ла  его,
стараясь к нему не прикасаться, нырнула в постель и улеглась, будто  бревно,
- руки по швам, ноги сдвинуты, глаза устремлены в потолок.
   - Я в полном твоем распоряжении, - сказала она. Тирль даже  помыслить  не
мог, что есть на свете сила, способная погасить его страсть,  тем  не  менее
сейчас с ним произошло именно  это.  Некоторых  мужчин  возбуждают  холодные
женщины, но к их числу он не принадлежал. Тирль подошел к кровати.
   - Ты даже ангела можешь вывести из себя. Тебя так сильно  ко  мне  тянет,
что ты готова отравить меня каким-то мерзким  ведьминым  пойлом,  только  бы
залучить в постель, а едва только я касаюсь твоего тела, кидаешься на меня с
ножом. Все это выше моего понимания. - Он беспомощно развел руками. - Кто бы
поведал мне о тайнах женской души.  Или  это  только  моя  собственная  жена
обладает такой загадочной натурой?
   Зарид повернула голову в его сторону.
   - Ты знаешь о зелье?
   Он поморщился, потом пошарил в ворохе одежды и  достал  оттуда  маленький
мешочек, который бросил на кровать.
   - Вот он, твой любовный напиток.
   Зарид перевернулась на бок и схватила мешочек.
   - Я высыпала снадобье в эль. Это не может быть им.
   - Я вовсе не собирался  глотать  эту  дрянь.  Исходя  из  некоторых  моих
познаний  в  этой  области,  в  состав  чертовой  приправы  входят  толченые
лягушачьи глаза, а то и что-нибудь похуже.
   Зарид развязала мешочек, заглянула внутрь, а потом втянула носом  воздух.
Содержимое издавало  именно  то  отвратительное  зловоние,  от  которого  ее
обоняние уже пострадало настолько сильно, что она не в состоянии  была  этот
запах с чем-то перепутать. Да она могла различить его  среди  сотен  других.
Зарид подняла глаза на Тирля.
   - Если здесь находится именно то, за что я заплатила ведьме,  то  что  же
было подмешано в твое питье?
   - Похоже  на  мяту.  Я  не  затруднял  себя  долгим  выбором  подходящего
компонента. В любом случае, это гораздо приятнее на вкус,  чем  та  гадость,
которой ты собиралась меня угостить.
   Зарид стиснула мешочек в кулаке.
   - Если ты не пил этого,  что  же  вызвало  эту..,  эту  странную  вспышку
страсти?
   Тирль не знал, плакать ему или смеяться. Он присел на краешек  постели  и
заговорил, тщательно подбирая каждое слово.
   - Я не знаю, почему тебе взбрело в голову, что я равнодушен к тебе, в  то
время как я сгорал от желания с той самой минуты, как впервые  тебя  увидел.
Почему еще, по-твоему,  я  стал  послушным  лакеем  твоего  брата?  Думаешь,
бродить по колено в грязи,  таская  за  ним  тяжеленное  копье  -  такое  уж
приятное занятие? Думаешь, я был оруженосцем Сиверна и  общим  мальчиком  на
побегушках потому, что нуждался в чьем-нибудь еще  обществе,  кроме  твоего?
Может, - я испытывал массу удовольствия от этой службы, потому что как сыр в
масле катался или потому что ты осыпала меня особыми милостями? Да ты за все
время турнира мне слова доброго не сказала.
   Она села, не замечая, с каким выражением смотрит на нее Тирль.
   - Но я думала, что  не  нравлюсь  тебе.  Я  полагала,  что  ты  хочешь..,
хочешь...
   - Наложить лапу на имущество Перегринов? - Он наклонился к ней,  едва  не
касаясь ее носом. - Нет, единственной моей целью было наложить лапу на  тело
одной девушки из рода Перегринов.
   Зарид захлопала ресницами.
   - Правда? Разве ты не считал, что я похожа на мальчишку?
   Взгляд мужчины скользнул по ее безупречному телу,  потом  остановился  на
лице.
   - Я единственный человек, который с самого начала знал, что никакой ты не
мальчик.
   Зарид посмотрела на мешочек, который держала в руке.
   - Но если ты не находился под действием любовного напитка, почему ты  так
вел себя? - Она подняла голову. - И почему ты сам, по собственной  воле,  не
пришел ко мне раньше?
   Он едва удержался, чтобы не сорваться на крик.
   - Разве ты не догадалась,  что  я  поставил  своей  целью  покорить  твое
сердце, ухаживая за тобой по всем правилам?
   - Ухаживая за мной?
