тебя,  будь
ты сама Пресвятая Матерь Божья.
   - Но почему, Рейн? Я же действительно ничего не крала. А вчера вечером  я
даже пыталась им спеть, но они ушли.
   Он серьезно взглянул на Аликс:
   - А что, людям, кроме музыки, от тебя никогда ничего не перепадало? Никто
никогда не просил о большем, чем сладкозвучные песенки?
   На это ей нечего было ответить. Для  нее  музыка  составляла  весь  смысл
жизни. И жителям ее городка от нее тоже нужна была только музыка.
   - Идем, - сказал Рейн, - надо составить план действий.
   Угрюмо, опустив голову и не глядя на встречных, она последовала  за  ним.
Эта всеобщая, направленная против нее злоба была для Аликс совершенно внове.
   Когда они вошли в шатер, Рейн тихо сказал:
   - Завтра мы уезжаем из леса.
   - Уезжаем? Мы? Не понимаю.
   - Люди предубеждены против тебя, и оставаться тебе здесь  небезопасно.  Я
не могу защищать тебя каждую минуту, но не могу также позволить им причинить
тебе вред. Поэтому завтра утром мы уедем.
   Аликс, вся трепеща от ненависти людей непосредственно за тонкими стенками
шатра, слушала вполуха.
   - Но ты не можешь уехать отсюда, - прошептала она, - тебя схватит король.
   - К черту короля! - сердито огрызнулся Рейн. - Я не могу здесь оставаться
и каждый день беспокоиться, что они на тебя набросятся. Ты не можешь  своими
песнями их умаслить, Аликс, и надо выбираться отсюда. Несмотря  на  их  вид,
они поумнее лошадей, которых ты завораживаешь своим пением. Они приложат все
силы, чтобы добраться до тебя.
   Аликс начала прислушиваться к его словам.
   - Так ты уедешь вместе со мной?
   - Конечно. Было бы не слишком хорошо с моей стороны оставить  тебя  одну.
Ты и дня не продержишься самостоятельно в большом мире.
   Слезы застлали ей глаза.
   - И потому, что другие тоже все узнают обо мне? Узнают, что я тщеславна и
высокомерна, и мне ни до кого, кроме себя, нет дела?
   - Аликс, ты милое дитя, и ты заботишься обо мне.
   - Но кто может не полюбить тебя? - спросила она простодушно.  -  В  твоем
мизинце больше доброты, чем во всем моем существе. И теперь ты  хочешь  меня
спасти, рискуешь свободой, хотя тебя могут бросить в тюрьму.
   - Я отвезу тебя к своему брату и...
   - - И Гевин навлечет на себя гнев короля за то, что  дал  приют  женщине,
обвиненной в колдовстве. Ты что же, пожертвуешь всей своей семьей ради меня,
Рейн? Неужели ты так меня любишь?
   - Да!
   Аликс молниеносно заглянула в его глаза, увидела там  любовь,  но  вместо
радости ощутила боль.
   - Я должна побыть одна, - прошептала она, - мне надо подумать.
   Он проводил ее до выхода из шатра и позвал Джослина.
   Аликс шла через темный лес к реке, и мысли беспорядочно  теснились  в  ее
голове. Она села на большой камень и стала  смотреть  на  темную,  блестящую
воду.
   - Выходи, Джос, - крикнула она. - Ты не можешь  подкрасться  бесшумно,  -
сказала она уныло, когда он сел рядом. - Тебе Рейн приказал защищать меня?
   Джос молчал.
   - Да, он должен меня защищать. Он и на считанные минуты не может оставить
меня одну из страха, что кто-нибудь причинит мне зло.
   - Но ты не сделала ничего плохого.
