как назвала себя "Сэм". Когда ей исполнилось одиннадцать
лет и девять месяцев, она наконец  осознала  себя  женщиной  и  объявила
всем, что с этих пор ее не следует называть мальчишечьим именем. С  этих
пор ее следует называть только  "Саманта".  Отец  и  дед  с  готовностью
повиновались, но мать бесила ее тем, что лишь  посмеивалась  над  ней  и
продолжала называть ее "Сэм". А после смерти матери уже никто больше  не
звал ее так, пока она не встретилась с Майком.
   Оглядывая комнату,  всматриваясь  в  отцовскую  мебель,  она  впервые
подумала, что здесь нужны другие занавески. Может,  пестрые,  в  розовых
тонах. Хорошо бы сменить и покрывало на кровати.
   Саманта стала расстегивать блузку. Ночная рубашка  висела  у  нее  на
руке. Она направилась в ванную комнату принять душ. Там, где она  станет
жить, она сможет делать все, что угодно и с занавесками, и с мебелью.

***

   Все произошло неожиданно. Только что она безмятежно  спала,  а  через
мгновение, почувствовав, что ее душат, уже  отчаянно  боролась  за  свою
жизнь. Саманта изо всех сил вцепилась ногтями в руку,  которая  схватила
ее за шею, но, даже когда она почувствовала, как ее  ногти  впиваются  в
мясо, рука не шелохнулась.
   - Где деньги Однорукого? - шептал человек.  Лунный  свет  озарил  его
лицо - на голову был натянут чулок.
   - Где деньги Однорукого? - повторил он,  однако  не  ослабил  хватки,
чтобы дать ей ответить.
   Саманта попыталась ударить его ногой, но он так навалился на нее, что
она не могла его достать. Кроме того,  она  задыхалась  и  теряла  силы.
Саманта подумала о Майке и, собрав остаток сил, ударила пяткой по стене.
Ударила раз, затем другой. Сил хватило еще  на  третий.  Потом  сознание
начало покидать ее, а шею сдавливали все сильнее.
   Когда это давление неожиданно прекратилось,  она  все  еще  не  могла
дышать. Будто часть горла была раздавлена, и оно  уже  было  непригодно,
чтобы пропускать воздух. Саманта  попыталась  вздохнуть,  но  воздух  не
поступал в легкие. Даже когда она села в кровати и ее руки потянулись  к
искалеченной шее, она все равно не могла набрать  даже  глоток  воздуха.
Резко обернувшись на звук громкого  удара,  она  увидела  промелькнувшую
тень Майка. Он боролся с тем, кто пытался ее убить. Майк был  крупнее  и
сильнее, и когда его кулак нанес по лицу незнакомца сокрушительный удар,
у того не осталось никаких шансов. И как только он рухнул на  пол,  Майк
уже был рядом, обнимая Саманту.
   - Дыши, родная, - велел он, - черт тебя побери, дыши же!
   Она тщетно пыталась глотнуть воздуха. Сильные руки Майка обхватили ее
плечи. Он встряхнул ее, глядя прямо в  глаза.  Он  словно  повелевал  ей
сделать то,  что  она  была  сделать  не  в  состоянии.  Но  она  хотела
вздохнуть, хотя бы потому, что этого хотел он.  Казалось,  прошли  часы,
пока воздух не проник в ее легкие в болезненной конвульсии.
   Обняв Саманту, Майк положил ее голову на свое голое плечо и гладил по
спине, пока она боролась за каждый вздох и ее  грудь  тяжело  вздымалась
после каждого спазма.
   Раздался  треск,  Майк  обернулся.  Саманта  поняла,   что   незваный
посетитель пришел в себя и выпрыгнул с балкона.
   - Чтоб он себе шею свернул, -  прошептал  Майк,  однако  оба  тут  же
услышали топот убегающего человека. Не было сомнения, что он  перемахнул
с одного балкона на другой, затем спрыгнул во дворик и перескочил  через
ограду.
   Не отпуская Саманту, Майк  дотянулся  другой  рукой  до  телефона  на
тумбочке у кровати и начал тыкать пальцами в кнопки.
   - Блэр! - позвал он в трубку. -  Ты  мне  нужна...  Нет...  Удушение.
Приезжай скорей.
   Он бросил трубку.
   - Майк... - Саманта пыталась что-то сказать, но он велел ей молчать.
