и в ужасе отшатывались от него, не понимая, что с ним происходит.
     "Калли, - постоянно думал он. - Калли".
     После разговора с леди Алидой он старался держаться подальше от Калли. Так будет лучше для них обоих, размышлял он. Во-первых, ему самому нужно было научиться обходиться без нее, хотя бы какое-то время. Он уже взрослый мужчина, разве не так? Во-вторых, это будет лучше для нее... Ей тоже надо побольше времени проводить с другими женщинами. Да, подумал он, будет лучше для них обоих, если они отвыкнут видеть друг друга каждую минуту каждого дня.
     Но возложенная им на себя ноша, вместо того, чтобы делаться легче с каждым днем, становилась все тяжелее.
     А потом он, окруженный толпой щебечущих дур, случайно увидел ее и, как идиот, решил ее подразнить и заставить ее ревновать его. Где-то в глубине души он надеялся, что она совершит какую-нибудь невероятную вещь. Он, конечно, не знал, что именно. Не могла же она схватить меч, влететь в толпу девчонок и раскидать всех?
     Но она ничего не сделала. Вместо этого она развернулась и ушла, как будто ей больше не хотелось его видеть
     Позже он собирался пойти к ней, но отец, казалось, не оставил ему за весь день ни одной свободной минуты. Тысячу раз за день он поднял голову, чтобы взглянуть в направлении холма позади дома. Эдит сказала ему, что Калли попросила, чтобы ее послали ухаживать за каким-нибудь садом, и теперь проводила там в одиночестве все время.
     Талису показалось это весьма странным, потому что знал, что Калли, как и он, больше любит животных, чем растения. Почему она не попросила, чтобы ее обязанностью было ухаживать за птицами, например, за павлинами?
     Даже от одной мысли, что Калли делает что-то, что ему неизвестно, его пронзила тоска по ней и желание. Но все равно так лучше, подумал он. Если он не будет ее видеть, будет легче сдержать клятвы, которые он дал леди Алиде. Ему легче будет не коснуться Калли, не обнять ее. Легче, что он не видит ее глаз, в которых застыл вопрос. Ведь он не мог сказать ей, что все, что он делает в последнее время, он делает ради одной цели - чтобы жениться на ней. Он работает, чтобы обеспечить ее и их детей прекрасным наследством, чтобы у них было превосходное место для жизни. Когда она увидит поместье Пенимэн и узнает, что это он заработал его для нее, она простит ему то, что его нет с пей сейчас.
     - Ты чего не спишь? - шепотом спросил Талиса Филипп, которого раздражало то, что брат ворочается и мечется по постели ночь напролет. День за днем у Талиса под глазами все увеличивались темные круги, и он становился все слабее и слабее. Джеймс, покачав головой, заметил брату что, похоже, из Талиса что-то высасывает жизнь.
     Талис тихо ответил:
     - Она плачет, и ее слезы сжигают мне сердце.
     Филипп еще никогда не слышал, чтобы так говорили.
     Как и любой неопытный молодой человек, он был полон любопытства на предмет противоположного пола.
     - Послушай, а вы... вы с ней спали?
     - Нет! - резко ответил Талис, а потом добавил спокойнее:
     - Это совсем не то.
     - Тогда ты, наверное, просто по ней скучаешь. Я скучаю без Джеймса, когда того нет.
     - Нет, тоже не то, - отозвался Талис, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свое чувство к Калли. - Я, конечно, многих любил в жизни: Мег и Уилла, а теперь вот вас с Джеймсом, и нашего отца тоже. Многих людей. И я скучаю по людям, которых люблю, когда их нет со мной. Вот, например, Мег и Уилл. Я по ним скучаю. Я их вспоминаю каждый день. Но Калли... Это вообще совсем не то, понимаешь? - Он помолчал. - Мне даже трудно это объяснить. Я даже не могу сказать, что я ее люблю. И не могу сказать, что просто скучаю. Это более глубоко, чем любовь. Когда ее нет, мне кажется, что части меня нет. Это как будто меня разрезали пополам, и рана открыта и кровоточит. И через нее вытекает кровь, и мускулы, и даже мозги вытекают через эту открытую рану. Понимаешь?
