й, завлекающей мужчин; она  не  вдохновляла
на написание сонетов в честь ее красоты. Непохоже также, что  ее  должны
интересовать мужчины, падавшие к ее ногам, сгорая от вожделения.  У  нее
были длинные, зачесанные назад темные волосы, выглядевшие так, словно их
пора  помыть.  Никакой  косметики  на  лице  цвета  слоновой   кости   с
несколькими светлыми пятнышками на  подбородке.  Большие  темные  глаза,
казалось, были в пол-лица, а что касается фигуры, то Эйми была невысокой
и хрупкой на вид, и, судя по тому,  как  под  тканью  платья  проступали
кости, ей следовало  бы  получше  питаться.  Единственной  заслуживающей
внимания деталью были ее громадные груди,  на  которых  красовались  два
больших влажных круга.
   - Проклятье! - воскликнула она, оглядев себя, и тут  же  стремительно
убежала в дом со словами:
   - Проходите, Дэвид, чувствуйте себя как дома. Слава Богу, Макс только
что уснул. Я предложила бы вам джину, но у  меня  его  нет,  поэтому  вы
вполне могли бы обойтись пятидесятилетним коньяком, которого у меня тоже
нету.
   - Спасибо, - в тон ей отозвался  Дэвид.  -  В  таком  случае  я  буду
шампанское.
   - Рассчитывайте и на меня  -  полное  ведро!  -  донесся  из  темного
дверного проема ответ.
   Дэвид посмотрел на Джейсона,  словно  желая  сказать:  разве  она  не
остроумнейший из всех встречавшихся тебе людей?
   Но Джейсон оглядывал комнату. Прошло много времени с тех пор, как  он
оставил то, что Дэвид называл его  "домом  в  облаках".  "Ты  так  много
времени проводишь - по существу живешь - в частных реактивных самолетах,
частных отелях и всяких других частных местах, что забыл,  как  выглядит
остальной мир", - постоянно укорял его брат.  И  вот  теперь  Джейсон  с
недовольным видом рассматривал комнату.  И  первое,  что  пришло  ему  в
голову, можно определить  одним  словом  -  "убожество".  Все  здесь  не
подходило одно к другому, вообще было какими-то разношерстным.  Какой-то
старый уродливый  диван,  обитый  потертой  коричневой  тканью,  ужасное
старое кресло, обтянутое  ветхой  набивной  тканью  с  рисунком  в  виде
подсолнухов  и  банановых  листьев.  Роль  кофейного  столика   исполнял
громадный деревянный барабан, видимо, служивший в свое время для намотки
какого-нибудь шланга, раскрашенный в виде орнамента из цветов фуксии.
   Джейсон подумал, что этот дом был вполне достоин того,  чтобы  в  нем
жил Билли Томпкинс.
   Дэвид ткнул брата пальцем между ребрами и кивнул на дверь.
   - Перестань злиться, - шепнул он, и оба  уставились  на  входившую  в
комнату Эйми.
   Она появилась из спальни в помятой юбке, а с  ее  подбородка  исчезли
почти все пятнышки.  Перехватив  взгляд  Джейсона,  она  движением  руки
убрала остававшиеся, едва заметно улыбнулась и сообщила:
   - Это рис. Если бы малыш съедал весь рис, которым  забрасывает  меня,
когда я его кормлю, он был бы жирным, как боров.
   - Это мой брат Джейсон, - представил Дэвид. - Тот самый, о котором  я
тебе рассказывал. Он был бы очень тебе благодарен, если бы  ты  приютила
его у себя на время, пока он залечит свои сердечные раны.
   Это заявление настолько ошеломило Джейсона, что он смог только  молча
уставиться на брата.
   - Да,  разумеется.  Я  понимаю,  -  согласилась  Эйми.  -  Проходите,
пожалуйста, и усаживайтесь. - Она взглянула на Джейсона. - К  сожалению,
Макс как раз сейчас заснул, но вы сможете его увидеть часа через три.  В
этом я могу вас заверить, - смеясь, добавила она.