   Он чувствовал, как она трепещет, ощущал ее страх, когда она вцепилась
в него, как маленький испуганный ребенок цепляется за своего отца.  Майк
успокаивал ее, поглаживая по спине, по  плечам,  по  голове.  Когда  она
вновь задрожала всем телом, он лег рядом, крепко обхватил  ее  руками  и
прижал к своей груди. Потом обхватил ее еще  и  ногой,  как  бы  целиком
обернув своим телом, превратив в кокон спокойствия и надежности.
   - Малыш, я с тобой, - шептал он, хмуро вглядываясь в темноту. Саманта
все сильнее прижималась к нему.
   Она тогда сказала "раненая пташка". Она заявила ему, что не  является
его "раненой пташкой". Майк был убежден, что она услыхала это  идиотское
выражение от Дафнии. Дафния... Если бы Майк любил такой тип  женщин,  он
был бы от нее без ума.
   Саманта же заинтересовала его еще задолго до  их  встречи:  когда  он
обнаружил ту самую газетную вырезку в вещах дяди Майкла и разыскал Дейва
Эллиота. Он  и  Дейв  понравились  друг  другу.  Дейв  был  одинок.  Его
единственная дочь жила далеко на Западе, как он выражался, в  счастливом
браке. Возможно, и Майк чувствовал себя одиноким с тех пор, как умер его
дядя Майкл. Вместе они выработали план пожить в Нью-Йорке в доме  Майка:
Дейв, выйдя на пенсию,  собирался  заняться  розысками  своей  матери  и
заодно помогать Майку работать над биографией  Дока.  Майку  понравилась
эта идея. Помощь ему была нужна. Затем, когда все уже было решено и Майк
уже попросил сестру обставить в его доме квартиру специально для  Дейва,
учитывая все его пожелания,  тот  неожиданно  позвонил  и  сообщил,  что
вообще не поедет в  Нью-Йорк.  Он  отказался  назвать  причину,  которая
привела к этому решению, но Майк понял - что-то стряслось,  поэтому  сел
на ближайший же самолет и внезапно появился  у  входной  двери  Дейва  с
чемоданом в руке, требуя объяснений. И Дейв  рассказал  то,  о  чем  сам
узнал всего несколько дней назад: он умирал от рака. Майк  хотел,  чтобы
он позвонил дочери и рассказал все, но Дейв отказался.
   Майк прожил у Дейва целый месяц. Тот уверял, что с ним все в порядке,
но Майк просто не мог покинуть его, зная, что у  человека  осталось  так
мало времени, а он так одинок.
   Дейв почему-то настоял, чтобы Майк остановился в комнате  Саманты,  а
не в комнате для гостей. Увидев  комнату,  тот  рассмеялся  -  это  была
детская.
   - Саманта с матерью обставили ее сами, - улыбнулся Дейв, явно гордясь
обстановкой.
   У Майка чуть было не сорвалось с языка, что ведь мать Саманты умерла,
когда девочке было еще двенадцати лет, но он вовремя удержался. Поставил
чемодан на ковер с изображением  маленьких  розовых  и  белых  танцующих
балерин и взглянул на кровать. Она была почти  скрыта  розовым  пологом,
схваченным большими розовыми бантами. У стены  стоял  небольшой  столик,
задрапированный материей в белую крапинку, на нем детский одежный набор.
Майку показалось, что в комнату вот-вот войдет десятилетняя девчушка.
   Тем не менее Саманта  жила  в  этой  комнате  вплоть  до  замужества.
Открывая  створку  встроенного  шкафа,  он  ожидал   увидеть   маленькие
платьица, все в оборочках, но вместо этого  там  была  взрослая  одежда:
скучные, бесформенные, навязчиво опрятные, предназначенные явно  не  для
девочки костюмы и платья.
   Последующие несколько недель интерес Майка к женщине, выросшей в этой
детской комнате, все возрастал. Дейв принимал болеутоляющие таблетки, от
которых его  постоянно  клонило  в  сон.  Поэтому  у  Майка  было  много
свободного  времени,  которое  он  посвящал  изучению  комнаты  Саманты.
Сначала он это делал скрытно, зная, что  не  имеет  права  внедряться  в
чужую частную жизнь,  но  постепенно  перестал  стесняться  и  тщательно
просматривал каждую полочку и ящичек.
   Дейв описывал свою дочь как самоуверенную,  своевольную,  энергичную.
Если так, то почему все эти годы она прожила в детской комнате?
   Когда Майк наткнулся на Самантин альбом, он внимательно  его  изучил.
