умывалась над тем, что бы могло быть, если бы тогда им не удалось убежать.
     - Но мы убежали, - произнесла Эмили вслух и снова начала подниматься по лестнице. - Спасибо тебе, Господи, что не оставил нас в тот ужасный день.
     На мгновение она остановилась, чтобы взглянуть на огромное окно, цветные стекла которого красиво переливались в лучах солнца. Много лет назад, еще до того, как Эмили унаследовала этот дом, окно разбили, а образовавшуюся щель заколотили досками. А когда они с Майклом делали ремонт, он вдруг предложил вместо обычного стекла поставить цветное, с изображением архангела Михаила. Тогда ее это рассмешило.
     - Ты что, знаешь, как он выглядит? А может, у тебя еще и его фотография найдется? - поддразнила она Майкла.
     - Нет, но, как ни странно, я действительно знаю, как он выглядит.
     И вот теперь на этом окне красовался необыкновенно красивый мужчина, ростом примерно двенадцать футов, который хмуро и в то же время как-то снисходительно смотрел сверху вниз на любого, кто проходил мимо него. Но, несмотря на строгий вид, глаза у него были такими добрыми, но Эмили всякий раз улыбалась ему.
     - И тебе тоже спасибо, - прошептала Эмили. Она не знала почему, но ей вдруг захотелось поблагодарить архангела Михаила. В самом деле, почему? Ну не мог же вымышленный персонаж помочь им спастись от тех людей с пистолетами.
     Не найдя ответа на свой вопрос, Эмили пожала плечами и направилась в их с Майклом спальню.
     - Ну, капитан, что же мне сегодня надеть? - спросила она вслух, задумчиво разглядывая содержимое своего шкафа. Эмили обращалась к привидению, которое, по слухам, обитало в этом старом доме. Так говорили люди, но ни Майкл, ни Эмили никогда с ним не сталкивались. Они вообще не верили в привидения.
     Эмили посмотрела на свой живот, так изменившийся после родов, и состроила недовольную гримасу.
     - Ну же, капитан, сжальтесь. Что нужно одеть такой безобразно расплывшейся женщине, чтобы соблазнить своего мужа? Мне нужна помощь
     В следующую секунду она услышала какой-то странный звук, доносившийся откуда-то с верхней полки шкафа.
     - Неужели опять мыши? - спросила себя Эмили, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темном шкафу. Потом включила свет и с ужасом увидела, что верхняя полка шкафа буквально ходит ходуном. "Наверное, термиты", - предположила Эмили, и в то же мгновение верхняя полка с грохотом упала. Эмили вскрикнула от неожиданности, когда что-то несильно ударило ее по голове. Она осторожно дотронулась рукой до головы и почувствовала что-то гладкое и холодное.
     Когда пыль немного улеглась, Эмили увидела, что в руках она зажала изумрудное колье, а пол, ее плечи и одежда в шкафу были усеяны драгоценностями.
     - О Боже! - воскликнула Эмили и широко раскрытыми от изумления глазами уставилась на сверкающие камни.
     - Что это было? - Майкл с ребенком на руках вихрем ворвался в комнату. - С тобой все в порядке? Звук был такой, будто крыша рушится.
     Эмили медленно повернулась к мужу и вытянула вперед ладони, на которых лежали драгоценные камни.
     - По-моему, мы нашли те самые знаменитые прадедушкины драгоценности, - тихо сказала она.
     - Будь я проклят! - ошеломленно произнес Майкл, затем нагнулся и поднял с пола браслет с бриллиантами. - Да, это они. - Майкл посмотрел в угол комнаты. - Спасибо, старик.
     Они могли поклясться, что после этих слов из угла комнаты послышался чей-то добродушный смех.
     - Пойдем отсюда, - сказал Майкл, взял Эмили за руку и они, весело смеясь, вышли из спальни.