   - Ну да. Проведя некоторое  время  в  обществе  твоего  брата,  я  вполне
осознал, что ритуал ухаживания в понимании  Перегринов  заключается  в  том,
чтобы шлепнуть женщину по заду и усадить себе ,на колени.
   Но  в  других  семьях  с  девушками  принято  обращаться  гораздо   более
деликатно.
   - Но как же расторжение брака? Как же письмо, к королю?
   Он слегка улыбнулся.
   - Какое письмо? Какое расторжение?
   - То, которое... - Тут она тоже расплылась в улыбке. - Так ты не  посылал
прошения? И как же тебя после этого называть?
   - Я решил немного потянуть время, потому  что  нутром  чуял,  что,  пожив
некоторое время вдали от своих братьев, ты вполне можешь  перевоспитаться  и
перестать видеть во мне чудовище. - Он взял ее руку и поцеловал. -  Я  хотел
тебя с тех самых пор, как увидел твое сражение с моими людьми. И я был очень
тронут, когда ты вернулась обратно посмотреть, жив ли я, несмотря на то, что
я Говард, а в тебе уже изначально заложена ненависть ко мне.
   Она не сводила с него глаз, а он целовал кончики ее пальцев.
   - Я боялась, что ты истечешь кровью и что это навлечет еще больше бед  на
мою семью. А на тебя самого мне было наплевать.
   Его взгляд, обращенный на нее, был затуманен страстью.
   - Но мне, кажется, удалось изменить  положение  вещей  в  свою  пользу  и
заставить тебя проявлять обо мне чуточку  больше  заботы.  -  Он  прижал  ее
маленькую ручку к своей щеке и начал надвигаться на нее.  Зарид  следила  за
его маневрами, откинувшись на подушки.
   - Ни одному Говарду не дождаться от дочери Перегринов стонов наслаждения.
   Он на секунду  оторвался  от  ее  ноги,  которую  в  это  время  покрывал
поцелуями, и поднял голову.
   - Да что ты знаешь о стонах наслаждения?
   - Я кое-что слышала  об  этом  от  любовниц  моих  братьев,  но  тебе  не
исторгнуть из моего горла ни  единого  звука.  -  Она  смотрела  на  него  с
вызовом, а на губах у нее играла хитрая улыбка.
   - Да? - Он принял ее вызов. - Что ж, давай проверим.
   Он снова принялся целовать ее, уже не отвлекаясь ни на какие  посторонние
разговоры и провокационные выходки с ее стороны. Он ласкал ее  до  тех  пор,
пока не почувствовал,  что  больше  не  выдержит,  потому  что  его  страсть
достигла апогея. Когда он входил в Зарид, то ожидал  вскрика  боли,  но  она
даже не дрогнула.
   - Мне понравилось,  -  заявила  она  позже,  когда  Тирль  отдыхал  в  ее
объятиях. - Может, повторим? Только я бы предпочла, чтобы на  этот  раз  это
было подольше.
   Тирль" взглянул на нее, слегка приподняв одну бровь.
   - - Будет исполнено. Только всему свое время.
   - Ага, - глубокомысленно заметила Зарид. - Понимаю.
   Если бы он услышал эти слова  от  любой  другой  женщины,  то,  вероятно,
поверил бы в то, что она действительно "понимает",  но  в  отношении  Зарид,
исходя из ее жизненного опыта, он сильно в этом сомневался.
   - Что ты понимаешь?
   - То, что ты - вялый, мягкотелый Говард, а в  моих  жилах  течет  орлиная
кровь. Интересно, когда у нас пойдут детишки, они будут такими  же  рохлями,
как ты?
   В ответ на это он схватил ее и подмял под себя. - Посмотрим, сколько  раз
тебе придется умолять меня о пощаде, пока не минет эта ночь.

Глава 13

   Зарид смирно сидела на стуле, который был придвинут к столу. Муж  смотрел
на нее с  таким  выражением  собственного  превосходства,  что  она  сделала
гримаску. Но она была счастлива, очень, очень, счастлива.
   Тирль улыбнулся ей.
   - Чем мы сегодня займемся?
   - Научи меня читать, - попросила она, не задумавшись ни на секунду, и его
улыбка стала еще шире.
   Последние две недели для Зарид были похожи  на  земной  рай.  Она  словно
переродилась. Казалось, она стремилась за эти дни  наверстать  упущенное  за
долгие  годы  жизни  в  обличье   мальчика   и   овладеть   всеми   женскими
премудростями. Тирль, так непохожий  на  мужчин,  которые  окружали  ее  всю
жизнь, стремился всячески помочь ей в этом.
