Таггерт, у меня к вам большая просьба, -  пропищала  она,  -  не
могли бы вы дать мне немного вашей  семенной  жидкости?  Вместо  прибавки  к
зарплате. Да, я принесла баночку... Нет, ничего, не спешите, я подожду.
   Это была прежняя Карен, какую Энн не видела уже целых два года.
   - По моим расчетам, день Рождества  особенно  благоприятен  для  зачатия,
продолжала Карен, - так что, пожалуй, я подожду Санта-Клауса.
   - Это ты здорово придумала, - похвалила Энн. - Только  берегись,  как  бы
тебя не замучила совесть оттого, что  Санта  всю  ночь  проведет  у  тебя  и
забудет о бедных детишках.
   Энн так долго смеялась собственной шутке, что неожиданно смех  перешел  в
крик.
   - Господи, - испугалась Карен, - разве это было так уж смешно? Энн, в чем
дело? Энн!
   - Позвони Чарли, - прошептала Энн, поддерживая  свой  огромный  живот,  и
когда ее настигла вторая схватка, попросила  -  К  дьяволу  Чарли,  звони  в
больницу, и пусть они прихватят с собой морфин! Мне очень больно!
   Дрожа, Карен бросилась к телефону и вызвала "скорую" - Идиотка -  ворчала
Карен, глядя в зеркало на себя  и  на  слезы,  которые  продолжали  течь  из
уголков глаз. Она оторвала бумажное полотенце, промокнула глаза  и  увидела,
что веки стали совсем красными.  Конечно,  это  закономерно,  поскольку  она
проплакала почти все последние двадцать четыре  часа  -  Все  плачут,  когда
рождается ребенок, - вслух успокоила себя  Карен  -  Люди  плачут  при  всех
счастливых обстоятельствах, плачут на свадьбах, на помолвках и при  рождении
ребенка.
   Она на секунду  перестала  всхлипывать,  снова  посмотрела  в  зеркало  и
поняла,  что  обманывает  себя.  Накануне  вечером  она  держала  на   руках
новорожденную дочь Энн и не хотела отдавать ее обратно. Она дошла  до  того,
что готова была унести младенца с собой Нахмурившись, Энн взяла  девочку  из
рук невестки.
   - Я не могу отдать тебе своего ребенка, - сказала она сочувственно Заведи
собственного.
   Карен попыталась шуткой скрыть свое смущение, но не рассмешила  Энн  и  в
конце концов ушла из больницы, чувствуя себя почти такой же несчастной,  как
после смерти Рея.
   И вот теперь Карен была на  работе  и  изнемогала  от  ужасной  тоски  по
собственному дому и семье, которых у нее не было. Она снова промокнула лицо,
но, услышав голоса, не раздумывая нырнула в открытую кабинку  и  заперла  за
собой дверь. Нет, она не позволит, чтобы кто-то  увидел  ее  с  заплаканными
глазами.
   Сегодня  на  работе  отмечали  Рождество,  и  все  были   в   приподнятом
настроении. Утром компания "Монтгомери - Таггерт" сделала каждому  служащему
подарок в виде солидной премии,  вечером  ожидались  бесплатное  праздничное
угощение и неограниченная выпивка,  и  все  вокруг  бурлило  в  предвкушении
веселья Если бы Карен уже  не  была  в  плохом  настроении,  оно  бы  у  нее
обязательно испортилась, когда она услышала  голос  одной  из  двух  женщин,
вошедших в туалет.
   Это была Лоретта Саймонс, которая считала себя главным экспертом по  всем
вопросам, касающимся Макаллистера Джорджа Таггерта Карен знала, что попала в
ловушку стоит ей выйти из кабинки, как Лоретта поймает ее и начнет нудить  о
необычайных достоинствах праведного М.Дж.Таггерта.
   - Ты уже видела его сегодня? - спросила Лоретта  приглушенно-почтительным
голосом,  который  некоторые  люди  приберегают  для  посещения  Сикстинской
капеллы Он совершеннейшее из всех земных творений. Высокий красивый  добрый,
умный.
   - А как насчет той женщины сегодня утром? - спросила ее собеседница  Если
она еще не слышала всех подробностей о  Таггерте,  значит,  это  была  новая
помощница начальника кадровой службы  и  Лоретта  вводила  ее  в  курс  дела
Похоже, новенькая не считала Таггерта таким уж замечательным.
