воем настоящем имени?
   - Скорее всего, не мог. А теперь, когда уезжал, сам попросил, чтобы я
тебе кое-что о нем рассказал. Так что садись, сейчас  я  заварю  крепкий
чай, и мы с тобой серьезно обо всем поговорим.
   - Давайте я заварю чай, - предложила Ирина.
   - Нет, нет, чай должен заваривать мужчина. А ты  садись  поудобнее  в
кресло, потому что разговор будет долгим.
   Глеб  тем  временем  уже  выходил  в  город  с  перрона   пригородных
электричек.
   Он мгновенно растворился в  толпе,  и  даже  если  бы  на  вокзальной
площади дежурило десять людей полковника  Студийского,  то  вряд  ли  им
удалось бы заметить его.
   Глеб уже знал о том, что генерал сможет попасть на прием  не  раньше,
чем через неделю и  это  его  вполне  устраивало.  Значит,  у  него  еще
оставалось время, чтобы расквитаться с полковником Студинским сполна.
   Конечно, можно было ограничиться только тем, что  передать  документы
властям и спокойно ждать результата. Но Глеб  знал:  есть  непотопляемые
люди и вряд ли Студинский крайний. Над ним есть шеф, а у того шефа  свой
начальник. И все они желают заполучить бесценные документы.
   Пусть даже после того, как тайна станет достоянием гласности,  многих
посадят в тюрьму, отстранят  от  должностей,  но  рано  или  поздно  они
освободятся, одни - по амнистии, другие - используя свои связи.  А  Глеб
не хотел, чтобы Студинский и его покровитель отделались легким испугом и
ушли от заслуженного возмездия.
   Теперь ему предстояла самая  малость  -  отыскать  в  многомиллионном
городе  одного-единственного  человека  -  полковника,  принесшего   ему
столько неприятностей. Казавшаяся на первый взгляд неразрешимой,  задача
была легко выполнима. Глеб прекрасно знал все методы сыскной работы и не
пасовал ни перед какими трудностями.
   Ему  было  известно,  в  каком  здании  находится   рабочий   кабинет
полковника.
   Он знал, как выглядит его  машина,  даже  помнил  ее  регистрационные
номера.
   А человек на  службе  появляется  постоянно,  со  службы  чаще  всего
возвращается домой.

***

   Уже  было  довольно  поздно,  когда  смертельно  уставший   полковник
Студинский покинул свой рабочий кабинет. Он и его люди  сбились  с  ног,
разыскивая Слепого. Отрабатывались всевозможные варианты, но ни один  не
приводил к желаемому результату. Никто не мог предположить,  что  Слепой
скрывается недалеко от города на даче отставного генерала  КГБ  Амвросия
Отаровича Лоркипанидзе.
   О существовании этого когда-то славного боевого генерала уже забыли и
только лишь время от времени  вспоминали,  увидев  его  на  каком-нибудь
торжественном вечере, и диву давались,  что  он  не  только  жив,  но  и
выглядит довольно молодцевато.
   Отдав последние распоряжения и  приказав  держать  с  ним  постоянную
связь, полковник Студинский сел в машину и устало  откинулся  на  спинку
сиденья.
   - Куда? - спросил шофер.
   - Домой. Наконец-то приму душ. Двое суток не спал. Чертова работа.
   Водитель понимающе кивнул, ему самому пришлось провести двое суток  в
машине. Правда, возможность подремать у него была, и он ею, конечно  же,
воспользовался, поэтому выглядел водитель намного бодрее своего шефа.
   Вскоре черная "волга" остановилась у  подъезда  дома  на  Кутузовском
проспекте.
   - Все, до завтра. В семь утра у подъезда. Если, конечно,  ночью  чего
не случится.
   - Лучше бы не случилось, - сказал водитель.
   - Нет, дорогой, лучше бы случилось. Но думаю, не случится.
   Водитель, конечно же, не понял, о чем говорит шеф, но  тем  не  менее
вновь понимающе кивнул.
   Студинский вошел в подъезд и вызвал лифт. Кабина, дребезжа,  медленно
спустилась на первый этаж.  Дверь  со  скрежетом  открылась,  Студинский
вошел в лифт и прикрыл за собой  застекленные  дверцы.  Кабина  поползла
вверх, противовес пошел вниз, а Студинский уже распускал узел галстука.
   Он хотел как можно скорее войти в прихожую, снять обувь, повесить  на
плечики пиджак... Нет, не вешать, просто швырнуть на кресло и, не заходя
в гостиную, отправиться в душ... Нет,  в  гостиную  надо  зайти:  выпить
рюмку коньяка.
