наешь, как этот другой мужчина ухаживает за ней?
   - Вот об этом я не спросил.
   - Это должно быть тот "друг", что  посылает  ей  медицинские  книги.  Она
читает, а через час уходит, говоря, что идет на встречу с тобой.
   - Моя комната набита медицинскими книгами, но мне и в голову не приходило
посылать их женщине. Боюсь, что я согласен с мистером  Гейтсом,  когда  дело
касается медицины. Я бы хотел, чтобы  она  оставила  свою  нелепую  затею  и
успокоилась бы и...
   - И что? Стала бы, как Хьюстон? Тебя ждала прекрасная домохозяйка, но  ты
влюбился в кого-то другого. Тебе даже не приходило на ум, что, если бы Блейр
оставила медицину, она уже не была бы Блейр?
   Несколько мгновений стояла тишина.
   - И все же я бы хотел что-нибудь предпринять. Так вы  считаете,  что  мне
следует послать ей учебники по медицине?
   - Ли, - мягко сказала Опал, - почему ты стал  врачом?  Когда  ты  впервые
осознал, что хочешь посвятить свою жизнь медицине?
   Он улыбнулся:
   - Когда мне было девять лет. Мама тогда болела. Старый док Бреннер провел
у ее постели два Дня, и она выздоровела. И тогда я понял -  вот  то,  чем  я
хочу заниматься.
   Опал перевела взгляд на сад:
   - Когда моим дочерям было по одиннадцать лет, я взяла их  в  Пенсильванию
навестить своего брата-врача Генри и его жену Фло. Не  успели  мы  приехать,
как Фло, Хьюстон и я заболели лихорадкой. Ничего серьезного, но мы лежали  в
постели, а Блейр была поручена прислуге. Брату показалось, что она  скучает,
и он стал брать ее с собой в больницу. Опал остановилась, чтобы  улыбнуться.
- Я не знала о том, что происходит, пока через несколько дней Генри  уже  не
мог более сдерживать своего возбуждения. Оказалось, что Блейр не послушалась
Генри, когда он наказал ей  держаться  подальше  от  пациентов,  которых  он
лечил. В первый день Блейр помогла дяде принять трудные роды, причем  голова
ее оставалась ясной, и  она  не  поддалась  панике,  даже  когда  у  женщины
началось кровотечение. На третий день  она  ассистировала  ему  при  срочном
удалении аппендикса, произведенном на  кухонном  столе.  Генри  сказал,  что
никогда не видел человека, более подходящего для медицины,  чем  Блейр.  Мне
понадобилось некоторое время, чтобы преодолеть шок при мысли о том, что  моя
дочь будет врачом, но, когда я заговорила об этом с Блейр, ее глаза зажглись
огнем, которого я никогда в ней раньше не видела. И я поняла, что, если  это
вообще будет возможно, я помогу своей дочери стать врачом. Она вздохнула.
   - Я рассчитывала на мистера Гейтса. Когда мы вернулись в  Чандлер,  Блейр
могла говорить только о том, что станет врачом. Но мистер Гейтс сказал,  что
ни одна девушка, за которую он несет ответственность, не  станет  заниматься
таким неподходящим для леди делом. Я подождала год и увидела, что Блейр  все
больше и больше падает духом. Думаю,  последней  каплей  стало  распоряжение
мистера Гейтса,  чтобы  библиотека  не  выдавала  Блейр  книг,  связанных  с
медициной.
   Опал негромко рассмеялась:
   - По-моему, единственный раз я пошла против мистера Гейтста.  У  Генри  и
Фло нет детей, и они умоляли меня отпустить Блейр жить с ними,  обещая,  что
Генри проследит за тем, чтобы Блейр  получила  лучшее  образование,  которое
доступно женщине за деньги. Я не хотела, чтобы дочь уезжала, но я знала, что
это единственный выход. Если бы она осталась, ее дух оказался бы сломленным.
   Она повернулась к Ли:
   - Так что ты видишь, как много медицина значит для  Блейр.  Она  была  ее
заветной мечтой с самого детства, а теперь... - Она замолчала, вытаскивая из
кармана конверт. - Это пришло позавчера от Генри. Он переслал его мне, чтобы
я как можно деликатнее сообщила Блейр. В письме говорится, что  несмотря  на
то, что она получила квалификацию интерна в больнице  св.  Иосифа,  что  она
была лучшей в трехдневных экзаменах, комиссия  города  Филадельфии  наложила
запрет на предоставление ей места, поскольку признано невозможным  для  леди
работать в такой близости с мужчинами.
   - Но это... - взорвался Ли.
