кликнула в ужасе Элизабет. - Аликс такая крохотная, такая...
   - Рейн с Гевином тут же приставили к моей шее обнаженные  мечи.  В  таком
положении, намереваясь убить эту  хорошенькую  маленькую  певчую  птичку,  я
вдруг осознал, что со мной не  все  в  порядке.  На  следующий  день  Джудит
устроила нам встречу. - В его глазах засверкали озорные огоньки. -  Встречу,
на которой ты просила сэра Гая доставить тебя в ковре.
   Элизабет даже не посмотрела на Майлса. Она считала, что  сэр  Гай  на  ее
стороне, а, оказывается, все это время  он,  насмехаясь,  сообщал  обо  всем
Майлсу. С каким удовольствием эти двое, должно быть, хлопали друг  друга  по
спине, потешаясь над ее желанием соблазнить своего  собственному  мужа.  Что
стряслось с ней, женщиной, преисполненной гордости, когда-то на краю  обрыва
давшей клятву никогда не подчиняться ни одному из мужчин?
   - Извини, - прошептала Элизабет, проходя  мимо  Майлса  и  направляясь  к
Роджеру.
   Заключив девушку в объятия, Майлс крепко прижал ее к себе.  Заметив,  что
он многозначительно улыбается, Элизабет со всего размаху ударила его  локтем
по ребрам, услышав, как в награду, вырвавшийся у Майлса стон боли.
   - Я тебя ненавижу, Монтгомери! - заорала она  ему  прямо  в  лицо.  -  Ты
заставил меня умолять и плакать, отнял у меня мою гордость. - Она попыталась
ударить его еще раз, но Майлс прижал ее руки к телу, не давая пошевелиться.
   - Нет, Монтгомери, - приближая к ней губы, вымолвил Майлс.  -  Ты  любишь
меня. Ты так сильно любишь,  что  готова  ради  меня  просить  милостыню.  Я
заставил тебя рыдать от страсти, я заставил тебя плакать от любви.
   - Ты унизил меня.
   - Так же, как и ты меня. - Майлс все еще держал Элизабет  в  объятиях,  а
она боролась, пытаясь вырваться. - Все женщины доставались мне с  легкостью,
и только ты заставила меня потрудиться.  Только  с  тобой  я  узнал  злость,
ревность и чувство собственника. Тебя подарили мне, ты моя,  Элизабет,  и  я
никогда не позволю тебе забыть это.
   - Я никогда... - начала Элизабет,  но  Майлс  прервал  ее  поцелуем.  Как
только он коснулся ее губ, она сдалась. Элизабет  была  не  в  состоянии  ни
спорить с ним, ни убегать от него.
   Майлс слегка ослабил объятия, дав ей возможность обвить его шею руками  и
еще крепче прижаться.
   - Никогда, никогда впредь не забывай об этом, Монтгомери, - прошептал  он
ей на ухо. - Ты всегда будешь  принадлежать  мне  -  в  этом  столетии  и  в
следующем. Вечно!
   Едва разбирая его слова, Элизабет поднялась на цыпочки,  подставляя  губы
для поцелуя. Она и не догадывалась, как сильно ей не хватало его  плоти.  Он
был  единственным  мужчиной  в  мире,   которому   она   могла   довериться,
единственным, с кем можно было не  осторожничать.  Долгие  годы  воздержания
проявились теперь в страстном, полном дикой ярости желании. Запустив руку  в
волосы Майлса, Элизабет притянула его голову к себе.
   Раздался низкий, гортанный смех Майлса.
   - Что ты там говорила о дереве? Овладеть женщиной, прислонив ее к дереву?
- переспросил он.
   Майлс знал, чего она ждет от него: не  нежного  совокупления,  а  чего-то
яростного и звериного, под стать ее настроению. Он  принялся  в  неистовстве
срывать с Элизабет одежду, обрывая одной рукой шнуровку ее льняного  нижнего
белья, а другой стаскивая с себя штаны.
