ь был доволен. Пагнел рассказал им, что Аликс носит  ребенка  от  Рейна
Монтгомери, и они, как грифы в добычу, вцепились в этот факт. Король объявил
Рейна изменником, и, если его еще немного  подтолкнуть,  он  рухнет,  а  его
земли отдадут кому-нибудь другому. Король Генрих создавал  свое  собственное
дворянство, даруя титулы всем, кто был достаточно богат, чтобы  купить  себе
хоть один. Судьи надеялись, что король отдаст им часть владений  Монтгомери,
если они выдадут Рейна или предъявят его голову.
   На протяжении всего процесса  Аликс  сидела  молча  и  слушала,  как  они
замышляли заговор, смеялись и спорили. Когда суд кончился,  ее  толкнули  на
телегу и повезли через городок - Аликс не знала,  как  он  называется,  -  а
глашатай, идущий впереди, громко объявлял, что она ведьма.
   Аликс смотрела отчужденным взглядом на то, как люди осеняли себя крестным
знамением, скрещивали пальцы и отворачивались, чтобы она не сглазила  их,  а
более храбрые бросали в нее гнилье и отбросы. Ей хотелось крикнуть, что  она
не имеет никакого отношения к колдовству, а пострадала от алчности  людей  и
без того богатых. Однако, глядя на возбужденные  и  одновременно  испуганные
лица грязных, истощенных людей, она понимала, что убедить их в своей правоте
невозможно.  За  несколько  минут   нельзя   разрушить   стену   невежества,
возводившуюся веками.
   Телега остановилась, Аликс  подтащили  к  развалинам  старого  замка,  от
которого осталась только одна башня, и повели, толкая в спину, по  лестнице.
Много позже ей дали небольшой кувшин с водой, и она постаралась, как  могла,
смыть вонючую грязь с лица и платья.
   Они  держали  ее  в  башенной  комнате  несколько   дней   под   охраной,
располагавшейся на лестничной площадке и на крыше. По ночам городские жители
окружали башню и громко твердили заклинания против порчи и ворожбы. Аликс же
ничего не оставалось делать, как сидеть посредине холодной маленькой комнаты
и стараться слышать только музыку, звучавшую в ее  воображении.  Она  знала,
что судьи откладывают день казни, предоставляя Рейну время  для  попытки  ее
спасти, и она ото всего сердца молилась о его безопасности  и  просила  Бога
вразумить Рейна, дать ему понять, что его заманивают  в  ловушку.  Ах,  как,
правы были судьи и Пагнел, решив, что у  Рейна  не  будет  времени  призвать
своих рыцарей на помощь! Более того, Пагнел отправил  собственных  людей  на
север, к усадьбе Рейна, чтобы они помешали ему добраться туда первым.
   Аликс сидела, и вспоминала, какие плохие воины лесные  бродяги,  как  они
неохотно учились боевой науке и как ненавидели ее. "Пожалуйста,  Господи,  -
молилась она, - не допусти, чтобы Рейн приехал  один.  А  если  он  все-таки
решит приехать, то пусть у него будет хоть лесная стража, и  пусть  она  его
защитит".
   Еще до рассвета, на девятый день,  пришла  толстая  старуха,  от  которой
скверно пахло, и принесла для Аликс белое льняное платье. Она  спокойно,  не
сопротивляясь, надела его, не подпоясавшись. Во время судебного процесса она
молила сохранить ей жизнь до рождения ребенка, но судьи ответили ей  пустым,
совершенно безразличным взглядом, а один попросил Пагнела утихомирить ее,  и
его пощечина заставила ее умолкнуть. Да она все равно не  могла  бы  сказать
ничего, что поколебало бы их решимость. Они считали, что должны сжечь  Аликс
именно теперь, когда Рейн еще неравнодушен к ней, и что ребенок  заслуживает
той же участи. Пагнел со смехом живописал, как он  закует  Рейна  в  цепи  и
заставит его смотреть на горящую заживо любимую женщину.
   Подняв подбородок, собрав все свои силы, чтобы  унять  дрожь  в  коленях,
Аликс сошла вниз по лестнице. За ней ковыляла старуха, перекинув через  руку
платье Аликс - ей отдали его в награду за то, что она рисковала, находясь  в
одной комнате с ведьмой.
   Внизу лестницы ожидал священник.  Аликс  быстро  исповедалась,  отвергнув
обвинение в ведовстве и в том, что ребенок у нее от дьявола. С  недоверчивым
видом священник благословил ее на последний путь в жизни.
