Джуд ДЕВЕРО
	Романы 1-32


АНГЕЛ ДЛЯ ЭМИЛИ
БАРХАТНАЯ САГА 1-4
БЕЗУКОРИЗНЕННОЕ ДЕЛОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ
ВЕЧНОСТЬ
ВИНОВНИК СТРАСТИ
ВОСПОМИНАНИЕ
ГОРНЫЙ ЦВЕТОК
Говарды и Перегрины 1-2
ДВОЙНОЙ ЛЮБОВНИК
ДЕВСТВЕННИЦА
ДОРОГА СТРАСТИ
ЖЕЛАНИЕ
ИСКУСИТЕЛЬНИЦА
ИСПЫТАНИЕ СТРАСТЬЮ
ЛЁД И ПЛАМЯ 1-2
ЛАСКОВЫЙ ОБМАНЩИК
ЛЕГЕНДА
ЛЮБОВЬ ПО ЗАКАЗУ
МНЕ ПРОСТО ЛЮБОПЫТНО
НЕЗНАКОМКА
ОЗАРЕНИЕ
ПОБЕГ
ПРЕКРАСНАЯ НАСТАВНИЦА
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
ПРИГЛАШЕНИЕ
ПРИНЦЕССА 
РЫЦАРЬ
СВАТОВСТВО
СЕРДЕЧНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ




    Джуд ДЕВЕРО
    БАРХАТНАЯ САГА 1-4

    БАРХАТНАЯ КЛЯТВА
    БАРХАТНАЯ СТРАНА
    БАРХАТНАЯ ПЕСНЯ
    БАРХАТНЫЙ АНГЕЛ


    Джуд ДЕВЕРО
    "БАРХАТНАЯ КЛЯТВА"


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ПРОЛОГ

   Джудит, стоявшая рядом с матерью, взглянула на отца.  Она  совершенно  не
боялась этого человека, несмотря на то что он всегда  делал  все  возможное,
чтобы посеять в ее  душе  страх.  Его  глаза,  обведенные  темными  кругами,
покраснели. Девушка знала,  что  он  тяжело  переживает  гибель  сыновей,  -
невежественные, жестокие - они были точной копией своего отца.
   Джудит с холодным любопытством изучала Роберта Риведуна, которого никогда
не интересовала единственная дочь. С тех пор как его первая жена  умерла,  а
вторая, запуганная и забитая, родила дочь, он стал презирать женщин.
   - Что ты хочешь? - спокойно спросила Джудит.
   Роберт  посмотрел  на   девушку.   Казалось,   он   видит   ее   впервые.
Действительно, большую часть жизни  она  провела  взаперти.  Похоронив  себя
вместе с матерью среди книг и гроссбухов. Он с удовлетворением отметил,  что
Джудит похожа на мать, какой та была в юности: у  нее  необычные  золотистые
глаза, способные лишить сна любого мужчину, но только не  Роберта  Риведуна,
считавшего их бесцветными.  Каштановые  волосы  отливают  рыжиной,  широкий,
открытый  лоб,  красиво  очерченный  подбородок,  прямой  и   изящный   нос,
благородная линия рта. Да, подумал он, она в прекрасной форме, и  он  вполне
может воспользоваться этим с выгодой для себя.
   - Ты единственная, кто у меня остался, - тоном, в котором явно  слышалось
отвращение, ответил Роберт. - Ты выйдешь замуж и родишь мне внуков.
   Джудит была шокирована. Элен с детства готовила ее к жизни монахини. Нет,
ее не заставляли петь  псалмы  и  читать  молитвы.  Напротив,  ей  прививали
практицизм,  именно  то  качество,  которое  должно  было  пригодиться   для
единственной карьеры,  доступной  женщине  благородного  происхождения.  Она
могла бы стать настоятельницей еще до того, как ей исполнилось бы  тридцать.
