ение  конюха,  расправила  плечи  и
приготовилась отражать натиск своей семьи.

Глава 7

   К ее величайшему удивлению - и облегчению -  в  доме  было  тихо.  Пройдя
через кухню, она заметила только повара и Сьюзен, которые мыли посуду.
   - Все уже легли спать? - спросила  она,  оперевшись  на  большой  дубовый
стол, который занимал почти все помещение целиком.
   - Да, мисс Блейр-Хьюстон, - ответила Сьюзен, прочищая кофемолку. -  Более
или менее.
   - Хьюстон, - сказала она автоматически,  пропустив  мимо  ушей  последнее
замечание горничной. - Принесите ужин на подносе в мою комнату, Сьюзен.
   Когда она проходила по дому к лестнице, ей в  глаза  бросились  несколько
букетов недавно срезанных цветов, но эти цветы не были из  сада  ее  матери.
Она заметила приложенную карточку:
   "Моей будущей жене, Блейр, от Лиандера".
   Ни разу за все месяцы их помолвки Лиандер не посылал ей цветов.
   Высоко держа голову, она поднялась к себе. Обои в  спальне  Хьюстон  были
светло-кремовых и белых тонов; мебель покрашена в белый  цвет,  а  на  окнах
висели ручной работы шторы из  баттенбергского  кружева.  Низкие  столики  и
спинки двух стульев тоже были украшены воздушным кружевом. Полог  кровати  с
внутренней стороны был задрапирован светло-коричневым шелком, а  белоснежное
покрывало отделано изысканной вышивкой.
   Когда Хьюстон сняла платье, в комнату вошла с подносом Сьюзен.
   - Я знаю, что уже поздно,  но  Вилли  придется  отнести  записку  мистеру
Бэгли, портному с Лид-авеню. Пусть  он  даже  поднимет  его  с  постели,  но
записку необходимо отдать мистеру Бэгли  лично.  Завтра  в  восемь  утра  он
должен прийти к мистеру Таггерту.
   - К мистеру Таггерту? - переспросила Сьюзен,  убирая  платье  Хьюстон.  -
Значит, это правда, мисс, что вы собираетесь выйти за него замуж?
   Хьюстон сидела за своим маленьким письменным столом из  красного  дерева.
Она оглянулась на Сьюзен:
   - Хотела бы на меня и дальше работать? В доме мистера Таггерта?
   - Не знаю, мисс. Мистер Таггерт на самом деле такой, как  о  нем  говорят
люди?
   Хьюстон задумалась. Опыт подсказывал ей, что слуги часто знают о человеке
больше, чем равные ему по положению. Даже несмотря на то, что Кейн жил один,
камердинер, лакеи, без сомнения, знали о нем то, чего не знал никто.
   - Что ты о нем слышала?
   - Что у него ужасный характер,  что  он  постоянно  орет  и  все  ему  не
нравится.
   - Боюсь, что так оно и есть, - вздохнула Хьюстон и снова оглянулась:
   - Но, по крайней мере, он не бьет женщин и никого не "надувает".
   - Если вы не боитесь жить с ним, мисс Хьюстон, то я тоже смогу. Не думаю,
что в нашем доме можно будет оставаться после того, как вы с сестрой уедете.
   - Боюсь, что это правда, - отсутствующе сказала Хьюстон, отмечая у себя в
блокноте, что завтра нужно будет позвать к девяти  часам  утра  парикмахера,
мистера Эпплгейта с Коул-авеню. Она подумала, сколько времени можно было  бы
сэкономить, если б у каждого в городе установили телефон.
   - Сьюзен, у тебя ведь два брата?
   - Да, мисс.
   - На весь завтрашний день мне  нужно  шесть  крепких  мужчин.  Они  будут
спускать вниз мебель. Им хорошо заплатят, да и  накормят  тоже.  Они  должны
прийти к половине девятого. Ты сможешь найти шестерых мужчин?
   - Да, мисс.
   Хьюстон написала еще одну записку.