***

     Гавриил посмотрел на архангела Михаила и спросил:
     - Почему ты послал его на Землю?
     - Потому что знал, что Майкл уже много веков любит Эмили. Такое иногда случается, но в данном случае Майкл начал вмешиваться в жизнь этой девушки. Все бы ничего, да только это приводило к серьезным последствиям. Конечно, Майкла можно понять. У Эмили доброе сердце, но, к сожалению, она всегда влюбляется в подлых, недостойных мужчин. Майклу было невыносимо видеть, как ее постоянно унижают, поэтому вот уже две ее жизни он предпочитал, чтобы она совсем не выходила замуж. Он знал, что нарушает наш закон, и тем не менее все время расстраивал ее замужества.
     - Но разве это плохо? - спросил Гавриил. В глазах его блеснул озорной огонек: он и сам прекрасно знал ответ.
     - С одной стороны, нет. Но, с другой, Майкл просто не мог допустить, чтобы Эмили вышла замуж. Для него одна эта мысль была невыносима. Он предпочитал, чтобы Эмили оставалась старой девой. Две жизни подряд из-за него она так и умирала девственницей, у нее не было детей, и она была обузой для родственников. Эти жизни были для нее невероятно несчастными и одинокими. Но так не должно было быть. Не такой была ее судьба.
     - Так, значит, ты послал его на Землю, чтобы он разобрался в своих чувствах и решил, хочет он навсегда остаться с этой женщиной или нет.
     - Совершенно верно.
     - Ну и как? Он оправдал твои надежды?
     - О да! Он меня очень порадовал. Они оба прекрасные люди, с чистой душой. У них будут прекрасные дети. От них исходит столько любви и добра, что, кажется, на всех хватит. А на Земле ведь так мало таких людей!
     - Значит, получается, что нашего молодого друга не будут наказывать? Его не понизят в должности, как хотели?
     Архангел Михаил взглянул на своего старого друга и улыбнулся. Он понял, что Гавриил над ним подтрунивает. Конечно, Майкл провинился, и они хотели его наказать. И все же они оба прекрасно знали, что у Майкла доброе, любящее сердце и что он заслужил простого человеческого счастья.
     - А это с какой стороны посмотреть, - пробормотал архангел Михаил и вернулся к своим повседневным делам.



