нчил училище еще в советские времена, служил, зарабатывал звездочки на погоны. По-разному в армии зарабатываются звания и должности, но если б он тогда уже был отмороженным, не видать бы ему повышений, как своих ушей.
     Когда случился сдвиг по фазе? На кавказской войне, где он стал потихоньку спиваться от безысходности? Или в ту ночь, когда две чеченки попались под горячую руку? А может, в одиночной камере с Библией, когда он воочию представлял страшные картины Божьего гнева? Или в психушке? Если оказался щепкой в потоке, рано или поздно течение покажется зловонным и мутным.
     Глеб ощутил потребность послушать Вагнера, окунуться в холодные пенящиеся валы музыки.
     Слитно звучат струнные и духовые, короткие призывы солирующей флейты напоминают голоса чаек над свинцово-серым морем.
     Глеб не сразу заметил на плейере зеленый "глазок". Первый раз за все время операции ему послали сигнал - по возможности срочно выйти на двустороннюю связь. Устройство, понятное дело, не предполагало звуковой сигнал - он неизбежно привлек бы внимание. Вызов на связь всего лишь "зажигал" светодиод, который уже не гас, чтобы быть гарантированно обнаруженным.
     Сиверов сбросил сигнал вручную, нажатием кнопки "стоп". Вытащил диск, аккуратно придерживая пальцами за края.
     - Не фурычит? - поинтересовался Витек, стараясь отвлечься от случившегося, завязать разговор на постороннюю тему. - Наверное, батарейки сели.
     Последний раз Глеб пользовался плейером, чтобы прослушать второе послание от противника.
     Значит, вызов от Федора Филипповича пришел в течение последних двух часов. Нужно выйти на связь, нужен всего-навсего мобильник. Только где его сейчас возьмешь - опять откалываться от коллектива?
     Воскобойникова одного не отпустили, с ним в паре отправился Николаич. Догнать ребят, спросить мобильник у Костромина? Замкомполка наверняка отобрал его, пока вел пленника к месту.
     А Михаил Эдуардович вроде не поднимал вопроса, чтобы телефон вернули. Забыл или просто не хотелось ничего брать с трупа?
     - Надо убрать его, похоронить, - приблизился Глеб к Тарасову.
     - Тащить до выхода? - вслух прикинул спецназовец.
     - А как еще? Не на крыше ведь бросать.
     - Да нет, я все понимаю. И я мог бы спятить в том же стиле.
     "Дождаться майора с Ди Каприо?" - подумал Глеб. Он отлично понимал, каким риском является дальнейшее дробление группы.
     - Надо только все подготовить, - добавил спецназовец. - Я здесь видел гробы - вон в той стороне. Здесь, блин, все есть, на все случаи жизни.
     Витька передернуло. Он сжался и обхватил плечи руками.
     - В гробу, думаешь, легче тащить будет? - не понял идеи Ильяс.
     - Возьмем сразу штук пять, договорюсь с погрузчиком - пусть подвезет к выходу. Переодеться придется, чтоб сойти за менеджера из похоронной конторы. Но все равно легче, чем на горбу тащить. И безопаснее.
     Глеб молча одобрил идею. Боевики не должны знать о новых потерях в команде. Пусть перед ними маячит прежний полновесный стимул.
     Изгои здесь тоже не высовываются - это ясно врагу как день. За армией погрузчиков он уследить не в состоянии и меньше всего ждет, что кто-то из команды воспользуется услугами этого вида транспорта.
     - Гробы метров через сорок, - уточнил Самойленко.
     Для здешнего "города" под крышей расстояние в самом деле ничтожное.
     - Пошли вместе, - предложил Сиверов. - Пролезем задворками. Двое тащат, двое страхуют.
     - Я не смогу нести, - сразу предупредил Витек. - Даже дотронуться не смогу.
     - Дотронешься, как миленький, - отрезал спецназовец. - Нужно будет - руками, нужно будет - еще и зубами поможешь. Иначе оставим здесь одного.
     Мобильник, изъятый у пленника, действительно обнаружился в кармане у покойного Тарасова.
     Сиверов без лишнего шума забрал его себе. Если б его заслали к врагу, этот жест был бы нормальным, естественным. А теперь будто украл.
     Гробы оказались роскошными - под красное дерево, с ручками. Тарасова уложили, закрыли крышкой.