Мать-настоятельница  так  же  далека  от  обычной  женщины,  как  король  от
крепостного. Мать-настоятельница управляет землями,  поместьями,  деревнями,
рыцарями; она по своему  усмотрению  заключает  различные  торговые  сделки;
мужчины и женщины тянутся к  ней,  чтобы  вкусить  от  плодов  ее  мудрости.
Мать-настоятельница имеет безграничную власть и никому не подчиняется.
   Джудит научилась вести  счета  огромного  поместья,  умела  найти  веские
аргументы для доказательства своей точки зрения  и  знала,  сколько  пшеницы
нужно посеять, чтобы прокормить большое количество народу. Она умела  читать
и писать, устраивать приемы для королевских особ, управлять госпиталем - она
была  обучена  всему,  что  могло  бы  пригодиться  ей  для   будущей   роли
матери-настоятельницы.
   А  теперь  от  нее  требуют,  чтобы  она  от  всего  этого  отказалась  и
прислуживала бы совершенно чужому ей человеку?
   - Не выйду. -  Она  говорила  очень  тихо,  но  эти  слова  не  могли  бы
прозвучать громче, даже если бы она выкрикнула их.
   На мгновение Роберт Риведун смешался. Ни одно существо женского  пола  не
осмеливалось противоречить ему и смотреть  на  него  так  твердо  и  дерзко.
Подобный взгляд вполне достоин мужчины. Придя в себя, Риведун ударил Джудит,
и она отлетела на середину комнаты. Но и тогда, когда она лежала на  полу  и
из рассеченной губы сочилась кровь, в ее глазах не было никакого  страха,  в
них отражались  отвращение  и  ненависть.  У  Роберта  Риведуна  перехватило
дыхание. Почему-то эта девушка пугала его.
   Склонившись над дочерью, Элен отцепила прикрепленный к поясу нож.
   Увидев это, Роберт сразу же  успокоился.  Жена  была  для  него  открытой
книгой. За яростью дикого зверя, промелькнувшей в ее  глазах,  он  разглядел
глубоко запрятанную слабость и бессилие. Он  схватил  ее  за  кисть,  и  нож
полетел через комнату. Продолжая держать жену за руку, он, улыбаясь  дочери,
с хрустом ломал Элен пальцы.
   Та не издала ни звука, только скорчилась у его ног. Роберт опять  перевел
взгляд на дочь, которая так и не поняла причин его необъяснимой жестокости.
   - А теперь каким будет твой ответ, девочка? Ты выйдешь замуж или нет?
   Джудит кивнула и бросилась помогать потерявшей сознание матери.

Глава 1

   Освещенная луной старая каменная трехэтажная  башня  отбрасывала  длинные
тени. Казалось, она хмуро и устало  взирает  на  окружавшую  ее  разрушенную
стену. Эта башня была построена за двести лет до дождливой  апрельской  ночи
1501 года. В стране уже давно установился мир и отпала необходимость строить
каменные крепости, и  только  ленивый  мог  обитать  в  столь  запущенном  и
неудобном  жилище.  Николае  Вейланс,  владелец  замка,  считал   -   в   те
непродолжительные мгновения, когда был трезв  и  вновь  обретал  способность
думать, - что башня, возведенная его прадедом в те времена,  когда  подобные
оборонительные сооружения являлись жизненно  важными,  еще  послужит  и  ему
самому, и его потомкам.
   Над разрушенной стеной возвышалась массивная надвратная башня. Здесь спал
одинокий часовой, его рука обнимала наполовину опорожненный мех с вином.  На
первом этаже главной башни,  на  разбросанных  по  полу  грязных  соломенных
тюфяках вповалку спали дружинники и собаки. Оружие было свалено в кучу возле
стены.
