. Он
делал всякого рода замечания, которые я потом вспоминала и понимала, что
они были ключом к тому, что он собою представлял. И когда  появился  ты,
мне показалось, что ты само, совершенство, но  потом  я  поняла,  что  у
тебя, как и у Билли, есть своя тайная жизнь и что я не смогла бы  с  ней
справиться. И я бежала. Схватила сына и бежала так быстро и так  далеко,
как только смогла. Ты можешь это понять?
   - Да. - Джейсон погладил обнаженную руку Эйми. - Логично. Ну а теперь
ты здесь, и...
   - Это было так ужасно! Я была так напугана и одинока, и...
   Джейсон осторожно повернул ее так, что Эйми  уткнулась  лицом  ему  в
плечо.
   - Тес, теперь все прошло. Я буду заботиться о тебе и о Максе, и...
   - Но все скажут, что я вышла за тебя замуж  из-за  твоих  денег.  Все
будут считать, что я усвоила урок с Билли и на  этот  раз  погналась  за
мужчиной с деньгами.
   Джейсон улыбнулся в волосы Эйми.
   - Мне кажется более вероятным, что все скажут, что это я погнался  за
тобой. Разве Милдред не говорила тебе, что на меня  целый  год  работали
частные детективы, разыскивая тебя? Им это не удалось.  Но  Милдред  все
это время знала, где  ты  находишься.  -  В  голосе  Джейсона  слышалась
горечь.
   - Нет, дело было не так. Она узнала об этом всего  несколько  месяцев
назад, и притом совершенно случайно.
   - Как это случилось? - чуть отодвинувшись от  Эйми,  чтобы  лучше  ее
видеть, спросил Джейсон.
   - Она купила для Макса кое-какие рождественские подарки, уже  потеряв
надежду, что когда-нибудь увидит его снова, и в  числе  их  была  однако
детская книжка, которую я  иллюстрировала,  и  на  ее  обложке  был  мой
портрет.
   - Так просто, -  заметил  Джейсон  и  улыбнулся,  вспомнив  все  свои
мучения и терзавших его надеждой на успех детективов. - А какой  у  тебя
псевдоним?
   - Мое настоящее имя Амелия Радкин. Фамилию Билли я  взяла  лишь  ради
него, но юридически это оформлено не было. Я  значилась  в  нью-йоркском
телефонном справочнике, но понимала, что у меня не было никакой  надежды
на то, что ты станешь искать меня и найдешь.
   Джейсон еще крепче сжал ее в своих объятиях.
   - Я рад, что это случилось. Если бы ты  не  уехала,  я  продолжал  бы
жить, как прежде. Уверен,  что  продолжал  бы  безостановочно  работать,
чтобы доказать, что могу содержать тебя....
   - Но почему тебе нужно доказывать что бы то ни было мне?
   - Потому что ты - женщина, которую я люблю, единственная,  которую  я
когда-либо любил.
   Эйми, повернувшись, посмотрела на Джейсона.
   - Но если верить Милдред, жители Абернети устроили тебе  здесь  такую
тяжелую жизнь, что ты должен был бы улететь отсюда первым самолетом.
   - Согласен. Они неблагодарные, всем недовольные люди,  но,  с  другой
стороны, они видят во мне  личность.  Мистер  Уильямс,  хозяин  магазина
скобяных товаров, говорил мне, что  я  всегда  был  упрямым  и  таким  и
остался. Может быть, меня удержало здесь то, что  я  постепенно  окружил
себя людьми, которые не были подхалимами. Если в  Нью-Йорке  стоило  мне
лишь поднять бровь перед моими служащими, как они тут же шли на попятную
и говорили то, что, по их мнению, мне хотелось услышать. Но  здесь...  -
Джейсон улыбнулся.
   - Здесь тебе говорят то, что о тебе думают, - закончила за него Эйми.
   - Да. Милдред изо дня в день твердила мне, что я был причиной  твоего
отъезда. Что мы с  Дэвидом  сыграли  такую  скверную  шутку,  что  любая
здравомыслящая женщина...
   - Не намекай, что я  была  в  здравом  уме,  когда  бежала  отсюда  с
ребенком без всяких средств к существованию.
   - Ах, - улыбнулся Джейсон, - но  ведь  все  это  прошло.  И  у  Макса
наконец есть отец. Конечно, если ты не возражаешь  против  меня  в  этой
роли.
   - Я приму тебя, если мы тебе дороги, - тихо ответил Эйми, - но...
   - Что?