   Элизабет не переставала осыпать  его  поцелуями,  долгими  и  страстными.
Прижавшись спиной к дереву, она слегка вздрогнула и  впилась  зубами  в  шею
Майлса. Майлс поднял Элизабет, вскинул ее ноги себе на пояс, юбка сбилась  и
путалась между ними, но никому из них не пришло в  голову  снять  одежду  до
конца. Поддерживая Элизабет за ягодицы, Майлс приподнял ее и  с  безудержной
силой, сравнимой с мощью падающего якоря, опустил прямо на себя.
   Вскрикнув, Элизабет уткнулась лицом в шею Майлса, лишь успевая  временами
глотнуть немного воздуха, в  то  время  как  Майлс  своими  сильными  руками
ритмично поднимал и опускал ее тело. Голова девушки непроизвольно откинулась
назад, и она почувствовала, что готова кричать от переполнявшей ее  страсти.
От напряжения пот  катился  по  лицу  Майлса,  и  соленые  капли  падали  на
Элизабет. Ее волосы стали влажными и, разметавшись, окутали их тела.
   Неистовым движением, ввергнувшим Элизабет в экстаз,  Майлс  прижал  ее  к
себе и, содрогаясь, опустошал снова и снова свою разгоряченную  плоть.  Тело
Элизабет напряглось и потонуло в волнах наслаждения, она почувствовала,  как
слезы наворачиваются на глаза. Медленно она спустилась  с  небес  на  землю,
ощущая невероятную слабость в ногах от этого напряжения, с  которым  сжимала
бедра Майлса.
   Откинувшись немного назад,  чтобы  взглянуть  на  Элизабет,  Майлс  нежно
погладил ее влажные волосы и поцеловал в висок.
   - Я люблю тебя, - ласково произнес он, а затем хитро улыбнулся. - А кроме
того, ты лучшая из...
   - Понимаю. - Она засмеялась. - Ты вообще-то собираешься опустить меня  на
землю или хочешь лишить жизни прямо у этого дерева?
   Еще раз поцеловав Элизабет, Майлс помог ей встать на  ноги  и  совсем  не
по-джентельменски, с некоторым чувством превосходства  рассмеялся,  когда  у
Элизабет подкосились ноги и он был вынужден подхватить ее, не давая упасть.
   - Хвастунишка! - цепляясь  за  Майлса,  выдохнула  Элизабет,  но  все  же
улыбнулась и поцеловала руку, поддержавшую ее. - Я и правда лучше всех? -  с
деланным безразличием поинтересовалась она.  -  Ты  все  еще  находишь  меня
привлекательной? Даже после рождения ребенка?
   - Вполне! - серьезно ответил Майлс. Элизабет рассмеялась,  оправила  юбки
и, стараясь вновь обрести самообладание,  направилась  вместе  с  Майлсом  к
месту, где их ожидал Роджер.

Глава 17

   Последующие три дня они по-прежнему находились в пути, и для Элизабет эти
дни были наполнены блаженством. Майлс  уделял  ей  все  свое  внимание.  Они
держались  за  руки,  негромко  разговаривали  или  заливались  хохотом  над
обычными вещами. Они занимались любовью  прямо  на  берегу  ручья,  а  затем
купались в его ледяных водах.
   Роджер  равнодушно  смотрел  на  них,  но  иногда  Элизабет   чувствовала
угрызения совести из-за той боли, которую она,  несомненно,  причиняла  ему.
Несколько раз Роджер упрекнул Майлса за его недостойное рыцаря поведение, но
Майлс ответил, что, пока он не добрался до своих  родственников,  он  просто
беззаботный крестьянин и не более того.
   Они продвигались очень медленно, и путь, который можно было бы  проделать
за какие-нибудь четыре дня верхом на лошадях, растянулся  надолго,  так  как
они были вынуждены идти пешком. На четвертый день, в полдень,  они  сошли  с
дороги, чтобы отдохнуть и освежиться. С презрением  посмотрев  на  сестру  и
Майлса, Роджер направился в глубину леса.