   - Пусть Вилли отнесет это миссис  Мерчисон.  Она  гостит  у  преподобного
Томаса, пока Конрады в Европе. Я бы хотела, чтобы  она  готовила  в  доме  у
мистера Таггерта, пока они не вернутся.  Надеюсь,  она  будет  рада  немного
подработать. Вилли надо будет подождать ее ответа, потому  что  я  написала,
что кухня совершенно пуста, и попросила ее купить все необходимое и прислать
счет мистеру Таггерту. Вилли может заехать за ней  утром  в  экипаже.  Лучше
всего подойдет большой экипаж Оклейзов, не сомневаюсь, что они не откажут.
   Она откинулась на спинку стула.
   -  Завтра  предстоит  большая  работа.  Нужно  одеть  и  побрить  мистера
Таггерта, а кроме того, накормить всех.
   Сьюзен вытащила шпильки из  прически  Хьюстон  и  начала  расчесывать  ей
волосы.
   - Как приятно, - протянула Хьюстон, закрыв глаза.
   Через несколько минут она уже лежала в постели, и  впервые  за  последнее
время ей не хотелось плакать. Она  даже  чувствовала  себя  счастливой.  Она
поменялась местами с сестрой, чтобы хотя бы  раз  в  жизни  испытать  что-то
необычное, а теперь это необычное продлевается на целые недели.

***

   Когда в шесть часов на следующее утро Сьюзен постучала в  дверь,  Хьюстон
была уже почти одета. Для работы она выбрала белую хлопчатобумажную  блузку,
черную вельветовую юбку до пола и широкий кожаный пояс.  Небольшой  жакет  и
шляпка дополняли костюм.
   Спустившись на цыпочках по лестнице, чтобы не разбудить спящий  дом,  она
оставила матери записку на  обеденном  столе,  объясняющую,  где  она  будет
находиться весь день, наскоро позавтракала на кухне и растолкала  заснувшего
во дворе Вилли, потребовав, чтобы тот  впряг  лошадь  в  великолепный  новый
экипаж, подаренный Кейном.
   - Ты отдал все записки, Вилли?
   - Все. Миссис Мерчисон обрадовалась, что  ей  есть  чем  заняться.  Я  ее
встречу с коляской  в  половине  седьмого  и  захвачу  мистера  Рэндольфа  у
бакалейной лавки. Миссис Мерчисон  вчера  поздно  вечером  позвонила  ему  и
заказала уйму всякой всячины для кухни. Ну а потом мы поедем к Конрадам. Да,
она хотела знать, сколько народу ей придется кормить.
   - Там будет около двенадцати человек, но в основном это мужчины, так  что
скажи ей, что готовить надо на тридцать человек.  Этого  должно  хватить.  И
попроси ее принести с собой  посуду.  Сомневаюсь,  что  у  мистера  Таггерта
найдется то, что надо. Возвращайся как можно скорее, Вилли.
   У дома Кейна Таггерта все было тихо. Хьюстон распрягла лошадь и привязала
ее под деревом. Она постучала в боковую дверь, но никто  не  ответил.  Дверь
была не заперта. Хьюстон вошла и оказалась на кухне. Чувствуя  себя  немного
вором, она стала заглядывать в шкафчики. Если через две недели в  этом  доме
будет устроено свадебное торжество с огромным числом гостей, ей нужно знать,
чем она располагает.
   Шкафчики были пусты, если не считать банок с консервированными персиками,
- никакой посуды, кроме дешевых эмалированных мисок.
   "Опять  Сирс",  -  подумала  она,  обходя  подсобные  помещения.  Большая
буфетная отделяла  столовую  от  кухни,  а  за  кухней  находилось  крыло  с
кладовой, комнатой для мытья посуды,  комнатами  для  трех  слуг  с  ванной,
комнатой управляющего и его кабинетом.
   Выйдя в коридор, Хьюстон заметила лестницу и поднялась  на  второй  этаж.
Остановившись, она поглядела вниз, но не  увидела  ничего,  кроме  теней  на
дубовом полу и панельных стенах. Она решила подняться на чердак.