   - Да, я не воровала, это верно, однако я не сделала и ничего хорошего. Ты
посмотри на Рейна. Он мог бы сейчас жить удобной приятной  жизнью  в  Другой
стране, однако он выбрал этот холодный лес, чтобы иметь возможность помогать
соотечественникам. Он защищает их, заботится, чтобы они были сыты. Он всегда
трудится для их блага. И тем не менее за голову его назначена награда, и  он
должен оставаться здесь, хотя семья  нуждается  в  его  помощи.  Его  сестру
изнасиловали, она покончила с собой, и он страшно горюет, но даже в горе  не
прекращает своих трудов ни на один час.
   - Рейн хороший человек.
   - Он - совершенный человек.
   -  Аликс,  -  тихо  сказал  Джослин.  -  Рейн  будет  защищать  тебя   от
недоброжелателей, а когда не сможет быть рядом, то я стану твоим защитником.
Твоя любовь помогла ему справиться с горем.
   "Джослину известно, что я женщина", - подумала Аликс, но нисколько  этому
не удивилась.
   - А что хорошего в моей любви? Я его не стою. Он  решил  завтра  покинуть
лагерь, свободно выехать из леса среди  бела  дня  и  стать  легкой  добычей
короля. Рейн покинет лес, где ему ничто не угрожает, ради пеня и  подвергнет
себя опасности попасть в тюрьму или даже погибнуть.
   Опять Джослин замолчал.
   - Тебе нечего сказать? Ничего утешительного насчет того, что Рейну нечего
бояться?
   - Ему будет угрожать большая опасность,  если  он  покинет  лес.  Рейн  -
человек известный, и его хорошо знают в лицо.
   Аликс глубоко вздохнула:
   - Но как же я могу позволить ему так рисковать ради меня?
   Так что ты задумала? - отрывисто спросил Джос.
   -  Я  сам  уеду.  Я  не  могу  остаться  и  постоянно   причинять   Рейну
беспокойство, но и он не может уехать вместе со  мной.  Следовательно,  надо
уезжать одной.
   Аликс даже вздрогнула, так громко Джослин расхохотался.
   - Уверен, что Рейн Монтгомери подчинится тебе, как комнатная собачка.  Ты
сообщи ему, что собираешься  уехать  одна,  а  он  кротко  тебя  поцелует  и
пожелает счастливого пути.
   - Нет, я готова к схватке.
   - Аликс, - все еще смеясь, сказал Джослин, - Рейн перебросит  тебя  через
седло и умчится из леса. Ты можешь орать во всю глотку, но, когда дело  идет
всерьез, мускулы всегда одерживают верх над словами.
   - Да, ты прав, - вздохнула Аликс. - О, Джос, что же  мне  делать?  Он  не
может, не должен рисковать своей жизнью ради меня.
   - Люби его, - сказал Джос. - Он хочет только этого. Иди к нему, следуй за
ним, живи с ним. Все переживай вместе с ним, дыши им.
   Она соскочила с камня, уперла руки в бока и набросилась на Джослина:
   - А что я буду делать, когда его убьют из-за меня? Держать  его  холодную
руку и возносить слезную молитву к Богу? Я, конечно, спою прекрасно,  и  все
скажут, что я, наверное, очень и очень его любила. Нет, я не хочу,  чтобы  у
него руки стали холодные. Я хочу, чтобы они были горячие от  любви  ко  мне,
или к кому-нибудь еще, если на то пошло.  Я  скорее  отдам  его  Бланш,  чем
соглашусь видеть мертвым.
   - Но как же ты сумеешь заставить  его  остаться  здесь?  -  тихо  спросил
Джослин. Аликс опять села.
   - Не знаю. Но должно же быть нечто такое, что я  могла  бы  ему  сказать.
Может быть, оскорбить его семью?
   - Рейн просто посмеется над этим.
   - Верно. Может, если я скажу ему, что он... - Но она не смогла предложить
ни одного обидного прозвища, которым  бы  уже  не  называла  его.  Да  и  не
проймешь его этим. - Ох, Джос, - сказала Аликс в  отчаянии,  -  что  же  мне
сделать? Рейна надо защитить от него самого.  Если  он  уедет  из  леса,  то
обязательно станет преследовать Чатворта, и король тоже будет повлечен в эту
распрю и... нет, я не могу этого позволить. Так что же мне делать?
