ыл глаза.
   - Лиа? - прошептал он.
   - Я уже здесь. Я принесла тебе еду. Ты можешь есть?
   Он молча разглядывал ее.
   - Где ты была, Лиа? - тихо спросил он и сел.
   - Лежи! Лежи спокойно, а я тебя покормлю. - Она попыталась удержать  его,
но он оттолкнул ее руки.
   - Отвечай!
   Его голос звучал повелительно, и внезапно Лиа  дала  волю  чувствам.  Она
упала на край кровати, закрыла лицо руками  и  заплакала.  -  Лиа,  любимая,
заговорил Уэсли и потянулся к ней. - Я вовсе не хотел обидеть тебя до слез.
   - Просто я устала, и столько всего происходит.
   - Что происходит? - спросил он, стиснув зубы. -Кто ранил меня, и  где  ты
была целый день?
   Лиа вытерла слезы тыльной стороной  ладони.  Невзирая  на  усталость,  ей
предстояло разыграть главный в своей жизни спектакль.
   - Уэсли, - начала она. - Произошел ужасный  несчастный  случай.  Какие-то
люди охотились и нечаянно подстрелили тебя. Они помогли мне  перенести  тебя
сюда, потом ушли. Видимо, они боялись,  что  ,  когда  ты  выздоровеешь,  то
погонишься за ними, поэтому и решили скрыться.
   Она глубоко вздохнула. Теперь предстояло самое трудное.
   - Когда я перенесла тебя  в  эту  хижину,  у  двери  появилась  маленькая
девочка. Она умоляла меня пойти к ней домой. Ее отец умер, но мать и все  ее
шестеро братьев и сестер слегли с корью, и присматривать  за  ними  осталась
только эта девочка. Я решила, что здесь тебе будет  неплохо  в  одиночестве,
потому что тебе больше всего нужен отдых, и пошла  с  ней.  Мне  целый  день
пришлось готовить, убирать и ухаживать за больными.
   Внезапно она умолкла и взглянула на него. Глаза ее молили верить ей.  Она
не была уверена, что сумеет выстоять еще и в схватке с ним.
   Взгляд  Уэсли  сверлил  ее.  Он  ни  разу  в  жизни  не   слышал   такого
нагромождения лжи, но она умоляет верить ей. Ее глаза были  обведены  синими
кругами, платье перепачкано во время стряпни. Однако ему было известно,  что
в этих лесах никто не живет, именно поэтому он и  привел  ее  сюда.  Еще  он
знал, что здесь находилось  разбойничье  гнездо,  и  если  кто-либо  решался
осесть в этих местах, то жизнь его оказывалась под угрозой.
   И вот Лиа сочиняла историю о  какой-то  женщине,  жившей  здесь  с  семью
детьми. Сейчас он был слишком слаб, чтобы встать с кровати и  выяснить,  где
она провела целый день, но по испуганному взгляду  Лии  понял,  что  она  не
скажет ему, что же происходит на самом деле.
   - Это очень похоже на тебя - вешать себе на шею чужие  заботы,  -  сказал
он, выдавив улыбку.
   - Ты.., ты не против? - спросила Лиа, затаив дыхание. Поверит ли он ей на
самом деле? Не откроется ли рана, если он отправится искать ее?
   - Лиа, - ласково продолжал он, - неужели я  был  таким  тираном,  что  ты
решила, будто я заставлю тебя оставаться со  мной,  пока  какая-то  вдова  с
детьми умирает? Ты об этом подумала?
   - Нет.., я не знала, чего ждать. Кажется, твоя рана не  так  опасна,  как
мне казалось. Меня тревожило, что ты остаешься здесь совсем один.
   "И что-то испугало так, что ты не осталась со  мной",  -  подумал  Уэсли,
однако взял руку Лии и поцеловал ее ладонь.