Туда она наклеивала фотографии кинозвезд  и  рок-певцов,  вырезанные  из
журналов, еще там были засушенные  цветы  и  листья.  Все  это  казалось
абсолютно нормальным для двенадцатилетнего ребенка, если не считать, что
где-то в конце альбома была приклеена вырезка  из  газеты:  некролог  ее
матери. После этого в альбоме уже ничего не  было.  И  не  было  никаких
других альбомов.
   Он нашел пять дневников, которые вела Саманта. Все они были  исписаны
детским  округлым  почерком  и  содержали  детские  секреты,  о  которых
шепчутся девчонки, считающие себя подружками,  Саманта  также  писала  о
ссорах с матерью и о том, какой замечательный у нее отец.
   Улыбаясь, Майк вспомнил, что все ссоры в детстве у него происходили с
отцом. Его мать была сущим ангелом, и он не понимал, почему  его  сестры
иногда сердились на нее.
   После 1975 года - когда  умерла  Эллисон  Эллиот  -  никаких  записей
больше не велось.
   К тому времени, когда нужно было уезжать, Майк был полностью захвачен
и заинтригован тем, что обнаружил в доме Эллиотов. Иногда ему  казалось,
что для Саманты и ее отца время остановилось в день смерти Эллисон. Дейв
рассказывал о дочери только те истории, которые происходили с ней, когда
она была ребенком, до ее двенадцатилетия. Он никогда не упоминал о  том,
что с ней было, когда она училась в старших классах, или когда жила дома
на каникулах, или когда поступила в университет Луисвилла. Майк  задавал
вопросы по поводу Саманты, вопросы совершенно  конкретные,  о  событиях,
происходивших после смерти ее матери, но  ни  разу  не  получил  прямого
ответа. Дейв был уклончив, старался перевести разговор на другую тему.
   Именно Майк настоял на том, чтобы Дейв разрешил ему сообщить  Саманте
о приближающейся кончине отца.
   Майк утверждал, что будет несправедливо по отношению к ней, если  она
об этом не узнает. Наконец Дейв согласился с ним, но потом, как  это  ни
странно, настоял на том, чтобы Майк не встречался с Самантой. Он сказал,
что ее следует оповестить, но он не желает, чтобы это  сделал  Майк,  не
желает, чтобы он звонил ей, и просит, чтобы к моменту  ее  приезда  Майк
покинул его дом.
   Майка это задело. Казалось, будто Дейв считает его  непривлекательной
личностью, недостойной своей драгоценной дочери.  Однако  Майк  выполнил
его желание и, попросив  соседа  позвонить  Саманте,  улетел  обратно  в
Нью-Йорк.
   Спустя две недели Дейв позвонил Майку и сказал, что присылает Саманту
к нему, чтобы он заботился о ней после его смерти. Все это звучало  так,
будто речь шла о падчерице или даже о какой-то неодушевленной посылке.
   Майк неохотно согласился передать квартиру Дейва Саманте;  по  правде
говоря, он боялся встречи с ней. Она, наверное,  затормозилась  в  своем
развитии, если судить о ее личности по той детской  комнате,  в  которой
она жила много лет.
   Женщина, которую увидел Майк, действительно была странной, но  совсем
по-другому,  нежели  он  ожидал  увидеть.  Порой  она  была  горячей   и
переполненной эмоциями, как та маленькая девочка, писавшая в дневнике  о
своих ссорах с матерью. В следующий  момент  это  уже  было  издерганное
существо, пугающееся  собственной  тени.  А  то  вдруг  она  становилась
холодной,  неприступной,  изолирующей  себя  от  окружающего  мира,   не
позволяющей к себе прикоснуться.
   Но она вовсе не такая холодная и неприступная, думал он. Она боролась
с ним, при первой  же  возможности  отгораживалась  от  него,  но  порой
смотрела на него с такой мольбой о помощи и с такой тоской в глазах, что
он не знал, протянуть ли к ней руки или убежать от страха без оглядки.
   В тот день, когда он купил ей  наряды,  в  ее  взгляде  было  столько
благодарности, что он даже смутился. Наверное,  любая  женщина  была  бы
рада такому подарку, но  Саманта  была  больше,  чем  рада  -  она  была
счастлива. И дело даже не в нарядах, она,  по-видимому,  была  счастлива
из-за  оказанного  ей  внимания,  подумал  Майк.  Казалось,   она   была
благодарна за то, что кто-то заметил, что она существует.
   Что же с  ней  произошло  после  смерти  матери,  размышлял  он.  Что
превратило ее из нормальной,  взрослеющей  девочки,  которая  ходила  на
вечеринки и имела друзей, в молодую женщину, которая неделями  могла  не
просыпаться?
