лицу,  она  увидела  Невероятное  количество
народу, прогуливающегося перед домом.
   Кейн зашел в комнату и сообщил, что едет  на  шахту  "Маленькая  Памела",
чтобы узнать не нужна ли там помощь, и попросил Хьюстон поехать с  ним.  Она
отрицательно покачала головой.
   - Ты же не можешь навсегда здесь  спрятаться,  -  сердито  сказал  он.  -
Почему ты не гордишься тем, что сделала? Я, например, чертовски горжусь.
   После того как Кейн ушел, Хьюстон признала, что он прав, что ей  придется
встретиться с соседями, чем быстрее она через это пройдет,  тем  лучше.  Она
медленно надела практичное платье из  голубого  хлопка,  спустилась  вниз  и
приказала запрячь свою коляску.
   Хьюстон не понадобилось и десяти минут, чтобы  понять,  что  предсказания
Кейна по поводу реакции жителей Чандлера оказались абсолютно не правильными.
Ее сочли не героиней,  которая  спасла  своего  мужа,  а  глупой,  капризной
женщиной, которая бьется в истершее прежде,  чем  поинтересоваться,  что  же
все-таки происходит.
   Она проехала в своей коляске по окрестностям города и поднялась по дороге
к шахте "Маленькая Памела". Может быть, на шахте так требуется помощь, что у
них не будет времени обсуждать ее проделки.
   Не тут-то было. Жертвам бедствия необходимо было над чем-то посмеяться, и
в качестве объекта они избрали выходку Хьюстон.
   Она  старалась  изо  всех  сил  высоко  держать  голову,  пока   помогала
разгребать мусор и пыталась организовать переезд вдов и сирот.
   О чем она действительно жалела, так это о том, что Кейн получил  от  всех
этих разговоров огромное удовольствие. На свадьбе он был обижен, потому  что
люди решили, что любая женщина предпочтет ему Лиандера, но теперь у него  на
руках были все возможные доказательства того, что Хьюстон любит его.
   Хьюстон продолжала думать о всех тех случаях, когда он мог рассказать ей,
что на самом деле его не  обвиняли  в  убийстве;  когда  он  хотел,  он  мог
говорить очень быстро и ясно, так почему  же  он  был  так  косноязычен  той
ночью, когда она сообщила ему, что подложит динамит ему под ноги?
   К концу дня, когда люди совсем осмелели и  забросали  ее  вопросами  ("Ты
хочешь сказать, что не поинтересовалась у шерифа, какие были шансы у  твоего
мужа, и не говорила с адвокатом? Лиандер был в курсе всего. Он мог  бы  тебе
все рассказать. А еще ты могла бы..."), Хьюстон хотелось провалиться  сквозь
землю. А когда мимо прошел Кейн  и,  от  всей  души  хлопнув  ее  по  плечу,
произнес: "Выше нос, дорогуша, это была всего лишь шутка", -  ей  захотелось
крикнуть, что для него это, возможно,  и  шутка,  для  нее  же  -  публичное
оскорбление.
   Ближе к вечеру она увидела Памелу Фентон, стоявшую нос к носу с Кейном, и
прохладный вечерний ветер донес до нее слова: "В день свадьбы ты сказал, что
никогда не унизишь ее. А как назвать то, что делаешь ты  сейчас?"  Она  была
благодарна, что хоть кто-то отстаивает ее интересы.
   Вернувшись домой, она поужинала у себя в  комнате;  Кейн  предпринял  еще
одну попытку поговорить с ней, но она лишь укоризненно посмотрела  на  него,
не сказав ни слова. Он вылетел из комнаты, вслух  жалуясь  на  то,  что  она
лишена чувства юмора и что в ней, черт побери, слишком много от  леди,  черт
побери, своей эпохи. Перед сном Хьюстон расплакалась.