   Его жена уехала погостить к матери в Воронеж, а детей у них не было.
   Студинский повозился с ключами, открывая двойную дверь. Нижний  замок
как-то подозрительно щелкнул, и Студинский подумал:
   "Надо вызвать слесаря, пусть разберется. А то не ровен час, заклинит,
и я не смогу выбраться из квартиры".
   Войдя в прихожую, он зажег свет,  сбросил  пиджак,  отстегнул  ремни,
которыми крепилась кобура, и с отвращением положил оружие на  комод.  За
все эти дни ему так и не пришлось воспользоваться табельным оружием.
   А с каким удовольствием  он  вогнал  бы  пулю  в  лоб  этому  чертову
неуловимому Слепому! Он бы разрядил в него всю обойму. Но...  удача  был
на стороне Глеба Сиверова.
   - Ох, как я устал, - громко  сказал  полковник  Студинский  и  потряс
головой.
   Тут же, в прихожей, полковник, даже не расстегивая  пуговицы,  стащил
рубашку через голову,  разулся,  сбросил  брюки,  и  в  трусах  и  майке
направился в ванную. Единственное, что его могло привести  в  себя,  так
это упругие струи душа, горячие и ласковые. Он включил воду и  посмотрел
на  свое  отражение  в  зеркале,  на  котором  сразу   выступили   капли
конденсата.
   "Боже, как я выгляжу! Будто  бы  мне  лет  семьдесят.  Что  делает  с
человеком эта чертова работа!"
   Он переступил бортик ванны и с удовольствием подставил уставшее  тело
горячим тугим струям душа. Они впивались в него тонкими иголками.
   Полковник даже представить себе не мог,  что  в  гостиной  на  диване
сидит,  закинув  ногу  на  ногу,  Глеб  Сиверов.  Человек,  которого  он
безуспешно ищет последние дни.
   Глеб, улыбаясь, послушал, как фыркает от удовольствия полковник,  как
плещется вода в ванной.  Затем  он  поднялся,  вышел  в  прихожую,  взял
пистолет полковника и по одному высыпал в карман куртки все  патроны  из
обоймы. Потом бесшумно вставил обойму в рукоятку пистолета и сунул его в
кобуру.
   "Вот так будет лучше", - подумал Глеб и подошел к ванной.
   Он постучал костяшками в дверь. Фырканье тут же  смолкло.  Через  две
секунд ъ1 перестала журчать вода.
   Глеб вновь постучал и тихо поинтересовался:
   - Полковник Студинский! Разрешите войти с докладом?
   И,  не  дожидаясь  ответа,  распахнул  дверь  ванной  комнаты.  Голый
полковник стоял в ванне, от его тела шел пар, волосы  прилипли  ко  лбу.
Глаза полковника были расширены  от  ужаса,  а  с  подбородка  срывались
редкие капли и падали на дно ванны.
   - С легким паром, полковник!
   - С-спасибо, -  ответил  Студинский,  почему-то  прикрываясь  руками,
словно Глеб собрался ударить его в пах.
   - Помылись?
   Полковник истерично захохотал.
   - Вы хотели со мной встретиться, вот я и пришел. Мне надоело, что  вы
меня  все  ловите,  ловите,  я  решил  облегчить  вам  задачу.   Теперь,
полковник, вы можете взять меня голыми руками. Вот он я, перед вами! Ну,
что же медлите? А, испугался, мерзавец, даже нижняя губа задергалась.  -
Глеб скептично усмехнулся. -  Не  бойтесь,  полковник.  Я  не  маньяк  и
насиловать вас в ванной не буду. Я пришел по другому  делу.  И  если  вы
ответите на мои вопросы, может быть, я оставлю вас в живых.
   Полковник вопросительно посмотрел на Глеба.
   - Что вас интересует?
   -  Кто  руководит  всей  операцией?  Кто   поручил   тебе   завладеть
документами из Аналитического центра?
   Полковник поежился, его тело покрылось мелкими пупырышками. Он  зябко
повел плечами.
   - Может быть, разрешите одеться?
   - Одеться? Ну, накинь халат.
   Глеб снял с вешалки халат и швырнул  полковнику.  Тот  долго  не  мог
попасть в рукава, наконец, попал, завязал пояс, но из ванны все  еще  не
выходил.
   - Давай, выходи. Пойдем в гостиную, у тебя там довольно уютно.
   Наверное, ты все это приобрел на свою зарплату, да, полковник?
   Студинский молчал. Он перешагнул через край ванны и, оставляя  мокрые
следы, двинулся следом за Глебом.