   Он помогал подбирать туалеты, давая советы, что ей идет, а  что  нет.  По
вечерам он расчесывал ее волосы, поскольку оба верили, что  это  стимулирует
дальнейший рост ее гривы.
   Они играли в салочки друг с другом и  со  всеми,  живущими  в  доме,  они
прогуливались верхом и охотились, а временами просто бездельничали. Он начал
учить ее читать и показывал простейшие приемы  игры  на  лютне.  Они  вместе
сочинили несколько стихотворений, Тирль очень хвалил ее и сказал, что у  нее
врожденный поэтический дар.
   А в промежутках между всем этим они занимались любовью.  Теперь  для  них
все приобретало игривый  подтекст,  вызывало  сексуальные  ассоциации.  Плач
младенца напоминал им о том, что  неплохо  бы  ускорить  появление  на  свет
собственных детей, музыка тоже заставляла их бегом мчаться в спальню,  да  и
совместное чтение стихов  до  крайности  возбуждало  обоих,  особенно  когда
содержание  некоторых  произведений  было   откровенно   неприличным   Зарид
показывала Тирлю некоторые приемы обращения с кинжалом, и доводила  его  при
этом до исступленного желания, потому что  демонстрацию  Зарид  проводила  в
костюме Евы.
   Как-то раз они целый день играли в прятки, когда дождь лил как из  ведра,
и, когда находили друг друга, до изнеможения  занимались  любовью  в  любых,
даже самых неудобных позах.
   Тирль, которому до этого приходилось  держать  свои  мимолетные  связи  с
женщинами в строжайшем секрете, теперь упивался свободой,  которую  получил.
Жена в его распоряжении в любое время дня и ночи.  А  Зарид  была  для  него
самой обольстительной женщиной. Она никогда не осаживала  его,  говоря,  что
то, что он предлагает, не подобает делать настоящим "леди". Она  соглашалась
на любые эксперименты. Была просто неутомима,  а  его  временами  заставляла
чувствовать себя дряхлым и немощным. Она карабкалась на вершины  деревьев  с
обезьяньим проворством, а когда он догонял ее, они занимались любовью  прямо
там, выбирая сучья покрепче.  Она  не  знала  страхов  и  сомнений,  которые
прививались "благородным" барышням еще с пеленок, не боялась ни  высоты,  ни
оружия, ни диких вепрей, ни мужчин.
   Однажды ночью, когда они лежали в объятиях друг друга, удовлетворенные  и
покрытые капельками пота, Тирль спросил ее, как  она  чувствует  себя,  живя
вместе с ним.
   - Разве  ты  не  видишь,  что  я  чувствую  себя  абсолютно  свободной  и
раскрепощенной.  У  меня  будто  крылья  выросли.  Твоя  жизнь  всегда  была
безоблачной, и ты не представляешь, что значит чувствовать  себя,  по  сути,
пленницей. Ты такой мягкий.
   - Это только сейчас. А вообще-то не такой уж я и мягкий, - пробормотал он
немного обиженно.
   - Да нет, глупый гусь, я  не  бесхарактерность  имею  в  виду.  Я  хотела
сказать, что ты не злобный и не жестокий по натуре,  и  ненависть  для  тебя
ничего не значит.
   - Это звучит так, как будто я и не мужчина вовсе, а пустое место.  Но  ты
же видела шрамы на моем теле. Я в любом бою не дрогну.
   - В турнирном бою -  да,  но  способен  ли  ты  убивать?  Сможешь  ли  ты
посмотреть в глаза человеку, а потом хладнокровно уничтожить его?
   Он взял ее руки в свои.
   - Я убью любого, кто посмеет хоть пальцем тебя тронуть.
   - В этом случае, возможно, - вздохнула она, не зная  как  еще  попытаться
втолковать ему, что имеет в виду. Он понятия не имел, что такое - сгорать от
ненависти. Слово "ненависть" было для него пустым звуком, тогда  как  другие
ради нее готовы истребить все живое на своем пути.
   - А ты сможешь посмотреть в глаза человеку и убить его? - в свою  очередь
спросил он.
   - Если он из Говардов, - выпалила Зарид, совершенно не подумав,  и  потом
пришла в ужас от того, что наделала.
   - Я - Говард, - спокойно сказал Тирль. - Так ты  в  состоянии  посмотреть
мне в глаза и убить?
   Зарид не знала, как оправдываться. Но о каком убийстве может  идти  речь?
Или все-таки может? Если бы он угрожал расправой одному из ее  братьев,  как
бы она поступила?
   Она передернула плечами, потом посмотрела на него.