   - Несправедливо? Не более несправедливо, чем твое предложение ей оставить
медицину и сидеть дома, следя, чтобы прислуга выгладила твои рубашки, как ты
любишь.
   Ли смотрел на сад, куря сигару и размышляя.
   - Может, она захочет съездить со мной на  несколько  вызовов  в  сельскую
местность. Ничего особенного, просто обычная рутина.
   - Да, думаю, ей это понравится, - она положила свою  руку  на  его.  -  И
знаешь. Ли, ты увидишь совсем другую Блейр, непохожую на ту, что ты видел до
этого. Блейр слишком прямолинейна, и поэтому часто люди не  видят,  какое  у
нее сердце. Если ты продолжишь выставлять  мистера  Хантера  дурачком  в  ее
глазах, она никогда тебе этого не простит, а уж тем более - не полюбит.  Дай
ей увидеть Лиандера, каким его знает город. Лиандера, частенько встающего  в
три часа ночи, чтобы выслушать жалобы миссис Лечнер  на  таинственные  боли.
Человека, который прошлым летом спас близнецов миссис  Сондерсон.  Человека,
который...
   - Хорошо, - засмеялся  Ли.  -  Я  покажу  ей,  что  на  самом-то  деле  я
переодетый святой. Вы считаете, она действительно что-то знает о медицине?
   Настал черед Опал засмеяться."
   - Ты когда-нибудь слышал о докторе Генри Томасе Блейре?
   - Патологоанатоме?  Конечно.  Некоторые  из  его  предвидений  в  области
диагностики заболеваний были... - Он замолчал. - Это он - дядя Генри?
   Глаза Опал лучились радостью.
   - Он самый, и Генри говорит, что Блейр способная, очень способная. Дай ей
шанс. Ты не пожалеешь.

Глава 10

   Даже теннис с Аланом не улучшил настроения Блейр в этот день.  Когда  она
училась в школе, дядя Генри подчеркивал важность физических  упражнений.  Он
говорил, что хорошая физическая нагрузка поможет умственной  деятельности  и
занятиям.  Поэтому  Блейр  присоединилась  к  гребной  команде,   вместе   с
несколькими другими студентами научилась играть в  теннис,  а  когда  могла,
занималась гимнастикой, ездила на велосипеде и ходила пешком.
   Она выиграла партию у Алана.
   Алан выглядел расстроенным, когда она шла по направлению к краю  поля.  В
течение всей игры он оглядывался и, судя по выражению его лица, ждал, что  в
любой момент кто-то может появиться.
   К концу игры Блейр почувствовала сильное  раздражение.  Она  подозревала,
что мысли Алана о Лиандере отвлекали его от игры.
   - Алан, мне начинает казаться, что ты  его  боишься.  Но  ведь  пока  нам
удавалось взять над ним верх. - Ты брала над ним верх. Здесь, в  деревне,  я
совершенно беспомощен. Если бы мы встретились в  городе,  возможно,  у  меня
появился бы шанс.
   - Лиандер учился во многих странах. Я  уверена,  что  он  прекрасно  себя
чувствует и на балу, и в седле, - сказала она, отчищая ракетку.
   - Человек эпохи Возрождения? - язвительно спросил Алан.
   Блейр взглянула на него:
   - Алан, ты как  будто  злишься?  Ты  же  знаешь  мое  отношение  к  этому
человеку.
   - Да? Я знаю только следующие факты: как-то раз ты поехала вместе с ним и
это закончилось  совместно  проведенной  ночью,  в  то  же  время,  когда  я
дотрагиваюсь до тебя, ты прекрасно держишь себя в руках.
   - Я не собираюсь слушать подобные речи, - ответила Блейр.
   Он поймал ее за руку.
   - Ты предпочитаешь услышать это от  Вестфилда?  Ты  предпочитаешь,  чтобы
здесь был он - со своим шестизарядным револьвером  и  способностью  провести
легковерного студента-медика?
   Она бросила на него холодный взгляд:
   - Отпусти мою руку.
   Он повиновался незамедлительно, вся его злость улетучилась.
   - Блейр, извини, я не имел в виду  ничего  такого.  Просто  я  так  устал
выглядеть дураком. Я устал сидеть в своей комнате в гостинице  и  дожидаться
разрешения встретиться с твоими родителями. Я чувствую себя  нежеланным,  не
то что Вестфилд.
   Она почувствовала раскаяние. Его резкость абсолютно понятна и оправданна.
Блейр приложила ладонь к его щеке.
   - Я мечтала уехать с тобой в первый же день, но ты захотел участвовать  в
состязании. Ты согласился на него, и теперь  мое  будущее,  как  врача,  под
сомнением. Я не могу уехать из Чандлера до двадцатого. Но  поверь  мне  -  я
уеду с тобой.