   Карен невольно улыбнулась в своей кабинке приятно знать, что не  все  так
слепы, как Лоретта - Но вы, дорогая, просто не  представляете,  через  какие
муки прошел этот страдалец,  -  говорила  Лоретта,  как  будто  речь  шла  о
ветеране войны Карен закинула голову назад, готовая взвыть от тоски  Неужели
Лоретта только и  способна  говорить  о  великой  трагедии  Макаллистера  Дж
Таггерта? Разве у нее в жизни нет других интересов?
   - Три года назад мистер Таггерт был безумно,  бешено  влюблен  в  молодую
женщину по имени Элейн Вентлоу - Лоретта  так  произнесла  имя  возлюбленной
босса, словно это было нечто низкое и отвратительное. -  Одна  мечта  питала
его душу: он хотел жениться на ней и создать семью. Он  хотел  завести  свое
гнездышко, свой надежный теплый уголок, где он мог бы укрыться от  бурь.  Он
хотел...
   Карен возвела глаза к  потолку:  всякий  раз,  рассказывая  эту  историю,
Лоретта все обильнее сдабривала ее мелодраматическими эффектами и все меньше
придерживалась фактов. Лоретта как раз описывала роскошную свадьбу,  которую
один, без всякой помощи организовал Таггерт и которую сам целиком оплатил из
собственного кармана. Если верить  Лоретте,  то  невеста  не  знала  никаких
забот, кроме как наманикюривать себе ногти.
   - Она  его  бросила?  -  с  дрожью  в  голосе  спросила  новая  помощница
начальника кадровой службы.
   - Она бросила бедняжку прямо на  ступенях  церкви  на  глазах  у  семисот
приглашенных, прилетевших со всех концов земли.
   - Какой кошмар! - ужаснулась помощница начальника. - Какое  унижение  для
него! Почему она так поступила? И если у нее  была  действительно  серьезная
причина, то почему она не сделала это более деликатным образом?
   Карен сжала  зубы.  Она  считала,  что  Таггерт  предъявил  невесте  свой
знаменитый брачный контракт или вечером накануне свадьбы, или утром прямо  в
день свадьбы, чтобы хорошенько ее унизить. Несомненно, Карен не могла никому
рассказать об этом, так как не она должна  была  печатать  личные  документы
Таггерта. Это было обязанностью его личной  секретарши.  Но  красавица  мисс
Грэшем воображала себя слишком  важной  персоной,  чтобы  вводить  письма  в
компьютер, поэтому она передавала  работу  старейшей  служащей  компании,  а
именно мисс Джонсон. Но мисс Джонсон уже перевалило за семьдесят,  и  слабое
здоровье не позволяло ей сильно утруждать себя. Мисс  Джонсон  также  знала,
что, если правда о ее немощи выйдет наружу, она лишится места, а у нее  было
несметное число кошек, которых следовало кормить,  и  поэтому  мисс  Джонсон
тайком отдавала Карен печатать все личные письма и бумаги Таггерта.
   - Значит, все невесты от него убегают... -  задумчиво  сказала  помощница
начальника кадровой службы. - А эта женщина сегодня утром...
   Карен незачем было слушать пересказ эпизода  из  уст  Лоретты,  поскольку
тема обсуждалась  всеми  с  самого  утра  А  если  к  размолвке  Таггерта  с
возлюбленной добавить еще такие  события,  как  рождественская  вечеринка  и
получение премий, то надо было  только  удивляться,  что  женщины  выдержали
подобный накал страстей.
   Карен серьезно опасалась, как бы у мисс  Джонсон  не  случился  сердечный
приступ.
   Этим утром, сразу после того как произошла  раздача  премий.  рыжеволосая
красавица ворвалась  в  учреждение,  сжимая  в  трясущейся  руке  коробочку,
видимо,  с  обручальным  кольцом.  Дежурная  секретарша  у  входа  не  стала
спрашивать посетительницу, кто  она  такая  и  что  ей  нужно:  рассерженные
женщины с коробочками в руках были привычным явлением в  офисе  Макаллистера
Дж. Таггерта.
   Поэтому все двери открывались перед рыжеволосой одна за другой, пока  она
не добралась до святилища: кабинета Таггерта.
   Через пятнадцать минут красавица в слезах вышла  из  кабинета,  сжимая  в
руке  уже  не  коробочку,  а  нечто  покрупнее:  футляр,  где  мог  свободно
поместиться солидный браслет.