   Глеб знал, что сейчас  произойдет,  но  он  хотел  насладиться  своим
преимуществом,  а  также  бессилием  полковника.  И  действительно,  все
произошло именно так, как рассчитал Глеб Сиверов.
   Когда Глеб вошел в гостиную, полковник метнулся  к  комоду,  выхватил
пистолет и щелкнул предохранителем. Глеб, не оборачиваясь, улыбался.
   - Руки вверх!
   Глеб медленно повернулся и поднял руки.
   - Ну, стреляй, полковник. Только  так  ты  никогда  не  узнаешь,  где
документы.
   Полковник опустил пистолет, и, прицелившись в ногу  Глеба,  нажал  на
курок. Сухой щелчок был ответом на  это  действие  указательного  пальца
полковника Студинского.
   -  Какая  досадная  осечка,  -  сказал  Глеб.  Студинский   отшвырнул
пистолет.
   Он понял, что Слепой его снова переиграл. А Глеб сунул руку за пояс и
вытащил армейский кольт.
   - А вот этот  пистолет  выстрелит,  -  металлическим  голосом  сказал
Сиверов, снимая оружие с предохранителя, - к тому же, рядом нет детей, и
никто не сможет заступиться за дяденьку.
   - Не надо, не делай этого. Я тебя прошу, я все тебе  расскажу.  Давай
договоримся с тобой по-хорошему.
   - А что ты можешь мне предложить? Ты ничего не мог сделать  со  мной,
даже когда у тебя в руках было единственное, чем я дорожил.
   - Но я же не сделал ничего плохого этой женщине и ее ребенку.
   - Знаешь, что бы с тобой было, если бы ты причинил ей зло?
   Студинский кивнул.
   - Сядь и слушай, что я тебе буду говорить и старайся отвечать на  все
вопросы.
   Полковник Студинский сел на указанное место, а Сиверов ногой подкатил
кресло и устроился напротив, шагах в трех.
   - Так кто всем руководит?
   Полковник напрягся, он понимал, сейчас не время врать, но также знал,
что, сказав правду, тут же пожалеет об этом.
   - Наверное, ты боишься этого человека, если не можешь произнести  его
имя?
   - Да, боюсь, -  признался  Студинский,  -  это  он  приказал  достать
документы, захватить Быстрицкую,  найти  тебя.  Он  отдал  приказ  убить
Бушлатова и других сотрудников центра, это он придумал  выдать  тебя  за
маньяка.
   - А что же тогда делал ты?
   - Я выполнял его приказы.
   - Значит, он не меньше, чем генерал, - поморщился Глеб, -  не  будешь
ли ты так любезен назвать его фамилию?
   - Да, я назову. Генерал Кречетов.
   - Что же, приходилось мне слышать  про  него,  и  должен  признаться,
ничего хорошего я не слышал, как, впрочем, и про тебя.
   - Я здесь ни при чем.
   - Зачем застрелили бомжа?
   - Не выдержали нервы у одного омоновца.
   - А кто их накрутил, эти нервы?  Небось,  расписал  меня  как  самого
страшного убийцу.
   - Да, мне пришлось это сделать. Ты же профессионал и  понимаешь,  как
поступают в подобных случаях.
   - И ты профессионал, и тебе известно, как должен сейчас я поступить.
   Жаль только, глушитель забыл прихватить. Хотя... впрочем...
   Глеб сунул руку в карман куртки и вытащил цилиндр глушителя.
   - Смотри-ка ты, завалялся.
   Он медленно накрутил глушитель на ствол  пистолета  и  удовлетворенно
улыбнулся.
   - О, теперь выстрел будет очень  тихим,  и  убить  тебя  не  составит
никакого труда. Я мог это сделать десять раз, но мне  хотелось  с  тобой
поговорить.
   - Неужели ты не понимаешь, что даже передав эти документы кому бы  то
ни было, ты смертельно рискуешь? Они ничего не решат...  Это  не  первый
доклад, подготовленный всевозможными аналитиками. Все останутся на своих
местах, ну, уберут пару стрелочников, таких, как я. А вот даже  генералу
Кречетову ничего не сделают. За ним стоят такие люди, что сковырнуть  их
на сегодняшний день никто не сможет. Просто  произойдут  разборки  между
двумя службами, так сказать,  обмен  любезностями.  Может  быть,  кто-то
уйдет в отставку, но мир из-за этого не рухнет.
   - А вот это неизвестно. Я так не думаю. Я могу назвать тебе несколько
номеров: в правительстве номер третий, четвертый, седьмой, двенадцатый -
этих людей не останется.
   - Но они ничего не решают,  хотя  их  должности  звучат  внушительно.