   Как она и предполагала, чердак на самом деле был помещением для прислуги,
которое использовалось под склад.  Там  находились  две  ванных  комнаты,  а
остальная площадь была разделена на маленькие комнатки,  каждая  из  которых
была до потолка забита ящиками и коробками.  В  некоторых  стояла  мебель  в
пыльных чехлах.
   Хьюстон осторожно сняла один из них. Под ним оказалось  два  позолоченных
стула, завернутые в гобелены  с  херувимами.  Хьюстон  заметила  этикетку  и
затаив дыхание прочла:

   "СЕРЕДИНА ВОСЕМНАДЦАТОГО ВЕКА
   ГОБЕЛЕНЫ ВЫТКАНЫ НА ФАБРИКЕ "ГОБЕЛЕН"
   ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ПРИНАДЛЕЖАЛО МАДАМ ДЕ ПОМПАДУР
   КОМПЛЕКТ ИЗ ДВЕНАДЦАТИ СТУЛЬЕВ И ДВУХ ДИВАНОВ".

   - Бог ты мой! - выдохнула Хьюстон, выпустив из рук чехол.
   У стены стоял свернутый ковер. Этикетка гласила:

   "КОНЕЦ СЕМНАДЦАТОГО ВЕКА
   СДЕЛАНО НА ФАБРИКЕ "САВОНРИ" ДЛЯ ЛУИ XIV".

   На одном из деревянных ящиков, в котором находились,  очевидно,  картины,
было просто написано:  "Гейнсборо".  За  ним  стоял  еще  один,  с  надписью
"Рейнолдс".
   Хьюстон медленно сняла  гобелен  со  стульев  мадам  де  Помпадур,  взяла
верхний стул и села.  Ей  нужно  было  время,  чтобы  собраться  с  мыслями.
Осматриваясь, она заметила выглядывающие из чехлов золотые ножки  и  поняла,
что  вся  собранная  здесь  мебель,  так  же  как  и   предметы   искусства,
представляет из себя музейную ценность. Она рассеянно сняла еще один  чехол.
Под ним оказалась люстра, сверкающая так, будто была сделана из бриллиантов.
На этикетке стояло: 1780 год.
   Она все еще сидела, ошеломленная перспективой  проводить  каждый  день  в
окружении таких сокровищ, как вдруг услышала шум подъезжающего экипажа.
   - Мистер Бэгли! - встрепенулась  она,  бегом  спустилась  по  лестнице  и
успела оказаться у парадной двери как раз в тот момент, когда мистер Бэгли и
его помощник выходили из экипажа.
   - Доброе  утро,  Блейр-Хьюстон,  -  сказал  он.  Мистер  Бэгли  отличался
невероятной худосочностью и бледностью, что  не  мешало  ему,  однако,  быть
настоящим тираном. Все относились к нему с большим уважением, потому что  он
был первым портным в Чандлере.
   - Доброе утро, - ответила Хьюстон. - Проходите, пожалуйста.  Не  знаю,  в
курсе ли вы, мистер Бэгли, но мы с мистером Таггертом собираемся  пожениться
через две недели, и ему нужно составить гардероб. А к завтрашнему приему ему
необходим  шерстяной  костюм:  пиджак  на  трех  пуговицах,  серые  брюки  и
кашемировый жилет. Этого достаточно. Как вы думаете, он будет готов завтра к
двум часам?
   - Не знаю. У меня есть и другие клиенты.
   - Уверена, что они находятся в лучшем положении, чем  мистер  Таггерт,  и
могли бы подождать. Наймите столько швей,  сколько  понадобится.  Все  будет
оплачено.
   - Хорошо, я постараюсь. А сейчас, чем быстрее я  сниму  мерки  с  мистера
Таггерта, тем быстрее можно будет приступить к костюму.
   - Думаю, он в спальне.
   Мистер Бэгли посмотрел на нее тяжелым взглядом.