   - Ты можешь остаться, или тебе нужно вернуться? Она боялась  возвращаться
ночью по  склону  горы,  но  и  оставаться  с  Уэсом  не  смела.  Ревис  мог
отправиться разыскивать ее, и она поднялась.
   - Я должна вернуться. С тобой ничего не случится?
   - Мне будет не хватать тебя, но я справлюсь. Иди и постарайся как следует
выспаться. Я поем и еще посплю. У меня так болит  бок,  что  я  не  способен
заниматься ничем другим. Его голос был на редкость усталым.
   - Да, - прошептала она и, собрав последние силы, вышла из хижины.
   - Черт бы ее побрал,  -  пробормотал  Уэсли,  как  только  дверь  за  ней
закрылась. Что же с ней стряслось?  Сначала  она  ускользнула  ночью,  чтобы
встретиться с пришедшим в лагерь бездельником,  и  весь  следующий  день  ее
трясло от возбуждения. Он помнит, что потом  в  него  стреляли,  и  пока  он
истекал кровью, она боролась с этим негодяем.
   Сегодня Уэсли весь день оставался в постели, питаясь  оставленной  кем-то
для него едой, и ждал, пока вернется жена. Когда же он снова увидел ее,  она
казалась постаревшей на десять лет и была перепугана до смерти.
   Что, черт возьми, происходит? Придерживая рукой  перевязанную  грудь,  он
осторожно вылез из постели. Хата он потерял много крови, рана,  в  сущности,
была не слишком опасна, и он не без умысла  постарался  избавиться  от  Лии,
пока она не вздумала осмотреть его. Если она умеет лгать, то и  он  способен
на это. Его хитрость  будет  состоять  в  том,  что  он  притворится,  будто
чувствует себя гораздо хуже, чем на самом деле.
   Выйдя  из  хижины,  он  наклонил  голову  и  прислушался.  Нетрудно  было
услышать, как Лиа  пробирается  вниз  по  склону  горы.  Если  она  пыталась
сохранить все в тайне, у нее это получалось плохо.
   Двинувшись вслед за ней,  он  услышал  слева  от  себя  шаги  еще  одного
человека. Его поступь была тяжелой, и Уэсли догадался, что это тот  великан,
которого он раньше видел на месте своей ночевки.  Он  следовал  за  Лией  по
пятам, стараясь не попасться ей на глаза.
   Уэс бесшумно скользнул влево и по дороге подобрал толстый сук. Справиться
с человеком такого телосложения можно только с помощью чего-то тяжелого.
   Следуя за ним и Лией, Уэс прошел немалый путь,  пока  не  остановился  на
возвышении, откуда посреди вырубки была видна хижина. Было  видно,  как  Лиа
подошла к задней двери, и  в  свете  луны  навстречу  ей  выбежал  худощавый
человек. До него донеслись слова:
   " Где, черт возьми, ты была?"
   Уэсли притаился, сидя на земле, и следил  за  ними,  пораженный,  пытаясь
понять, во что же Лиа ввязалась.
   Но тут же он выпрямился, потому что сук, который он держал в  руках,  был
прижат к земле чьей-то ногой. Он посмотрел  прямо  в  глаза  юного  гиганта,
которого впервые увидел накануне. Уэсли безотчетно  замахнулся,  но  кто-то,
стоявший за его спиной, перехватил его руку. Резко повернувшись,  он  увидел
второго гиганта.
   Уэс выдернул руку из его тисков.
   - Если хоть один из вас тронет мою жену, я убью вас!  -  прошипел  он.  У
него не было особых оснований думать, что они испугаются угрозы, но это  его
не остановило.
   - Она пока вне опасности, -  сказал  один  из  незнакомцев.  -  А  теперь
возвращайтесь в хижину, а то ваша рана опять начнет кровоточить.
   В свете луны Уэс перевел взгляд с одного  юноши  на  другого,  неожиданно
поняв, что происходящее связано с большой опасностью и Лиа каким-то  образом
втянута в это дело.