   Впервые услышав, что Элизабет попала в плен, он ощутил сильную  боль,  но
теперь, понимая, что потерял сестру, чувствовал боль еще острее,  чем  когда
она была просто пленницей.  Перебирая  и  заново  переживая  свои  проблемы,
Роджер шел вдоль края оврага, испещренного свежими рытвинами, не обращая  на
это никакого внимания. Пройдя еще несколько футов, он вдруг  сообразил,  что
рытвины - не что иное, как следы борьбы. Повернув назад, Роджер  внимательно
присмотрелся к поверхности земли. Он  зашагал  по  краю  возвышавшегося  над
бурным потоком  крутого  берега  и  наткнулся  на  отчетливый  след  падения
чьего-то тела. После сражений Роджеру часто приходилось,  разыскивать  своих
раненых и отставший рыцарей, и теперь в нем проснулись рыцарские чувства. Не
медля ни секунды, он ринулся вниз по склону.
   Но  на  дне  оврага  Роджер  обнаружил  совсем  не  то,  что  ожидал.  На
полусгнившем бревне, спрятав  ноги  за  большой  валун,  сидела  хорошенькая
молодая девушка в богатом бархатном платье цвета красного бургундского вина,
украшенном по вороту крупными аметистами. Темные, пожалуй,  слишком  большие
для ее лица глаза приветливо смотрели на Роджера.
   - Я знала, что  увижу  тебя,  -  произнесла  она  по-английски  с  легким
акцентом.
   Захлопав от удивления ресницами, Роджер  сначала  не  придал  какого-либо
значения ее словам.
   - Вы упали? Не ушиблись?
   Девушка улыбнулась ему, и ее глаза заблестели. Она казалась совсем  юной,
почти ребенком в платье  не  по  возрасту.  Темные  волосы  выбились  из-под
расшитого жемчугом капюшона, лиф ее платья также был украшен жемчугом.
   - Мои ноги придавило, и я не могу даже пошевелить ими.
   "Ох уж эти женщины!" - подумал Роджер, рассматривая камни, зажавшие  ноги
девушки.
   - Вы должны были слышать, что я наверху.  Почему  же  вы  не  позвали  на
помощь?
   - Потому что я знала, что ты придешь за мной.  "Ненормальная,  -  подумал
Роджер. - Бедняжка, видимо, свихнулась".
   - Как только я приподниму этот камень, постарайтесь  сразу  же  выдернуть
ногу. Понятно? - переспросил Роджер, обращаясь с ней как с чуточку  тронутой
умом.
   Девушка лишь улыбнулась в ответ и, как только камень был отодвинут, сразу
же высвободила ногу.
   С другой ногой дело обстояло намного  хуже.  Роджер  понимал,  что,  если
тронет с места хоть один камень, сверху может  свалиться  другой.  Глядя  на
миниатюрную  фигурку,  Роджер  сомневался,  что  хрупкие  косточки   девушки
выдержат такой удар.
   - Не скрывай от меня правду, -  прошептала  она.  -  Я  знаю,  что  такое
настоящая боль.
   Роджер, обернувшись, посмотрел на нее  и  увидел  большие  глаза,  полные
доверия. Ее покорность одновременно и напугала и придала ему новые силы.
   - Как вас зовут? - спросил он, осматриваясь и обдумывая, как поступить  с
валунами, придавившими ее маленькую ножку.
   - Кристиана, милорд.
   Роджер резко вскинул голову. Его грязная крестьянская одежда не ввела  ее
в заблуждение, это говорило о том, что девушка не так уж и глупа.
   - Значит, Крис. - Он улыбнулся. - Не могли бы вы одолжить  мне  на  время
ваш кинжал? Я попробую закрепить верхние  камни,  чтобы  они  не  свалились,
когда я буду сдвигать нижние. - Роджер указал на ее кинжал.