   Прошло много времени, прежде чем Джослин снова заговорил. А когда он  это
сделал, она едва расслышала его.
   - Ложись со мной.
   - Что! - Она круто развернулась к нему. - Я тебе  толкую  о  безопасности
Рейна, о том, что ему угрожает вполне возможная смерть, а ты пытаешься  лечь
со мной? Если ты хочешь женщину, то возьми какую-нибудь из этих  потаскушек,
что вздыхают по тебе. Или ложись с Розамундой. Уверена,  что  ей  это  будет
гораздо приятнее, чем мне.
   - Аликс, - усмехнулся Джослин, коснувшись ее руки. - Прежде чем ты задашь
мне трепку, выслушай  меня.  Если  ты  серьезно  хочешь,  чтобы  Рейн  здесь
остался, ты не сможешь его убедить словами, но кое-что ты  сможешь  сделать.
Он ведь не очень хорошо тебя знает, не настолько, чтобы во всем верить тебе,
ведь ни один мужчина, наверное, женщинам не верит. Если бы Рейн застал  тебя
с другим мужчиной, ты бы никогда не смогла его убедить снова  тебя  принять.
Но тогда он позволит тебе уйти, а сам останется здесь.
   - Но он возненавидит меня, - прошептала Аликс, - и  нрав  у  него  иногда
просто бешеный.
   - А я думал, ты настроена серьезно. Минуту назад  ты  сказала,  что  даже
уступила бы его Бланш. - Джослин чуть не  подавился  на  этом  имени.  -  Ты
надеешься, что сможешь сейчас оставить Рейна, а потом, когда  король  вернет
ему свою благосклонность, опять вернуться к нему?  Такое  случается  лишь  в
твоих песенках. Единственный способ, каким ты можешь уйти одна  из  леса,  -
это полностью изменить его чувства.
   - То есть превратить любовь в ненависть, - прошептала она.
   - И все-таки ты предполагаешь, что он будет стоять на тропинке  и  махать
тебе вслед рукой со слезами на глазах?  -  язвительно  осведомился  Джос.  -
Аликс, ты слишком сильно его любишь, чтобы  сделать  ему  больно.  Пусть  он
завтра увезет тебя отсюда. Братья сумеют защитить Рейна, пока он не  получит
прощения короля.
   - Нет! Нет! Нет! - закричала она. -  Никто  не  сможет  защитить  его  от
стрелы. Даже в этом лесу, окруженный стражей, он был ранен. Уехать -  значит
рисковать жизнью. Это значит погибнуть. - И она зарылась лицом в  ладони.  -
Но если он возненавидит меня! Его любящий взгляд  сменится  ненавидящим.  О,
Джос! Это очень большая пена.
   - Для тебя что важнее: его любовь или его жизнь?  Ты  что  предпочитаешь:
петь молитвы над его могилой или знать, что он жив, но его  обнимает  другая
женщина?
   - Мне не очень понятна такая любовь, и сейчас  я  предпочитаю,  чтобы  он
умер, чем оказался в объятиях другой женщины.
   Джос попытался сдержать улыбку.
   - Твое желание действительно такое?
   - Нет, - сказала Аликс нежно. - Я хочу, чтобы он жил, но чтобы остался со
мной.
   - Ты должна выбрать что-то одно.
   - И ты уверен, что единственный способ заставить его не уезжать -  это...
лечь с кем-нибудь?
   - Больше я ничего не могу придумать.
   Ее глаза расширились от страха.
   - А как же ты, Джос? Ведь Рейн очень разозлится на тебя?
   - Полагаю, что так.
   - И что ты будешь  делать?  Твоя  жизнь  здесь  превратится  в  ад.  Джос
откашлялся:
   - Если я хочу остаться в живых, мне тоже надо будет уходить.  Я  не  хочу
жить в постоянной распре с Рейном из-за того, что переспал с его женщиной.