     Филипп этого не понимал, не мог понять и не желал понимать ничего подобного. Если это и называется любовь, ему этого не надо ни под каким видом. В темноте он взглянул на темный профиль Талиса, на его открытые глаза, устремленные в пустоту, и в который раз подумал о том, как этот молодой человек может быть его братом. Отвернувшись, он попытался заснуть. Завтра предстоит опять день напролет тренироваться с отцом. Днем Талис страшно уставал. Неудивительно, что отец был им недоволен. Если бы на то была воля Филиппа, он, разумеется, отдал бы ему Калли и покончил с этим. Талис был намного, намного приятнее, когда она, незаметно стоя рядом, наблюдала за ним.
     Прежде чем заснуть, Филипп еще раз помолился о том, чтобы никогда ни в кого не влюбляться.

***

     - Может быть, мне стоит сварить тебе вкусный горячий бульон, - нежно промурлыкала Калли, обращаясь к молодому человеку, который лежал в тени деревьев и наблюдал за тем, как она возится в саду.
     - М-м? - отозвался тот. - И что бы ты в него положила?
     - А что-нибудь из того, что произрастает тут в изобилии, - ответила она, то поднимая, то опуская ресницы. - Тут есть из чего выбрать.
     Адлен Фробишер засмеялся, давая понять, что он понял шутку. Разумеется, она обожает его и никогда не положит ему в еду ядовитые растения из своего сада. Женщины его всегда обожают... Как же его можно не обожать, когда у него такие золотистые волосы, такие голубые глаза, когда он так высок и элегантен? Впрочем, временами ему казалось, что как раз этой-то девчонке - невзрачной дурнушке, он, ну, что ли, не очень нравится. Что, конечно же, невозможно. Смешно даже и думать-то так.
     - Тебе что, нечего делать? - поинтересовалась она, взрыхляя тяпкой почву и выкапывая сорняки вокруг каких-то пурпурных цветов. - Что, нет на свете какой-нибудь богатой наследницы, за которой тебе имело бы смысл приударить?
     На секунду Аллен нахмурился, растерявшись. Иногда рядом с этой девушкой он чувствовал себя ребенком. В общем-то, если бы леди Алида ему так много не заплатила, он плюнул бы на все это и убрался подальше.
     - Калли, милая моя, невинное ты мое дитя, мне кажется, ты все-таки не совсем понимаешь, кто я.
     Калли уже открыла было рот, чтобы сказать, что он - ничтожный транжира родительских денег. Но внезапно выпрямилась и застыла, заслонив глаза рукой от солнца, неподвижно всматриваясь во что-то вдалеке у самого горизонта. Аллен посмотрел в ту же сторону и, вглядевшись как следует, увидел, что к ним спеша направляется какой-то человек.
     Он пожал плечами. Главное, чтобы тот, кто приближался, не оказался этим высоким парнем, Талисом. Два дня назад этот Талис явился, прискакав верхом на лошади. Когда Калли увидела его, с ней произошла невероятная перемена. До того момента она не обращала на Аллена ни малейшего внимания. И вдруг эта же самая Калли оказалась самым игривым и кокетливым созданием, которое ему только доводилось видеть. Из-под своей простой маленькой шляпки, туго облегающей голову, она выпустила целое облако роскошнейших волос светло-золотистого цвета, и эти волосы тотчас обвили их обоих, как будто они оказались в маленькой беседке или в золотом тумане. Потом она воркующим и нежным голоском принялась рассказывать какую-то удивительную историю о драконах и русалках. Аллен в жизни никогда не был так очарован женщиной, как в тот раз. За несколько секунд Калли превратилась из невзрачной девушки в привлекательную, соблазнительную женщину.
     Эта замечательная перемена произвела на Аллена такое впечатление, что он почти не обратил внимания на приближение темноволосого и темноглазого молодого человека, который неподвижно и твердо сидел на лошади, сумрачно уставившись на них. Аллену рассказали историю о том, как сын Джона Хедли сначала потерялся, потом нашелся, но Аллен сразу заметил, как этот парень не похож на всех остальных из семьи Хедли. Они вовсе не выглядели выдающимися людьми, а этот высоченный парень разъезжал верхом на необъезженном жеребце, один вид которого внушал подозрение, что он с превеликим восторгом проломил бы Аллену череп копытом.