   Джейсон учуял какой-то подвох. И  исходил  он  от  его  братца.  Того
самого брата, которого он помог вырастить, которого  всегда  любил  и  о
котором  нежно  заботился.  Брата,  ради  которого  он  пожертвовал   бы
собственной жизнью. И вот  теперь  этот  брат,  кажется,  сыграл  с  ним
веселую шутку.
   Джейсон давно уяснил, что  если  достаточно  долго  держать  язык  за
зубами, то можно узнать все, что нужно. Много раз его молчание позволяло
добиться того, чего нельзя было добиться словами, поэтому сейчас Джейсон
просто молча сидел и слушал.
   - Не желаете ли чаю? - спросила Эйми. - Если я не могу предложить вам
шампанского, то  чай-то  у  меня  найдется.  Есть  и  настой  ромашки  и
малинового листа. Впрочем, нет, он хорош  с  молоком,  а  я  сомневаюсь,
чтобы вам его хотелось, - сказала она, улыбаясь Джейсону так, словно  он
знал все, что последует за этим.
   И Джейсон действительно начинал понимать. Теперь он увидел в  комнате
еще несколько вещей, не замеченных им раньше. На полу лежал  тигр.  Нет,
это был  всего  лишь  тигр  из  "Винни-Пуха",  а  на  краю  расписанного
подсолнухами кресла лежала и сама растрепанная книжка.
   - Сколько лет вашему сыну? - не разжимая зубов спросил Джейсон.
   - Сегодня ему исполнилось двадцать шесть  недель,  -  гордо  объявила
Эйми. - Шесть месяцев.
   Джейсон перевел на брата пылающие глаза.
   - Я могу поговорить с тобой наедине? - И добавил, обратившись к Эйми:
   - Вы должны извинить нас.
   Поскольку Дэвид даже не  шевельнулся,  Джейсон  подхватил  брата  под
мышки и играючи оторвал от старого коричневого дивана. У  Джейсона  было
то преимущество, что везде, где бы  он  ни  находился,  обязательно  был
гимнастический  тренажер,  который  позволял  ему  сохранить  спортивную
форму.
   Дэвид же считал, что для этого с него достаточно четырнадцати часов в
сутки  простоять  на  ногах,  поэтому  Джейсон  был  явно  в  выигрышном
положении  и  без  труда  привел   своего   нетренированного   брата   в
вертикальное положение.
   - Мы всего лишь на минуту, - улыбнулся Эйми Дэвид,  которого  Джейсон
уже наполовину вытащил из комнаты.
   Когда они оказались на улице, Джейсон свирепо посмотрел  на  брата  и
заговорил убийственно спокойным голосом:
   - Что за игры ты играешь? И не вздумай мне врать.
   - Я не мог сказать тебе всего, иначе ты тут же умчался  бы  к  своему
проклятому самолету. Но  фактически  я  тебе  не  лгал.  Просто  опустил
некоторые детали. Не ты ли сам всегда говорил мне, что никогда ничего не
следует принимать на веру?
   - Не сваливай все на меня. Я говорил  о  других.  Никогда  не  думал,
чтобы мой собственный брат мог... О,  да  черт  бы  с  этим!  Ты  сейчас
пойдешь и скажешь этой бедной молодой женщине, что произошла ошибка и...
   - Ты нарушаешь клятву! Я так и знал! Джейсон на секунду закрыл глаза,
пытаясь сохранить хладнокровие.
   - Ты уже не школьник. Мы взрослые люди, и...
   - Вот именно, - холодно согласился Дэвид и повернулся к ожидавшей  на
обочине машине.
   "О Господи", - подумал Джейсон. Его брат  мог  носить  в  себе  обиду
целую вечность. Шагнув к Дэвиду, он взял его за руку.