   Она быстро протянула ему нож, а он  прикусил  язык,  чтобы  ненароком  не
приступить к нравоучениям, что не следует отдавать первому  встречному  свой
кинжал. Драгоценности на ее  платье  стоили  целое  состояние,  а  жемчужное
ожерелье вряд ли имело себе подобное.
   Роджер отошел от нее на несколько футов, чтобы срезать с дерева несколько
веток. Сняв дуплет, он оторвал от рубашки  несколько  полосок  ткани,  чтобы
использовать их при устройстве опоры под камнями.
   - Почему вас никто не ищет? - продолжая работать, задал он интересовавший
его вопрос.
   - Может, и ищут, не знаю. Ты явился мне в грезах вчера ночью.
   Роджер  окинул  Кристиану  внимательным  взглядом,  но   промолчал.   Ему
казалось, что все девушки, где бы они ни жили, забивали себе голову  всякого
рода романтикой и воображали, как их спасает  благородный  рыцарь.  Мужчинам
было очень трудно угодить им.
   - Я представляла себе, - продолжала она, - и этот лес,  и  это  место.  Я
видела тебя в своих мечтах и знала, что ты придешь.
   - Вероятно, мужчина вашей мечты был просто светловолос и чем-то похож  на
меня, - назидательно произнес Роджер.
   - Я помню множество деталей. Шрам под глазом - ты получил его  от  своего
брата еще мальчишкой.
   Роджер непроизвольно поднял руку и дотронулся до кривого шрама  у  левого
глаза. Верно, в тот памятный день он чуть не остался без глаза, но  в  живых
осталось очень мало свидетелей, знавших историю этого шрама.
   Заметив его удивление, Кристиана лишь улыбнулась:
   - Я  ждала  тебя  всю  жизнь.  Роджер  тряхнул  головой,  словно  отгоняя
наваждение.
   - Вы попали в точку, - сказал он. - Я имею  в  виду  шрам.  А  теперь  не
двигайтесь, пока я буду закреплять эти камни, - вымолвил  он,  хотя  в  этом
предостережении не было никакой необходимости: девушка и  до  его  появления
была не в состоянии шевельнуться.
   Камни оказались довольно тяжелыми, и Роджеру пришлось  изрядно  попотеть,
прежде чем он сдвинул самый  большой  из  них.  И  как  только  этот  камень
покатился вниз, за ним с грохотом обрушилось множество  других.  Молниеносно
кинувшись к Кристиане, Роджер повалил  ее  на  спину,  и  они  откатились  в
сторону от несущихся на них валунов. Отталкивая девушку, он услышал, как она
охнула, когда один  из  камней  зацепил  ее.  Словно  ожив,  камни  грохотом
наполнили воздух, и Роджер прикрыл своим телом Кристиану, защищая ее от пыли
и острых обломков. Когда наконец все стихло, он начал было  подниматься,  но
девушка обвила его голову руками и прижалась к нему губами.
   Долгое время мысли Роджера были только об одном: вернуть сестру и  брата.
Он совершенно не думал о женщинах и даже не представлял,  насколько  глубоко
были спрятаны в нем его чувства. Когда-то, много лет назад, он,  беззаботный
юноша, веселился с  хорошенькими  девушками,  заигрывал  с  ними  на  тайных
свиданиях, но ненависть к Монтгомери нарушила привычное течение его жизни.
   Едва лишь Кристиана  прикоснулась  к  его  губам,  Роджер  подумал:  "Это
серьезно". Несмотря на то, что внешне она почти не  отличалась  от  ребенка,
она была женщиной, и ее  помыслы  были  более  чем  серьезны.  Она  с  такой
страстью принялась целовать Роджера, что он отпрянул.
   - Кто ты? - шепотом спросил он.