   - Как они могут так безжалостно с ним  поступать?  -  шептались  женщины,
обрушивая  весь  свой  гнев   на   рыжеволосую   красавицу.   -   Он   такой
добросердечный, такой внимательный и тактичный.  Вся  беда  в  том,  что  он
влюбляется не в тех женщин. Вот если бы он  нашел  порядочную  девушку,  она
полюбила бы его навсегда, - завершали они разговор одной и той же фразой.  -
Ему нужна женщина, которая поймет всю глубину его страданий.
   После этих слов все женщины в возрасте до пятидесяти пяти отправлялись  в
комнату отдыха  рядом  с  туалетом  и  проводили  перед  зеркалом  обеденный
перерыв, стараясь сделать себя как можно более привлекательными.
   Все, за исключением Карен. В самый разгар обсуждения Карен  держала  свое
мнение при себе и оставалась за рабочим столом.
   Лоретта  глубоко  и  печально  вздохнула,  и,  казалось,  дверь   кабинки
задрожала под напором ее чувств. Лоретту не беспокоило, что ее может  кто-то
подслушать, поскольку вокруг не осталось ни одной женщины, которой бы она не
успела поведать о бесподобном мистере Таггерте.
   - Теперь он вновь свободен, -  сказала  Лоретта  полным  печали  голосом,
жалея неудачника и в  то  же  время  определенно  не  теряя  надежды.  -  Он
продолжит свои поиски истинной любви, и в один прекрасный день  какая-нибудь
счастливая женщина станет миссис Макаллистер Таггерт.
   - Какая трагедия для него!  -  поддержала  Лоретту  помощница  начальника
кадровой службы, и Карен поняла, что армия верных почитателей босса  выросла
еще на одну единицу. - Даже если он стал ненавистен той самой Элейн Вентлоу,
как могла она так подвести гостей, пришедших на свадьбу?
   - Что вы делаете? - вдруг спросила Лоретта.
   - Я  хочу  торжества  справедливости.  -  Это  был  голос  новой  фанатки
Таггерта.
   Через секунду Карен услышала вздох, вырвавшийся  из  самой  глубины  души
Лоретты.
   - Как я с вами согласна, как вы правы! А теперь пойдемте.  Мы  не  должны
пропустить хотя бы минуту нашей рождественской вечеринки. - Лоретта  на  миг
смолкла, затем со значением завершила:
   - Кто знает, что может произойти сегодня под омелой.
   Карен  подождала,  когда  парочка  уйдет,  и  вышла  из  своего  убежища.
Посмотрев в зеркало, она отметила, что время, проведенное в засаде, пошло ей
на пользу: глаза уже не были такими красными. Она  вымыла  руки,  подошла  к
автомату с бумажными полотенцами и тут поняла, о чем шел разговор. Уже очень
давно одна из женщин,  возможно,  сама  Лоретта,  где-то  добыла  фотографию
Таггерта и повесила ее на стене комнаты отдыха. Внизу она прикрепила дощечку
с его именем, тоже, вероятно, похищенную, под которой теперь на  стене  было
приписано ручкой:
   "Несправедливо отвергнутый"  Карен  некоторое  время  созерцала  надпись,
потом неодобрительно покачала головой, полезла  к  себе  в  сумку,  вытащила
оттуда маркер с несмывающимися черными чернилами и внесла небольшую  правку,
после чего надпись уже читалась так. "Справедливо отвергнутый".
   Она улыбнулась впервые за целый день  и  в  хорошем  настроении  покинула
туалет. В таком хорошем, что позволила сослуживцам  затащить  себя  в  лифт,
чтобы поднятьcя на верхний этаж, где происходила  организованная  Таггертами
грандиозная рождественская вечеринка.
   Целый  этаж  здания,   принадлежащего   Таггертам,   предназначался   для
проведения конференций и совещаний.  Он  не  был  разделен  на  однообразные
рабочие комнаты, а оформлен как жилой дом или как  одна  огромная  квартира,
прекрасно, хотя и несколько необычно обставленная. Так, в ней была комната с
японскими татами, ширмами и предметами из нефрита, она  предназначалась  для
клиентов из Японии.
   Английская комната, казалось, переместилась сюда из  старинного  особняка
где-нибудь в Суссексе,  а  особо  просвещенных  клиентов  ждала  библиотека,
включавшая несколько тысяч томов, выстроившихся в красивых шкафах  орехового
дерева. Была здесь  и  просторная  кухня  для  профессионального  повара,  и
отдельная небольшая кухонька для приезжих любителей готовить для себя что-то
особое.  Калифорнийская  комната  была  украшена  предметами  из   Санта-Фе:
расшитыми бисером мокасинами и кожаными  рубашками  с  кистями  из  конского
волоса.