90


89





СВАТОВСТВО

Джуд ДЕВЕРО
Перевод с английского Н.Латышевой. OCR Angelbooks






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


ГЛАВА ПЕРВАЯ

     У Кейна Тэггерта был телефон с шестью кнопками, каждая из которых включалась сама, но когда был звонок на его частной линии, линии номер шесть, он брал трубку и отвечал сам. Частная линия была предназначена для членов его семьи.
     - Мам, - сказал он, разворачивая свой стул, чтобы взглянуть на силуэт Нью-Йорка, - какая неожиданная радость. - Он ни о чем не спрашивал, зная, что его мать от него что-то хочет. Она никогда не звонила ему в те часы, когда работала фондовая биржа, если только ей не нужно было что-то сообщить.
     - Я прошу у тебя помощи...
     Кейн с трудом сдержал вздох. Пять месяцев назад его брат-близнец женился, и с тех пор его мать безжалостно пыталась заставить жениться Кейна, своего овдовевшего сына.
     - Я думаю, тебе нужен отдых...
     При этих словах Кейн глубоко вздохнул. Взглянув на панель телефона, он увидел, что засветилась, замерцала линия номер четыре, обозначающая, что в Токио собираются дать отбой.
     - Бог с ним, мама, - сказал он, - какие муки ты сейчас для меня готовишь?
     - Отец чувствует себя не очень хорошо и...
     - Я приеду к вам...
     - Нет, нет, ничего страшного. Он попал в историю по своему обычному мягкосердечию, и я обещала вытянуть его из нее.
     Это было обычное положение в родительском доме. Его отец вызывался помочь людям, и вызывался так часто, что нагрузка оказалась чересчур тяжелой.
     В попытках защитить его, мать часто должна была играть роль "плохого парня" и освобождать его от обещаний.
     - Что он сейчас натворил? - спросил Кейн, когда четвертая линия отключилась.
     - Ты знаешь, каков наш сосед Клем, - напомнила она, чтобы подчеркнуть, что прошло миллион лет с тех пор, как Кейн был дома и поэтому мог забыть человека, которого знал всю жизнь. - Он часто берет людей с Востока на отдых в лагерь. Так вот, в прошлом месяце он взял шестерых мужчин, и, в общем, это было тяжеловато для него. Годы берут свое, и сейчас эти лазанья по горам уже не для него...
     Кейн молчал. Клем был силен и гибок, как мустанг, и Кейн хорошо знал, что здоровье Клема не имеет никакого отношения к тому, чего добивается от него мать.
     - Отец сказал, что теперь он должен взять следующую группу туристов с Востока...
     Если Клем уговорил Айэна Тэггерта взять следующую группу, значит, на это была какая-то веская причина...
     - Это плохо, что ли? - спросил Кейн. - Прямо-таки гроздь никчемных людей, так, что ли?
     Пэт Тэггерт вздохнула:
     - Хуже... Жалобщики. Лошадей боятся. Им не хотелось сюда приезжать. Они выполняют лишь приказ босса.
     - Очень плохо. Значит, Клем подключил отца на это время?
     Кейн услышал в голосе матери гневные нотки.
     - Это женщины! Клем это узнал и попросил отца провести две недели, сопровождая четырех капризных нью-йоркских женщин в поездках верхом. Можешь ты это вообразить? Ах, Кейн, не мог бы ты...
     Кейн захохотал.
     - Мам, тебе не надо завоевывать награду Академии за деятельность, ты можешь просто ее срезать. Значит, тебе хочется, чтобы я, твой сын, твой бедный одинокий вдовец, провел две недели наедине с четырьмя молодыми женщинами в брачном возрасте и, может быть, нашел бы мать для своих сыновей?
     - Ну, что же, да, - подтвердила Пэт, расстроенная. - Ну как ты надеешься познакомиться с кем-нибудь, если все время работаешь? А эти все четыре женщины живут в Нью-Йорке, где вы с Майком поселились, и...
     Невысказанные слова раскалили телефонную линию, слова о том, как Кейн и его брат уехали из родительского дома, разлучив бабушку и дедушку с внуками.
     - Ответ - это однозначное "нет", - сказал Кейн. - Нет! Вот так, мам. Я могу найти себе женщину сам, без всякого сватовства.
     - Хорошо, - вздохнула Пэт, - иди, отвечай по своим телефонам.
     Она отключилась, а Кейн еще минуту, нахмурив брови, смотрел на телефон. Нужно послать ей цветы и, может быть, какую-нибудь драгоценность, подумал он, хотя и понимал, что цветы и украшения не заменят внуков.