   "Странное, наверное, мы представляем зрелище", -  подумала  Аликс.  Такое
маленькое  беззащитное  создание,  как  она,  сопровождают   такие   большие
стражники: один впереди, другой сзади и по двое  с  каждой  стороны.  Только
звон их доспехов мог заглушить громкий стук ее сердца, когда  она  устремила
взгляд на помост впереди. Высоко в небо поднимался шест, вокруг него  лежали
груды хвороста и сена.
   Толпа радостно  возбудилась,  когда  Аликс  приблизилась.  Они  ликовали,
словно увидев долгожданное угощение. Да и то  сказать,  за  последнее  время
ведьм стали сжигать гораздо реже.
   Аликс поднялась по лестнице, помост окружили стражники. Они повернулись к
Аликс спиной и вперили взор вдаль.  Невольно  Аликс  тоже  окинула  взглядом
окрестности. В душе мешались страх и надежда. Она опасалась за жизнь  Рейна,
если он попытается спасти ее,  и  все  же  надеялась,  что  ей  не  придется
умереть.
   Стражник подтащил Аликс к шесту и крепко связал ей руки за спиной.
   Она подняла глаза к небу в совершенной уверенности, что в  последний  раз
видит свет дня. Раннее утро только утвердилось в своих правах. Поверх  груды
хвороста она взглянула на толпу. Плохо, очень плохо, что  сейчас  она  видит
только эти лица и уйдет на небо, или в ад, - унося в сознании именно их.
   Закрыв глаза, она попыталась представить лицо Рейна.
   - Давайте поторапливайтесь, - раздался голос, который заставил  ее  снова
взглянуть на толпу. Для нее голоса всегда были воплощением жизни. Она скорее
запоминала их, чем внешность или имя. Разглядывая толпу, она не  увидела  ни
одного знакомого лица. Все они были очень грязные, многие в шрамах.
   - Давайте я подожгу костер, - опять раздался голос, и на этот  раз  Аликс
увидела глаза Розамунды. Озноб пробежал у  нее  по  спине,  волосы  едва  не
встали дыбом, и крошечное пламя надежды зажглось в душе.
   Стражники, столпившиеся вокруг нее, не спешили поджигать хворост,  а  все
посматривали по сторонам, словно ожидая чьего-то приказания.
   Не доверяя собственным глазам, Аликс опять стали разглядывать толпу.
   - Так чего вы ждете? - донесся до нее голос, который  она  знала  так  же
хорошо, как свой собственный. Там, в переднем ряду, с зачерненными зубами, с
окровавленной повязкой на глазу стоял Джослин. А  около  него  был  человек,
которого Аликс знала по  лагерю,  один  из  тех,  кто  тогда  обвинил  ее  в
воровстве. Эти люди изменились, они были даже грязнее, чем  прежде,  но  они
все, весь лагерь прибыл сюда,  и  люди  смотрели  на  нее  с  еле  заметной,
заговорщической улыбкой - они поняли, что Аликс их узнала.
   Слезы потекли у нее по щекам, она не могла совладать с  собой,  но,  хотя
все расплывалось перед глазами, она заметила, что у  Джоса  шевелятся  губы.
Она нескоро поняла, что он говорит.
   - От этого огонька ведьма громко запоет, - сказал он,  и  Аликс  услышала
волнение в его голосе.
   Аликс украдкой взглянула на стражников, они продолжали хмуро смотреть  на
горизонт, не удостаивая взглядом толпу у помоста.
   - Ну что ж, мы уже давно ждем начала казни, - сказал  один  из  судей,  -
давайте наконец сожжем ведьму.
   Один из стражников нагнул факел и поднес его к хворосту, и Аликс  набрала
в легкие побольше воздуха. Отчаяние, страх, надежда, радость - все  слилось,
и первая же прозвучавшая нота была такая сильная и громкая, что на мгновение
все оцепенели.
   Джослин пошевелился первым. С громким криком он прыгнул на помост,  а  за
ним еще два-три  десятка  человек.  Один  раскаявшийся  убийца  обрушил  всю
тяжесть своего тела на стражника с факелом, и  пламя  метнулось  в  сторону,
перекинулось на кучу веток позади  Аликс,  которые  сразу  же  занялись.  На
помосте стояли шесть стражников и четверо судей.  При  первых  же  признаках
возмущения судьи бежали, задрав повыше мантии, которые развевались у них  за
спиной.