   - Моя жена нуждается в помощи, я не ошибся? - спросил он, надеясь в  душе
на сочувствие этих людей.
   - Возвращайтесь в хижину, тогда и поговорим, ответил один из них.

***

   Спустя четыре часа Уэсли опять остался один  в  крохотной  хижине.  Лампа
погасла, и в комнате стемнело, но он подумал, что его ярости хватило  бы  на
то, чтобы осветить половину земного шара.
   Сначала оба юноши, Бад и Кэл, изъяснялись с трудом, как  будто  им  редко
приходилось открывать рот.
   Но после уговоров и после того, как  увидели  жгучий  интерес  Уэса,  они
разговорились так, что никак не могли остановиться.  Они  не  помнили  своих
родителей, но их взяла к себе мать Ревиса, когда им было по три года, и  уже
тогда они были такими крупными, что люди смотрели на них с  удивлением.  Еще
мальчиком Ревис стал вором, но несмотря на это его отличало обаяние.  Многие
обращались с Бадом  и  Кэлом  словно  с  уродами,  а  они  были  всего  лишь
молчаливыми великанами. Но Ревис был с  ними  добр.  Его  мать  использовала
юношей как еще одну пару быков, поэтому когда Ревис предложил им податься на
запад, Бад и Кэл согласились.
   К этому времени они прожили в лесах Кентукки четыре года,  и  хотя  Ревис
хорошо обращался с ними и они многим были ему обязаны, им не нравилось,  как
он обходился с женщинами, которых приводил в хижину. Несколько раз Бад и Кэл
пытались помочь этим женщинам, но те в страхе начинали кричать,  потому  что
Эйб запугивал их небылицами о жестокости юношей.
   Однако Лиа была не такой. Она не поверила россказням Эйба об их слабоумии
и была с ними ласкова.
   - Лиа берет на себя чужие заботы, - пробормотал Уэсли. - Вы  поможете  ей
бежать? Бад и Кэл переглянулись.
   - Без вас она никуда не уйдет. Эйб сказал, что если  она  убежит,  то  он
расскажет Ревису, где вы находитесь. Ревис убьет вас,  -  откровенно  заявил
Кэл. -Он не любит, когда чужие прикасаются к его женщинам.
   - И я этого не люблю! - бросил Уэсли, а потом принялся расспрашивать их о
затеях  Ревиса.  Уэс  знал,  что  в  течение  многих  лет  бандиты   грабили
переселенцев, направлявшихся на запад,  еще  до  того,  как  здесь  появился
Ревис. Бад и Кэл знали только, что Ревис докладывает обо  всем  человеку  по
прозвищу "Танцор", но ничего о нем не знали.
   - Мне бы хотелось узнать, кто этот Танцор? - задумчиво проговорил  Уэсли.
Юноши собрались уходить.
   -  Нам  пора  возвращаться.  Скоро  придет  Ревис.  Поправляйтесь,  а  мы
присмотрим за вашей красивой леди.
   - Она ведь настоящая леди, правда? - заметил Уэс на прощание.
   Теперь он остался совсем один  и  принялся  раздумывать  над  только  что
услышанным. На него произвело сильное впечатление то, что Лиа так рисковала,
чтобы защитить его. Вспомнив историю их брака, он подумал, что  не  очень-то
много сделал для того, чтобы она его полюбила. Ему вспомнилась  Кимберли,  и
он попытался представить, что бы сделала  она  в  подобных  обстоятельствах.
Уэсли был уверен, что Ким не рискнет своей головкой или столь высоко ценимым
целомудрием, чтобы помочь кому-либо.
   - Я возмещу тебе все упущенное, Лиа, - прошептал он в  темноту.  Пока  он
будет надеяться на то, что  юноши  защитят  ее;  но  когда  дела  пойдут  на
поправку и не будет опасений, что при малейшем движении его рана откроется и
он умрет, истекая  кровью,  он  сам  защитит  ее.  А  затем  он  постарается
что-нибудь сделать так, чтобы не оставаться для нее всего лишь обузой.