   - Сегодняшний день стал для меня откровением, потому  что  сегодня  я
поняла, что мой сын в свои два с половиной года превзошел меня не только
в искусстве, что он проницательнее меня. Боюсь, я похожа, на большинство
других людей, и твои деньги не позволят мне видеть тебя таким, каков  ты
на самом деле. Но Макс всегда понимал, что скрывается в тебе под внешней
оболочкой.
   - Действительно, проницательный мальчик, -  согласился  Джейсон  так,
что Эйми рассмеялась. - Как ты думаешь, не заиметь ли нам еще  несколько
таких мальчиков?
   Эйми тяжело вздохнула:
   - Тошнота  по  утрам,  изнеможение,  и...  О,  нет-нет..,  опять  это
кормление грудью!.. - почти простонала она, но,  увидев  лицо  Джейсона,
расхохоталась. - Ну разумеется, мне хотелось бы иметь  много  детей.  Не
меньше полудюжины.
   - А если у  них  будут  седые  волосы?  Но  прежде  чем  Эйми  сумела
ответить, в них угодило что-то вроде  реактивного  снаряда,  со  шлепком
приземлившегося на Джейсоне.
   - Какого черта... - начал было он, пытаясь  разобраться  в  сплетении
рук и ног, которые, казалось, были повсюду.
   - Ах ты, дьяволенок! - смеясь, воскликнула Эйми,  протягивая  руки  к
сыну. - Ты заставил Дорин привезти тебя обратно, да?
   Джейсон на мгновение пришел в ужас при мысли о том, что мог увидеть и
услышать ребенок, плохо представляя себе, что подобные взрослые  секреты
давно ушли в прошлое.
   Однако у него не было времени для созерцания благословенного поворота
в своей судьбе, потому что Макс встал на ноги  и  ринулся  вперед.  Эйми
знача, чем это грозило, и прикрыла голову руками, и Джейсон  принял  все
мальчишеские килограммы на свое лицо.
   - Обезьяны! - ликующе воскликнул Макс и  запрыгал  на  животе  своего
новоявленного отца.


   Джуд ДЕВЕРО
   ДВОЙНОЙ ЛЮБОВНИК


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Захватывающие приключения,  внезапно  вспыхнувшие  чувства,  чудесные
повороты судьбы ожидают Джессику и отважного Мстителя - героев "Двойного
любовника".

Глава 1

1766 год

   Александр Монтгомери откинулся в кресле и вытянул длинные худые  ноги
на устланном коврами полу каюты капитана "Великой княгини". Он наблюдал,
как Николай Иванович распекал одного из своих слуг. Алекс еще ни у  кого
не встречал такого высокомерия, как у этого русского.
   - Еще раз положишь пряжки не на место, поплатишься головой, - говорил
Ник хриплым голосом с сильным акцентом.
   "Интересно, могут ли великие князья в России до сих пор рубить головы
людям, которые вызывают их неудовольствие?", - подумал Алекс.
   - Пошел, чтобы духу твоего здесь не было, - сказал Ник и махнул рукой
в кружевном манжете на съежившегося слугу.  -  Видишь,  что  я  вынужден
терпеть, - сказал он Алексу, как только они остались одни.
   - Да, действительно, - согласился Алекс. Николай приподнял бровь и со
значением посмотрел на друга, затем перевел  взгляд  на  морские  карты,
разложенные на столе.
   - Мы войдем в док примерно в ста пятидесяти милях  к  югу  от  твоего
Уорбрука. Думаешь, кто-нибудь захочет везти тебя на север?
   - Ничего, - беззаботно отозвался Алекс, закидывая руки  за  голову  и
вытягиваясь еще больше, - теперь он занимал  большую  часть  каюты.  Уже
давно он научился владеть своим красивым лицом, чтобы  оно  не  выдавало
его мыслей. Николай догадывался о некоторых чувствах  своего  друга,  но
своих переживаний Алекс не обнаруживал ни перед кем.
   За несколько месяцев до этого, когда Алекс был в Италии,  он  получил
письмо от своей сестры Марианны, которая  умоляла  его  приехать  домой,
потому что отчаянно нуждалась в нем. Она писала, что  их  отец  запретил
сообщать Алексу,  что  с  ним,  Сэйером  Монтгомери,  на  борту  корабля
произошел несчастный случай и обе его ноги  были  раздавлены.  Никто  не
думал, что он выживет, но он выжил. Теперь он был калекой, прикованным к
своей постели.
   Далее Марианна писала, что вышла замуж  за  англичанина,  таможенного
инспектора в небольшом городке Уорбрук, и он... Она не  стала  уточнять,
что именно  желал  ее  муж,  вероятно,  потому,  что  разрывалась  между
верностью мужу и верностью семье и жителям городка,  которых  знала  всю
свою жизнь. Но Алекс чувствовал, что недоговаривает она очень многого.