   Он проводил ее, и они расстались за квартал до дома. Его напряженность не
исчезла, он волновался. И  никакие  увещевания  Блейр,  казалось,  не  могли
рассеять его озабоченность.
   Дома Блейр поднялась к себе в комнату, довольная, что хоть на этот раз ее
мать не представила ей детальный список цветов и конфет,  присланных  Ли  за
время ее отсутствия. Опал лишь ласково  кивнула  ей  и  вернулась  к  своему
шитью.
   Остаток дня, в отличие от утра, Блейр твердо решила  провести  без  слез.
Поэтому она растянулась на кровати и попыталась прочесть главу об ожогах  из
книги, данной Аланом.
   В три часа с подносом еды пришла горничная Сьюзен:
   - Миссис Гейтс велела принести это вам и спросить, не нужно ли еще чего.
   - Нет, - безжизненно ответила Блейр, отодвигая еду подальше.
   Сьюзен остановилась у двери, водя фартуком по косяку:
   - Вы, конечно, слышали про вчерашнее?
   - Про вчерашнее? - спросила Блейр без особого интереса.
   Как мог Алан подумать, что Ли ей интересен? Неужели она недостаточно ясно
дала понять всем, причастным к этой истории, что она не желает иметь  с  ним
дела?
   - Я подумала, что поскольку вы уже спали, когда вернулась мисс Хьюстон, а
утром ушли так рано, то могли и не слыхать про то, что устроил вчера  мистер
Таггерт на приеме в саду. Как он унес оттуда мисс Хьюстон, а потом вернулся,
и я могу сказать, что ваша матушка почти в него влюбилась, и  он  собирается
купить ей розовый поезд .
   Теперь Сьюзен удалось завладеть вниманием Блейр.
   - Подожди, подожди, расскажи-ка все  по  порядку.  И  она,  поджав  ноги,
уселась поудобнее и начала поглощать стоявшую перед ней еду.
   - Ну так вот, -  медленно  произнесла  Сьюзен,  наслаждаясь  возможностью
побыть в центре внимания, - вчера ваша сестра пошла на прием в саду  у  мисс
Тайи Мэнкин - вас тоже приглашали, но вы не пошли, - и  рядом  с  ней  стоял
этот человек, но сначала его никто не узнал. Я,  конечно,  говорю,  как  мне
рассказывали, потому что меня там не было, но потом-то я его увидела  -  то,
что говорили, оказалось больше,  чем  правдой.  Я  никогда  не  думала,  что
большой грязный мужчина может так хорошо выглядеть. В общем,  он  пришел  на
прием, и все женщины собрались вокруг него, а  он  взял  угощение  для  мисс
Хьюстон да и выронил ей все на колени. С минуту никто не мог ничего сказать,
а кто-то начал смеяться, и тогда, знаете, мистер Таггерт взял  мисс  Хьюстон
на руки, вынес ее из сада и посадил в хорошенькую новую коляску, которую  он
ей купил.
   Рот Блейр был набит сэндвичем, и она отхлебнула молока.
   - И что, Хьюстон ничего не сказала? Не представляю, чтобы  она  позволила
мужчине проделать с ней такое на людях.
   По правде говоря, она не могла представить  такого  и  в  более  интимной
обстановке.
   - Я никогда не видела ничего похожего между ней и доктором Лиандером,  но
мисс Хьюстон не только это позволила, но и привела его сюда и попросила вашу
матушку принять его в гостиной.
   - Мою мать? Да она плачет каждый раз, как слышит имя Таггерта.
   - Ну уж не после вчерашнего. Не знаю, что ей  в  нем  понравилось,  кроме
внешности, потому что я до  смерти  боюсь  этого  человека,  но  она  просто
влюбилась в него. Я помогла мисс Хьюстон переодеться, а когда мы  спустились
вниз, ваша мать уже просила его называть ее Опал,  а  он  спрашивал,  какого
цвета вагон купить ей.
   Сьюзен взяла с кровати пустой поднос.
   - Но после того как , мисс Хьюстон уехала с  этим  человеком,  случилось,
должно быть, что-то ужасное,  потому  что  вчера  вечером  она  вернулась  в
слезах. Она пыталась скрыть это от меня, когда я помогала ей раздеваться, но
я заметила, что она плакала. И сегодня - она не ест и  целый  день  сидит  в
своей комнате, - Сьюзен бросила мрачный взгляд на Блейр. - Так же,  как  вы,
мисс. Этот дом сегодня какой-то несчастливый,  -  заключила  она,  уходя  из
комнаты.