   - Я люблю тебя и всегда ждала встречи с тобой. Склонившись над  девушкой,
Роджер пристально посмотрел в ее темные  глаза,  глаза,  которые,  казалось,
пытались добраться до его души и завладеть ею. Роджеру стало не по  себе,  и
он поднялся на ноги.
   - Пожалуй, будет лучше доставить вас домой, к родителям.
   - У меня нет родителей, - сказала она, поднимаясь с земли.
   Роджер  не  выдержал  ее  взгляда,  обвинявшего,  как  ему  казалось,   в
предательстве, и отвел глаза. Одна его половина хотела немедленно бежать  от
этой странной женщины, а другая мечтала бороться до последней  капли  крови,
чтобы удержать ее возле себя.
   - Разрешите мне посмотреть вашу коленку, - наконец вымолвил он.
   Кристиана повернулась и послушно вытянула  ногу.  Он  нахмурился,  увидев
окровавленное, в ссадинах и синяках колено.
   - Почему вы сразу не  показали  мне  ногу?  -  резко  спросил  Роджер.  -
Держите, - добавил он, возвращая ей нож. - Отрежьте кусок  от  своей  нижней
юбки. Я не могу позволить себе лишиться рубашки: на сегодняшний день  она  у
меня единственная.
   Девушка улыбнулась и принялась отрезать полоски материи от нижней юбки из
тонкого батиста.
   - Каким образом ты оказался здесь, во Франции, в столь  странной  одежде?
Где твои рыцари?
   - Вот вы мне об  этом  и  расскажете,  несколько  грубовато  ответил  он,
принимая из ее рук полоски ткани. - Может, сегодня ночью вам  приснится  мое
будущее.
   Он пожалел о своих словах, едва  наклонившись  к  ручью.  Проклятье!  Эта
женщина возбуждала его. Он все еще ощущал на губах вкус ее  поцелуя:  в  нем
странно  смешались  желание  женщины  переспать  с  ним  и  желание   ведьмы
заполучить  его  душу.  Он  улыбнулся  этой  мысли.  У  него  тоже  начинают
появляться причуды. Кристиана  -  обычная  молодая  девушка,  нуждающаяся  в
помощи, и больше ничего. Лучше всего будет перевязать ей коленку и доставить
к опекунам.
   Возвратившись с намоченными полосками ткани, Роджер заметил блестевшие на
ресницах девушки слезы и тут же начал каяться.
   - Прости меня, Крис, - сказал он, словно всегда  знал  ее.  -  Проклятье!
Давай сюда свою коленку.
   Она застенчиво улыбнулась сквозь слезы. Роджер не мог не ответить ей  тем
же, и, вытягивая ногу, Кристиана уже широко улыбалась.
   - Дай-ка мне твой кинжал, я разрежу чулок, - попросил  Роджер,  осторожно
снимая с ее ноги расшитую туфельку.
   Кристиана  молча,  медленно  приподняла  платье  до  пояса  и   развязала
подвязку. Не сводя глаз с Роджера, который уставился на  ее  стройные  ноги,
она осторожно  начала  спускать  чулок.  Обнажив  ногу  до  колена,  девушка
сказала:
   - Дальше сними сам.
   Неожиданно пот прошиб Роджера, и огонь желания настолько накалил его, что
ему показалось, будто  кровь  закипает  в  жилах.  Дрожащей  рукой  он  стал
спускать чулок, поддерживая другой рукой колено обнаженной ноги.  Вид  крови
на коленке слегка остудил его пыл, и он начал успокаиваться.
   - Вы играете с вещами, в которых ничего не смыслите, -  грубовато  бросил
он, смачивая колено, чтобы снять разорванный чулок с раны, не причиняя боли.
   - Я не играю в детские игры, - тихо ответила она.
   Пытаясь сосредоточиться на стоявшей перед ним  задаче,  Роджер  осторожно
промыл и перевязал рану.
   - А теперь я должен вернуть тебя, - сказал он отеческим тоном.