   Она отдала  письмо  одному  из  матросов,  которых  в  Уорбруке  было
множество, и надеялась, что таким образом оно  дойдет  до  Алекса  и  он
вернется домой. Алекс получил письмо вскоре после того, как они пришли в
Италию. За три недели до этого шхуна, на которой он  вышел  из  Уорбрука
более четырех лет назад, затонула, и  он  проводил  время  на  солнечном
итальянском  берегу,  не  слишком  утруждая  себя  поисками   офицерской
должности на другом судне.
   Там-то он и встретился с Николаем  Ивановичем.  Члены  семьи  Ника  в
России были кузенами царицы, и Ник считал, что всем в  мире  это  должно
быть известно, и полагал, что его положение обязывало  их  относиться  к
нему с благоговением и послушанием.
   Алекс вмешался  и  спас  толстую  шею  Ника  от  шайки  странствующих
моряков, которым не понравилось, как Ник отозвался о них. Алекс выхватил
шпагу и кинул ее Нику, затем вынул из-за пояса два  ножа,  по  одному  в
каждую руку. Вдвоем они начали отбиваться.
   На это им потребовался час, и когда они  закончили,  то  все  были  в
крови, одежда разорвана  в  клочья,  а  они  стали  друзьями.  Александр
познакомился с русским гостеприимством таким  же  беспредельным,  как  и
русское высокомерие. Ник взял Алекса  на  свой  личный  корабль,  люгер,
такой быстрый, что он был вне закона почти во всех странах - он  обгонял
любое  другое  судно.  Но  никто  не   обращал   внимания   на   русских
аристократов, потому что они жили по своим собственным законам.
   Алекс устроился на роскошном корабле  и  несколько  дней  наслаждался
тем, как его обслуживали:  каждое  желание  Алекса  предупреждала  армия
запуганных слуг, которых Ник привез с собой из России.
   - Мы в Америке другие, - сказал Алекс Пику после пятой кружки эля. Он
заговорил о независимости американцев, о том,  как  они  создавали  свою
страну в краю первозданной дикой природы. - Мы воевали против французов,
индейцев, против всего мира и победили! - Чем больше он пил, тем  больше
восторгался  славными  делами  Америки.  После  того  как  они  с  Ником
разделались с  большей  частью  бочонка  с  элем,  Ник  достал  сосуд  с
прозрачной жидкостью, которую он называл водкой, и они принялись за нее.
Даже если о русских не сказать ничего больше, подумал  Алекс,  хватит  и
того, что пьют они, как вряд ли кто другой сумеет.
   Письмо было доставлено на корабль на  следующее  утро,  когда  голова
Алекса раскалывалась от адской боли, а во рту был  столь  гнусный  вкус,
словно он нахлебался вонючей трюмной воды.
   Ник стоял на верхней палубе, изливая животную злобу на согнувшихся  в
раболепном поклоне слуг, когда Элиас Дауни запросил дозволения подняться
на борт и переговорить с  Александром.  Это  отвлекло  Ника  от  громких
команд, а любопытство и желание узнать, что за важное  послание  прибыло
на судно, подвигло сопроводить посланца внутрь корабля.
   Глаза Алекса буквально полезли на лоб, когда Ник наполнил водкой  три
стакана и поставил их перед ними на стол.
   На время Алекс забыл о головной боли, чтобы уловить смысл известий из
Уорбрука, которые доставил Элиас. Он  наскоро  пробежал  глазами  письмо
сестры, где недомолвлено было  больше,  чем  сказано,  но  Элиас  многое
объяснил сам.
   - Замуж она вышла за само зло, сущего дьявола во плоти, и он нас всех
вознамерился обездолить и пустить  по  миру,  -  толковал  тем  временем
Элиас, - он уже отобрал корабль у Джосайи под предлогом,  что  на  судне
якобы перевозили контрабанду. И так ловко  законы  повернул  и  все  это
дельце обтяпал, что нам к нему подступиться и подумать  было  не  сметь.
Даже если  бы  Джосайя  и  наскреб  шестьдесят  фунтов  на  штраф,  этот
хитрован, твой шурин, подал бы на него в суд и все равно по  суду  отнял
корабль. А ведь все, что в жизни у Джосайи и  было,  так  этот  корабль.
Теперь он без гроша мыкается.