     Когда Аллен увидел, как Талис на него смотрит, он с трудом сглотнул и побледнел. Если бы в тот момент его лицо не запуталось в волосах Калли, он, возможно, предпочел бы ретироваться и удрать домой. Но Талис не сказал ни слова и ничего не сделал. Некоторое время он в упор смотрел на Калли, а потом развернул лошадь и поскакал прочь.
     Оставшись с Калли наедине, Аллен тотчас принялся с ней заигрывать, уверенный, что она будет продолжать вести себя так же - вольно и кокетливо. Но стоило ему протянуть руки, чтобы ее коснуться, как она залепила ему звонкую пощечину (для девушки она была чрезвычайно сильна). Потом деловито и быстро убрала свои роскошные волосы снова под шляпку, и ее лицо из сияющего снова стало таким же скучным и замкнутым, каким Аллен видел его раньше.
     Аллен в жизни никогда не был так заинтригован ни одной женщиной. Ему казалось, было две Калли: одна - та, которую он видел перед собой сейчас: целомудренная, застенчивая, скромная и скучная, а вторая - которая мелькнула и исчезла два дня назад: сверкающая, пылкая, излучающая чувственность.
     Аллен прождал уже два дня, ожидая, когда снова появится вторая Калли. Но она не появлялась. Ему уже давно было ужасно скучно. Больше такого приступа желания вызвать в ней не удавалось, и он раздумывал, но никак не мог понять, чем же он тогда его в ней вызвал? Мысль о том, что ее чувственность была пробуждена не им, а появившимся и исчезнувшим Талисом, была для него страшно неприятна, и он гнал ее от себя.
     Когда тот мужчина, что подходил к ним сейчас, приблизился настолько, что Аллен разглядел, кто это - всего лишь какой-то крестьянин, - он равнодушно отвернулся. Главное, что это был не Талис. Даже тогда, когда Калли бросила на землю тяпку и бегом помчалась мужчине навстречу, Ал-лену было по-прежнему все равно. Леди Алида намекнула ему в разговоре, что эта девушка - не леди, несмотря на то, что официально она была дочерью Гильберта Рашера. Разумеется, то, что она бросилась на шею какому-то крестьянину и принялась целовать его, подтверждало ее низкое происхождение.
     Калли вернулась с этим крестьянином под руку, причем тот, поздоровавшись, тотчас же велел молодому человеку оставить их наедине, Аллена обидело, что какой-то фермер позволяет себе так с ним разговаривать, однако все-таки подчинился. Несмотря на то, что одет Уилл Уоткинс был в бедные, грубые одежды, что-то в его манере держаться, в тоне его речи заставляло людей слушаться его и прислушиваться к тому, что он говорил. Изо всех сил пытаясь сделать вид, что он давно собирался уходить, Аллен сел на лошадь и ускакал.
     - Ну, а теперь, - сказал Уилл, когда они с Калли удобно расположились под тенистым деревом, - рассказывай. Я хочу знать все.
     Уилл не удивился, когда Калли. обвив руками его шею, спрятала лицо у него на груди и расплакалась. Он еще никогда не видел, чтобы у нее было такое отчаяние и горе на лице. А на свете только одна вещь могла сделать ее несчастной: отсутствие Талиса.
     - Где он? - прямо спросил Уилл, не тратя лишних слов.
     - С женщинами! - всхлипывая, воскликнула Капли и стала вытирать глаза. - Талис все время, каждый день с красивыми женщинами, и эти женщины прекрасно одеты, и у них такие фигуры, как... как... - Она посмотрела на свою плоскую грудь. - Он только и делает что болтает с ними, любезничает и сыплет комплименты. Они постоянно вокруг него вертятся. Он оказывает им всяческие услуги, вывозит их кататься на лошадях, касается их, целует их и все такое. Он занимается любовью с ними днем и ночью. Это никогда не прекращается. Он...
     При этих словах Уилл посмотрел на нее с усмешкой:
     - Занимается любовью днем и ночью? Талис? Да как же он в таком случае умудряется проспать те двенадцать часов, которые ему необходимы?
     Калли не улыбнулась в ответ.
     - Это уже не тот Талис, которого мы знали. Теперь это... Животное! Он больше не человек. Если ты его сейчас увидишь, ты его возненавидишь!