     Он попал домой только в восемь вечера. Его невестка, Саманта, уже заботливо уложила спать его сыновей-близнецов. Брат Майк был на тренировке, так что он и Сэм были одни в гостиной. Она была беременна на последних месяцах; ее рука, казалось, постоянно находилась на пояснице, когда она легко сновала по городскому дому, заботясь о двух мужчинах и двух пятилетних непоседах. У Кейна была собственная квартира в Нью-Йорке - необжитое место, которое было большей частью завалено детскими игрушками; было место в родительском доме в Колорадо, но после того как брат познакомил его с Самантой, он и сыновья постепенно переселелились в городской дом Майка. "Это сделала Сэм, - думал Кейн. - Сэм хотела семью, а если Сэм чего-то хотела, Майк ей это обеспечивал".
     Сэм молча налила холодного пива в кружку и подала Кейну. Поставив пиво, он поднял невестку на руки и опустил в одно из мягких кожаных кресел. Она была не тяжелая, но неповоротливая, как дирижабль.
     - Благодарю, - сказала она. - Мое ожидание вознаграждается, когда ты, придя в работы, усаживаешь меня...
     Улыбаясь ей, он сел к столу и выпил залпом сразу половину кружки. Временами он завидовал брату, и это уже было похоже на тлеющий огонь, готовый спалить его. Ему хотелось жену, любящую его и сыновей, хотелось иметь собственный дом. И прежде всего, он хотел бы прекратить свое проживание здесь за счет жертвенности брата.
     - Плюнь на это, - сказала Сэм.
     - Плюнуть на что?
     - Ты не можешь лгать, как Майк. Что тебя беспокоит?
     Ты, хотел сказать он. Любя невестку, начинаешь ненавидеть брата.
     - Кейн, - сказала Сэм, - перестань вот так на меня смотреть и расскажи мне все. Расскажи, что тебя беспокоит.
     Он не мог сказать ей правду, поэтому рассказал о телефонном разговоре с матерью.
     - И что ты собираешься делать? - спросила Сэм.
     Кейн не предполагал принимать приглашение матери, но внезапно мысль о двух неделях в горах наедине с четырьмя женщинами понравилась ему. Если это женщины из Нью-Йорка, они боятся широких просторов, голосов в ночи, и они всегда влюбляются в своего гида-ковбоя. Вид мужчины в клетчатой рубашке, тесных джинсах и обутого в пару ковбойских сапог производит на нью-йоркскую женщину огромное впечатление. Еще немного и... она твоя. Передвинь ее ногу на лошади, и она, возможно, упадет в обморок.
     Когда Кейн допивал пиво, он уже улыбался. Может быть, будет приятно встретить восхищенный женский взгляд, устремленный на тебя. Вот Саманта глядела на Майка так, как будто он был богом на Олимпе, а его собственные сыновья глядели на Сэм с таким обожанием, как будто она была единственной матерью, которая у них когда-нибудь была.
     - Может, поедешь?
     - Может быть, - сказал Кейн, поднимаясь. - Выпью еще пива. Принести тебе что-нибудь?
     - На счетчике в кухне есть факс от Пэт. В нем все сказано об этих четырех женщинах, собирающихся в поездку. - Она позвонила мне и сказала, что надеется, что ты изменишь свое мнение. Кейн, одна из женщин вдова. Три года назад в автокатастрофе погиб ее муж, у нее самой был выкидыш.
     Придя на кухню, Кейн достал факс и прочитал его. Имя вдовы было Руфь Эдварде, мать сумела разыскать и ее фото. Даже судя по плохому отпечатку, можно было сказать, что она красивая, высокая, с длинными ногами и такая же темноволосая, какой была его любимая жена.
     Кейн быстро прочитал о других трех женщинах. Одна была ассистентом парикмахера, другая имела метафизический магазинчик в Вилэндже, а четвертая была хорошенькая блондинка невысокого роста, чье имя казалось смутно знакомым.
     - Она пишет детективные романы про убийства, - сказала Сэм из-за его плеча. Она стояла так близко, что ее живот касался его.
     - Что-нибудь читала?
     - Все. Они продаются через минуту после того, как я поставлю их на стенды.
     - Кстати о писателях... Когда появится книга Майка?
     - Наша книга, - сказала она с ударением, зная, что Кейн ее поддразнивает, - должна выйти через шесть месяцев. - Она говорила о биографии, которую писали она и Майк: "Хирург", автор Элиот Тэггерт. Псевдоним был составлен из ее девической фамилии и фамилии Майка. - Ну? - спросила она нетерпеливо. - Собираешься?
     - Подержишь еще мальчишек у себя?
     Вопрос был риторический, и они это знали.
     - Я буду присматривать за ними хоть целую вечность.
     - Вот именно поэтому я и думаю съездить отметиться у этих маминых дам.
     Глаза Сэм сверкнули.
     - Пэт выслала за тобой семейный самолет. Он уже вылетел из Дэнвера. Завтра в восемь утра он тебя заберет.
     Кейн не знал, смеяться или хмуриться. В конце концов он сделал и то, и другое, потом обнял Сэм за плечи и поцеловал в щеку.
     - Неужели я так одинок, как вам, женщинам, кажется?
     "Еще больше", - подумала Сэм, но ничего не ответила. Она была рада, что он побудет среди людей.