     - Теперь возвращайтесь, - уверенно сказал переодетый в "цивильное" спецназовец. - Менеджер должен быть один, двое уже вызовут подозрение.
     Глеб хотел обговорить главное:
     - Как внизу, на выезде? Этим, на погрузчиках, плевать: ты платишь, он везет. А на выезде документы проверяют, накладные.
     - Забыл, где живешь? Если чечены у нас любой вопрос за бабки решают, я, тоже как-нибудь сторгуюсь.
     - Так у нас, в натуре, ничего не останется, - Витька одолел приступ жадности. - Растранжирим сейчас последнее, а дальше откуда возьмем?
     Глядишь, в самом деле грабить придется.
     - Успокойся, - усмехнулся Самойленко. - Скоро отмучаемся, недолго уже осталось. Лично мне так кажется.
     - Спасибо, утешил.
     Вернувшись на место, Витек сразу натянул куртку на белобрысую голову - так страус прячет голову в песок. Глаза и уши работали у одного Ильяса. Сиверов мог бы отойти под благовидным предлогом. Всем уже стало ясно: правило, воспрещающее отлучки в одиночестве, слишком сложно теперь соблюдать.
     Но Глеб не спешил оставить тех, в чьей способности к самозащите вовсе не был уверен. Дождался возвращения Николаича и Воскобойникова. Ди Каприо он несколько раз видел в деле - на мужика можно положиться, по крайней мере пару минут он гарантированно продержится.
     - Ну как? - поинтересовался Ильяс.
     - Там уже менты копошились вокруг тачки.
     Мы хозяина в спину подтолкнули, а сами живо развернули оглобли.
     - Что он придумает насчет глаза? Не поверят ведь, что вышел отлить и на ветку напоролся.
     - По крайней мере, не заложит, не должен, - уверенно заявил Воскобойников.
     Правда, уверенность быстро таяла. Не прошло и полминуты как он пробормотал, как бы в споре с самим собой:
     - Не должен. Хотя... Самое хреновое в этой жизни, когда теряешь веру в людей. Если в себя нет веры, все кажется ненадежным. Как на болоте живешь.
     - Где труп? - глухо донеслось из щели в уродливой маске.
     Все настолько редко слышали голос Николаича, что в первый момент показалось, будто вопрос задал кто-то посторонний.
     - Схожу гляну, как наш "менеджер" внизу договаривается. - тронулся с места Глеб, предоставляя Ильясу роль рассказчика.
     Надо убедиться, что с сержантом спецназа все в порядке. Странное затишье царит на складе. Неужели противник слишком благодушно настроился в преддверии полюбовной сделки? Не хотят никого трогать поодиночке, чтобы взять разом, наверняка?
     Лавируя между штабелями товара, Глеб приближался к металлическому трапу, быстро набирая номер пальцами левой руки. В трубке мобильника прозвучал гудок, потом отчетливо послышался знакомый голос, будто Федор Филиппович Потапчук находился совсем рядом. Генерал не тратил время на лишние слова:
     - Для тебя две новости. Первая: если Тарасов вернулся, держи ухо востро. Это он отправил вашего Жору на тот свет. Вторая: радиоперехват показал, что из Чечни сюда пожаловала серьезная фигура - закрыть, наконец, вопрос.
     - По Тарасову проблем больше не будет. Насчет фигуры - есть вероятность блефа.
     - Два дня тебе на окончательный диагноз.
     Уложишься?
     - Постараюсь.

Глава 30

     Со второго этажа на первый Глеб спускаться не стал. Высунувшись в проем, бросил взгляд вниз - на ворота в стене, отделенные друг от друга небольшими промежутками. Сейчас, в относительно теплую пору, все ворота были открытыми.
     Обстановка прежняя: машины загружаются и разгружаются - без суеты, но достаточно оперативно. Никто не слоняется без дела, не перекуривает, не кучкуется ради пустой трепотни - непривычная в общем-то картина.
     Низкорослой знакомой фигуры на кривоватых ногах нигде не видно. Всякое могло, черт возьми, случиться за это время. Сиверов уже собрался слезть вниз, хоть и не имел в голове четкого плана, как наводить справки. И вдруг откуда-то сверху раздался голос:
     - Никак подстраховывать меня собрался?
     Обижаешь, начальник.