     - Ну, разумеется, разумеется... А скажи-ка мне, кто этот молодой человек, который разлегся тут под деревом и рассматривает тебя? И еще - что ты тут делаешь со всей этой гадостью? - Уилл обвел рукой Ядовитый Сад, с явным отвращением глядя на опасные растения, которые не мог не узнать.
     - Он? Да никто. Просто так. Какой-то Аллен Фробишер. - Калли равнодушно махнула рукой. - Талис врет всем этим женщинам. Например, говорит им, что не умеет петь, а ведь умеет. Он хочет, чтобы они вертелись вокруг него и все ему показывали. Ты же знаешь, что он все прекрасно умеет делать сам! Если что-то вообще можно сделать, то он это непременно сделает, но когда они рядом, он притворяется, что ничего не может. Меня от него просто тошнит! Он...
     - И кто он такой, этот Аллен Фробишер? - стоял на своем Уилл.
     - Понятия не имею. Приходит сюда. Наверное, его ко мне подослала эта леди Алида. Мне она ужасно не понравилась. Наверняка у нее какие-то планы на Талиса. А сейчас от Талиса можно ожидать чего угодно. Его хоть сам дьявол будет использовать, он этого не поймет. Конечно, дьявол может добиться от него чего угодно, если предложит ему женщину. Он душу продаст, чтобы только женщины вокруг него вертелись. Ему ничего другого попросту не надо. Он...
     - Калли! - прервал ее Уилл. - Пожалуйста, забудь, что у Талиса много женщин, и постарайся сосредоточиться на других вещах. Скажи-ка мне...
     - Много женщин - это не то слово! У него тысячи женщин! Столько женщин во всем мире нет, сколько их вертится там вокруг него. Когда-то он хотел быть рыцарем. Ему показали женщин, и он уже забыл обо всем на свете. Теперь ему надо одно - женщины. У собак и то больше благородства, чем у него! Теперь у него там...
     - Он видел тебя с этим Алленом Фробишером?
     - ...Там целый гарем, он погряз в грехе, он стал развратен, как... - Когда она наконец расслышала вопрос Уилла, она довольно улыбнулась. - Да, он нас видел. - Она насмешливо хихикнула. - Аллену нравятся мои волосы, и история, которую я рассказала, ему тоже понравилась.
     Уилл, вздохнув, покачала головой.
     - Ты отдаешь себе отчет, Калли, как это выглядит со стороны? Ты понимаешь, кто такой этот Фробишер? - Когда она посмотрела на него в недоумении, он спросил:
     - Ну хоть ты понимаешь, что этот парень очень красив?
     Калли уставилась на Уилла с таким видом, как будто он сошел с ума и несет чепуху.
     - Красив? Он?! Да у него же волосы светлые! - Она произнесла это с вежливым отвращением, как будто Уилл был слепой, иначе он заметил бы это и разделил ее отвращение. - И глаза у него голубые. А кожа такого цвета, как непропеченное тесто! И ноги - такие тощие, как у цыпленка. - Она обернулась к Уиллу и говорила медленно, прямо ему в лицо, как будто была уверена, что тот не может понять простейших вещей:
     - И к тому же Аллен Фробишер невысокий.
     - Ну, понятно: если молодой человек не похож на Талиса, не такой же высоченный, как он, значит, он уже и не может быть красивым?
     Калли с гордостью откинула голову:
     - Я такого не говорила. Я уверена, что на свете существует масса красивейших мужчин!
     Немного помолчав, Уилл поинтересовался:
     - Вот в последние месяцы ты и насмотрелась на мужчин. Кто из них был особенно красив?
     - Очень много из них было красивых, - упрямо повторила она, - много, много, очень много
     - Я жду какого-нибудь одного имени. Скажи, кто-нибудь из них показался тебе хоть наполовину таким же замечательным, как твой возлюбленный Талис?
     - Он, во-первых, не мой возлюбленный, а во-вторых, вовсе не замечательный, - сказала она, смотря в сторону. Потом внезапно резко повернулась к нему, бросилась ему на грудь и принялась горько плакать, повторяя:
     - Никого на свете нет лучше, чем Талис. Никого, он красивее, чем все остальные, он красивее, чем все что угодно, чем само солнце, только он меня забыл. Я ему больше не нужна. Он даже обо мне не думает. Он думает только обо всех тех женщинах, что там вокруг него .. Он думает о них все время.