   Блейр тут же отправилась к сестре. Хьюстон лежала на кровати с  красными,
опухшими глазами и являла собой жалкое зрелище. Первой  мыслью  Блейр  было,
что несчастье сестры - ее вина. Если бы она не вернулась в Чандлер,  Хьюстон
осталась бы помолвленной с Лиандером и не была бы вынуждена  выходить  замуж
за человека, роняющего на нее тарелки и не умеющего вести себя в обществе.
   Блейр попыталась поговорить с Хьюстон, объясняя, что, если она явно  даст
понять, что все еще не забыла  Ли,  она,  возможно,  вернет  его,  и  ей  не
придется приносить себя  в  жертву  этому  Таггерту.  Но  чем  больше  Блейр
говорила, тем больше Хьюстон замыкалась в  себе.  Она  только  сказала,  что
Лиандер ее больше не любит и желает Блейр так,  как  никогда  не  желал  ее,
Хьюстон.
   Блейр  хотелось  сказать  сестре,  что  если  только   та   подождет   до
двенадцатого, то снова получит Ли. Она хотела рассказать  о  смахивающем  на
шантаж плане, об Алане и о том, как сильно она его любит,  но  боялась,  что
Хьюстон станет только хуже, если она почувствует себя  утешительным  призом.
Она могла говорить, казалось, лишь о том, что Ли ее бросил,  что  ему  нужна
Блейр, а Таггерт делает ее несчастной, хотя и не пояснила, каким образом.
   И чем больше Хьюстон говорила, тем хуже чувствовала  себя  Блейр.  Она-то
ведь поехала с Лиандером потому, что сомневалась в его отношении  к  сестре.
Она беспокоилась, поскольку видела, что Хьюстон  нисколько  не  расстроилась
из-за размолвки с Ли. И теперь у нее другой мужчина, однако Хьюстон проводит
дни в тоске. И зачем только она вмешалась!
   Хьюстон стояла у кровати, пытаясь унять поток слез, струящихся по лицу.
   - Ты, наверное, думаешь, что у тебя с Лиандером все кончено,  но  это  не
так. И тебе нет нужды наказывать себя общением с этим мужланом Таггертом. Он
и тарелки с едой удержать не может, не говоря...
   Блейр замолчала, потому что Хьюстон дала ей пощечину.
   - Я собираюсь выйти замуж за этого человека, - сказала Хьюстон со  злобой
в голосе. - Я не позволю тебе или кому-то другому порочить его.
   Блейр держалась рукой за щеку, в глазах у нее появились слезы.
   - То, что я сделала, начинает вставать между нами, - прошептала она. - Но
никакой мужчина не заменит сестру, - сказала Блейр и вышла из комнаты.
   Остаток дня Блейр провела еще хуже. Если  у  нее  и  оставались  сомнения
относительно  того,  почему  ее  сестра  выходит  замуж  за  Таггерта,   они
рассеялись перед обедом, когда в их дом доставили дюжину колец от  Таггерта.
Хьюстон взглянула на них, и ее лицо засветилось. Она прямо-таки  выплыла  из
комнаты, и Блейр подумала: "Неужели двенадцать колец и  коляски  достаточно,
чтобы примириться  с  жизнью  с  таким  человеком,  как  Таггерт?"  Судя  по
выражению лица Хьюстон, у той не было в этом сомнения.
   Они сели обедать. Оживленность Хьюстон доставляла Блейр мучения,  но  она
знала, что все попытки поговорить с сестрой окажутся напрасными.
   Когда во время обеда зазвонил телефон, Гейтс приказал  служанке  передать
тому, кто бы  там  ни  был,  что  никто  не  подойдет  к  этому  новомодному
устройству.
   - Они думают, что имеют право вынудить нас разговаривать  только  потому,
что могут заставить эту штуку звонить, - проворчал он.
   Сьюзен вернулась, взгляд ее был устремлен на Блейр.
   - Тот, кто звонит, говорит, что это очень важно.
   Мне велели передать, что это мисс Хантер.
   - Хантер, - проговорила Блейр, не донеся до  рта  ложку  с  супом.  -  Я,
пожалуй, подойду.
   И, не дожидаясь разрешения мистера Гейтса, она побежала к телефону.
   - Я не знаю никаких Хантеров, - сказал ей вслед мистер Гейтс.
   - Да нет же, знаешь, - мягко произнесла Опал. -  Они  переехали  сюда  из
Сиэтла в прошлом году. Ты познакомился с ним у Лечнеров тем летом.