Глава 33

   На следующий день Хьюстон расставляла цветы в высоких вазах в холле перед
кабинетом Кейна. Она все еще  злилась,  все  еще  чувствовала  себя  слишком
обиженной и униженной, чтобы разговаривать с ним, она и думать не  хотела  о
том, чтобы выйти из стен своей крепости.
   Кейн оставил дверь открытой, с ним были Рейф, Лиандер и Эден. Кейн созвал
собрание, чтобы обсудить возможные  последствия  взрыва  на  шахте.  Он  был
озабочен, узнав, что жены шахтеров, возможно, вообще не получат компенсации.
   Хьюстон  слушала,  как  мужчины,  обсуждают  будущее  Чандлера,  и  очень
гордилась тем, что делает ее муж. Интересно, как она могла подумать, что  он
лишит  людей  права  выкупа  закладных,  хранящихся  в  Национальном   Банке
Чандлера. Накануне Опал долго говорила с дочерью, объясняя ей,  почему  Кейн
использовал шантаж, чтобы заставить Хьюстон вернуться к нему.
   - Он так тебя любит, - сказала Опал. - И я не понимаю, почему ты на  него
сердишься.
   Возможно Хьюстон и согласилась бы, но в эту секунду она услышала, как три
женщины хихикают, словно школьницы. Они пришли повидать  Хьюстон  и  "узнать
последние новости", как они сообщили горничной. Хьюстон  вежливо  отказалась
их принять.
   Теперь, стоя в коридоре, она с гордостью слушала, какие реформы планирует
ее муж, но вдруг она услышала, как  Лиандер  задал  вопрос,  заставивший  ее
напряженно выпрямить спину.
   - Это счет из муниципалитета Чандлера?
   - Ага, - ответил Кейн, - Шериф  требует  пятьсот  долларов  наличными  на
ремонт тюрьмы. Кажется, это  единственный  счет  в  жизни,  который  я  хочу
оплатить.
   - Можешь устроить торжественное  открытие,  а  Хьюстон  разрежет  красную
ленточку, - услышала она слова Рейфа.
   Воцарилось длительное молчание.
   - Если она когда-нибудь снова с ним заговорит, - сказал Эден.
   Опять возникла пауза. Теперь заговорил Лиандер:
   - Мне кажется, никогда нельзя  узнать  человека  до  конца.  Я  знаком  с
Хьюстон почти всю жизнь, но та  Хьюстон,  которую  я  знал,  и  та,  которая
взорвала тюрьму, - две разные женщины. Несколько лет назад  я  повез  ее  на
танцы, на ней было красное платье, которое ей очень  шло,  но  Гейтс  сказал
что-то обидное для нее. Она так нервничала, когда мы приехали на место,  что
я сказал, что не буду возражать, если  она  не  снимет  плащ.  И  она,  черт
возьми, просидела весь вечер в углу, чуть не плача.
   Хьюстон замерла с цветком в руке. Странно, как один и тот же случай может
восприниматься разными людьми  по-разному.  Оглядываясь  теперь  назад,  она
решила, что, наверное, глупо было так расстраиваться  из-за  этого  красного
платья. Она вспомнила, что Нина  Вестфилд  часто  носила  такой  же  оттенок
красного, из-за которого Хьюстон так мучилась в тот вечер. Улыбнувшись,  она
снова принялась расставлять цветы по вазам.
   - Раз уж она собралась взорвать стену, могла бы придумать, чтоб это  было
не так опасно для моей шкуры, - съязвил Кейн. - Вы  и  представить  себе  не
можете, что чувствуешь, когда тебе говорят, что у тебя под  ногами  подожгли
динамит, а бежать некуда.
   - Прекрати хвастаться, - сказал Эден. - Ты в восторге от  того,  что  она
сделала, и сам это знаешь. Хьюстон улыбнулась еще шире. Лиандер рассмеялся:
   - Жаль, вы не видели, что было после взрыва. Все  думали,  что  еще  одна
шахта взорвалась, и мы выскочили из домов в одном исподнем. Увидев тюрьму  с
раз рушенной стеной, мы остановились как вкопанные, никто не мог понять, что
случилось. Эден первым вспомнил, что ты сидел в тюрьме.