   Таким было поместье Вейланса: невзрачный,  полуразвалившийся  старомодный
замок, ставший в Англии притчей во языцех. Говорили, что если бы  замок  был
бы таким же крепким, как вино, то Николае Вейланс смог бы противостоять всей
стране. Но никто не нападал на него. Просто не было повода. Много лет  назад
большая часть его земель была отнята у него молодыми, энергичными  и  нищими
рыцарями, только недавно завоевавшими себе имя. Все, что осталось от  бывших
владений, - это древняя башня (которую, по всеобщему  мнению,  следовало  бы
давно  разрушить)  и  несколько  ферм,  производивших  продукты  для   семьи
Вейлансов.
   В комнате верхнего этажа горел свет. Там было холодно и сыро - сырость не
исчезала даже жарким летом. В трещинах на стенах рос мох, по полу  постоянно
ползала какая-то живность. Но в этой комнате находилось все достояние замка.
   Элис Вейланс наклонилась к  зеркалу  и  стала  красить  короткие  бледные
ресницы. Косметику привозили из Франции. Элис откинулась на спинку  стула  и
критически взглянула на свое отражение. Она была вполне объективна в  оценке
своей внешности, зная о  своих  несомненных  достоинствах,  равно  как  и  о
способах использовать их с выгодой для себя.
   На нее из зеркала смотрело овальное личико с мелкими  чертами,  крохотным
ротиком, похожим на розовый бутон, и прямым носом. Ярко-синие  миндалевидные
глаза были ее богатством. Свои светлые  волосы  она  всегда  ополаскивала  в
лимонном соке и уксусе. Горничная Ила завязала на лбу Элис  желтую  ленту  и
надела  на  голову  калотту  <Высокий  жесткий  чепец>  из  тяжелой   парчи,
отделанной широкой полосой из оранжевого бархата.
   Элис приоткрыла ротик, чтобы еще раз взглянуть на  свои  зубы.  Кривые  и
длинные, они были ее главным недостатком. С годами  она  научилась  скрывать
их: улыбалась с закрытыми губами, разговаривала очень тихим голосом,  голову
держала слегка наклоненной. Эта манерность придавала ей особую пикантность и
интриговала мужчин. Они считали,  что  она  не  осознает  своей  красоты,  и
стремились пробудить к жизни этот стыдливый цветок.
   Элис поднялась и расправила платье. Она была необычайно худой. На плоском
теле, лишенном бедер и талии, едва выступали маленькие груди.  Ей  нравилось
ее тело, она считала его чистым и опрятным.
   Ее туалет был слишком вычурным, неуместным в этой  грязной  комнате.  Под
платьем Элен носила  льняную  сорочку,  столь  тонкую,  что  ее  можно  было
сравнить с газом. Платье из такой же тяжелой парчи,  что  и  калотта,  имело
глубокий прямоугольный вырез. Ткань  очень  плотно  прилегала  к  костлявому
телу. Юбка изящными складками спускалась  до  пола.  По  подолу  и  по  краю
свободных рукавов синюю парчу оттеняла широкая кайма  из  белого  кроличьего
меха. Талию стягивал пояс из синей кожи, украшенной гранатами, изумрудами  и
рубинами.
   Элис продолжала изучать свое отражение, а Ила  в  это  время  расправляла
складки подбитой кроличьим мехом парчовой накидки.
   - Моя госпожа, вы не можете к нему ехать. Тем более сейчас, когда...
   - ..я должна выйти за другого? - закончила Элис, застегивая накидку.  Она
оглядела себя со всех сторон и осталась довольна тем, что увидела. Сочетание
оранжевого и синего  производит  сногсшибательное  впечатление.  -  А  какое
отношение имеет мое замужество к тому, что я собираюсь сейчас сделать?
   - Вы знаете, что это грех. Нельзя встречаться с чужим мужчиной,  если  он
вам не жених. Элис коротко рассмеялась.
   - А ты хотела, чтобы  я  бегала  на  свидания  к  своему  нареченному?  К
дорогому Эдмунду? - с сарказмом обратилась она к горничной. Но та не  успела
ответить, так как Элис продолжила:
   - Тебе не надо идти со мной. Я знаю дорогу, к тому же нам  с  Гевином  не
нужны помощники.