   - Ты должен понять, что я не могу выполнить свое обещание. Я  мог  бы
присмотреть за подростком, но этот... Дэвид, это же младенец! Он же  еще
в пеленках!
   - И ты слишком  хорош,  чтобы  менять  их,  не  так  ли?  Разумеется,
известный и богатый, - Дэвид сопроводил эти слова язвительной улыбкой, -
Джейсон Уилдинг слишком хорош, чтобы менять пеленки какому-то малышу. Да
имеешь ли ты хоть какое-то понятие о том,  сколько  раз  мне  приходится
выливать содержимое судна? Вводить катетеры? О том, что я вынужден...
   - Хорошо, твоя взяла. Ты святой Дэвид, я же воплощение  дьявола.  Как
бы там ни было, но этого я делать не могу.
   - Я вижу, ты отказываешься от своего слова,  -  пробормотал  Дэвид  и
снова шагнул в сторону машины.
   Джейсон вознес молитву о даровании ему сил и снова удержал Дэвида  за
руку.
   - А что ты сказал  ей?  -  спросил  он,  представляя  себе,  как  его
секретарша прилетает в Абернети  и  обнаруживает  этого  мальчика.  Нет,
младенца.
   Глаза Дэвида посветлели.
   - Я сказал ей, что ты мой Кузен, что ты тяжело  переживаешь  разбитую
любовь, первое Рождество проводишь без своего любимого человека и что ты
очень одинок. Что в твоей новой квартире ремонт, и  поэтому  тебе  нужно
где-то остановиться на неделю. Я также сказал ей, что ты любишь детей  и
что она оказала бы тебе благодеяние, позволив  пожить  у  нее  неделю  и
присмотреть за Максом, пока  она  днем  будет  искать  работу.  -  Дэвид
перевел дыхание.
   Все было не так уж  плохо,  как  поначалу  подумал  Джейсон,  услышав
упоминание о "разбитой любви".
   Дэвид видел, как брат понемногу смягчался.
   - Все, чего я хочу, это хоть немного побыть с  нею,  -  заговорил  он
снова. - Я по ней с ума схожу. Ты сам видишь, какая  она  замечательная.
Она прекрасна, храбро держится...
   - И у нее золотое сердце, я понимаю, - устало сказал Джейсон, шагая к
машине. Леон уже вышел из нее, чтобы открыть  заднюю  дверцу  -  Позвони
мисс Паркер и скажи ей, пусть немедленно вылетает сюда,  -  распорядился
Джейсон. Он почувствовал, что должен что-то  приказать:  Дэвид  заставил
его почувствовать  себя  выпускником  школы  нянек  для  детских  яслей.
Джейсон повернулся к брату. - Если я сделаю это для тебя, то  впредь  ты
не  будешь  больше  просить  меня  ни  о  чем.  Понятно?  Это  последнее
одолжение.
   - Слово скаута, - заметил Дэвид, подняв два пальца с таким счастливым
видом, что Джейсон почти простил его. Но хорошо  хотя  бы  уже  то,  что
Дэвид ему солгал, а потому Джейсон  решил,  что  имеет  моральное  право
проверить кое-какие собственные дела.  Поэтому  почти  уже  окончательно
Джейсон решил вызвать на подмогу свою многоопытную секретаршу.
   По лицу брата Дэвид видел, что Джейсон обдумывает, как выпутаться  из
неприятной ситуации.
   - Обещаю, что ты ни о чем не пожалеешь.
   - Я уже жалею, - буркнул Джейсон, следуя за Дэвидом обратно в дом.  А
когда они в него вошли, Дэвиду потребовалось целых четыре минуты,  чтобы
извиниться и, сославшись на то, что  должен  рано  встать,  оставить  их
одних.
   И тут Джейсона сковала какая-то необычная для него неловкость.