   - Блейр-Хьюстон, я знаю вас с детства, я согласился  отложить  все  дела,
чтобы выполнить для вас эту работу, приехать сюда рано  утром,  чтобы  снять
мерки с вашего жениха, но я не собираюсь подниматься наверх  и  искать  его.
Возможно, нам лучше вернуться, когда он проснется.
   - Но тогда вы не успеете сшить костюм! Ну пожалуйста, мистер Бэгли.
   - Нет, даже если вы станете передо мной  на  колени.  Мы  подождем  здесь
полчаса. Если за это время мистер Таггерт не спустится вниз, мы уедем.
   Хьюстон была почти рада, что в гостиной, где они собирались подождать, не
было стульев. Набравшись смелости, она поднялась по лестнице.
   Второй этаж был таким же красивым, как и первый, с выкрашенными  в  белый
цвет  панельными  стенами,  прямо  перед  ней  находилась  открытая  широкая
комната, задняя стена которой была покрыта зеленой плиткой.
   - Вольер для птиц, - прошептала она с восхищением.
   Вздохнув, Хьюстон вспомнила, зачем она здесь. Вокруг нее тянулся  длинный
коридор закрытых дверей, за одной из которых был Кейн.
   Она открыла ближайшую дверь, и в тусклом свете увидела светлые волосы  на
смятой подушке. Не желая будить Эдена, она тихо прикрыла дверь.
   Она прошла четыре комнаты, прежде чем  отыскала  спальню  Кейна.  Пестрые
шторы, закрепленные на красивом карнизе у самого потолка,  преграждали  путь
солнечному свету. Мебель состояла из дубовой кровати, небольшого заваленного
бумагами столика, на котором стоял глиняный кувшин, и трех  стульев,  обитых
отвратительным красным плюшем с ярко-желтыми кисточками на сиденьях.
   Хьюстон взглянула вверх, где должен был находиться чердак.
   - Простите его, мадам де Помпадур, - прошептала она.
   Хьюстон решительно подошла к окну, раздвинула шторы и завязала их толстым
узлом, чтоб они оставались на месте. В комнату ворвался солнечный свет.
   - Доброе утро, мистер Таггерт,  -  громко  сказала  она,  подойдя  к  его
кровати.
   Кейн перевернулся на другой бок, продолжая  спать.  Одеяло  укрывало  его
только по  пояс,  обнажая  голую  грудь.  Хьюстон  подумала,  что  спит  он,
вероятно, абсолютно голым. Она несколько раз до этого видела  голую  мужскую
грудь. Кейн был сложен  как  боксер-профессионал:  крупный,  мускулистый,  с
очень волосатой грудью. Его смуглая кожа, казалось, должна была быть  теплой
на ощупь.
   Хьюстон стояла у кровати, как  вдруг  сильная  рука  обвила  ее  бедра  и
втащила на постель.
   - Что, не терпится?  -  спросил  Кейн,  жадно  целуя  ее  шею,  его  руки
скользили по ее телу. - Всегда любил повозиться с утра пораньше.
   Пытаясь высвободиться, Хьюстон поняла, что своими силами ей этого сделать
не удастся. Она нащупала на столе кувшин  и  одним  махом  обрушила  его  на
голову Кейн.
   Хрупкая глина разлетелась вдребезги, Хьюстон успела спрыгнуть с кровати и
отскочить подальше, пока Кейн отряхивался от воды и осколков кувшина.
   - Какого черта... - начал он, потирая затылок. - Вы ж могли меня убить.
   - Вряд ли, - сказала Хьюстон. - Качество ваших туалетных  принадлежностей
вполне соответствует качеству этой мебели.
   - Послушайте, вы маленькая сучка, я...