Давай  договоримся.  Ты  профессионал  и  я   профессионал,   -   сказал
Студинский, чувствуя, что ноги у него уже ледяные. - У меня много денег,
я скажу тебе, где они хранятся, скажу номера счетов, коды сейфов. Деньги
находятся за рубежом, кроме тех, что в обороте. Ты сможешь жить безбедно
сто лет. Ты отдашь мне документы или хотя бы  повременишь.  А  я  помогу
тебе покинуть страну, помогу тебе выбраться заграницу.
   - А потом мы окажемся с тобой соседями  по  особнякам  где-нибудь  на
Кипре или на Канарских островах? - усмехнулся Глеб, поглаживая глушитель
пистолета.
   - Думаю, что мы с тобой больше никогда не встретимся и наши  пути  не
пересекутся. Мы можем договориться.
   - Знаешь, может быть, раньше, месяц или два  тому  назад  я  бы  тебе
поверил и мы действительно могли бы договориться. Но сейчас  я  тебе  не
верю, а все номера счетов мне известны, они напечатаны в докладе.
   - Это не те номера,  это  грязные  деньги,  а  у  меня  есть  отмытый
капитал, который никто искать не станет.
   - Значит, не учтен? - усмехнулся Глеб.
   - Можно сказать и так,  -  губы  Студийского  дрожали,  он  судорожно
пытался придумать выход из этого критического положения.
   Нужно было что-то  предпринять,  и  желательно  поскорее.  Надо  было
избавиться от этого хладнокровного убийцы,  который  не  остановится  ни
перед чем.
   Студинскому стало ясно, что  человека,  сидящего  перед  ним,  деньги
абсолютно не интересуют, что у него на уме совершенно иная затея.
   Полковник  догадывался,  что  Глеб  покинет  его  квартиру,   а   он,
Студинский, останется лежать на ковре  с  дыркой  в  виске,  причем  его
правая рука будет сжимать рукоятку пистолета, в обойме которого не будет
хватать  всего  лишь  одного  патрона.  Все  это  Студинский  представил
настолько отчетливо, что по его спине пробежал ручеек холодного  пота  и
ладони рук стали скользкими и тоже холодными.
   "Что же предпринять? Как победить этого человека?"
   Тут ему пришла в голову простая мысль.
   - У меня дома много денег. Там, в платяном шкафу, в сейфе.
   - Много - это сколько?
   - Не знаю, - пожал плечами  полковник,  -  две  больших  запакованных
пачки.
   Ты их можешь взять, прямо сейчас, как залог.
   - Это хорошо, люблю иметь дело с богатыми клиентами. Так  сколько  же
там?
   - Около ста тысяч, может быть, чуть больше.
   - Деньги чистые?
   - Конечно же, - Студинский немного приободрился.
   Он рассчитывал, что Глеб пойдет к шкафу,  а  еще  лучше,  пошлет  его
самого. А в сейфе, кроме денег, лежал еще  один  пистолет.  Если  Слепой
пойдет к шкафу сам, то можно будет рискнуть и попытаться напасть на него
сзади,  все  равно  терять  нечего.  А  если  отправит  его,  то   можно
воспользоваться пистолетом.
   - Что же ты мне посоветуешь? - спросил Глеб. - Идти самому  открывать
сейф или ты пойдешь?
   - Как хочешь,  -  как  можно  равнодушнее,  но  с  внутренней  дрожью
произнес Студинский и вытер  рукавом  холодный  пот,  крупными  бусинами
блестевший на лбу.
   - Чего это ты вдруг предлагаешь мне деньги, если наперед знаешь,  что
я тебя застрелю?
   - Может, ты этого не сделаешь, может, мы все же договоримся.
   - Скажи-ка, прежде  чем  пойдешь  открывать  сейф,  телефон  генерала
Кречетова.
   Студинский назвал два семизначных номера. Глеб повторил их про  себя,
качнул стволом пистолета:
   - Иди. Но если  ты  сделаешь  хоть  одно  движение,  которое  мне  не
понравится, я выпущу тебе пулю в затылок и,  поверь,  не  промахнусь.  А
пулька из этого пистолета оставляет  при  входе  одно  очень  аккуратное
отверстие, а вот с противоположной стороны вырывает  огромный  кусок,  и
твоя голова будет безобразной, будто по ней ударили  кузнечным  молотом.
Так что подумай, прежде чем совершать опрометчивые поступки.
   Студинский поднялся и  на  негнущихся  ногах  сделал  шаг  в  сторону
платяного шкафа, а затем резко бросился на Глеба и  умудрился  выбить  у
него пистолет. Кресло перевернулось.