   - О,  Джос!  Уход  погубит  и  твою  жизнь,  не  только  мою.  Ведь  тебя
разыскивают по обвинению в убийстве. Что, если кто-нибудь узнает тебя?
   Аликс не заметила, как Джос вздрогнул. Он не знал, что  ей  известна  его
история.
   - Я отращу бороду, а тебя в костюме мальчика не узнают. Мы  вместе  будем
петь, играть и заработаем себе на кров и пропитание.
   Она сразу же подумала о Пагнеле, но отогнала эту мысль. Впервые  в  жизни
она решила сначала думать не о себе, а о другом.
   - У Рейна столько несчастий в жизни.  Совсем  недавно  смерть  сестры,  а
теперь...
   - Решайся,  Аликс,  и  начинай  раздеваться.  Если  не  ошибаюсь,  к  нам
приближается Рейн.
   - Уже сейчас? - охнула она. - Нет, мне надо подумать.
   - Выбирай, - сказал он, подходя очень близко,  -  мертвый,  но  твой  или
живой, но чей-нибудь еще?
   В воображении возник образ навсегда затихшего, неподвижного Рейна, и  она
обняла Джослина за шею, ища губами его губы.
   Джослин уже давно приобрел опыт по быстрому раздеванию женщин и не  забыл
его до сих пор. Несмотря на то, что Аликс была в мужском костюме, его ловкие
пальцы на удивление быстро освободили  ее  от  дублета.  Она  и  ойкнуть  не
успела, как они уже были обнажены до пояса и прильнули друг  к  другу  голой
плотью.
   Джослин зарылся руками в ее  волосы,  притянул  ее  голову  и  так  жадно
поцеловал в губы, что она в тревоге расширила глаза. Но у нее и  секунды  не
было поразмыслить над тем, как целуется Джос, потому что Рейн оттолкнул их в
стороны друг от друга, да так сильно, что они отлетели и упали на берег.
   - Я убью тебя, - едва слышно прошептал Рейн, сверля Джослина взглядом.
   Аликс, у которой от  падения  закружилась  голова,  накинула  рубашку  и,
увидев, что Рейн вытаскивает из ножен меч, крикнула что есть силы:
   - Нет! - От ее крика с деревьев посыпалась ночная роса. "О Боже, дай  мне
силы", - взмолилась Аликс и заслонила собой Джоса. - Я жизнь отдам за  этого
человека, - сказала она, волнуясь.
   Аликс видела, как меняется выражение лица Рейна: изумление,  боль,  гнев,
холодность - и эта перемена отдалась в самом ее сердце.
   - Так ты меня дурачила? - тихо спросил Рейн.
   - Мужчины, как музыка, - ответила Аликс как можно беспечнее. - Я не  могу
существовать, исполняя лишь любовные арии или только заупокойные мессы.  Мне
нужно и то, и другое. И  как  в  песнях,  в  мужчинах  мне  тоже  необходимо
разнообразие. Ты, ах, ты как песня ярости, ты цимбалы и барабан, в то  время
как Джос, - и ресницы Аликс затрепетали, - Джос - мелодия флейт и арфы.
   С минуту она думала, что  сейчас  Рейн  оторвет  ей  голову,  но  она  не
боялась, а почти желала этого. Она всей душой взмолилась,  чтобы  он  ей  не
поверил. Неужели он действительно думает, что музыка значит для нее  больше,
чем он сам?
   - Убирайся с глаз моих, - прошептал он  глухо.  -  И  пусть  твой  дружок
отныне заботится о тебе. Уходи сегодня же вечером. Я не  желаю  больше  тебя
видеть.