Глава 18

   В ту ночь Лиа спала мало.  Но  и  во  сне  ее  мучили  страхи  за  Уэсли,
оставшегося в одиночестве. Кто знает, что обретается в этих лесах?  Медведь,
которого они видели, мог сломать дверь и добраться до него. И что еще  хуже,
его мог найти Ревис и всадить ему пулю в сердце. Когда  она  проснулась,  ее
голова болела, глаза опухли.
   - Тебе следовало бы выглядеть иначе, - заявил Эйб,  когда  она  принялась
готовить завтрак. - Ревису нравятся красивые женщины.
   - Меня не интересует, что нравится Ревису. Я буду делать то, что захочу.
   - Тебе будет лучше, - Эйб склонился к ней, если ты захочешь угодить  ему,
а то мне, может,  захочется  рассказать  ему,  где  находится  твой  богатый
любовник.
   У Лии затряслись руки, но она  продолжала  жарить  грудинку.  Лишь  после
того, как завтрак закончился, она убрала посуду и принялась  готовить  обед,
появился Ревис. Он стоял, прислонившись к стене хижины, и подравнивал  ногти
ножом с длинным тонким лезвием.
   Лиа вскочила, высоко подняла голову и мимо него направилась к двери.
   Он схватил ее за волосы и обмотал их вокруг руки,  потом  подтянул  ее  к
себе.
   - Значит, леди слишком хороша, чтобы разговаривать с вором?
   - Оставьте меня! Мне не нужно ваше внимание.
   Меня ждет работа. Бад и Кэл...
   - Ты пожалеешь, что восстановила их против меня, - Он откинул  ее  голову
назад, и поцеловал в уголок рта.
   Лиа увидела на его лице улыбку, и вдруг ее голова дернулась.  Он  тут  же
оттолкнул ее и глумливо помахал перед  ней  длинной  прядью  ее  волос.  Лиа
подняла руку к затылку и ощутила неровный край волос там, где он срезал  их.
Когда она бросилась в хижину, за ее спиной звучал смех Ревиса.
   Весь день Лиа работала так, что довела себя до  изнеможения:  не  обращая
внимания на шуточки Эйба, готовила, убирала, вступалась за  Верити,  которая
начинала плакать, как только к ней приближался один из мужчин.
   Перед ее взором непрестанно маячил Ревис, следивший за ней.  Он  внезапно
возникал из леса, из-за поленницы или же безмолвно стоял в углу  хижины.  Он
ни разу не приблизился к ней настолько, чтобы коснуться ее. Ведь после того,
как он отрезал ее волосы, либо Бад, либо Кэл постоянно  находились  рядом  с
ней. Дважды Лиа заметила, как Ревис задумчиво смотрел на юношей.
   На закате Ревис исчез, и вскоре после этого Лиа сказала Баду, что  пойдет
навестить мужа. Гигант молча кивнул, и Лиа не была уверена, понял ли он  ее.
Она решила выжидая выяснить, действительно ли юноши так глупы, как говорил о
них Эйб.
   - Тебе лучше вернуться до того, как придет Ревис, - предупредил  Эйб,  но
Лиа не обратила внимания на его слова.
   Поднимаясь вверх по склону, Лиа думала о том, что ложь может причинить ей
вред. Похоже, что она  всем  рассказывала  разные  истории.  Уэсли  лежал  в
одиночестве в хижине и при этом, конечно, проклинал себя за то, что  на  его
шее оказалась женщина из семейства Симмонс.  Он  решил  остаться  ее  мужем,
поскольку с ней "веселее",  но  где  же  теперь  удовольствие,  которого  он
ожидал?