   Ила слишком долго служила у Элис, чтобы ее  шокировало  такое  заявление.
Ведь девочка всегда делала то, что хотела.
   - Нет, я пойду. Только для того чтобы убедиться, что  с  вами  ничего  не
случилось.
   Элис, как всегда, не  обратила  внимания  на  слова  Илы.  Она  выдернула
толстую  свечу  из  тяжелого  металлического  подсвечника,  стоявшего  возле
кровати, и направилась к обитой железом дубовой двери.
   - Тихо, - бросила она через плечо и приоткрыла дверь, висевшую на  хорошо
смазанных петлях.
   Подобрав  подол  парчового  платья,  она  перебросила  его  через   руку.
Единственной ее мыслью было то, что всего через три недели она  покинет  это
ветхое жилище и будет жить  в  доме  -  в  поместье  Чатворт,  в  окруженном
высокими стенами замке из камня и дерева.
   - Да тихо ты! -  приказала  она  Иле  и,  оттолкнув  горничную  к  стене,
заставила ту вжаться в сырой камень.
   Один  из  часовых  ее  отца  прошел  мимо  нижней  лестничной   площадки.
Помочившись, он подтянул штаны и вернулся к своему соломенному тюфяку.  Элис
задула свечу, надеясь, что часовой  не  услышал  испуганного  возгласа  Илы,
внезапно оказавшейся в кромешном мраке.
   - Пошли, - прошептала Элис, не имевшая ни времени, ни желания выслушивать
жалобы Илы.
   Ночной воздух был чист и прохладен. Как Элис и предполагала, их уже ждали
две оседланные лошади. Улыбнувшись, она птицей взлетела на темного  жеребца.
Позже она обязательно вознаградит конюха, который  так  хорошо  заботится  о
лошадях своей госпожи.
   - Моя госпожа! - в отчаянии взмолилась Ила.
   Но Элис даже не повернулась. Она знала, что  Ила  слишком  толста,  чтобы
самостоятельно  взобраться  на  лошадь.  А  Элис  не  намеревалась   тратить
драгоценные минуты на эту надоедливую старуху - ведь ее ждал Гевин.
   Калитка в стене была оставлена открытой. Только что прошел дождь, и земля
была пропитана влагой. В воздухе чувствовалось  приближение  весны,  принося
ощущение надежды - и страсти.
   Когда Элис убедилась, что отъехала достаточно далеко,  чтобы  в  доме  не
услышали стук подков, она наклонилась вперед и стегнула жеребца.
   - Вперед, мой черный дьявол. Отнеси меня к любимому.
   Жеребец встал на дыбы, показывая тем самым, что понял ее. Он знал дорогу,
и его длинные стройные ноги галопом понесли его к цели.
   Элис встряхнула головой и подставила лицо  ветру,  полностью  доверившись
мощному и великолепному животному. Гевин. Гевин. Гевин.  Казалось,  это  имя
слышится в стуке подков по  твердой  земле.  Зажатое  между  ног  Элен  тело
жеребца напоминало ей о Гевине. О его  сильных  руках  на  ее  теле,  о  его
мышцах, прикосновение  к  которым  заставляло  ее  сгорать  от  желания.  Ей
вспомнилось его лицо, освещенное лунным светом, его глаза, огонь которых  не
способна погасить самая темная ночь.
   - Осторожней, мой хороший, - весело проговорила Элис, натягивая повод.
   Теперь, приближаясь к месту встречи, она вдруг подумала о том, о чем  так
старалась  забыть.  Ведь  Гевин  наверняка  уже  слышал  о  ее   предстоящем
замужестве и наверное очень сердит на нее.