   Рейн повернулся, чтобы уйти, и Аликс сделала несколько шагов к  нему,  но
Джос схватил ее за руку:
   - Что ты можешь сказать ему теперь, кроме правды? Оставь его. Порви связь
сейчас. Подожди меня здесь, я скоро вернусь. У тебя есть другая  одежда  или
еще какое-нибудь имущество?
   Она покачала головой и едва заметила, когда  осталась  одна.  Пока  Аликс
ждала возвращения Джоса, голова, казалось, совсем опустела. Рейн ей поверил,
поверил, что для нее так важна, так необходима музыка. Люди в лагере  хотели
верить, что она воровка, и желали наказать  ее.  Ну  а  что  же  такого  она
сделала за всю свою жизнь, чтобы люди считали ее хорошим человеком?
   - Ты готова?  -  раздался  за  спиной  голос  Джослина.  За  ним  маячила
молчаливая Розамунда.
   - Мне жаль, что я причинила тебе... - начала Аликс.
   - Хватит, - твердо ответил Джос, - теперь надо думать о будущем.
   - Розамунда, ты приглядишь за ним? Позаботишься, чтобы он ел как следует?
И чтобы не очень мучил себя упражнениями?
   - Рейн не будет меня  слушаться,  как  слушался  тебя,  -  тихо  ответила
Розамунда, пожирая взглядом Джослина.
   - Поцелуй ее, - прошептала ему Аликс. - Зачем всем скрывать свою  любовь!
- И с этими словами Аликс отвернулась, а когда опять взглянула  на  них,  то
увидела, что Розамунда страстно прильнула к Джослину.
   Он удивленно повернулся к Аликс.
   - Она тебя любит, - выпалила Аликс. И они пустились в долгое  путешествие
к опушке леса.

ЧАСТЬ II

ЮЖНАЯ АНГЛИЯ

АВГУСТ 1502 ГОДА

Глава 12

   Аликс положила руку на поясницу, приподнялась с островка  травы  у  самой
дороги  и  села,  благодарно  улыбнувшись  Джосу,  который  подал  ей  чашку
прохладной воды.
   - Давай здесь  заночуем,  -  сказал  он,  внимательно  разглядывая  следы
усталости на ее лице.
   - Нет, сегодня вечером мы должны играть, нам деньги нужны.
   - Тебе необходимо побольше отдыхать, - отрезал он и сел рядом с ней. - Но
ты переспорила, как всегда. Ты голодная?
   Аликс так посмотрела на него, что он улыбнулся  и  взглянул  вниз  на  ее
большой  живот,  выпиравший  из-под  шерстяного  платья.  Аликс   с   трудом
переносила летнюю жару и постоянное скитание.
   Прошло чуть больше четырех месяцев, как они ушли из лагеря Рейна, и почти
все время они были в пути. Сначала  это  было  нетрудно.  Оба  были  сильны,
здоровы и пользовались успехом как музыканты. Но через месяц Аликс заболела.
Ее тошнило так часто, что  спутники  отказывались  путешествовать  вместе  с
ними, опасаясь, что у юноши какая-то непонятная болезнь. Кроме  того,  Аликс
настолько ослабела, что едва передвигала ноги. На неделю они остановились  в
небольшой деревушке. Джослин пел здесь за гроши. Однажды Аликс пришла,  неся
хлеб в сыр. И, наблюдая за ней, он подумал, как она  изменилась  со  времени
жизни в лесу. Возможно потому, что он привык о ней заботиться, она  казалась
ему  приятнее,  мягче,  красивее.  Ее  самоуверенная  мальчишеская   походка
сменилась медленным плавным, определенно женским шагом. И хотя Аликс болела,
она все равно полнела.
   И вдруг Джоса осенило, что с ней "неладно". У нее будет ребенок от Рейна.
Когда она приблизилась с хлебом и сыром, он уже смеялся. Будь они  одни,  он
бы закружил ее в объятиях.