   Когда Лиа открыла дверь хижины, Уэсли подумал, что  еще  никогда  ему  не
приходилось видеть у человека такое потерянное выражение лица. Вид у нее был
настолько несчастный, что он едва не засмеялся. За все годы, что он знал ее,
Лиа всегда стойко выдерживала невзгоды, которые обрушивались на  нее.  Уэсли
никогда не испытывал чувства вины, если говорил ей то,  что  думает,  потому
что и она, если не соглашалась с ним, прямо высказывала свое мнение.
   Но вошедшая сейчас в хижину женщина выглядела так,  будто  отказалась  от
борьбы, будто ее охватило равнодушие. Уэсли сразу же понял, что с  ее  горем
может справиться только одно средство: он должен заняться с ней любовью.  Он
протянул ей руку.
   Нахмурившись, Лиа не обратила на нее внимания.
   - Я принесла тебе еды.
   - Я не голоден. Сядь рядом со мной.  "Только  этого  мне  не  хватает,  -
подумала Лиа. - Ревис преследует меня днем, Уэсли донимает ночью".
   - Мне нужно возвращаться.
   - Лиа, сядь, - неожиданно твердо для больного сказал Уэсли.
   По правде говоря, ей не очень хотелось ссориться с ним, к тому же, что он
может сделать?
   Когда она присела на край постели, Уэс обнял ее и потянул назад так,  что
спиной она прислонилась к стене. Он прижался своей широкой теплой  грудью  к
ее маленькому и напряженному телу.
   - Курица, картошка, бобы, кукурузный хлеб, негромко сказал он, заглянув в
принесенную ею кор-11Ш:,.
   Свободной рукой он взял корзину, наклонился и поставил ее на  пол.  После
этого он не распрямился, а продолжал удерживать ее своим телом.
   - Мне... Мне нужно идти. - Она неохотно оттолкнула его.
   - Лиа, - прошептал он и провел пальцем по ее щеке. - Ты ведь  не  боишься
меня, правда?
   - Конечно, нет, - бросила она. - Я должна идти, вот и  все.  Я  не  боюсь
ни...
   Ее прервал поцелуй, не обычный, а долгий, неторопливый,  мягкий,  который
начал освобождать ее от усталости.
   - Так что ты говорила? - спросил он, лаская ее щеку и шею широкой рукой.
   - ., никого из мужчин, - ответила она, стараясь не смотреть на него. -  Я
не боюсь никого из мужчин, никого из...
   Уэсли принялся покрывать ее шею жаркими быстрыми поцелуями, которые  были
ей так приятны.
   - Лиа, сегодня я понял, что хотя мы женаты уже давно и  у  нас  даже  был
ребенок, я тобой никогда по-настоящему не обладал.
   - Это глупо. - Она отстранилась. Откуда же у меня был ребенок,  раз...  Я
хочу сказать, ты.., в ту бурную ночь мы...
   - Моя красавица, я тогда решил, что ты -  уличная  девка,  и  потому  так
тобой воспользовался. Знай я, что  это  была  наша  преждевременная  брачная
ночь, поверь, я бы вел себя иначе.
   - Иначе? - спросила она с любопытством. Ей было приятно, что он  обнимает
и ласкает ее.
   - Подожди! - прошептала она. - Ты не можешь касаться меня.  Я  поклялась,
что тебе придется добиваться от меня того, что тебе  нужно,  что  я  никогда
тебе не поддамся. То, что я Симмонс, совсем не означает...
   - Лиа, замолчи, - прошептал он, - и считай, что тебя вынудили.
   Он нашел ее губы, впился в них и не отрывался до тех  пор,  пока  Лиа  не
обвила его шею и не привлекла к себе. Он опустил  ее  на  кровать  и  бедром
прижал обе ее ноги. Когда Уэсли оторвался от нее,  то  увидел  в  ее  глазах
удивление, и его охватило чувство вины за то, что эта женщина - его жена,  а
он ничему ее не научил. Медленно и терпеливо он принялся ласкать ее тело.