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Знаете, что вам гарантирует, что мужчина обязательно вас покинет? Нет, не насмешки над ним, когда он пребывает в муках страсти. Скажите только мужчине, что вы зарабатываете больше денег, чем он, и вы расстанетесь с ним навсегда.
     Видимо, мужчины думают: "Хорошо, что эта немного взбалмошная, безмозглая маленькая дама унаследовала миллионы. В конце концов, некоторые мужчины тоже такие деньги зарабатывают". Но мужчины не хотят даже слышать, что женщина заработала за последний год один миллион четыреста тысяч долларов, и более того - управляет миллионами, пользуясь своим крошечным умишком, без всякой помощи какого-либо мужчины.
     Пять лет назад, когда мне было двадцать пять лет, я занималась нужной изматывающей работой - лучше о ней сказать меньше, чем больше, и проживала в скучном неведомом городишке на Среднем Западе, о котором хочется сказать меньше, чем ничего. Всегда, сколько себя помню, чтобы чем-то себя занять и удержать ум от стагнации, я рассказывала себе истории. Я знаю, меня отделяло от полного распада личности всего четверть дюйма, но я постигла еще в раннем возрасте: или держись подальше от всего, или вообще потеряешь рассудок. Во все времена мой отец пугался собственной тени и требовал от семьи абсолютного повиновения. Я должна была носить то, что он приказывал, есть то, что, по его мнению, я должна есть, любить то, что он предписывал, и даже двигаться по его правилам. Пока мне не исполнилось восемнадцать, он контролировал каждую минуту моей жизни. Но еще до этого я обнаружила, что нельзя контролировать единственную часть моего существа - мой ум. Меня могли силой заставить носить голубое, когда я хотела надеть красное. Я вынуждена была отказываться от имбирного пива, потому что старик ненавидел имбирный эль, но я была свободна в своих мыслях. В них я делала что хотела, шла туда, куда хотела, говорила нечто умное и за беседу вознаграждалась. Надо сказать, мой отец имел обыкновение "затыкать" людям рты, заставляя всякого держать свои мысли при себе.
     Когда мне исполнилось двадцать пять, я жила в нескольких милях от родителей, напрягая все силы, чтобы собрать достаточно денег на билет куда-нибудь в одну сторону. Тогда я записала одну из моих историй на бумаге. Это была история убийства, а убийцей была молодая женщина, которая расправляется со своим тираном-отцом. После того как я это написала, я подумала: чем черт не шутит? - и послала рукопись в издательство, даже не надеясь, что они ее примут. Но, как ни странно, через двадцать один день я получила письмо, в котором просили разрешения опубликовать мою книгу и прислать мне кучу денег. Из чего я сделала вывод, что множество людей не выносят отцов и мужей. Вот повезло! Эти люди полны желания платить мне, чтобы я продолжала делать то, чем любила заниматься всю жизнь.
     С деньгами, присланными мне, я двинулась в Нью-Йорк. Я никогда до этого не бывала в большом городе, но считала, что город поможет мне стать писателем. Я сняла крошечную квартирку и купила компьютер.
     Следующие четыре года я безвылазно корпела над клавиатурой, потому что писала одну историю за другой. Я убила Дядю, которого не любила. Убила нескольких бывших сотрудников, которые унижали меня, а в моем бестселлере убила целую команду фанатов из моей высшей школы, не дававших мне спокойно жить.
     За эти четыре года я получила лишь беглое впечатление о мире, так отличающемся от того, в котором выросла. Особенное впечатление на людей производила моя компетентность. Я уверена, что уже упомянула, что мой отец был тираном, но упомянула ли, что он был настоящим неудачником, боящимся за себя постоять и позволяющим другим унижать себя? И когда приходил домой, весь свой гнев он изливал на меня. Сердиться на мать было неинтересно. Я же, напротив, доставляла ему большое удовольствие, потому что и плакала, и страдала - вся дымилась от всех этих несправедливостей.
     В конце концов вспышки гнева моего отца закалили меня, превратив в компетентную, бесстрашную особу. После того как вы проживете с человеком вроде моего отца, верьте мне - впоследствии ничто из сказанного или сделанного вам уже не может ранить так, как раньше мог ранить он. Садисты изучают свои жертвы, тогда как большинство людей настолько заняты собой, что не интересуются кем-то еще. Так, благодаря тренировке, которую я получила в детстве, я была очень компетентной деловой женщиной. Я беспрерывно писала, торговала собственными контрактами, вкладывала заработанные деньги без помощи менеджера, и вот через четыре года я купила себе фешенебельную квартиру в небоскребе на Парк-авеню. Несмотря ни на что, я это сделала, и сделала быстро.
     На что похожа моя личная жизнь? Думаю, ее не существовало. Моя издательница постоянно опекала меня. Когда я писала без передышки целыми днями, она даже приносила мне еду. Но издатели не принесут вам партнера для встреч. Влюбляющиеся авторы, авторы, любящие общество, не пишут. Я думаю, что если бы издательствам дали возможность, они поселили бы всех писателей в башнях на Парк-авеню, обеспечивали бы их едой и никогда не позволяли им покидать здание.
     Итак, после пяти лет писательства, заработав миллионы и сделавшись автором с мировым именем, я решила принять приглашение Руфи Эдварде поехать в дебри Колорадо для двухнедельного путешествия на лошадях.
     Босс Руфи по