   - Я.., э-э... - начал он, не зная, что  сказать  стоявшей  перед  ним
молодой женщине, пристально глядевшей на него,  словно  ожидая,  что  он
что-то скажет. Но что? Может быть, резюме о его жизненном пути?  В  него
вошли бы принадлежавшие ему несколько компаний "Форчун", но  там  ничего
не было сказано о его умении - или в данном  случае  неумении  -  менять
детям пеленки.
   Поскольку  Джейсон  так  ничего  и  не  сказал,   женщина   сдержанно
улыбнулась ему и заговорила сама.
   - Вы, наверное, устали. Вон там свободная спальня. Извините, но в ней
только узкая кровать. Раньше у меня никогда не бывало гостей.
   Джейсон попытался вернуть ей улыбку. Она не виновата в том, что  брат
полюбил ее, но, по правде говоря, Джейсон не мог понять, что можно  было
бы любить в этой  женщине.  Лично  ему  нравилось,  чтобы  женщины  были
чистыми  и  элегантными,  из  тех,  которые   целые   дни   проводят   в
косметических салонах и у которых ухожены каждый волос и каждая пора  на
лице.
   - Где ваши чемоданы?
   - Чемоданы? - переспросил он, не понимая, что она имела в виду  -  Ах
да, багаж. Я оставил его у.., у Дэвида. Утром заберу.
   Она пристально смотрела на него.
   - Я подумала... - Она отвела взгляд, не  закончив  фразу.  -  Спальня
здесь, а здесь небольшая ванная комната. Не очень-то... -  Она  прервала
себя, словно сочла излишним извиняться за недостаточные удобства.
   - Спокойной ночи, мистер Уилдинг, - проговорила она  и,  повернувшись
на каблуках, вышла. Джейсон не привык к тому, чтобы его "отпускали".  На
самом деле ему гораздо более привычным было заискивание, потому что  все
всегда от него чего-то хотели.
   - Ладно, - пробормотал он, - спокойной ночи. - И тут же повернулся  и
прошел в указанную ею комнату. Комнатка оказалась хуже, если это  вообще
было возможно, чем остальной дом. Кровать  стояла  посередине,  покрытая
чистым бело-красным лоскутным одеялом. Кроме нее единственной мебелью  в
комнате была перевернутая картонная коробка, на которой стояла лампа, на
вид такая, что ею вполне мог пользоваться Эдисон. В комнате  были  также
крошечное окошко без занавески и две двери, одна из которых,  как  можно
было догадаться, вела в туалет, а другая в ванную комнату, стены которой
сверкали белыми плитками, половина которых потрескалась.
   Спустя десять  минут  Джейсон  разделся  и  свернулся  калачиком  под
одеялом. Завтра он пошлет секретаршу купить ему одеяло  с  электрическим
подогревом.
   Прошло, наверное, не больше часа, когда его разбудил  какой-то  звук.
Это было царапанье,  за  которым  последовало  нечто  похожее  на  шорох
сминаемой  бумаги.  Джейсон  всегда  спал  чутко,  но  годы  полетов  на
реактивном самолете сделали его сон еще более уязвимым:  теперь  Джейсон
уже почти страдал бессонницей. Тихо ступая босыми ногами,  он  прошел  в
гостиную. Лунного света было достаточно, чтобы различить смутные контуры
мебели и не удариться об нее. На мгновение Джейсон замер, прислушиваясь.
Шум доносился из комнаты женщины.
   Он в нерешительности остановился у открытой двери.  Может  быть,  она
занята каким-то  сугубо  личными  делами,  но  когда  глаза  привыкли  к
темноте, Джейсон увидел ее в постели  мирно  спящей.  Почувствовав  себя
неловко, он повернулся, чтобы вернуться в свою постель, но в этот момент
звук повторился. Вглядевшись в темноту, Джейсон  увидел  в,  углу  нечто
похожее на клетку, а  когда  присмотрелся,  то  понял,  что  это  старый
детский манеж, а в нем, кажется, медвежонок.