   На ней было грязное, покрытое пятнами и слишком просторное платье. Умелой
рукой он начал расстегивать пуговицы на ее груди.
   - Уэсли, не думаю... - начала Лиа. - Пожалуй, нам не стоит... О Господи!
   Его рука скользнула под платье и ощутила  тепло  ее  тела  сквозь  нижнее
белье. Он опять поцеловал ее, поднял с кровати и спустил платье с плеч.
   Когда платье упало до талии, настал черед  Уэсли  удивленно  смотреть  на
нее. Никогда еще он не видел подобного женского  белья.  Сквозь  ниспадавшую
полупрозрачную ткань проглядывали розовые соски  грудей  и  кожа  сливочного
цвета. Лиа тут же залилась краской.
   - Портниха Николь решила, что раз мое  верхнее  платье  будет  из  грубой
ткани, то нижнее белье должно быть.., должно быть...
   - А теперь давай посмотрим все остальное, - с готовностью отозвался  Уэс,
и не успела Лиа сказать и слова, как он приподнял  ее,  снял  четыре  нижние
юбки из бумазеи, обнажив кружевные панталоны, которые  выгодно  подчеркивали
ее длинные сильные ноги. - Лиа! - воскликнул Уэс дрожащим голосом, обнял  ее
и начал страстно целовать.
   Лиа сразу же отозвалась на его поцелуи. Ее никогда не приучали к мысли  о
том, что она не  должна  получать  радости  от  близости,  поэтому,  подобно
ребенку, не сдерживалась. С чувством радости она стала целовать его.
   Секунду Уэсли был  озадачен,  возможно,  вспомнив  тщательно  отсчитанные
поцелуи Кимберли, и с радостью улыбнулся, чувствуя, как жена  отзывается  на
ласку. Его руки  начали  скользить  по  телу  Лии,  он  ощутил  еще  большее
возбуждение, касаясь ее теплой кожи, едва прикрытой шелковистой тканью.
   Осыпая шею жены поцелуями, он начал расстегивать пуговицы  на  ее  нижнем
белье. От его прикосновений Лиа стала терять голову. Ее познания  в  области
плотской любви заключались в одном  торопливом  соитии  более  полутора  лет
назад. Теперь ласки были другими и вызывали в ее теле странные ощущения.  Ее
пальцы обхватили голову Уэсли и погрузились в его мягкие волосы.
   Когда он оторвался от ее  губ,  Лиа  запротестовала,  а  когда  его  губы
коснулись ее шеи, застонала от удовольствия. Но вот губы Уэсли обхватили  ее
сосок, она замерла, по ее телу одна за другой прокатывались волны трепета.
   - Уэсли? - удивленно спросила она и приподняла  голову.  Он  не  ответил,
продолжая ласкать ее груди. Лиа с трудом сглотнула, ее голова откинулась,  а
тело бессознательно выгнулось, отзываясь на ласку. Сильные руки Уэсли плотно
обхватили ее талию, горячими губами он скользнул вниз по ее телу.
   Она хватала его за рубашку, ей в рот попала бахрома его куртки.
   - Кожа, - прошептала она. - Дай мне потрогать тебя.
   Уэсли тут же сбросил с себя одежду и встал над ней на колени; теперь  его
тело прикрывала только повязка на груди.
   В ее подсознании гнездилось беспокойство из-за его раны,  но,  по  правде
говоря, ее уже не волновало, что рана может  открыться.  Во  всяком  случае,
сейчас ей было не до того. Ее глаза опустились на его напрягшееся  естество,
и без тени смущения она схватила его обеими руками.
   Уэсли застонал, как перед смертью, и упал на нее, целуя  все  части  тела
Лии, которые мог достать, потом лег на нее. До этого он  опасался,  что  Лиа
испугается, но ее отклик вызвал у него такую страсть, что он  больше  ничего
не мог с собой поделать.
   Она прогнулась, встречая его первые толчки, обхватила ногами бедра