   У Хьюстон чуть не вырывался смешок, но она сумела сдержаться.
   - Послушайте, - сказал Эден. - Как только я увидел эту  тюрьму,  я  сразу
понял, что тут не обошлось без Хьюстон. Пока все вы молились на нее годами и
называли ледяной принцессой, я  за  ней  следил  За  ее  строгой  внешностью
скрывается женщина... Ну впрочем, вы не поверите, если я расскажу  вам,  что
творит эта женщина.
   Хьюстон   уже   с   трудом   сдерживала   смех.   Слова   Эдена   звучали
полуустрашающе-полувосторженно.  Она  вспомнила  о  том  вечере,  когда   он
спрятался в чулане и наблюдал, как проходит их девичник. В тот  день,  когда
он сообщил ей, что все видел, она не позволяла себе думать ни о чем  другом,
кроме того, что он слышал о планах по поводу шахт, но теперь она вспомнила и
о боксере, и о канкане, и - Господи Боже мой! - о "Холме Фанни".  Тогда  она
до смерти боялась, что Кейн узнает что-нибудь из ее  секретов,  например,  о
собраниях "Союза Сестер", о поездках на шахты, но в конце  концов  он  узнал
почти все, что было возможно, и жизнь ее  на  этом  не  закончилась.  В  тот
вечер, когда  она  надела  красное  платье,  она  была  уверена,  что,  если
кто-нибудь ее в нем увидит, ее репутация будет вконец подмочена,  и  она  не
сможет составить хорошую партию Лиандеру.
   Но посмотрите только, что она натворила за последние месяцы!  Она  лазила
по фигурной решетке, увитой розами, в одном  нижнем  белье.  Она  пригласила
всех этих людей жить в своем доме, а Кейна - который должен был кормить их -
поставила уже перед фактом Чем больше она размышляла, тем  сильнее  распирал
ее смех. До того как они поженились, она точно знала, кто выходит  замуж  за
Кейна Таггерта. Ему требовалась леди, и она не  сомневалась,  что  полностью
соответствует его запросам. Но при мысли о том, через что она заставила  его
пройти, и как он каждый раз говорил с недоверчивым выражением лица, что он и
понятия не имел, на что шел, когда брал в жены настоящую, до кончиков ногтей
леди, Хьюстон не могла больше сдерживать смех. Она прыснула так, что ваза на
столе подпрыгнула. Она ухватилась за стол и  продолжала  смеяться,  чувствуя
слабость в коленях.
   В ту же самую секунду из кабинета выбежали мужчины.
   - Хьюстон, дорогая, с тобой все в порядке? - спросил  Кейн,  беря  ее  за
руку и пытаясь привести ее в вертикальное положение. Но это было  все  равно
что пытаться поставить морскую водоросль.
   - Я прикрыла свое красное платье плащом,  потому  что  не  хотела,  чтобы
кто-нибудь решил, что я не настоящая леди, - всхлипнула она.  -  А  потом  я
взорвала тюремную стену, - она схватилась руками за живот и сползла на  пол.
- А можно ли назвать безупречным  поведением  то,  что  я  организовала  это
представление с боксером?
   - О чем она говорит? - спросил Кейн.  На  лице  Эдена  появилась  улыбка,
которая растянулась еще шире, когда он сказал:
   - Безупречное поведение было окончательно забыто во время  танцев,  -  он
захохотал. - Хьюстон, в тот вечер я захватил с собой бутылку  виски,  думая,
что помру от скуки, наблюдая за вашим девичником, - говоря это, он повалился
на пол рядом с Хьюстон. - А мисс Эмили! - выдохнул он. - Я  не  могу  пройти
мимо ее магазина, чтоб не засмеяться.