   - Ну а что же мой отец? Что он сделал?  -  спросил  Алекс,  подавшись
вперед в нетерпении. - Не могу представить, чтобы он хоть и зятю  своему
позволил отнять у человека его корабль.
   Веки Элиаса отяжелели и смыкались от выпитой водки,  которой  угостил
его Ник.
   - Слух прошел, что обезножел он. А то, говорят,  что-де  и  подрезали
ему ходули-то. Нынче с постели не поднимается. По правде, и не  чаял  уж
никто, что выкарабкается, ан вишь ты, сдюжил мужик, жив  остался.  И  то
сказать, жив ли? Бревном в кровати все время, в рот ни крошки не  берет.
В доме Элеонора всем заправляет.
   - Таггерт! - с издевкой произнес Алекс. - Они что же, все еще живут в
своей халупе возле затона  и,  как  и  прежде,  не  могут  управиться  с
чертовой дюжиной своих анафемских деток?
   - Джеймс отправился в плавание на своей посудине пару  лет  назад,  а
Нэнси померла родами меньшого Таггерта. Которые из парней в  море  ушли,
но все едино - их там чертова куча осталась.  Элеонора  приглядывает  за
твоим отцом, а Джесс промышляет в гавани. Они-то семью и  кормят.  Да  о
таггертовской гордыне ты знаешь, они милостыню ни от кого не  принимают.
Эта Джесс та еще штучка. Только она еще и может перечить твоему  шурину.
Да только Таггертам все едино, от того ничего не светит. С них хоть  как
- взять нечего.
   Алекс и Элиас обменялись понимающими улыбками. Семья  Таггертов  была
притчей  во  языцех  всего  города.  Они  были   превосходным   примером
заблудших. И какое бы несчастье с вами  ни  приключилось,  всегда  можно
было сравнить собственные напасти с положением и житьем Таггертов, чтобы
убедиться, что есть люди, которым куда хуже, чем вам. И не сыскать  было
кого-то беднее и грязнее  Таггертов,  однако  свое  нищенство  они,  как
лохмотьями, прикрывали гордыней.
   - А что, норов у Джессики все, как и прежде, горяч?  -  тихо  спросил
Алекс, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям об этом  замурзанном  существе
женского рода, выдернувшем его из реки покойно текущей жизни. -  Ей  лет
двадцать, должно быть, не так ли?
   - Да, около того. - Веки Элиаса совсем слипались.
   - И она до сих пор не замужем?
   - Видать, никто таггертовского выводка не желает, - ответил Элиас,  и
речь его была уже сонно-невнятной. - Давненько  ты  Джессику  не  видал.
Изменилась она.
   - Что-то я очень сомневаюсь в этом, - сказал Алекс в  то  время,  как
голова Элиаса упала на грудь, и он заснул. Алекс  взглянул  на  Ника.  -
Придется мне ехать и разобраться во  всем  этом.  Марианна  просит  меня
вернуться домой и помочь им. Не думаю, что так уж все плохо. Батюшка мой
привык считать Уорбрук своей вотчиной, а теперь  ему  приходится  делить
власть с кем-то еще, ясное дело - ему это не по  праву!  Но  если  же  и
вправду кто-то из этих Таггертов сует нос в его дело и еще волну  гонит,
не удивлюсь я, если там началась буча. Да,  придется  мне  ехать  и  все
выяснить самому. Я слышал, что недель через шесть  отплывает  корабль  в
Америку. Вполне возможно, что капитан еще не успел набрать команду.
   Ник опрокинул в себя остатки водки из стакана.
   - Я возьму тебя с собой.  Мои  родители  пожелали,  чтобы  я  повидал
Америку, помимо прочего, у  меня  там  родственники,  которых  я  должен
навестить. Я отвезу тебя в твой городок,  и  ты  сам  узнаешь,  что  там
происходит. Хороший сын должен быть послушен отцу.
   Алекс улыбнулся Нику,  чтобы  не  показать,  насколько  он  расстроен
известием об увечье отца. Он не мог вообразить  его,  этого  исполина  с
трубным, требовательным голосом прикованным к постели калекой.
   - Чудесно, - сказал Алекс. - Я буду  просто  счастлив  отправиться  с
тобой.
   Минуло несколько недель после этого разговора, и вот теперь, когда до
швартовки осталось несколько  часов,  Алекса  снедало  нетерпение  вновь
увидеть родные края.

***

   Деловая  жизнь  била  ключом  в  Нью-Сассексе.  Не  смолкал  шум   от
причаливающих кораблей, скрипа  лебедок,  криков  и  споров  докеров  на
пристани, подхватывавших своими крючьями тюки из  трюмов  разгружавшихся
судов.  Запахи  протухшей  рыбы  и  давно  не  мытых  человеческих   тел
смешивались со свежим солоноватым ветром с моря.