     Спецназовец уже успел переодеться в прежнее повседневное шмотье, повязать на голове неизменный черный платок. Поведал, что обо всем договорился за наличные. Нанял грузовичок, которому предстояло возвращаться порожняком.
     - Мужик в Тверь поедет, ну я его и попросил завезти груз в тамошнее похоронное бюро.
     - А дальше?
     - Разберутся. Я накатал записку с именем-фамилией, положил в гроб. Найдут родню или за общественный счет похоронят.
     - Потянут за ниточку, допросят водилу. Он ведь не будет молчать.
     - Пока все закрутится, нас здесь уже не будет.
     Сиверов упустил из виду, что машина может взять курс в сторону от Москвы. Вдруг местное УФСБ кинется само действовать, не спросившись на Лубянке? Люди иногда десятилетиями ждут подходящего дела, с которым можно выскочить на поверхность.
     "Нервы у мужика не выдержали, - подумал Сиверов. - Написал с расчетом, что приедут, заберут. Надеется за решеткой пережить тяжелые времена".
     Спецназовец уловил ход мыслей своего спутника:
     - Очко у меня давно уже железное. Так давно, что ржаветь потихоньку начинает. В камеру я не пойду - не заслужил. И на помощь от этих гладеньких, при галстуках не рассчитываю. Они нас давно кинули. Если перебьем друг друга и передушим, им же легче будет. Сотрут соответствующий файл, и место освободится.

***

     Время близилось к полуночи, к назначенному бандитами сроку. Сиверов был уверен в подвохе.
     Как бы высоко боевики не оценили его способности, не привыкли они отстегивать столько человеку без кресла и без погонов. Засады не будет, у них, наверное, тоже есть пословица, что второй раз на те же грабли наступать не годится.
     Новую подлость придумали. Но не идти нельзя.
     Нельзя выходить из образа человека, на полном серьезе назначившего заоблачную цену. Раз назначил, значит должен верить, что ее реально могут заплатить.
     Команда изгоев не спала. Никто кроме Глеба не знал о виновнике гибели Бубнова, и некоторые мучительно задавались вопросом: так ли уж виноват был замкомполка? Стоило ли дело убойного выстрела или нужно было потерпеть еще минуту-другую. Тарасов очнулся бы, понял, как далеко зашел... И почему все-таки никто не расслышал выстрела?
     Тягостные размышления прервал Глеб. Он вышел на середину, держа в руках винтовку с оптическим прицелом.
     - Оружие английское, глушитель чеченский.
     Трофей, добыт здесь. Я не спешил говорить, но сейчас самое время. Мне опять нужно отлучиться - хочу, чтобы вы были готовы ко всему.
     Спать сегодня ночью не рекомендую.
     - А ты? - спросил Ильяс.
     - Мне тут недалеко. Обещали за вас полмиллиона баксов, вот я и схожу, поинтересуюсь.
     - Без прикрытия?
     - Так проще.
     Глеб уже все для себя решил. Его теперь интересовали исключительно водители погрузчиков.
     Пристроившись в засаде, он дождется рано или поздно "почтальона" - того, кто подкинул второй радужный диск.
     Как этот ублюдок оказался за рулем? Устроился позавчера на работу по липовым документам?
     Или просто увел свободную машину из "стойла"?
     Склады огромные, вряд ли все водители точно помнят друг друга в лицо.
     "Улица" была достаточно широкой, встречные погрузчики могли легко разъезжаться. Глеб насчитал максимум пять машин в минуту, но были отрезки времени, когда не показывалась ни одна.
     Время шло, пора уже было проявлять нетерпение, интересоваться содержимым пакета. Но он ждал и дождался... Так же тщательно выбрит, так же голубоглаз. Пожалуй, слишком красив для водителя погрузчика. Черт возьми, сзади тянется кто-то еще. И упускать нельзя, второй раз этот тип здесь не появится.
     Сиверов спрыгнул со штабеля итальянской кафельной плитки - ее цвет и узор были обозначены яркой нашлепкой на каждой из упаковок.
     Спрыгнул не на проезжую часть, а назад, в длинный узкий проем, подобный тому, где обосновалась команда. Здесь он был гораздо уже. Пришлось протискиваться вперед, стараясь не обозначить себя даже слабым шумом и не отстать от погрузчика.