   Хьюстон так смеялась, что не могла произнести ничего членораздельного.
   - А Лиандер! Я так старалась все эти годы, я изо  всех  сил  скрывала  от
тебя все о Сэйди и об остальном тоже.
   Лиандер смотрел на нее, улыбаясь.
   - Ты знаешь, о чем она говорит? - спросил он Кейна.
   Ответил Рейф:
   - Это очаровательная глупенькая леди,  которая  выглядит  так  утонченно,
что, кажется, не способна ни на что, кроме  вышивания,  управляет  повозкой,
запряженной четверкой лошадей.
   - Я могу управлять и двенадцатью лошадьми, заявила она, что вызвало у них
с Эденом новый взрыв смеха.
   - А удар правой у нее такой, что она может повалить парня с нее ростом, -
гордо заметил Кейн. - И еще она  может  сбежать  с  собственного  свадебного
торжества вдогонку за своим пустоголовым мужем, когда  он  опозорится  перед
всем городом, и она  может  заплатить  моей  любовнице,  чтобы  та  убралась
подальше, и еще она может визжать, - сказав последнее, он осекся и смутился.
   Лиандер взглянул на Хьюстон, которая сидела на полу в обнимку  с  Эденом,
оба они изнемогали от смеха, потом он перевел взгляд на Кейна и увидел,  как
тот смотрит на Хьюстон - с гордостью и любовью.
   - Подумать  только,  я  называл  ее  ледяной  принцессой,  -  пробормотал
Лиандер.
   Кейн покачался на каблуках - вперед-назад, засунув большие пальцы  рук  в
пустые петли для ремня на брюках, и проговорил:
   - Я растопил лед.
   Рейф и Лиандер взорвались смехом - как от той гордости,  с  которой  Кейн
произнес это, так и от самих слов. Рейф кивнул на Хьюстон:
   - Ты бы лучше позаботился об этой ледышке, пока  она  не  растаяла  и  не
просочилась в щели между половицами. Думаю, ты не хочешь ее потерять.
   Кейн остановился и поднял Хьюстон на руки.
   - Я никогда не отпущу эту леди. Хьюстон,  все  еще  смеясь,  прижалась  к
нему, пока он нес ее к лестнице.
   - Нет, сэр, - сказал Кейн. - Нас ничего не разлучит. Ни  другие  женщины,
ни мои дети, о которых она еще не знает, ни палач. Поэтому я, наверное,  так
люблю ее. Верно, Хьюстон?
   Хьюстон взглянула на него сверкающими глазами. Он наклонился к ее  уху  и
прошептал так, чтобы остальные не услышали:
   - Когда я отнесу тебя наверх, ты объяснишь мне, что это  за  спектакль  с
боксером. И не хохочи ты так, Хьюстон!



    Джуд ДЕВЕРО
    ПРЕОБРАЖЕНИЕ



    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Глава 1

Район порта Виргинии

Сентябрь 1803 года

   В маленькой таверне, скрытой стеной дождя, стемнело, и в золотистом свете
фонаря но стене плясали мрачные тени. Позднее осеннее солнце уже зашло, и  в
таверне стало  холодно.  За  высокой  дубовой  стойкой  полная,  чистенькая,
привлекательная женщина мылаоловянные кружки. Ее  мягкие  каштановые  волосы
были прикрыты чепчиком из белого муслина. Она  напевала,  время  от  времени
улыбаясь, и тогда на одной ее щеке появлялась ямочка.
   Боковая дверь, предназначавшаяся не для посетителей,  открылась,  впустив
сырой холодный ветер, и в  помещение  скользнула  девушка.  Она  замерла  на
месте, привыкая к  свету.  Буфетчица  подняла  глаза,  нахмурилась,  сердито
щелкнула языком и торопливо подошла к ней.
   - Лиа, каждый раз, как мы с тобой видимся, ты выглядишь все хуже и  хуже.