   Элис закинула голову так, чтобы ветер дул ей прямо в лицо. Несколько  раз
моргнув, она выдавила несколько слезинок. Слезы  помогут  ей.  Гевин  всегда
ненавидел, когда плачут, поэтому в последние два года  она  очень  осторожно
пользовалась этим оружием. Только в тех случаях,  когда  Элис  старалась  от
него чего-то добиться, она прибегала к подобной уловке.  Так  что  ее  слезы
по-прежнему сильно действовали на него.
   Элис вздохнула. Ну почему она не может быть искренней с  Гевином?  Почему
мужчины требуют такого нежного обращения? Он любит ее,  значит,  ему  должно
нравиться все, что она делает, даже если  он  с  чем-то  не  согласен.  Элис
прекрасно понимала, что бессмысленно  надеяться  на  это.  Если  она  скажет
Гевину правду, то потеряет его. Где ей тогда найти нового любовника?
   Новая  волна  воспоминаний  о  его  теле,  мускулистом  и  воспламененном
страстью, заставила Элис вонзить каблуки в бока лошади. О да, она использует
все, что можно, в том числе  и  слезы,  чтобы  удержать  Гевина  Монтгомери,
знаменитого рыцаря, воина, которому нет равных.., и который принадлежит  ей,
только ей!
   Внезапно в ушах зазвучал едкий вопрос Илы: если Элис хочет  оставаться  с
Гевином, почему она согласилась выйти замуж за Эдмунда Чатворта,  цвет  кожи
которого напоминает рыбье брюхо, за этого жирного человечка с мягкими руками
и уродливым ртом, образовывавшим круг правильной формы?
   А потому что Эдмунд - граф! Он владеет  землями,  разбросанными  по  всей
Англии, поместьями в Ирландии, Уэльсе, Шотландии и, судя по ходившим слухам,
даже во Франции.  Естественно,  Элис  не  имела  представления  об  истинных
размерах его богатства, но скоро она это выяснит. О да, она все узнает,  как
только станет его женой. Эдмунд слаб как головой, так и телом, и очень скоро
она приберет к рукам и его самого, и его собственность. Она предоставит  ему
свободу развлекаться в обществе нескольких шлюх, а сама займется поместьями,
и никто не будет мешать ей своими требованиями и указаниями.
   Элис испытывала к Гевину всепоглощающую страсть, однако это не мешало  ей
хладнокровно оценивать его со стороны. Кто такой  Гевин  Монтгомери?  Мелкий
дворянчик, не богатый  и  не  бедный.  Отличный  воин,  сильный  и  красивый
мужчина, но у него ничего нет - естественно, если  сравнивать  с  богатством
Эдмунда. И во что превратится ее жизнь с Гевином? Ночи будут полны  любви  и
страсти, но, как прекрасно понимала Элис,  ни  одной  женщине  не  под  силу
подчинить себе этого мужчину. Если она выйдет за Гевина, он будет требовать,
чтобы она сидела дома и выполняла женскую работу. Нет, ни  одна  женщина  не
способна управлять Гевином  Монтгомери.  В  роли  мужа  он  будет  таким  же
требовательным, как и в роли любовника.
   Элис опять пришпорила лошадь. Она хотела получить все: состояние  Эдмунда
и положение, которое давал его титул, и  страсть  Гевина.  Улыбнувшись,  она
поправила одну из золотых брошей  на  плече,  которыми  застегивалась  яркая
накидка. Гевин любит ее - Элис была уверена, что это именно так, - и она  не
потеряет его любовь. Разве может случиться нечто  подобное?  Кто  еще  может
сравниться с ней по красоте?
   Элис принялась часто моргать.  Пара  слезинок  -  и  он  поймет,  что  ее
насильно выдают замуж за Эдмунда. Он поймет,  что  она  вынуждена  выполнить
условия соглашения, которое ее отец заключил с Эдмундом. Да, если она  будет
действовать со всей осторожностью,  ей  удастся  заполучить  обоих:  страсть
Гевина - для ночи, состояние Эдмунда - для дня.