   Дым окутал Аликс, мешая видеть, как мужчины и женщины из леса набросились
на закованных в стальные латы рыцарей. И каждый удар меча по живой плоти она
ощущала с болью. Эти люди,  которых  она  презирала,  к  которым  так  плохо
относилась, теперь рисковали своей жизнью ради ее спасения.  Дым  становился
все гуще, она закашлялась, слезы заливали глаза. Жара, как от солнца в самый
знойный день, жгла ей спину. Стараясь получше рассмотреть,  что  происходит,
она не сводила взгляд с этих людей вокруг, до ужаса ясно сознавая,  как  они
хрупки и слабы перед рыцарями, закованными в  тяжелые  доспехи.  Ее  утешало
только то, что Рейн оказался достаточно здравомыслящ  и  не  стал  рисковать
собой в этой схватке. Но крайней мере он где-то там, в безопасности.
   Она не  сразу  осознала,  что  на  одного  стражника  лесные  бродяги  не
нападают. И только услышав его боевой рык, глухо раздавшийся  из-под  шлема,
она поняла, что этот один - Рейн.
   - Джослин! Режь веревки, - приказал Рейн и опустил секиру на плечо одного
из рыцарей, и тот упал на колени. Тут на него накинулась женщина и стащила с
головы рыцаря шлем, а одноглазый бродяга стукнул его дубиной.
   Дым повалил такой густой, что Аликс уже ничего не  видела  вокруг,  горло
разрывал кашель, глаза отчаянно слезились, но в этот момент  Джос  перерезал
веревки на ее запястьях, схватил за руку и оттащил от горящего хвороста.
   - Идем со мной. - И он потянул ее к себе. Но она остановилась,  глядя  на
помост. Рейн сражался сразу с двумя рыцарями, размахивая секирой, лавируя  и
двигаясь с неторопливой грацией в своих тяжелых латах.  Сзади  пылал  огонь,
отражаясь бликами на металле доспехов,  окрашивая  их  в  зловещий  кровавый
цвет.
   - Аликс! - прикрикнул Джослин на нее. - Рейн отдал мне  приказ  и  указал
место, куда тебя отвезти. Он  достаточно  сердит  на  нас  обоих.  Слушай  и
повинуйся!
   - Но я не могу его бросить, - хотела объяснить  она,  но  из  ободранного
горла раздалось какое-то хриплое карканье.
   Джос рванул ее к себе, и они побежали. Спустя некоторое время они увидели
скачущих лошадей.
   - Он опаздывает, - закричал Джос, задыхаясь от быстрого  бега.  -  Давай,
Аликс!
   По крайней мере на бегу не очень думалось об опасности, угрожавшей Рейну.
Отягощенная  своим  бременем,  Аликс  двигалась  неуклюже,   и   сейчас   ей
требовались все ее душевные и физические силы.
   Но вот они добежали до лошадей. Джослин вскочил верхом, поднял  и  усадил
за собой Аликс, и, к ее отчаянию, они поскакали прочь  от  того  места,  где
бились  не  на  жизнь,  а  на  смерть  Рейн  и  другие.  Аликс  хотела  было
протестовать, но опять голос ей изменил, однако  молчание  было  так  ей  не
свойственно, что Джос обернулся посмотреть, в чем дело, и фыркнул от  смеха,
поняв всю затруднительность ее положения.
   Они ехали уже два часа и наконец остановились у ворот  монастыря.  Аликс,
измученная страхами последних нескольких дней, едва стояла на ногах.
   - А голос у тебя действительно пропал? - спросил Джос  с  любопытством  и
одновременно сочувственно.
   Аликс снова попыталась что-то сказать, но из  больного  горла  раздавался
лишь хрип.
   - Может быть, это и к лучшему. Рейн  так  сердит  на  нас,  что  способен
отрезать языки нам обоим. Но в остальном с тобой все  в  порядке?  Они  тебе
ничего не повредили, пока держали в плену?
   Она покачала головой.
   Прежде чем Джос успел  что-либо  сказать,  монах  в  коричневой  рясе,  с
тонзурой на голове, открыл тяжелую дубовую дверь.
   - Не хотите ли войти, дети мои? У нас уже все готово.
   Аликс, нахмурясь, дотронулась до руки Джоса. Что монах хочет сказать этим
"готово"?
   - Войдем, там узнаешь, - ответил Джос, улыбаясь.
   За монастырской стеной был большой,  прекрасно  ухоженный,  зеленый,  еще
тенистый в это августовское утро двор. За каменной стеной по  трем  сторонам
двора были двери.
   - У нас есть несколько комнат для женщин, посещающих  обитель,  -  сказал
монах, глядя на ее запачканное платье из грубой белой материй. -  Лорд  Рейн
распорядился насчет ваших удобств.
   Через несколько минут Аликс уже оказалась в большой комнате и  ей  подали
кружку густых сливок. Она еще только  наполовину  справилась  с  содержимым,
когда в дверь донесся металлический лязг.