   И еще там был огромный  пустой  зал,  который  можно  было  заполнить  по
желанию чем угодно. Как это и  было  сделано  сегодня,  когда  посреди  зала
возвышалась высокая пушистая елка, украшенная чуть  ли  не  тонной  белых  и
серебряных игрушек. Каждый год служащие с нетерпением ждали, когда откроются
двери зала и все увидят елку, всякий раз убранную новым  модным  дизайнером,
всякий раз непохожую на предыдущую и всякий раз необыкновенную. Месяц спустя
служащие все еще будут вспоминать о ней.
   Самой Карен больше нравилась елка в  детском  саду  компании  "Монтгомери
Таггерт". Она никогда не была выше человеческого  роста,  чтобы  дети  могли
дотянуться до  всех  ее  ветвей,  и  украшена  непритязательными  игрушками,
сделанными  самими  детьми:  бумажными  цепями  и  гирляндами  из  воздушной
кукурузы.
   Карен решила отправиться в детский сад, но по  пути  ее  остановили  трое
мужчин из бухгалтерии, их головы украшали идиотские бумажные колпаки, и  они
уже были сильно навеселе. Сначала они пытались уговорить Карен пойти  вместе
с ними, но когда до них дошло, с кем они  имеют  дело,  они  оставили  ее  в
покое. Давным-давно Карен заставила здешних мужчин усвоить, что она  не  для
них - как в рабочее, так и в нерабочее время, как в  официальной,  так  и  в
неофициальной обстановке.
   - Простите, - пробормотали мужчины и двинулись дальше.
   В детском  саду  было  полным-полно  детей,  и  среди  них  целая  группа
маленьких Таггертов.
   - В одном вы никак не можете отказать Таггертам: они плодовиты, -  как-то
заметила мисс Джонсон, и все, за исключением Карен, рассмеялись.
   Они хорошо смотрелись,  эти  дети,  призналась  себе  Карен.  Ей  не  был
симпатичен  Макаллистер  Таггерт,  но  это  не  означало,  что  она   должна
переносить неприязнь на весь его род.
   Члены семейного клана Таггертов всегда  были  исключительно  вежливы,  но
держали всех на расстоянии, что было вполне  объяснимо:  при  такой  большой
семье у них вряд ли оставалось время для кого-нибудь чужого.  Теперь,  глядя
на детей и взрослых,  Карен  повсюду  видела  двойников,  и  это  тоже  было
объяснимо: близнецы были семейной маркой Таггертов. Вот и сейчас  в  комнате
находились взрослые близнецы, и близнецы, которые только еще учились ходить,
и совсем крошечные близнецы-младенцы.
   Никто, в том числе и Карен, не мог их различить.  У  самого  Макаллистера
были братья-близнецы, у которых офисы находились в том же здании,  и  всякий
раз, когда один из них заходил к Маку, ему всегда задавали  один  и  тот  же
вопрос:
   "Кто из вас кто?" Какой-то доброжелатель сунул в руки Карен полный  бокал
со словами "расслабься, девочка", но Карен не сделала и  глотка.  Почти  всю
прошлую ночь она провела в больнице рядом с Энн, не ела со вчерашнего вечера
и знала, что даже один глоток спиртного ударит ей в голову.
   Она стояла в дверях игровой комнаты, и ей казалось, что никогда  в  жизни
она  не  видела  такого  количества  детей:  груднички,  ползунки,   малыши,
начинающие ходить, а двое уже с книгами в руках - один из  них  с  аппетитом
грыз карандаш очаровательная маленькая девочка с косичками и два неотличимых
друг от друга красивых  мальчика-близнеца,  играющих  одинаковыми  пожарными
машинами.
   - Карен, ты мазохистка, -  шепотом  упрекнула  она  себя,  повернулась  и
быстро пошла по коридору к лифту. В кабине лифта она была  одна,  и  чувство
невыносимого одиночества снова овладело ею. Она думала провести Рождество  с
Энн и Чарли, но теперь, когда у них родилась дочка, им, конечно, было не  до
унылой невестки.
   Карен зашла к себе в комнату, где работала вместе с другими секретаршами,
и стала собирать вещи, чтобы идти домой, но, подумав, решила допечатать  два
письма. Они не были срочными, но зачем откладывать?
   Спустя два часа Карен покончила со всей работой, оставленной на ее столе,
а также с работой на столах трех других секретарш.