   Джейсон поморгал, тряхнул головой и посмотрел снова - как раз  в  тот
момент, когда "медвежонок"  повернул  голову  и  широко  ему  улыбнулся.
Джейсон отчетливо  увидел  два  зуба,  блеснувшие  в  бледно-серебристом
лунном свете. Не задумываясь над тем, что  делает,  Джейсон,  ступая  на
цыпочках, вошел в комнату и  склонился  над  ребенком.  Он  ожидал,  что
малыш, по меньшей мере, закричит, но тот молчал.  Вместо  этого  он  так
вцепился в его лицо, что на глазах Джейсона от боли выступили слезы.
   Оторвав маленькую ручку от лица, Джейсон унес малыша в свою комнату и
уложил на узкую кровать, завернул его в одеяло и угрюмо проговорил: "Ну,
а теперь спи". Ребенок взглянул на него раз, другой, а  потом,  поерзав,
быстро уснул, лежа поперек кровати.
   - Неплохо, - сказал  себе  Джейсон,  восхищенный  своим  достижением.
Совсем неплохо. Может быть, Дэвид  был  прав,  когда  говорил,  что  его
старший  брат  имел  подход  к  детям.  Очень  плохо,  что  Джейсон   не
использовал свой твердый тон с тем противным мальчишкой  так  много  лет
тому назад. Может быть...
   Джейсон приуныл, когда понял, что теперь у него нет места, где  можно
было поспать. Даже если он положит ребенка вдоль  кровати,  она  слишком
узка для двоих, тем более что малыш был  упитанным,  как  рождественская
индейка. Неудивительно, что поначалу он показался Джейсону медвежонком.
   "И что же теперь делать?"  -  подумал  Джейсон,  посмотрев  на  часы:
четыре часа утра. Нью-Йорк еще не  работал,  следовательно,  он  не  мог
заняться делами. "А, - решил он, - Нью-Йорк не работает, зато в  Лондоне
работа в полном разгаре".
   Надев шерстяной  костюм,  чтобы  не  замерзнуть,  Джейсон  достал  из
кармана пиджака сотовый телефон, подошел к окну и набрал  номер.  Спустя
пять минут Джейсон связался с  руководителями  одной  крупной  компании,
купленной им недавно. В трубке слышались отголоски  проводимой  в  офисе
рождественской церемонии, и Джейсон чувствовал, что менеджеры раздражены
тем, что их оторвали от праздничного веселья, но его  это  не  касалось.
Бизнес есть бизнес, и чем скорее они это поймут, тем лучше.

Глава 3

   "Он мне не нравится", - подумала Эйми, укладываясь спать. По какой-то
странной причине Макс все еще спал; ей был виден большой ком за решеткой
старого манежа, который служил когда-то еще Билли.
   - Он мне не нравится, не нравится, не нравится, - вслух сказала  она,
тут  же  озабоченно  взглянув  в  сторону  манежа,  но  Макс   даже   не
пошевелился. Через минуту-другую ей придется разбудить его  или  же  она
попросту взорвется от прилившего к груди молока, но  Эйми  было  приятно
даже думать о том, что в ее распоряжении есть еще несколько мнут.
   Когда Дэвид предложил ей приютить на неделю своего "голубого" кузена,
Эйми была готова сказать "нет".
   - Чем я буду его кормить? - спросила она. - Я едва ухитряюсь  кормить
Макса и поддерживать себя.
   - Он.., э-э.., он любит готовить. И я уверен в том, что ему  нравится
готовить для других. Все необходимое он купит. - Дэвид сказал  это  так,
что Эйми ему не поверила. - Нет, в самом деле купит. Послушай,  Эйми,  я
понимаю, что навязываю тебе лишние хлопоты, но Джейсон только что порвал
со своим дружком, и кузену некуда податься. Ты сделала  бы  мне  большое
одолжение. Я бы взял его к себе, но ты же знаешь, как мой отец относится
к "голубым".