   Его рука, все  еще  лежавшая  на  ее  колене,  поглаживая,  непроизвольно
скользнула вверх по ноге. Роджер убрал нож в чехол, висевший у нее на поясе.
Их глаза встретились. Кристиана не  отшатнулась,  напротив,  она,  казалось,
приободряла его.
   Внезапно  Роджер  пришел  в   себя:   "Не   имеет   значения,   насколько
привлекательна эта девушка,  не  стоит  ради  нее  рисковать  жизнью.  Скоро
кто-нибудь отправится  на  ее  поиски  и,  если  обнаружит  меня,  в  одежде
простолюдина,   занимающегося   любовью   с   этой,   совершенно   очевидно,
благородного происхождения девушкой, не станет задавать лишних  вопросов,  а
сразу же пронзит мечом мое сердце. - Кроме того, он не был уверен,  что  его
привлекала близость с этой странной юной леди. - Что  если  она  колдунья  и
действительно хочет овладеть моей душой?"
   - Что тебя останавливает? - прошептала она. Роджер аккуратно  опустил  ее
юбку.
   - Ты - ребенок, а я... Ты всегда предлагаешь себя незнакомцам?
   Девушка не ответила на его вопрос, но ответ можно  было  прочитать  в  ее
глазах.
   - Я всегда любила и буду любить тебя. Я всегда к твоим услугам.
   Роджер почувствовал, что начинает сердиться.
   - А теперь послушайте меня, юная дама! Не знаю, что вы думаете  обо  мне.
Как и не знаю, кто вы такая, но уверен, будет лучше,  если  вы  вернетесь  в
свой дом, а я - в свой. И, надеюсь, вы помолитесь Богу, если веруете в него,
чтобы он простил ваши прегрешения. - Роджер нагнулся, подхватил на плечо  ее
хрупкое тело и принялся взбираться на высокий крутой берег.
   К тому времени, когда он добрался до самого верха, кипевшие в нем  злость
и страсть приутихли. Он был  достаточно  взрослым  и  рассудительным,  чтобы
позволить  какой-то  романтически  настроенной  девице  бередить  ему  душу.
Придерживая девушку за плечи, Роджер опустил ее перед собой и улыбнулся.
   - Куда прикажете сопроводить вас? Вы помните, какой дорогой пришли сюда?
   На мгновение она вдруг смутилась.
   - Конечно же я помню дорогу. Ты отсылаешь меня назад?  Поцелуй  меня  еще
раз. Поцелуй меня, как настоящий влюбленный.
   Роджер удерживал девушку на расстоянии вытянутой руки.
   - Ты слишком торопишься, я не намерен целовать тебя. Ты  должна  сказать,
откуда ты родом и кто ты.
   - Я - твоя, но... - Она замолчала,  услышав  звук  охотничьего  рога.  Ее
глаза стали дикими и испуганными. - Я должна идти. Мой муж зовет меня. Он не
должен тебя видеть. Вот, держи!
   Не успел Роджер вымолвил и слова, как Кристиана  выхватила  из  ножен  на
боку кинжал и резким движением  срезала  самый  крупный  аметист  со  своего
платья. На дорогом бархате осталась уродливая дыра.
   - Возьми это, - настойчиво сказала она. Роджер напрягся:
   - Я ничего не беру у женщин. Снова  раздался  звук  охотничьего  рога,  и
Кристиана испугалась еще сильнее.
   - Я должна идти! - Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в сжатые
губы. - У меня красивое тело,  -  сказала  она,  -  и  красивые  шелковистые
волосы. Я тебе как-нибудь покажу.
   Когда рог прозвучал  в  третий  раз,  Кристиана  подобрала  свои  юбки  и
неуклюже побежала, хромая на поврежденную ногу.
   Она уже отбежала  на  некоторое  расстояние,  когда  вдруг  обернулась  и
бросила в его сторону аметист. Роджер не двинулся  с  места,