   Полковник, хрипя и рыча, вцепился руками в горло Глеба. Глеб  пытался
освободиться, но хватка Студинского была железной, и тогда Сиверов резко
ударил ладонями полковника по ушам.
   Тот вскрикнул и упал на бок, но тут  же  подхватился  и  бросился  на
Глеба, еще не пришедшего в себя, лишь успевшего  сделать  один  глубокий
вздох.  Мужчины  сцепились,  упали  на  пол  и  покатились,  сдвигая   и
опрокидывая мебель. Грохот и хрипы заполнили гостиную. Зазвенел разбитый
хрусталь, упала на пол и раскололась китайская ваза с драконами.
   Студинский тянулся к пистолету, он скреб ногтями ковер, вырывая ворс.
   Глеб изловчился и перебросил  полковника  через  себя,  опрокинул  на
спину и с силой ударил ребром ладони по переносице.
   Раздался  хруст  ломаемых  носовых  хрящей  и  перегородок.  Из  носа
полковника хлынула кровь, он судорожно задергался на ковре, полы  халата
раскрылись, и Глеб ногой ударил его в пах.  Он  понял,  что  стрелять  в
полковника теперь не имеет никакого смысла, тот уже не жилец, полчаса  -
самое большое, что ему осталось.
   Этому удару Глеба научил один инструктор по рукопашному бою,  и  Глеб
много раз с неизменным успехом использовал этот прием. Он сел на  кресло
и несколько минут смотрел на то, как дергается в конвульсиях Студинский.
Глеб прекрасно представлял себе, что произошло с черепом полковника.
   Никакие хирурги ему уже не помогут: осколки костей вошли  в  мозг,  и
теперь жизнь полковника, вернее, последние минуты существования на  этом
свете зависят только от резервных возможностей сердца.
   Мозг уже отключен, и перед Глебом лежит всего  лишь  лишенное  разума
тело.
   Сиверов распахнул платяной шкаф, отодвинул мундир в сторону и  увидел
блестящую дверцу  небольшого  сейфа,  привинченного  к  бетонной  стене.
Бросив беглый взгляд на замок, Глеб понял, что открыть этот сейф сложно.
Конечно,  если  им  заняться  основательно,  то  через  день   или   два
швейцарский замок будет открыт.
   Но к чему? Что это изменит?
   Глеб закрыл  шкаф  и  подошел  к  телефонному  аппарату.  Он  постоял
несколько секунд с трубкой,  прижатой  к  уху,  затем  медленно,  словно
ленясь, набрал один из номеров, названных  полковником  несколько  минут
назад.
   - Слушаю, - хриплым сонным голосом отозвался генерал Кречетов.
   Глеб покашлял, зная, что сейчас генерал бросит взгляд на определитель
номера и поймет, что ему звонят из квартиры полковника Студийского.  Так
оно и произошло.
   - Полковник, что случилось? Какого черта  ты  поднимаешь  меня  среди
ночи?
   - Это не полковник, генерал, - смеясь, ответил Глеб, - полковник тебе
уже никогда не позвонит.  Жаль,  микрофон  у  этого  телефона  не  такой
чувствительный, иначе бы ты услышал предсмертные хрипы Студийского.
   Глеб замолчал, ожидая реакции генерала. Тот лишь прерывисто  дышал  в
трубку.
   - Ты следующий на очереди, это говорит Слепой.
   И Глеб со злостью вырвал телефонный провод из разъема.
   Оставаться здесь было небезопасно. Глеб запахнул куртку, под  которой
исчезла рукоять пистолета,  и  неторопливо  покинул  квартиру,  даже  не
прикрыв дверь.
   Через четверть часа сотрудники ФСБ  бегом  поднимались  по  лестнице,
генерал Кречетов воспользовался лифтом. Он  жил  неподалеку.  Поднимаясь
наверх, генерал все еще надеялся, что этот звонок  -  розыгрыш  Слепого.
Все-таки полковник Студинский не таков, чтобы легко отдать себя  в  руки
человеку, которого преследует сам.
   Но когда он увидел приоткрытую дверь, то понял, что Слепой не  шутил,
не разыгрывал. Генерал спокойно обратился к врачу:
   -  Его  можно  спасти?  -  и  брезгливо  кивнул  на  тело  полковника
Студинского.
   Грудная  клетка   лежащего   на   полу   полковника   еще   судорожно
приподнималась, воздух с хрипом вырывался  из  приоткрытых  губ,  мелкие
брызги крови падали на ковер.
   Врач отрицательно покачал головой.
   - Это только тело... Мы сделаем все, что в наших силах