   - Я уже много раз смотрела тебе в глаза, убивая тебя  при  этом.  У  тебя
выносливости - ноль. Ты - тюфяк и рохля, который  пищит:  "Довольно!"  всего
лишь после нескольких часов непрерывного совокупления. А мы, Перегрины...  -
Ей пришлось прервать свою тираду, потому что он снова начал целовать ее.
   Это случилось в середине  третьей  недели,  когда  счастью  и  беспечному
существованию Зарид пришел конец. Уже давно рассвело, но за последнее  время
она так обленилась,  что  даже  не  собиралась  вставать.  Однако  ее  покой
внезапно нарушил один из людей Тирля, вихрем ворвавшийся в комнату.
   Его лицо было багровым от напряжения, на лбу вздулись вены, он  задыхался
так, что едва смог выговорить:
   - Они приближаются.
   Зарид приподнялась, протирая глаза. Она так привыкла к беззаботной жизни,
что опасность казалась ей чем-то далеким,  нереальным,  давно  забытым.  Она
видела, как Тирль кивнул.
   - Сколько их? - спросил Тирль.
   - Сотни. И вооружены до зубов. Тирль кивнул опять.
   -  Поднимай  людей.  Но  помни  приказ:  оружия  не   применять.   Теперь
предводители этой армии - мои родственники, и я не хочу кровопролития.
   При упоминании о крови с Зарид моментально слетел сон. Она села, подтянув
к груди одеяло.
   - А что произошло?
   Тирль отпустил посланника, потом повернулся к жене.
   - Твой брат наступает на нас во главе армии. Думаю, он  собирается  убить
меня и забрать тебя домой.
   Кровь словно застыла в жилах Зарид, она  не  вымолвила  ни  слова.  Потом
подвинулась к краю кровати, намереваясь соскочить на пол, но  Тирль  удержал
ее за руку.
   - Эй, куда это ты собралась?
   - Я пойду навстречу брату. Я не позволю убить тебя. Ты  столько  хорошего
для меня сделал. Его рука сжала ее плечо.
   - Я сделал для тебя много хорошего несмотря на то, что я  Говард.  -  Его
голос звенел сарказмом. - А теперь ты собираешься бросить меня.
   - Я собираюсь предотвратить резню! - крикнула она.
   - Ты собираешься лично заняться этим? - мягко переспросил он, делая  упор
на "лично".
   - Да. - Ее мозг лихорадочно работал. - Я скажу ему, что сама хотела выйти
за тебя замуж. Скажу Рогану, что была  ослеплена  страстью.  Это  он  должен
понять. Хотя мой брат считает, что кодекс  чести  -  превыше  всего.  Он  бы
никогда не позволил страсти завладеть собой настолько, чтобы позабыть  из-за
этого о чести и сделать то, что сделала я. Он бы скорее умер, чем женился на
ком-то из семьи его заклятых врагов. Враги останутся для него только врагами
до конца дней. Судьба врага его никогда не будет волновать, как.., как меня.
   Тирль хранил напряженное молчание все время, пока она  изливала  на  него
этот поток красноречия. Он просто смотрел на нее.
   - Ты что, так и намерен сидеть тут целый день? - набросилась она на мужа.
О том, что это, возможно, их последний день вместе и что ей  больше  никогда
не суждено увидеть его снова, Зарид старалась не думать. Она была уверена  в
том, что брат никогда не  позволит  ей  остаться  с  Говардом.  Роган  будет
настаивать на расторжении брака и добьется его,  заявив,  что  сестра  вышла
замуж без его, опекуна, разрешения.
   - Почему ты так странно смотришь на меня?
   - Ты все еще продолжаешь видеть во мне Говарда, а не просто человека.  Ты
считаешь меня полной размазней, но в то же время думаешь, что  твой  бешеный
братец абсолютно всесилен. Неужели ты не  понимаешь,  что  не  все  проблемы
можно решить путем применения грубой силы? Она покачала головой.
   - Посмотрим, как ты запоешь, когда брат приставит к твоей  груди  клинок,
как раз напротив сердца. - Она подбежала к сундуку и вынула  оттуда  одежду,
которую ей в свое время одолжил поваренок, а затем начала быстро  натягивать
ее.
   - Нет! - Тирль спрыгнул с постели. - Ты больше не мальчик. Слышишь? Ты не
мальчишка из семьи Перегринов. Ты женщина из семьи Говардов.
   - Ничего подобного! - возмутилась она, швыряя одежду на поя.  -  Не  смей
называть меня Говардом. Я не Говард и никогда им не  стану.  Говарды  -  мои
враги.