   Потянувшись, Карен взяла два напечатанных личных письма Таггерта: одно  -
о  земельном  участке,  который  он  собирался  купить  в  Токио,  другое  -
адресованное его двоюродному брату, - и направилась по коридору  к  кабинету
босса.
   Постучавшись в дверь,  она,  как  обычно,  немного  подождала,  но  потом
догадалась, что была единственной живой душой на этаже, и переступила  через
порог приемной.
   Странно было видеть святилище без грозной мисс Грэшем. Словно львица, она
с  утра  до  вечера  оберегала  хозяина,  не  впуская  к  нему  никого   без
предварительной проверки.
   Карен не могла удержаться и тихонько обошла приемную,  которая,  как  она
слышала, была отделана в  соответствии  с  изысканным  вкусом  мисс  Грэшем.
Комната в белых и серебристых тонах показалась Карен бездушной и холодной.
   Она аккуратно положила  письма  на  стол  мисс  Грэшем  и  уже  собралась
уходить, как ее  взгляд  остановился  на  двустворчатых  дверях,  ведущих  в
кабинет Таггерта.
   Насколько ей было  известно,  никто  из  женщин,  работавших  в  машбюро,
никогда не бывал в кабинете босса, и  Карен,  как  и  всем  остальным,  было
любопытно заглянуть туда хотя бы одним глазком.
   Карен знала, что сюда, следуя по своему маршруту, может  зайти  охранник,
но она только что слышала, как он, гремя ключами, прошел по коридору мимо, и
если уж он вдруг вернется и застанет ее здесь, она  объяснит,  что  ей  было
приказано положить письма на стол мистера Таггерта.
   Крадучись, словно воришка,  Карен  открыла  дверь  кабинета  и  заглянула
внутрь.
   - Есть здесь кто-нибудь? - на всякий  случай  спросила  она,  зная,  что,
откликнись ей кто, она бы со страху умерла  на  месте.  Но  осторожность  не
помешает.
   Озираясь по сторонам, Карен положила письма на стол. Она  вынуждена  была
признать, что у Таггерта хватило вкуса нанять хорошего декоратора: вокруг не
было и намека на черную кожаную мебель или стулья из блестящих хромированных
трубок. Вместо этого кабинет от первого до последнего  предмета  был  словно
перенесен сюда из некоего французского замка, вместе с резными  панелями  на
стенах, старинным истертым  мозаичным  полом  и  камином,  занимавшим  целую
стену.
   Обитая поблекшим от времени гобеленом мебель выглядела  очень  удобной  и
так и манила присесть на диван или кресло.
   У боковой стены стоял  шкаф  с  книгами,  одна  из  полок  которого  была
заставлена рамками с фотографиями, и Карен. будто магнитом, потянуло к ним.
   Чтобы подсчитать число детей на снимках, потребовался бы калькулятор, а в
самом конце полки стояла серебряная рамка с фотографией  молодого  человека,
демонстрировавшего нанизанную на бечевку рыбу. Это был явно Таггерт,  но  не
из тех, кого Карен когда-нибудь видела. Она с интересом взяла в руки рамку и
принялась разглядывать фотографию.
   - Ну как, все осмотрели? - спросил низкий баритон, и Карен, подпрыгнув на
месте, уронила рамку на каменный пол. стекло разлетелось на тысячу осколков.
   - Простите, я... - заикаясь произнесла она. глядя вверх, в  темные  глаза
Макаллистера Таггерта. - Я не знала, что здесь кто-то  есть.  Я  заплачу  за
ущерб, - нервничая, сказала Карен и начала подбирать осколки.
   Набрав побольше в руку, она протянула их Таггерту, но он молча, хмурясь и
не двигаясь с места, смотрел на нее сверху вниз, и тогда она кучкой  сложила
осколки на полку рядом с фотографиями.
   - Похоже, сама фотография не пострадала, - заметила она. - Это кто - один
из ваших братьев? Я его никогда не видела.
   Глаза Таггерта удивленно расширились, и Карен стало страшно Они были одни
на этаже, и она ничего не знала о нем. только  то,  что  значительное  число
женщин отказались выйти за него замуж Из-за чего? Из-за унизительных брачных
контрактов  или  по  какой-то  другой  причине?  Может   быть,   из-за   его
вспыльчивого характера?
   - Мне надо идти, - сказала Карен и, повернувшись, выбежала из комнаты.
   Она остановилась только у лифта и торопливо нажала кнопку "вниз".  Больше
всего ей сейчас хотелось оказаться дома в