   - Да, я тебя обременяю, - сказала Аликс, но глаза у нее сияли.  И  прежде
чем Джос нашелся с ответом, она принялась болтать:
   - Как ты думаешь, он будет похож на Рейна? Ребенку не  повредит,  если  я
стану молиться, чтобы у него были ямочки?
   - Давай сбережем наши молитвы  и  желания,  чтобы  заработать  достаточно
денег на женское  платье  для  тебя.  Если  мне  придется  путешествовать  с
беременным мальчиком, мне долго на свете не прожить.
   - Платье, - улыбнулась Аликс. Что-то мягкое и красивое, в чем  она  опять
будет чувствовать себя женщиной.
   Вздохнув с облегчением при  мысли,  что  Аликс  не  умирает  от  какой-то
непонятной болезни, он стал более спокойно путешествовать от замка к  замку.
У Аликс же, когда она узнала, что не  все  утратила,  относящееся  к  Рейну,
заметно улучшилось настроение. Она все время говорила о  ребенке,  какой  он
будет, и как черты Рейна могут воплотиться  в  девочке,  и  если  это  будет
девочка, то надо надеяться, она не вырастет такой же большой и высокой,  как
ее отец. Аликс потешалась над тем, что у нее все не как у людей. Вместо того
чтобы недомогать первые  три  месяца  беременности,  она  болеет  во  второй
трехмесячный срок.
   Джос мог слушать ее бесконечно. Он радовался, что она больше не молчит  и
не раздражается, как было в первые месяцы после их ухода из леса. По  ночам,
когда они спали на соломенных подстилках в доме, где  давали  представление,
он часто слышал, как Аликс плачет, но днем она  никогда  не  заговаривала  о
причине своей печали.
   Однажды они играли и пели в большой  усадьбе,  принадлежавшей  одному  из
двоюродных братьев Рейна. Аликс снова стала очень молчалива, но  Джос  почти
слышал, как она напряглась, чтобы не  пропустить  мимо  ушей  хоть  малейшую
весть о Рейне.
   Джослин завел о нем разговор с женой  одного  из  Монтгомери,  и  женщина
многое ему рассказала. Рейн все еще в лесу,  и  король  Генрих,  в  горе  от
смерти своего старшего сына, почти  позабыл  о  дворянине,  объявленном  вне
закона. Король гораздо больше беспокоится, что делать с женой сына, инфантой
Екатериной Арагонской, чем  о  частной  феодальной  распре.  Он  не  обращал
внимания на ходатайства семьи Монтгомери наказать Роджера Чатворта. Ведь,  в
конце концов, Чатворт Мэри не убивал, а только изнасиловал. Он  не  причинил
ей никакого увечья. И это грех самой девушки, что она покончила с собой.
   Новостью было также, что в  июле  Джудит  Монтгомери  родила  сына,  а  в
августе родила Бронуин МакАрран, и также мальчика. Все Монтгомери  были  еще
уязвлены тем, что Стивен принял шотландское имя и обычаи.
   Аликс жадно выслушала все, что ей рассказал Джослин.
   - Хорошо, что я больше не с ним, - сказала  она  тихо,  пощипывая  струны
лютни. - В его семье полно леди, а я дочь адвоката. Если бы я  оставалась  с
ним, то вряд ли бы смогла быть послушна его высокородной жене и даже вежлива
с ней, и она не захотела бы терпеть меня в своем окружении,  хотя  некоторые
из этих людей, как я понимаю, просто хладнокровные шлюхи.  Пожалуй,  ему  не
повредило бы немного тепла.
   Джослин пытался ей доказать, что всю  разницу  между  нею  и  леди  можно
устранить с помощью шелкового платья, но Аликс была с ним не согласна. И еще
он знал, что она печалится не только о Рейне, что ее больно ранила ненависть
лесных обитателей.
   По мере того как шло время, она становилась спокойнее, рассудительнее  и,
казалось, гораздо больше думала об окружающих, чем прежде, когда они  только
познакомились. Иногда, не часто, но все же  иногда  она  старалась  помогать
людям.