   Он подошел к ней и обвил ее руками.
   - Тише, тише, любовь моя. Все будет хорошо. И не бойся ничего.  Я  ни  за
что не отдам тебя твоему брату. Она рванулась из его объятий.
   - Он будет сражаться  с  тобой!  Ну  как  ты  не  понимаешь!  Мои  братья
ненавидят Говардов. За право прикончить  тебя  Роган  готов  заплатить  даже
собственной жизнью. Только я могу остановить его,  но  для  этого  я  должна
выйти к нему.
   Он улыбнулся.
   - Выходит, как ни крути, идти тебе придется. Но  только  рядиться  в  эти
тряпки я не позволю. Прошли те времена, когда ты бегала в  облике  мальчика.
Наденешь то платье, помнишь, вытканное золотом. Ты дашь понять своему брату,
что стала женщиной.
   - Единственное, что я ему этим докажу, - это то, что на  деньги  Говардов
можно купить кучу платьев, стоимость каждого из которых превышает  доход  со
всех поместий Перегринов, - пробурчала Зарид. Она была задета, очень  задета
тем, что его, казалось, совершенно не заботит, что, быть  может,  они  скоро
расстанутся навсегда. Она пойдет к своему брату, а ее брат... Боже" ей  даже
подумать страшно о том" какое наказание ее ожидает за то, что она сделала.
   - А что же мне надеть? - размышлял вслух Тирль.
   - В такую минуту ты можешь думать о том, что тебе надеть? Ты  забыл,  что
меня скоро здесь не будет, перед кем же ты собираешься щеголять нарядами?  -
"А еще я никогда не научусь читать как следует,  -  думала  она.  -  У  меня
никогда не будет детей и мужа, который бы так заботился обо мне и  так  меня
любил".
   - А как ты полагаешь,  чем  еще  можно  поразить  твоего  брата,  как  не
богатством? Или мне все же лучше вырядиться  в  кольчугу?  Не  знаю,  что  и
выбрать - доспехи или камзол, сверкающий серебром. Ты не находишь, что мы бы
чудесно гармонировали - ты в золоте, я в серебре? Однако,  боюсь,  что  твой
брат все же захочет померяться со мной силами, а серебро  -  штука  довольно
непрочная. К тому же, с него чертовски тяжело смывать кровь.
   Зарид в отчаянии шлепнула себя рукой по лбу.
   - Мой брат двинул на нас целую армию, а ты стоишь тут и разглагольствуешь
об одежде. Неужели у тебя нет ни капельки здравого смысла? Неужели тебе  все
равно, что мы  больше  никогда  не  увидимся?  Что  сегодня  я  должна  буду
вернуться в свою семью? - На ее  глаза  наворачивались  слезы.  -  Я  всегда
знала, что все хорошее очень быстро кончается. И вот  моей  спокойной  жизни
тоже пришел конец.
   В ответ на это Тирль обнял ее за талию.
   - Посмотри-ка на меня и послушай, что я тебе скажу.  Ты  считаешь  своего
брата самым могущественным человеком на свете, но  это  не  так.  Раньше  ты
постоянно напоминала мне, что я Говард, но теперь, кажется, сама  забыла  об
этом. У меня столько людей и денег, что  я  могу  разбить  тощенькое  войско
твоего брата в пух и прах.
   Глаза Зарид расширились от ужаса, и она попыталась вырваться,  но  он  не
пускал ее.
   - Я сказал тебе, что могу это сделать, а это еще не  значит,  что  я  это
сделать собираюсь. А собираюсь я всего лишь выйти навстречу твоему брату.
   - Не надо, - прошептала она. - Он убьет тебя.
   - Правда? Но ты сказала, что честь для него превыше всего. Разве  у  него
поднимется  рука  на  человека,  который  является  не  только  его  кровным
родственником, но и, фактически,  братом  благодаря  браку  с  его  сестрой.
Посмеет ли он убить человека, который сам сдался на его милость?
   - Я не пущу тебя. Я пойду к нему сама.  Он  хочет  вернуть  меня.  Ты  не
знаешь Рогана. Его семья для него - все.
   Тирль приблизил к ней лицо.
   - А ты - все для меня. Ты что, думаешь, что я вот так просто позволю тебе
меня покинуть. Думаешь, я соглашусь потерять тебя после того,  как  потратил
столько времени и усилий, чтобы тебя завоевать?
   - Я.., я не знаю. Я не знаю, что я думаю. Но одно я  знаю  твердо  -  мой
брат тебя убьет.
   - Твоему хиленьк