     Где-то удавалось пробежать десяток метров, где-то нужно было ползти. Где-то приходилось подтягиваться и так преодолевать препятствие.
     Скорость погрузчика нельзя было назвать высокой, но все равно через минуту такого следования параллельным курсом Сиверов вымок до нитки.
     Одновременно он напрягал слух, пытаясь точно определить наличие других машин на "улице".
     Лишний попутчик, кажется, отстал. Свернуть было некуда. Остановился?
     Слишком длинные и прямые здесь магистрали, трудно гарантировать отсутствие свидетелей где-нибудь вдалеке. Сиверов мог потерять важный темп, но все-таки стремительно вскарабкался наверх. Обернутый толем товар хранился здесь в деревянных решетках - достаточно было дважды ухватиться рукой.
     Есть, черт возьми, лишний глаз. Далеко впереди, за перекрестком, разгружают какое-то дерьмо. Черт бы побрал эту суету, не склад, а муравейник!
     Настойчивость рано или поздно приносит свои плоды. Неизвестно, держал ли в голове противник точный маршрут или просто "патрулировал" на всякий случай. Так или иначе, он свернул на перекрестке. Буквально через два метра что-то вырвало его из сиденья, затянуло в щель, как пылесос затягивает мелкий мусор.
     Не стоило оставлять на виду бесхозный погрузчик. Сиверов всегда точно рассчитывал силу удара - в ближайшие четверть часа "почтальон" не очнется. Вероятность, что свои его обнаружат, тоже ничтожно мала.
     Человек с тонкими губами и спокойными серо-стальными глазами сел за руль в униформе работника склада, уверенно продолжил путь.
     Очень скоро он свернул еще раз, направляясь к дугообразному съезду вниз. Он примерно знал, где находятся гаражи, - на нулевом, подземном уровне. Здесь машины оставляют по окончании смены, здесь проводятся ремонт и профилактика.
     Чтобы не создавать перерывов в работе склада, не было единых для всех смен - каждый выходил по собственному графику. Ни у кого из очевидцев не вызвало удивления, когда машина под номером "сто семнадцать" заехала на прямоугольник с тем же номером, обозначенным синей краской на бетонном полу.

***

     Изображать полную невинность обезоруженному чеченцу не имело смысла.
     - Не стрелял, никого не убивал. Я только водитель, поэтому поручили...
     Он говорил по-русски без акцента. Похоже, учился где-то в России или работал.
     - У меня свой интерес, мне твои подвиги до фонаря. Гонорар на месте?
     - Должен быть там.
     - Сходишь возьмешь. И принесешь мне в клюве.
     - Никакой подставы, друг.
     В ответ на "друга" Сиверову мучительно захотелось переломать бандиту нос. Но Глеб сдержался.
     - Вот и сходи.
     По лицу чеченца было видно - он ничего не знает наверняка. Так оно, скорее всего, и есть: о ловушке не сообщают на общем собрании, в лучшем случае два-три человека в курсе дела.
     - Я все равно на тебя не похож.
     - Почему? Рост такой же, комплекция. Волосы даже посветлее, но каши маслом не испортить. Короче, встал и пошел, - жестко закончил Сиверов.
     Добрались до места вдвоем, не показываясь на открытых участках. Глеб уже мог различить в крайнем вертикальном ряду чуть сдвинутую картонную коробку. Где-то там пакет - под ней или сбоку. А может, внутри? Чеченцы щедро отмеряли время на пересчет и осмотр купюр.
     Не здесь ли собака зарыта?
     - Сперва сам пересчитаешь, потом мне отдашь.
     - Потом ты меня пристрелишь, - чеченец решил затребовать хоть какие-то гарантии.
     - Может быть. Зависит от твоих товарищей.
     Если второй раз решили меня прокинуть, тогда точно пристрелю. А если там все в порядке, зачем мне твоя жизнь?
     - Как ты меня распознал?
     - Неси бабки - узнаешь. По моим прикидкам, твои шансы пятьдесят на пятьдесят.
     "Почтальон" попытался еще покачать права, но Сиверов свои разъяснения закончил, теперь аргументом стал передернутый затвор. Покрутив головой, чеченец стал медленно сдвигаться в нужную сторону, до Глеба долетел шепот молитвы на арабском.