     - Ночью, наверное, он спит.
     - Нет, - ответила она, качая головой. - Мои слезы ему не дают уснуть, и я рада. Я рада, что я ему мешаю. Я хочу, чтобы он вообще не спал. Надеюсь, что сделаю его несчастным.
     Уилл погладил Калли по спине и ничего не ответил. Они с Талисом росли в полном одиночестве, привыкли друг к другу и не отдавали себе отчета в том, что кое-что из того, что они говорили, со стороны звучало довольно странно. Калли понятия не имела, что никто из других людей никогда не знает "в уме" (так она всегда это называла), где находится или что делает какой-то другой человек.
     Когда они были еще маленькими детьми, несколько раз было так, что Талис не приходил домой с наступлением темноты. Мег сразу же начинала сходить с ума, но очень скоро они с Уиллом поняли, что волноваться нужно только в том случае, если волнуется Калли. В первый раз, когда Талис так "пропал", Уилл велел Калли помочь искать его.
     - Да он сейчас придет, - заявила она спокойно. - Я в уме знаю, что с ним ничего не случилось. - И действительно, очень скоро Талис появился.
     После этого стало обычным делом спрашивать у одного из детей, что он знает "в уме" о другом. И сейчас, когда Калли сказала, что Талис не спит и что ему мешают слезы Калли, Уилл знал, что она не придумывает.
     Но Калли, казалось, не понимала той простой вещи, что если связь между ними настолько сильна, что ее слезы ночью не дают ему спать, то нет никакой угрозы, что Талис влюбится в другую женщину.
     - Ну все, все, Калли, хватит, не плачь. - Уилл отодвинул ее от себя. - Я хочу, чтобы ты мне все-все рассказала. А тебе самой неужели не хочется ничего узнать насчет Мег? Ты разве уже забыла Мег? А она сушеных персиков послала Талису и тебе.
     - Он никаких сушеных персиков не заслуживает, - воскликнула Калли. - Я бы ему с удовольствием сделала пирог с чем-нибудь из этого. - Она показала рукой на ядовитые растения, которые их окружали.
     Уилл явно нахмурился.
     - Объясни мне, почему ты здесь? Почему они заставляют молодую девушку работать в саду, где растут ядовитые растения? Почему ты торчишь здесь одна с молодым человеком? - Калли попыталась возразить, что она не одна, а с отцом Керисом, но Уилл ее перебил:
     - Да, конечно, но от этого сонного старика, вероятно, немного пользы. Нет, ты должна все рассказать. Я слушаю.
     Только через час Уиллу удалось наконец восстановить из рассказа Калли все события. Несмотря на то, что Калли прирожденная рассказчица, когда речь заходила о Талисе, она совершенно сходила с ума. Она не могла сказать связно больше двух фраз о том, как она жила в Хедли Холле, и на третьей фразе опять и опять начинала жаловаться на вероломство Талиса, на то, как он теперь ухаживает разом за всеми женщинами в королевстве, а ее совершенно забыл.
     Уилл слышал даже не по ее словам, а по голосу, как она одинока, как пуста и скучна ее жизнь. Если Талис был с Калли рядом, она могла интересоваться многими вещами - своими историями, животными, другими людьми, - но когда Талиса, не было, ее ничто не интересовало. Без Талиса некому было рассказывать истории, некого смешить, не для кого жить.
     В одну из ее тирад относительно бессердечности Талиса Уиллу удалось вставить:
     - Ну, а каково Талису-то все это? - Когда Калли вздрогнула и замолчала, не понимая, он пояснил:
     - Как Талис-то?.. Счастлив? Радуется жизни?
     На обед Калли подала ему пирог с мясом, и теперь они ели его вместе, сидя под деревом. То, что ей не полагается обедать в доме, за одним столом со всей семьей, в очередной раз убедило Уилла в том, что он и так заметил с самого начала - что-то тут не так.
     - Нет, - не задумываясь ответила Калли. - Талис не радуется жизни.
     - Да? Но как же; скажи пожалуйста, можно не радоваться жизни, когда вокруг тебя столько женщин? В его возрасте я был бы просто счастлив.
     - Не счастлив он, не счастлив! - закричала Калли. - Он их всех не любит! Он хочет меня! Я же знаю! - Она закрыла лицо руками и снова разрыдалась. - Ну почему о