 'Ринг взглянул на нее.
   - Да, - просто ответил он.
   Она отвернулась, зная,  что  он  говорит  правду,  чувствуя,  что  он
ответил бы на любой ее вопрос о себе и своей семье.
   - Ты ведь такой большой и сильный, ты сможешь  помешать  мне  сделать
то, что покажется тебе не правильным.
   - Я в состоянии понять, что  у  женщины,  которую  я  люблю,  хватает
разума, чтобы принять верное решение, - отпарировал он.
   Прежде чем до Мэдди дошел смысл его слов, 'Ринг встал, потащив ее  за
собой.
   - Вставай, - сердито сказал он, - надо собрать ветки для костра.
   - Что... что ты имеешь в виду, говоря о женщине, которую любишь?
   - Ты слышала, что я сказал, - проворчал он, подбирая лежащие на земле
кору и ветки и пихая их Мэдди в руки.
   - Нет, я не расслышала. Тебе стоит повторить  это.  Я  вообще  люблю,
когда  о  некоторых  вещах  мне  говорят  по  многу  раз,  например,   о
девственницах или о моих ногах.
   Она улыбалась, испытывая приятное чувство легкости.
   - Ты ничего не слышишь, когда тебе это удобно, но в то  же  время  ты
помнишь любую мелочь, сказанную твоим  отцом.  Надеюсь,  я  когда-нибудь
встречусь с ним. Тогда я посмотрю на него и скажу: "Мистер Уорт, я..." -
Он осекся, уставившись на Мэдди расширившимися глазами. - Уорт? -  'Ринг
еще шире раскрыл глаза, рука с куском коры застыла в воздухе.
   - Ну да, это моя фамилия.
   Он заговорил, и в голосе его звучало удивление:
   - Ты как-то сказала, цитируя свою мать: "Джеффри, тебе  надо  поехать
на Восток и найти учительницу".
   - Да, ну и что? - спросила  она  с  невинным  видом,  хотя  прекрасно
поняла, куда он клонит.
   Он посмотрел на нее с благоговением и голосом, исполненным  почтения,
спросил:
   - Твой отец случайно не Джефферсон Уорт? Тот самый  Джефферсон  Уорт,
автор известных дневников.
   Она мило улыбнулась:
   -  Да.  'Ринг  не  мог  выговорить  ни  слова.  Джефферсон  Уорт  был
легендарной личностью,  не  менее  известной,  чем  Джордж  Вашингтон  и
Даниэль Бун. Он  и  еще  несколько  человек  исследовали  большую  часть
Америки, когда она еще не была Америкой в нынешнем понимании слова. Уорт
вел дневник, составлял карты. Его записи  были  единственным  источником
сведений о некоторых индейских племенах, полностью вымерших в результате
эпидемий и алчности белых. Он описывал  животных  и  их  повадки,  делал
зарисовки неизвестных растений, увиденных им во время путешествия, писал
о горячих источниках и горных породах.
   - Я прочел его дневники еще мальчишкой, а мои младшие братья  до  сих
пор мечтают быть такими же, как Джефферсон Уорт. Он жив? Он  же,  должно
быть, совсем старик.
   - Он жив и здоров, и не такой уж  он  старик.  Не  забывай,  что  его
дневники были опубликованы, когда ему было всего  тридцать,  год  спустя
после моего рождения. Мама позаботилась о том,  чтобы  их  опубликовали.
Отец сложил бы их в коробку и забыл бы про них.
   - Подумать только, Джефферсон Уорт.
   Мэдди не удержалась, чтобы не уколоть 'Ринга за его прежние  насмешки
над ее отцом:
   - Ну да. Широкоплечий гигант, таскающий на спине рояли.
   - Думаю, он и с этим бы справился.  -  Взгляд  'Ринга  был  устремлен
куда-то вдаль. - Помнишь, ты спросила меня, где я научился так  бесшумно
передвигаться? Читая дневники Джефферсона Уорта. Мои братья  и  я  часто
играли, изображая Уорта и его людей. Я  всегда  был  самим  Джефферсоном
Уортом, брат Джейми - Томасом Армором, а...
   - Томасу это понравится. 'Ринг покачал головой:
   - Просто не верится, что все они до сих пор живы и что я сижу здесь с
дочерью Джефферсона Уорта. А как  звали  индейского  мальчика?  Странное
такое имя. Мы всегда спорили до драки, кому быть этим мальчиком.
   - Чуткое Ухо.
   - Да, верно. Он так сам себя назвал после того, как твой отец  свозил
его на Восток и ему прооперировали уши.
   Мэдди улыбнулась. Она знала эту историю наизусть, будто сама при всем
присутствовала.
   - Он был глухим, и отец  повез  его  на  Восток.  После  операции  он
знаками объяснил, что теперь его надо называть Чуткое  Ухо.  Раньше  его
звали Глухое Ухо. 'Ринг тоже улыбался, вспоминая.
   - А еще с ними была женщина, верно? Твой отец взял в эти края  первую
белую женщину. Она должна была делать зарисовки индейцев.