Посиди, а я пока пунш тебе согрею, - сказала полная женщина,  силой  усадила
дрожавшую девушку на стул и сунула кочергу в огонь, украдкой  поглядывая  на
свою младшую сестру.  Лиа  похудела  еще  больше  -  если  это  только  было
возможно. Казалось, ее лишенные плоти кости выпирают сквозь грязное штопаное
платье; глаза ее запали и были  обведены  синими  кругами,  нос  обгорел  на
солнце и  шелушился.  С  одной  стороны  ее  лица  красовались  три  длинные
царапины, покрытые засохшей кровью, а с другой - большой сине-зеленый синяк.
   -  Это  его  рук  дело?  -  с  омерзением  спросила  буфетчица  и  сунула
раскаленную кочергу в кружку с "флипом" <Горячий  напиток  из  подслащенного
пива со спиртом, яйцом и специями.>.
   Лиа молча кивнула и с нетерпением протянула руки к  напитку  из  горячего
пива с патокой.
   - А он хотя бы объяснил, за что бьет тебя?
   - Не больше, чем всегда. -  Лиа  отпила  половину  содержимого  кружки  и
откинулась на спинку стула.
   - Лиа, ну почему же...
   Лиа открыла глаза и сердито посмотрела на сестру.
   - Лучше меня не трогай, Бесс, - предупредила она. - Это  ведь  не  первый
раз. Занимайся своим делом, а я сама позабочусь о себе и о детях.
   Бесс замолчала и отвела глаза.
   -  Лечь  под  нескольких  порядочных  джентльменов  легче,  чем  то,  что
приходится терпеть тебе.
   На эти вульгарные слова Лиа даже глазом не моргнула. Слишком часто сестры
ссорились из-за этого, чтобы обращать внимание на подобные высказывания. Два
года назад Бесс надоел их безумный папаша, который постоянно избивал дочерей
за то, что "женщины рождены в грехе". Старшая дочь ушла с их  бедной  фермы,
стоявшей вдали от реки, и занялась поисками работы, а  кроме  этого,  завела
"дружбу" с несколькими мужчинами. Разумеется, Лию избивали за грехи Бесс.  А
Бесс пыталась убедить ее покинуть ветшающий дом отца. Однако Лиа  оставалась
дома и присматривала за своими шестью  младшими  братьями  и  сестрами.  Она
обрабатывала  землю,  сеяла,   убирала   урожай,   готовила   еду,   кое-как
поддерживала  рушащийся  дом,  а  что  важнее  всего  -  защищала  детей  от
отцовского гнева.
   - Посмотри на себя, - сказала Бесс. - Тебе можно дать сорок пять  лет,  а
сколько тебе в действительности? Двадцать два?
   - Думаю, да, - устало ответила Лиа. Она присела впервые за целый день  и,
выпив горячего  напитка,  теперь  отдыхала.  -  У  тебя  найдется  для  меня
что-нибудь из одежды? - тихо спросила она.
   Бесс опять было принялась причитать, но передумала,  пошла  за  стойку  и
достала холодный окорок, хлеб и горчицу.  Поставив  тарелку  на  стол  перед
Лией, она села напротив. Краем глаза она  заметила,  что  Лиа  медлит  и  не
торопится приступать к еде.
   - Ты ведь подумываешь, как бы эту еду утащить детишкам. Тогда я тебя буду
кормить насильно.
   Лиа слабо улыбнулась и жадно принялась  есть.  Набив  рот,  она  опустила
глаза и спросила небрежно, будто ответ ее не интересовал:
   - Ты не видела его в последнее время?  Бесе  бросила  быстрый  взгляд  на
грязные волосы сестры.
   - Не думаешь ли ты... - заговорила она,  но  осеклась  и  опять  перевела
глаза на огонь. Тьму в таверне рассеяла вспышка молнии.