   - Нет, мистер Таггерт, это вы меня послушайте. Если вы собираетесь  взять
меня в жены, то извольте вести  себя  со  мной  уважительно.  Я  не  позволю
обращаться с собой, как с какой-нибудь  шлюхой,  которую  вы..,  которую  вы
снимаете на ночь, - она покраснела, но продолжила:
   - Я пришла в вашу  спальню  не  потому,  что,  как  вы  сказали,  мне  не
терпелось разделить с вами постель. Вы меня хотели принудить к этому.  Внизу
ждет портной, чтобы снять с вас мерки, в  любую  минуту  могут  прийти  люди
перетаскивать мебель и повар с целым фургоном продуктов, и уже  раньше,  чем
через час парикмахер сострижет  с  вас  всю  эту  массу  волос,  которой  вы
щеголяете. Если я буду готовить  вас  и  этот  дом  к  свадьбе,  то  мне,  к
сожалению, понадобится ваше присутствие, и поэтому я не  позволю  вам  целый
день напролет валяться в постели. Кейн взглянул на нее впервые за  время  ее
речи.
   - У меня идет кровь? - спросил он. Хьюстон со вздохом подошла  к  нему  и
обследовала его голову, пока он не поймал ее за талию и не прижал лицо к  ее
груди.
   - Вы что-нибудь подкладываете сюда? - спросил он.
   Хьюстон с отвращением оттолкнула его.
   - Поднимайтесь  с  постели,  одевайтесь  и  спускайтесь  вниз  как  можно
быстрее, - сказала она, прежде  чем  повернуться  на  каблуках  и  выйти  из
комнаты.
   - Чертовски ершистая баба, - сказала он ей вдогонку.
   Внизу царил хаос. Шестеро  мужчин,  которых  прислала  Сьюзен,  слонялись
взад-вперед как у себя дома, отпуская непристойные замечания. Вилли и миссис
Мерчисон ждали ее распоряжений, а мистер Бэгли решил уехать.
   Хьюстон принялась за работу.
   Около девяти часов она пожалела, что не умеет обращаться  с  кнутом.  Она
сразу выгнала двоих грузчиков за дерзость и спросила остальных, хотят ли они
получить плату за целый день работы.
   Кейну не нравилось, что мистер Бэгли дотрагивается до него, и что Хьюстон
решает, что ему носить.
   Миссис Мерчисон была вне себя, пытаясь приготовить  что-нибудь  в  пустой
кухне.
   Когда приехал парикмахер, Хьюстон выскользнула в боковую  дверь  и  бегом
бросилась в уединенную  просторную  оранжерею,  которую  ей  давно  хотелось
осмотреть. Она закрыла дверь и  углубилась  в  созерцание  цветочных  клумб,
тянущихся на сто метров в длину. Тишина и аромат действовали успокоительно.
   - Устали от шума?
   Она обернулась и увидела Эдена, сажающего азалии. Он был почти  такой  же
огромный, как Кейн, красивый, светловолосый и,  как  ей  показалось,  моложе
Кейна.
   - Мы, наверное, вас разбудили, - сказала  она.  -  Сегодня  было  слишком
много крика.
   - Когда рядом Кейн, люди обычно кричат, - сказал он  ничего  не  значащим
тоном. - Давайте я покажу вам свои растения.
   - Это ваши?
   - Более-менее. За оранжереей есть домишко, там живет японская семья.  Они
ухаживают за садом, а за оранжереей ухаживаю я. У  меня  растения  со  всего
мира.
   Хьюстон знала, что у нее нет времени, но ей  хотелось  немного  побыть  в
тишине.
   Эден с гордостью показал ей выращенные им цикламены,  примулы,  древесные
папоротники, орхидеи и еще какие-то экзотические цветы, названий которых она
даже никогда не слышала.
   - Вы, наверное, любите уходить  сюда,  -  сказала  она,  дотрагиваясь  до
орхидеи. - Сегодня утром я разбила об его голову кувшин.
   Эден открыл рот от изумления, а потом усмехнулся:
   - Я не раз бросался на него с кулаками. Вы действительно думаете  сделать
из него цивилизованного человека?
   - Надеюсь, что мне это удастся. Но я не  могу  постоянно  с  ним  биться.
Должны быть какие-нибудь другие способы.