   Ник потянулся, и  солнечные  блики  заиграли  на  золотом  шитье  его
мундира.
   - Ты будешь желанным гостем у моего кузена.  Делать  ему  в  общем-то
совершенно нечего, и посему, полагаю, он будет просто  счастлив  принять
тебя.
   - Искренне признателен, но  полагаю,  я  сразу  отправлюсь  домой,  -
ответил  Алекс.  -  Мне  не  терпится  поскорее  увидеть  отца,   да   и
разобраться,  что  вынудило  мою  сестру  оказаться  вовлеченной  в  эту
ситуацию.
   Они расстались на пристани. Алекс пустился в далекий путь налегке,  с
одной сумкой на плече. Прежде всего он хотел купить  коня,  а  уж  потом
позаботиться о перемене платья. Весь его гардероб остался  в  Италии,  а
после встречи с Ником он предпочитал носить простую  удобную  матросскую
одежду, широкие просторные штаны и блузу - Эй ты! Стой,  где  стоишь!  -
заорал на Алекса один из шести английских солдат, стоявших неподалеку. -
Куску дерьма, вроде тебя, лучше не переть на рожон!
   Алекс и опомниться не успел, как один из них внезапно сильно  толкнул
его в спину. От этого толчка сумка слетела с плеча Алекса,  он  рванулся
за ней, но тут же получил еще один удар в спину и упал  ничком  в  самую
грязь. Под довольный гогот солдат Алекс приподнялся, отплевываясь.
   В мгновение ока он вскочил на ноги  и  рванулся  было  к  неторопливо
удалявшимся красномундирщикам, как сильная рука тяжело опустилась ему на
плечо.
   - На твоем месте я бы этого не делал. Ярость застилала глаза  Алекса,
он даже не разглядел моряка, стоявшего подле него.
   - У них есть на это право, а вот  ты  накличешь  на  себя  беду  куда
большую, коли рванешь за ними.
   - Какое такое они имеют право? - сквозь зубы процедил Алекс.  Теперь,
взяв себя в руки, он вновь обрел способность разумно оценивать ситуацию.
Солдат было шестеро, а он один.
   - Они солдаты его величества, и они имеют право делать что  хотят.  А
вот ты угодишь в тюрьму, если столь же глуп, как и эти солдафоны.
   Алекс оставил без ответа совет моряка, и тот,  пожав  плечами,  пошел
восвояси.
   Алекс еще раз прожег взглядом спины солдат, поправил на плече сумку и
двинулся в путь. Он попытался представить себя чистым, едущим верхом  на
хорошей лошади.
   Проходя  таверну,  Алекс  ощутил  пряный  аромат  ухи  и  понял,  что
проголодался.
   Не прошло и минуты, как он уже сидел за нечистым столом, хлебал очень
горячее  и  пахучее  рыбное  варево  из  глубокой  деревянной  плошки  и
вспоминал пиршества с Ником.
   Как   они   едали   золотыми   приборами   с   тарелок    тончайшего,
просвечивающего фарфора!
   И тут совершенно  неожиданно  острие  сабли  кольнуло  горло  Алекса.
Подняв глаза, он увидел того самого солдата, что спровадил его  в  грязь
несколькими минутами раньше.
   - Так-так, опять наш малютка матросик,  -  съязвил  любитель  бить  в
спину. - Я было подумал, ты надолго отсюда убрался. - Чванливая насмешка
на лице молодого солдата сменилась злобой. - Вста-а-ать! Это наш стол!
   Руки Алекса медленно опустились под край столешницы. Оружия  при  нем
не было, оставались быстрота и ловкость. Прежде  чем  англичане  поняли,
что  происходит,  стол  взлетел  в  воздух,  сшиб  переднего  и   тяжело
приземлился на ногу  завопившего  от  боли  солдата.  Остальные  тут  же
впятером атаковали Алекса.
   Он сумел  сбить  с  ног  двоих,  затем  подхватил  висевший  на  огне
массивный котел. Металлическая ручка обожгла ему руку,  но  куда  больше
досталось  солдату,  в  грудь  которого  котел  угодил.  Алекс  собрался
опробовать прочность стула на  голове  пятого  вояки,  когда  трактирщик
огрел его здоровенной кружкой.
   Он грациозно свалился на пол.
   Ковш холодной грязной воды вывел Алекса из  мучительного  небытия.  В
голове шумело, и  было  трудно  открыть  глаза.  Первым  из  верн