     "Молись-молись. Может, понадобится. Как мне быть, если в пакете действительно окажется полная сумма?"
     Сиверов вдруг осознал, что всерьез не рассматривал этот вариант и свои возможные действия.
     Согласно роли надо выполнять требования и сматываться - зачем профессионалу-цинику рисковать дальше?
     Трясущимися руками боевик вытащил прозрачный пакет из щели между коробками. Поднял вверх и показал Сиверову. Тот знаком напомнил: открыть, пересчитать. Руки по-прежнему тряслись - как только чеченец снял резинку с первой пачки, купюры веером скользнули на пол.
     Он испугался. Вдруг этот русский с тонкими губами и безжалостным серо-стальным взглядом решит, что деньги он выронил специально - нырнуть за ними на пол и ускользнуть.
     Застыл с виноватым лицом, ожидая указаний.
     Подбирать или нет? Знаками робости и нерешительности Глеба трудно было ввести в заблуждение. Он знал, как быстро в случае чего происходят метаморфозы: трус с дрожащими поджилками оборачивается мясником, способным разделать человека, как баранью тушу.
     Переместившись повыше, Сиверов дал добро.
     Боевик восстановил пачку, попытался ее выровнять и начал считать, откладывая по одной купюре. Глеб не пытался внимательно следить за их мельканием, ему сейчас не важна была точная сумма. Почему враги выделили много времени на подсчет и осмотр купюр? Чтобы подчеркнуть свою честность в оплате? Или...
     Чеченец вдруг замер, рассматривая очередной лист "зелени". Казалось, рука его интересует больше, поднес тыльной стороной к глазам. Отшвырнул вдруг всю пачку в сторону, открыл рот, чтобы закричать, но сил уже не было.
     Распрямился, царапая ногтями воздух, будто видел вместо пустоты закрытую наглухо дверь.
     Осел вниз.
     Приблизившись, Сиверов быстро поставил диагноз. По коже обеих ладоней быстро расползались красные пятна. Пальцы уже опухли, и ногти посинели. Краснота полезла под рубашку, теперь ее продвижения уже не было видно.
     Однажды Сиверов видел в горах Кавказа раздавленную змею, вполне безобидную на вид.
     Змейка длиной сантиметров в семьдесят. Тонкая, с крохотной головкой, где явно не может уместиться ядовитый зуб.
     Местный проводник объяснил, что это редкое чудо природы - змея выделяет яд всей поверхностью тела. Даже если взять в руки камень, по которому она недавно проползла, яд подействует.
     Кожа мгновенно вздуется, распухнет, центральная нервная система подвергнется кратковременному, но мощному воздействию. У ребенка это может вызвать летальный исход. У взрослого человека - потерю сознания, после которой он несколько суток будет приходить в себя.
     Глеб приложил ухо к груди чеченца - сердце билось. Слишком многое совпадает, чтобы отбросить воспоминание прочь. Достаточно было запустить несколько змеек в закрытый кейс или коробку с долларами, а потом аккуратно, в резиновых перчатках сложить их в пачку, перенести в пакет.
     Скоро здесь будут боевики - захотят увидеть результат. И тогда очень кстати он поменялся одеждой с этим ублюдком. Надо только уложить его ничком сунуть головой в темный угол... Есть шанс, что противник поспешит воспользоваться долгожданным преимуществом и поверит - кроссовкам, истертым джинсам.
     Глеб снова нагнулся, чтобы перевернуть бесчувственное тело, и невольно поморщился. Лицо покраснело и раздуло гораздо сильней, чем пальцы. Губы вывернулись наружу, глаза превратились в щелки, шею расперло до самого подбородка. С трудом верилось, что здесь возможен обратный ход, что этот шар из мяса когда-нибудь снова станет похожим на человеческое лицо.
     Теперь чеченцы не сразу узнают, кто перед ними... Тут цепочка мыслей резко оборвалась, внезапное озарение будто холодным светом осветило все вокруг. Змеи - если они уже здесь...
     Нет ничего удобнее! Запустить их, а потом собрать урожай.

Глава 31

     Уходя, Глеб предупредил, чтобы на дежурство заступили, как обычно, двое. Не надо, чтобы противник видел чрезвычайные меры предосторожности. Двое на посту, остальные сидят тихо, готовые в любую секунду принять бой.
     Он возвращался почти бегом