   - Аликсандрия, - раздался зычный зов,  который  мог  принадлежать  только
Рейну.
   Но привычке Аликс открыла было рот, чтобы соответственно ответить ему, но
с губ сорвался только болезненный всхлип.  Держась  за  горло,  она  открыла
дверь.
   Рейн ввалился в комнату, и их взгляды встретились.  У  него  под  глазами
залегли тени. Черные локоны прилипли от пота  к  голове.  На  доспехах  было
много пробоин, но, что хуже всего, в глазах сверкала ярость.
   - Выходи отсюда, - проворчал он, и тон голоса не позволял его ослушаться.
   Аликс стала рядом, Рейн схватил ее за  плечо,  с  минуту  смотрел  на  ее
живот, потом опять взглянул ей в глаза.
   - Я должен бы как следует вздуть тебя за все, - заметил он.
   Аликс пыталась заговорить, но от рези в горле едва не заплакала.
   Он удивленно посмотрел на нее, а потом на щеке мелькнула ямочка.
   - Так ты из-за дыма потеряла голос? Она кивнула.
   - Это хорошо! Это самая лучшая новость за все последние месяцы. Мне  надо
будет кое-что сообщить тебе, и, когда мы кое с чем покончим,  тебе  придется
это выслушать.
   Рейн схватил ее за плечо и толкнул к  маленьким  воротам  в  монастырской
стене. За ними она увидела высокую,  углубленную  в  стену  дверь,  очевидно
церковную. Не дожидаясь, когда она откроет дверь, Рейн  нетерпеливо  сам  ее
открыл и втолкнул Аликс в церковь. Около алтаря  стояли  Джослин  и  высокий
худой человек, которого она прежде никогда не видела.
   - Прямо в доспехах? - спросил незнакомец, с любопытством оглядывая Аликс.
   - Но если бы я ушел переодеваться, она бы опять проскочила у  меня  между
пальцев. У тебя есть при себе кольцо, Гевин?
   Аликс, услышав это имя, широко открыла глаза. Так,  значит,  это  старший
брат Рейна, человек, которому она писала послания и  умоляла  укротить  гнев
Рейна против Роджера Чатворта. Глядя на Гевина и размышляя  о  том,  что  он
совсем не похож на Рейна и что Рейн гораздо его красивее, она  не  заметила,
как перед ними оказался священник. Он заговорил.
   - Слушай внимательно, Аликс,  -  приказал  Рейн,  и  Гевин  подавил  смех
притворным кашлем.
   Аликс остолбенело смотрела на мужчин. У Джослина глаза смеялись, у  Рейна
полыхали   едва   сдерживаемым   гневом.   Гевин,   казалось,    забавляется
происходящим. Священник чего-то терпеливо ожидал от нее.
   - Аликс! - проворчал Рейн. - Я знаю, что ты не  можешь  говорить,  но  по
крайней мере кивни головой, разве только  ты  не  хочешь  выходить  за  меня
замуж. Может быть, ты... снова предпочтешь Джослина?
   - Выйти замуж? - сказала она одними губами.
   - Ради Бога, Рейн! Извините, отче, - сказал Гевин.  -  Пожалейте  ее.  Ее
недавно чуть не сожгли, а теперь она выходит  замуж.  Дайте  же  ей  минуту,
чтобы прийти в себя.
   - А с каких это пор ты так хорошо разбираешься в женщинах? - спросил Рейн
враждебно. - Ты едва не взял Джудит прямо на  пороге  дома  через  считанные
минуты после венчания, и, если бы я тогда не сломал ногу, Джудит сейчас была
бы вдовой.
   - Ну если бы ты все время не мешался под ногами, она  бы  вышла  за  меня
раньше. А так...
   - Успокойтесь! - закричал Джослин и отступил  назад,  потому  что  братья
Монтгомери обрушили на него свой общий гнев. Он глубоко вздохнул и объяснит.
   Аликс смотрела на лорда Гевина и не  совсем  уяснила  себе,  что  выходит
замуж за лорда Рейна. Если бы ей объяснили заранее, она как следует отвечала
бы на вопросы даже без голоса.
   Наконец до Аликс дошел полный смысл происходящего, она вытаращила глаза и
разинула рот, Ну точь-в-точь как подобает леди тонкого воспитания.
   - Это что, от ужаса при самой мысли о замужестве? - засмеялся Гевин.
   Рейн отвел взгляд от Аликс, явно не понимая выражения ее лица.
   - Но она носит моего ребенка. И она выйдет за меня, - без обиняков заявил
Рейн.