   Бедная Лиа, подумала Бесс. Во многих отношениях  Лиа  походила  на  отца,
особенно своим упорством  и  неподатливостью.  Бесс  смогла  уйти  из  дома,
оставив детей на произвол судьбы с отцом, однако для Лии семья означала все,
даже несмотря на то что одним из ее членов был безумный старый гуляка. После
смерти матери Лиа решила воспитывать детей до тех пор, пока не повзрослеет и
сможет покинуть дом самый младший. Что бы ни происходило, как бы  с  ней  ни
обращались, она отказывалась расстаться с ними.
   Продолжая жить с отцом под одной крышей, Лиа упорно хранила  одну  мечту.
Ее желания были иными, не те, что у Бесс:  еда,  убежище  и  тепло.  Лиа  же
мечтала о несбыточном.
   Это была мечта о некоем Уэсли Стэнфорде. Когда  Лиа  была  еще  девочкой,
мистер Стэнфорд пришел  в  их  халупу,  задал  ей  несколько  вопросов  и  в
благодарность за помощь поцеловал ее в щеку и дал золотую монету -  двадцать
долларов. Когда Лиа рассказывала Бесс об этом событии, глаза ее сияли.  Бесс
тут же решила потратить деньги на новые платья, но Лиа  взбесилась  и  стала
кричать, что монету она получила от своего Уэсли и что любит его, а он ее, и
когда она вырастет, то выйдет за него замуж.
   В то время Бесс думала только об этой спрятанной где-то блестящей золотой
монете, так и не истраченной и потерявшей всю свою ценность. Она жалела, что
Уэсли не подарил Лие букет цветов. Она пыталась выбросить из головы мысль  о
монете, но временами замечала, как  Лиа,  запряженная  в  плуг,  замирала  и
вперялась в пространство.
   - О чем ты думаешь? - спрашивала Бесс, и Лиа отвечала:
   - О нем.
   Бесс со стоном отворачивалась. Не было нужды спрашивать, кто это - "он".
   Спустя долгие годы Бесс решила, что больше не будет терпеть злобный  нрав
отца и надрываться на земле, поэтому ушла с фермы и подрядилась буфетчицей в
таверне на другом берегу реки. Илия Симмонс проклял старшую дочь и  запретил
ей бывать на ферме  и  видеться  с  младшими  братьями  и  сестрами.  Но  за
последние два года Лие  несколько  раз  удавалось  украдкой  навестить  свою
сестру и взять одежду, которую Бесс собирала  для  нее.  Горожанам  хотелось
помочь нуждавшейся семье  Симмонс,  но  Илия  не  разрешал  детям  принимать
бесплатную помощь.
   Придя в таверну в первый раз, Лиа стала расспрашивать об Уэсли Стэнфорде.
В то время Бесс была в восторге от того, что познакомилась со всеми богатыми
владельцами плантаций, а богаче всех из них были Уэсли и  его  брат  Тревис.
Целых полчаса Бесс рассказывала о том, как красив Уэс, какой он учтивый, как
часто бывает в таверне и как счастлива будет Лиа, когда они  поженятся.  Для
Бесс это было грезой, скрашивающей холодные зимние вечера, и она думала, что
Лиа воспринимает ее рассказы так же. Но как-то раз, несколько месяцев назад,
Бесс со смехом поведала Лии,  что  Уэс  обручился  с  юной  красавицей  леди
Кимберли Шоу.
   - Кого теперь ты будешь любить? - рассмеялась Бесс, но внезапно заметила,
как лицо Лии побледнело.  Под  синяками  и  грязью  видно  было,  как  кровь
отхлынула у нее от лица.
   - Лиа! Ты же не можешь мечтать о Уэсли всерьез. Он богат, очень богат,  и
ему в гостиной не нужна такая.., скажем, "леди" вроде меня  и  такая  бедная
грязнуха, как ты. А эта мисс Шоу - девушка его круга.
   Лиа молча встала и направилась к двери. Бесс схватила ее за руку.
   - Это же была только мечта.