   На самом деле Эйми видела Бертрама Уилдинга всего лишь раз и  понятия
не имела о том, как он переносит что-либо, кроме чилийских догов (он  их
очень любил) и футбола (его он любил тоже).
   - Может быть, попросить кого-нибудь еще? Ты же знаешь буквально  всех
в городе, - запричитала она. Дэвид был так добр к ней: не взял ни  пенни
ни за лечение Макса, когда у него болели уши, ни за прививки и прислал в
помощь  сиделку,  когда  Эйми  три  дня  болела  гриппом.  Нелегко  быть
матерью-одиночкой с очень ограниченными средствами, но с помощью  Дэвида
Эйми ухитрялась сводить концы с концами.  Потому  она  чувствовала  себя
обязанной ему.
   - У тебя есть вторая спальня, к тому же он тебе пригодится. Ты же  не
имеешь ничего против "голубых", не так ли? -  спросил  Дэвид,  допуская,
что, возможно, превратно судил о ней.
   - Конечно, нет. Вопрос лишь в месте и, разумеется, в  деньгах.  Я  не
могу его кормить и тем более платить за присмотр за ребенком и...
   - Предоставь это мне, - возразил Дэвид. - Правда, положись во всем на
меня. Джейсон поможет тебе во всем и облегчит тебе жизнь, поверь мне.
   И она поверила ему, как верили ему все жители этого городка, и что же
она получила? Шестифутового  язвительного  мужчину,  вызывающего  у  нее
желание бежать и  где-то  спрятаться,  и  только.  Прошлой  ночью,  или,
вернее, сегодня во время утреннего двухчасового кормления,  ей  пришлось
прикусить язык, чтобы не сделать ехидного замечания по поводу того,  как
он оглядывал дом, скривив от отвращения верхнюю губу. На нем был костюм,
который стоил, похоже, больше, чем весь ее  дом,  и  Эйми  отметила  его
нескрываемое презрение. И тут же решила сказать Дэвиду, чтобы тот  убрал
его из ее дома и что она и близко не подпустить его к своему сыну.
   Но потом Эйми вспомнила все, что говорил ей Дэвид об этом  бедняге  и
его разбитом  сердце.  Однако  этот  человек  показался  ей  не  столько
подавленным, сколько сердитым - сердитым на мир, а может быть,  даже  на
нее в особенности. Когда он потребовал, чтобы  Дэвид  вышел  с  ним  для
какого-то разговора, Эйми едва не  задвинула  засов,  чтобы,  не  пустив
обратно ни того, ни другого, самой вернуться в свою теплую постель.
   Но она этого не сделала, и вот теперь  предстоит  провести  неделю  в
обществе этого подонка, подумала Эйми. Целую неделю...
   Она не успела больше ни о чем подумать,  потому  что  услышала  через
тонкую перегородку глухой звук от падения какого-то предмета, а вслед за
этим пронзительный крик Макса. Эйми  мгновенно  соскочила  с  кровати  и
влетела в соседнюю комнату раньше, чем Джейсон успел поднять ребенка.
   - Отойдите! - отводя его руки, потребовала Эйми, схватила  ребенка  и
прижала к себе. - Не плачь, мой дорогой, - говорила она, крепко  обнимая
ребенка, а сердце у нее готово  было  вырваться  из  груди.  Он  упал  с
кровати. Не ударился  ли  головой?  Все  ли  у  него  в  порядке?  Ушиб?
Сотрясение мозга? Она ощупывала его - нет ли  шишки,  крови,  каких-либо
повреждений.
   - По-моему, он просто испугался, - заговорил Джейсон. -  Он  упал  на
подушку, а кроме того, он так укутан, что, если бы упал даже с крыши,  с
ним ничего бы не случилось.
   Эйми подумала, что он,  наверное,  считает  улыбкой  то,  что  сейчас
мелькнуло