   Аликс ничего не могла сказать, однако  прошипела  что-то.  А  когда  Рейн
все-таки не взглянул на нее, она оглянулась, как бы ища способ привлечь  его
внимание. Он не просил ее выйти за него замуж. Он лишил ее радости броситься
к нему в объятия и рассказать, как она любит его.  Вместо  этого  он  угрюм,
сердит и заявляет, что она все равно станет его женой.
   - Может, тебе одолжить мой меч? - спросил Гевин, давясь от смеха.  -  Ох,
Рейн! - И он хлопнул брата по плечу, из-за чего доспехи зазвенели,  но  Рейн
даже не пошевельнулся. - Надеюсь, она устроит тебе веселую жизнь.  И  Джудит
понравится невестка, которая смотрит на мужа, словно  у  нее  иголки  вместо
глаз, - это поможет ей чувствовать себя менее одинокой в этом мире.
   Рейн не потрудился взглянуть на брата, и Аликс поняла, что причиной  тому
какие-то их прежние ссоры. Еще никогда  в  жизни  она  так  не  жалела,  что
утратила голос.  Если  бы  она  смогла  заговорить,  то  Рейну  пришлось  бы
удостоить ее взглядом.
   - Миледи, - сказал священник, и Аликс не сразу поняла, что он  обращается
к ней. - Церковь не поощряет насильственные браки. Вы хотите стать  супругой
лорда Рейна?
   Она взглянула на профиль Рейна, в ярости оттого, что он не желает на  нее
смотреть. Сделав два шага вперед, Аликс  встала  прямо  перед  ним,  но  его
взгляд сверлил что-то поверх ее головы.  Она  медленно  взяла  его  руку.  В
нескольких местах там были порезы и царапины, из которых еще сочилась кровь,
и, глядя на эту руку, она понимала, что он  получил  их,  спасая  ее.  Аликс
поднесла его руку к губам и поцеловала в ладонь, а  подняв  глаза,  увидела,
что Рейн теперь смотрит на нее.
   - Она хочет выйти за меня, - сказал Рейн священнику.
   Аликс же хотелось как следует отругать его за  подобную  самоуверенность,
она не желала менять гнев на милость. Молча Аликс  встала  рядом  с  Рейном,
свадебный обряд был завершен, в на ее палец надели золотое кольцо.
   Рейн никому не дал возможности поздравить ее.
   - Идем, леди Аликс, - сказал он,  впиваясь  ей  пальцами  в  руку  пониже
плеча. - Нам очень многое нужно обсудить.
   - Оставь ее в покое, Рейн, -  вступился  было  Гевин.  -  Неужели  ты  не
видишь, как она устала? Ну и кроме того, сегодня день вашей свадьбы. Ори  на
нее в другое время.
   Рейн, даже не взглянув в его сторону, повел Аликс из церкви через двор  в
ее комнату.
   Дверь затворилась, и Рейн прислонился к ней.
   - Как ты могла, Аликс? - прошептал он. -Как могла ты  уверять  меня,  что
любишь, а потом устроить в последние месяцы для меня настоящий ад?
   Аликс очень расстроилась, что не может говорить. Она осмотрелась вокруг в
поисках пера и бумаги, но вспомнила, что Рейн не умеет читать.
   - Ты знаешь, что это значит - так  страдать?  -  И  он  швырнул  шлем  на
кровать. - Я много лет искал женщину,  которую  смог  бы  полюбить.  Женщину
мужественную и с чувством чести. Женщину, которая бы не боялась  меня  и  не
зарилась на мои деньги или земли. Женщину, которая заставила бы меня думать.
   Он начал расстегивать кожаные ремни, на которых висело оружие, постепенно
бросая все в беспорядке на кровать.
   - Сначала ты меня почти свела  с  ума  своими  ногами  в  туго  натянутых
чулках, вечно мелькавшими у меня перед носом,  и  большими  глазами,  такими
голодными, что я просто пугался.
   Единым движением он отодвинул всю амуницию в сторону, сел на край кровати
и начал отстегивать поножи. Аликс опустилась на колени и стала ему помогать.
Он откинулся назад на локтях, не переставая говорить.
   - Когда я обнаружил, что ты женщина, то был к горячке и  думал,  что  мне
все это почудилось, но в ту ночь я был счастлив, как никогда в жизни. Ты  не
стеснялась, не сдерживала себя, радость твоя  била  ключом,  ты  давала  мне
наслаждение и сама получала его в полной мере. Потом я был в ярости, что  ты
сыграла со мной такую скверную шутку, но я тебя прос