   Теперь же она цеплялась за него так, как за него в жизни никто еще не
цеплялся. Да, она была испугана, и, надо сказать, не без причины,  но  в
том, как она прижималась к  нему,  было  нечто  большее.  Казалось,  она
нуждается именно в нем...
   Возможно, сам он  попал  в  Нью-Йорк  только  потому,  что  стремился
сбежать из своего родного городка  туда,  где  он  будет  не  "одним  из
Таггертов", а самостоятельным, независимым человеком. В Нью-Йорке он мог
быть индивидуальностью, а не картой в колоде.
   Улыбаясь, Майк погладил Саманту по голове и поцеловал  в  лоб.  Когда
растешь в такой большой семье, чувство, что ты кому-то нужен, не слишком
часто возникает. Еще  с  раннего  детства  ты  обнаруживаешь,  что  если
чего-то не сделал, кто-то  другой  это  сделает  за  тебя.  Если  ты  не
накормил лошадей, это сделает другой. Если ты расстроен, как  минимум  с
десяток людей готовы тебя утешить.  Но,  насколько  он  мог  припомнить,
никто ни разу не сказал: "Только Майк способен  это  сделать"  или  "Мне
нужен только Майк, никто другой не годится". Даже в школе девочки  могли
запросто променять его на одного из его братьев. Казалось,  для  них  не
было существенной разницы.
   Но Саманта  нуждалась  именно  в  нем.  Во  всяком  случае,  так  ему
казалось. И он прижал ее к себе еще крепче. Обнимая ее, Майк думал,  что
до их встречи пребывание Саманты в этом доме представлялось  ему  некоей
повинностью, хомутом на его шее, затянувшейся обязательной встречей, где
нужно из вежливости ухаживать, зная, что это впустую. Затем на  какое-то
время его  единственной  целью  стало  затащить  ее  в  кровать.  И  она
достаточно жестко дала ему понять, что это  ее  не  интересует.  Жестко!
Нет, не жестко,  подумал  он.  Жестоко  -  вот  это  вернее;  жестоко  и
оскорбительно. И он потерял к ней интерес, дав ей возможность запереться
у себя в комнате и спать. Он позволил ей делать то, что  она  желала.  И
только Дафния подсказала ему, что Саманта не просто спит...
   Майк протянул руку к ее уху. Саманта была  такая  маленькая  и  такая
одинокая, и он не без тщеславия подумал, что спас ее дважды: в тот  раз,
когда не дал ей,  по  выражению  Дафнии,  заснуть  навсегда,  и  сегодня
вечером, когда был вынужден выломать дверь, чтобы прийти ей  на  помощь.
Завтра же он  закажет  железные  решетки  на  окна,  чтобы  она  была  в
безопасности.
   - Ты будешь в полной безопасности, девочка, - шептал  он,  -  я  тебя
защищу.

***

   Прошло какое-то время, прежде чем Саманта перестала  дрожать,  смогла
спокойно дышать и соображать.
   Она открыла глаза и через открытую дверь спальни сразу  увидела  дыру
во входной двери своей квартиры, которую Майку пришлось  пробить,  чтобы
прийти к ней на помощь.
   - Как?.. - прошептала она, морщась от боли в горле.
   - Я услышал тебя, - сказал Майк. - Услышал удары по стене и  понял  -
что-то стряслось. Я думал, может, ты  упала  или  ушиблась.  Я  даже  не
предполагал, что... - Он не хотел ей говорить о том,  что  почувствовал,
когда увидел, как этот ублюдок пытается  ее  убить.  Теперь  его  мучила
мысль, почему он не пристукнул его на месте. Но в тот  момент  для  него
важнее всего было возвратиться к Саманте и убедиться, что с  ней  все  в
порядке. Он не  мог  терять  даже  лишнюю  секунду  на  этого  незваного
посетителя.
   - Постарайся не шевелиться, - мягко добавил Майк. - Блэр будет  здесь
с минуту на минуту. Я хочу, чтобы она тебя посмотрела и убедилась, что с
тобой все в порядке.
   - Очередная кузина, - с трудом выдавила  Саманта,  откинув  голову  и
улыбнувшись.
   Но Майку было не до шуток. Теперь, когда опасность  осталась  позади,
его стал мучить вопрос, почему Саманту хотели убить. Если это  был  вор,
почему он просто не опустошил ее ларец с драгоценностями или не взял то,
что ему было нужно, без всякого покушения на ее жизнь?
   - Сэм?