   Она подняла на него глаза:
   - Я ничего не знаю о вас, или о том, какое вы имеете к нему отношение.
   Эден начал пересаживать переросший страстоцвет.  -  Он  подобрал  меня  в
одном из переулков Нью-Йорка, где я не умер  с  голоду  только  потому,  что
питался объедками. Мои родители  и  сестра  за  несколько  недель  до  этого
задохнулись дымом во время пожара. Мне было семнадцать,  я  потерял  работу,
потому что все время боролся, - он улыбнулся своим воспоминаниям. - Я умирал
с голоду и решил ступить на преступную стезю. К  несчастью,  а  может,  и  к
счастью, первым человеком, которого я задумал ограбить, был Кейн.
   Хьюстон кивнула:
   - Возможно, его размеры послужили для вас вызовом.
   - Или, может быть, я надеялся на неудачу. Он вытащил меня  на  улицу,  но
вместо того, чтобы отправить в полицию,  он  привел  меня  к  себе  домой  и
накормил. Мне было семнадцать, ему двадцать два, и  он  был  уже  наполовину
миллионером.
   - И вы с тех пор всегда с ним.
   - И зарабатываю себе на жизнь, - добавил Эден. - Он заставил  меня  целый
день работать на него, а по ночам  посылал  в  бухгалтерскую  школу.  Он  не
признает сон. Мы сидели вчера до четырех  часов  утра,  поэтому  еще  спали,
когда вы приехали. - Однако, - сказал вдруг Эден, широко  улыбаясь  и  глядя
сквозь стеклянную стену оранжереи, - мне кажется, у нас побывал парикмахер.
   Хьюстон с любопытством посмотрела сквозь стекло.  По  тропинке  спускался
большой мужчина в одежде Кейна, но был чисто выбрит и подстрижен.
   Хьюстон с удивлением посмотрела на Эдена, а  тот  засмеялся,  когда  Кейн
вошел в дверь.
   - Хьюстон! - взревел он. -  Вы  здесь?  Хьюстон  выступила  вперед  из-за
слонового дерева посмотреть на него.
   -  Неплохо,  а?  -  сказал  он  счастливым  голосом,   потирая   выбритый
подбородок. - Я так давно себя не видел, что уже забыл,  насколько  я  хорош
собой.
   Хьюстон не могла не рассмеяться, потому что он был действительно  красив:
с квадратной  челюстью,  отличными  губами,  глазами,  обрамленными  черными
бровями, - он был великолепен.
   - Если вы уже закончили с этими растениями, Эден, то пошли обратно в дом.
Там эта леди на кухне столько всего наготовила, а я умираю от голода.
   - Хорошо, - сказала она, выходя  из  оранжереи.  Оказавшись  снаружи,  он
схватил ее за руку.
   - Я должен кое-что сказать, - проговорил он мягко, глядя на  носки  своих
ботинок, а потом куда-то влево от нее. -  Я  не  хотел  на  вас  наскакивать
сегодня утром. Просто я спал, потом проснулся и увидел перед собой  красивую
девушку. Я не хотел вас обидеть. Просто, наверное, я не  умею  обращаться  с
леди, - он потер затылок и улыбнулся ей, - но мне кажется, я скоро выучусь.
   - Сядьте, - сказала она, показывая на стоящую  под  деревом  скамейку.  -
Дайте я посмотрю ваш затылок.
   Он сидел спокойно, пока она искала у него в волосах шишку.
   - Очень больно?
   - Сейчас уже нет, - ответил он и поймал ее руки. - Вы все еще собираетесь
за меня замуж?
   Она вдруг подумала, что он гораздо красивее  Лиандера,  а  когда  он  так
смотрит, с ее коленками творится что-то странное.
   - Да, я все еще собираюсь выйти за вас замуж.
   - Хорошо! - резко сказал он и поднялся со  скамейки.  -  А  теперь  пошли
есть. Нам с Эденом надо работать, и меня ждут. А вам надо смотреть за  этими
идиотами с мебелью.
   Он направился к дому.
   Хьюсто