   - Может быть. Я, кажется, припоминаю. Хьюстон, положи себе говядины. Тебе
следует немного пополнеть.

***

   - Алло, - нежно произнесла Блейр. Она услышала в телефоне голос Лиандера.
   - Блейр, пожалуйста, не вешай трубку.  Я  хотел  бы  кое-куда  пригласить
тебя.
   - А что на этот раз ты собираешься  сделать  с  Аланом?  Ты  перепробовал
ружья, лошадей, ты чуть не утопил его. Ты знаешь, что сегодня  мы  играли  в
теннис? Ты мог бы закидать его мячами или ударить ракеткой.
   - Я знаю, что вел себя не лучшим образом, и  хочу  загладить  свою  вину.
Завтра я дежурю и должен буду выезжать по срочным вызовам, кроме  того,  мне
нужно навестить несколько пациентов за городом. Я  подумал,  что  ты,  может
быть, захочешь поехать со мной.
   На мгновение Блейр онемела. Провести целый день, делая то, чему ее учили?
Не болтаться без дела, коротая время за разными безделицами, а узнать что-то
новое?
   - Блейр, ты меня слышишь?
   - Да, конечно.
   - Если нет, я пойму. День будет долгим, и я не сомневаюсь,  что  к  концу
его ты вымотаешься, так что...
   - Я поеду всюду, куда ты меня возьмешь. Я буду готова с первым проблеском
зари, и мы еще посмотрим, кто выдохнется раньше.
   Она повесила трубку и вернулась к столу. Завтра она сможет  работать  как
врач! В первый раз за эти дни она не чувствовала бремени ответственности  за
нанесенную сестре обиду.

***

   Нина Вестфилд слышала, как в течение нескольких минут кто-то барабанил  в
дверь, прежде чем ему ответили.
   Бледная от испуга горничная вошла в гостиную, руки у нее дрожали.
   - Мисс, там мужчина, он говорит, что его зовут Алан Хантер  и  он  пришел
убить доктора Вестфилда.
   - Силы небесные! Он кажется опасным?
   - Он просто стоит там спокойно, но глаза  у  него  безумные..,  он  очень
симпатичный. Я подумала, может, вы сможете поговорить с ним. По мне,  он  не
способен на убийство. Нина отложила книгу.
   - Проводи его сюда, потом попроси соседа, мистера Томсона зайти к  нам  и
пошли за моим  отцом.  А  после  отправь  кого-нибудь,  кто  задержит  Ли  в
больнице. Придумайте болезнь, если придется, но только держите его  подальше
от дома.
   Горничная пошла выполнять распоряжения и  спустя  мгновение  проводила  в
гостиную мистера Хантера.
   Нина подумала, что он вовсе не похож на убийцу,  и  дружелюбно  протянула
ему руку, не обращая внимания на испуг служанки. Когда через несколько минут
появился мистер Томсон, Нина  отослала  его  домой,  сказав,  что  произошла
ошибка, а когда прибыл отец, она  представила  его  Алану,  и  они  допоздна
беседовали втроем.
   К несчастью, никто не вспомнил о Лиандере,  пытавшемся  помочь  человеку,
который уже шестнадцать лет служил у них дворецким. Он  корчился  от  болей,
причину которых невозможно было определить, но Ли продолжал свои попытки.  А
каждый ;раз, как Ли выходил  из  комнаты,  дворецкий  звонил  Вестфилдам  и,
получая ответ, что опасный человек все еще там,  придумывал  новые  и  новые
симптомы.
   Вот почему Лиандеру удалось поспать только четыре часа до первого вызова.
В половине пятого утра, он не решился будить  весь  Чандлер-хаус  и  поэтому
забрался в спальню Блейр по растущему у окна дереву.

Глава 11

   Едва забрезжил рассвет, когда Лиандер вскарабкался на дерево и  по  крыше
над крыльцом попал в спальню Блейр. Он чувствовал себя школьником,  которого
могут застать за очередной проказой. Двадцатисемилетний врач, несколько  лет
учившийся в Европе и хорошо знавший светскую жизнь,  лазает  по  деревьям  и
проникает в спальни девушек, словно шкодливый мальчишка.
   Но когда он вошел в спальню и увидел лежащую под тонкой простыней  Блейр,
он забыл обо всем. Последние несколько дней были такими тяжелыми.  Он  нашел
ее и знал, что эта женщина нужна ему не меньше собственной души,  но  видел,
что она ускользает от него. Что-то в ней делало его робким и  неуклюжим,  и,
что бы он ни предпринимал, все шло не так. Он  старался  произнести  на  нее
впечатление, пытался выглядеть лучше, чем эта не  слишком  знающая,