   Она прижалась лицом к его груди и обняла его так же  крепко,  как  он
ее. Еще совсем недавно она боролась за свою жизнь, а теперь  чувствовала
себя в полной безопасности.
   - Этот человек спрашивал тебя о чем-нибудь? Он к тебе не обращался по
имени? Может, он что-то сказал?
   Она отрицательно покачала головой. На самом деле  человек  ей  что-то
говорил, но она не хотела даже вспоминать, что именно. Сейчас она просто
желала забыть обо всем случившемся.
   Кажется, ее ответ удовлетворил Майка, так как она почувствовала,  что
тело его расслабилось. Он осторожно взял ее лицо в ладони и посмотрел на
нее. Саманта улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.
   - Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой,  Сэм,  -  проговорил
он, целуя ее в лоб и прижимая ее голову к груди.
   В этот момент зазвонил звонок. Майк нежно  уложил  ее  на  подушки  и
побежал вниз по лестнице. Вскоре в  комнату  вошла  симпатичная  молодая
женщина с медицинским чемоданчиком в руках. Она сразу  же  приступила  к
осмотру горла Саманты, одновременно расспрашивая  Майка,  который  стоял
чуть позади в одних тоненьких трусиках. Но, кажется, собственный вид его
ничуть не смущал, хотя перед ним были две женщины.
   - Так что же произошло? - спросила Блэр, пока ее  пальцы  исследовали
шейные позвонки Саманты.
   - Какой-то шизик забрался в  окно,  -  ответил  Майк.  -  Может,  Сэм
проснулась, когда он начал рыться в ее вещах, я точно не знаю.
   Саманта потрясла головой.
   - Я спала... - начала она. Ее передернуло от боли.
   Майк не желал слушать ее рассказ. Возможно,  Саманта  повернулась  во
сне и это послужило поводом этому ненормальному попытаться убить ее.  Он
отгонял мысль о том, что  это  был  очередной  маньяк-убийца,  убивающий
жертву ради самого процесса. Снова подумал о решетках на  окна,  которые
нужно заказать, но, взглянув на чемодан Саманты, стоящий на полу, понял,
что никакие решетки больше будут не нужны. Саманта  утром  покинет  этот
дом.
   Блэр закончила осмотр.
   - Мне кажется, что с тобой все будет в порядке. Тебе нужен  отдых,  и
не пытайся разговаривать. Я тебе дам  успокоительного,  чтобы  ты  могла
спать.
   Кивая, Саманта взяла таблетки и запила  их  из  чашки,  которую  Майк
поднес к ее губам. Внезапно ее глаза  широко  раскрылись  в  испуге:  он
схватил ее вместе с простынями и одеялами и понес вниз.
   - Эту ночь ты проведешь внизу, где я смогу приглядывать за  тобой,  -
решительно заявил он, и  Саманта  не  возражала.  Она  сомневалась,  что
существует в мире  такое  снотворное,  которое  могло  бы  заставить  ее
нормально спать этой ночью, и знала, что пролежит без  сна,  глядя,  как
тени вокруг одна за другой превращаются в убийц, готовых напасть на нее.
   Внизу Майк уложил ее в свою кровать и бережно поправил на ней одеяло,
как на ребенке. Затем он и Блэр вышли; Саманта слышала, как они о чем-то
тихо говорят, и закрыла глаза, почувствовав, что сон приходит к ней.

***

   - Ну, как она? - спросил Майк свою кузину.
   - Все нормально, - ответила Блэр. - Она сильная и  здоровая,  особого
вреда ей не  причинили.  Она  будет  совсем  здорова  через  день-два...
Небольшие боли в горле, только и всего.
   Она захлопнула свой чемоданчик и посмотрела на Майка.
   - Конечно, это меня не касается... Но, Майк...
   - Ты что, намереваешься начать  расспросы  о  том,  что  эта  женщина
значит для меня? Или что-нибудь в этом роде? Могу тебе  честно  сказать,
что не знаю...
   - Я не собираюсь расспрашивать о твоей частной жизни, - отрезала  она
таким тоном, что Майк поморщился. - Я говорю вот о чем: тебе не  кажется
странным, что Саманта не проронила ни  слезинки?  Если  бы  меня  кто-то
попытался убить, я бы ревела так, что нужно было  бы  подставлять  тазы,
чтобы избежать потопа. Ты не задумывался о том, что  она  может  быть  в
шоковом состоянии?
   Майк не знал, что ответить. Теперь, когда он  об  этом  действительно
задумался, ему и в  самом  деле  показалось  странным,  что  Саманта  не
плачет. Его сестры обычно ревели по поводу и б