***

   Гевин стоял и ждал. Серебряный свет  луны  освещал  его  лицо.  Оно  было
совершенно неподвижно, за исключением  игравших  желваков.  Губы  сжались  в
прямую линию, серые глаза потемнели от гнева и стали того же  цвета,  что  и
волосы, которые волнистыми прядями спадали на воротник шерстяного камзола.
   Только долгие годы напряженных тренировок позволяли ему  держать  себя  в
руках, между тем как внутри у него все  кипело.  Утром  он  узнал,  что  его
возлюбленная собирается выйти замуж за  другого.  Его  первым  порывом  было
немедленно отправиться к  Вейлансам  и  потребовать,  чтобы  она  опровергла
дошедшие до него слухи. Но свойственное ему чувство собственного достоинства
удержало его. О сегодняшнем  свидании  они  с  Элис  договорились  несколько
недель назад, поэтому  он  заставил  себя  дождаться  вечера,  когда  сможет
увидеть ее, обнять и услышать, как нежные губки девушки произносят  то,  что
он хотел от нее услышать. Она выйдет замуж только за  него.  В  этом  он  не
сомневался.
   Устремив взгляд в  ночь,  Гевин  прислушивался,  пытаясь  различить  стук
копыт. Но вокруг царила полная тишина. Из зарослей выбежала бродячая  собака
и, метнувшись к  дереву,  уставилась  на  Гевина,  внимательно  наблюдая  за
молчаливым и неподвижным человеком. Ночь принесла с собой воспоминания о его
с Элис первом свидании в этом отгороженном от всего  мира  и  открытом  небу
месте. Днем путник мог бы проехать мимо и не заметить их прибежища, а  ночью
тени превращали его в бархатную шкатулку, только достаточно  большую,  чтобы
хранить в ней истинную драгоценность.
   Гевин познакомился с Элис на свадьбе одной из ее сестер. Хотя  Монтгомери
и Вейлансы были соседями, они редко навещали друг друга. Отец Элис был самым
настоящим пьяницей. Его совсем не заботило, в каком состоянии  поместье;  он
жил - и заставлял так жить и свою жену, и пятерых дочерей - в полной нищете,
подобно крепостному. Гевин присутствовал на свадьбе исключительно из чувства
долга, как представитель своей семьи. Его трое братьев отказались идти.
   Среди этого сброда Гевин увидел Элис - его красивую, непорочную Элис.  Он
сначала даже не  поверил,  что  она  -  одна  из  сестер  Вейланс,  толстых,
непривлекательных девиц. Ее одежда  была  сшита  из  дорогой  ткани,  манеры
свидетельствовали об утонченности, ее красота...
   Он сел и, подобно другим молодым людям, устремил на нее взгляд. Она  была
само совершенство: блондинка с  синими  глазами  и  очаровательным  ротиком.
Гевина так и распирало от желания заставить эти губки растянуться в  улыбке.
Именно тогда, еще до того как он заговорил с ней, он  понял,  что  влюбился.
Позже ему пришлось пробираться через толпу мужчин, чтобы добраться до  Элис.
Казалось, его напористость ошеломила девушку. Ее опущенные  долу  глаза,  ее
нежный,  тихий  голосок  околдовали  его.  Она  была  так  застенчива,   так
сдержанна, что едва нашла в себе силы ответить на  его  вопросы.  Элис  была
всем - и даже больше, чем всем, - о чем он мог мечтать.  Она  была  скромна,
как" девственница, и в то же время в ней чувствовалась истинная женщина.
   В тот же вечер он сделал ей предложение. Она устремила на него изумленный
взгляд,  ее  глаза  горели,  как  сапфиры.  Потом  она  опустила  голову   и
пробормотала что-то насчет необходимости поговорить с  отцом.  На  следующий
день Гевин отправился к этому пьянчуге и попросил отдать Элис ему в жены, но
Николае принялся нести какую-то чепуху о том, что мать  не  может  жить  без
своей дочери. Он все время запинался, и создавалось  впечатление,