что-то  около
тридцати, одеты вполне прилично, хотя и не роскошно...
   Нет, скорее всего, бандитами они тоже  не  были,  тем  более,  что  у
одного из них на плече болтался  большой  и,  по  всему  видно,  тяжелый
кожаный кофр, в каких  фотографы  таскают  свои  аппараты,  объективы  и
прочие причиндалы. Судя по всему, ребята просто заскочили погреться и на
скорую руку пропустить по двадцать граммов.
   - Привет, служивый, - сказал бармену  тот,  который  был  без  кофра,
выбирая из густой черной волосни, которой  до  самых  глаз  заросла  его
физиономия,  мелкие  прозрачные   льдинки   и   белозубо   улыбаясь.   -
Организуй-ка нам, пожалуйста, два двойных  коньяка,  два  кофе  и  пачку
сигарет. И смени выражение лица, а то коньяк, чего  доброго,  прокиснет,
Бармен хмыкнул про себя, но перечить не стал - бандит там или не бандит,
но разговаривал вошедший как-то уж чересчур уверенно, так что доблестный
хранитель барной стойки решил не связываться  и  нацепил  на  физиономию
маску                вежливой                готовности                -
покупатель-всегда-прав-благодарю-вас-чего-изволите.
   - Вот, - удовлетворенно сказал бородатый,  -  это  же  совсем  другое
дело!
   Он забрал свой заказ и  вместе  с  владельцем  кофра  разместился  за
дальним  столиком  у  большого,  во  всю  стену,  окна,  выходившего   в
заснеженный парк, прямо под висевшей на стене  выцветшей  от  времени  и
засиженной мухами табличкой, извещавшей посетителей о том, что в кафе не
курят. Оба немедленно  закурили  и,  прихлебывая  коньяк,  стали  что-то
горячо обсуждать.  Бармен  от  нечего  делать  навострил  было  уши,  но
бородатый, на полуслове оборвав начатую фразу, обернулся и крикнул:
   - Эй, бар-мен, бар-друг,  вруби-ка  музыку  погромче!  Очень  я  этот
фольклор уважаю!
   Его спутник, репортер "Криминальной хроники"
   Дмитрий Зернов, скривился, как от зубной боли, и недовольно сказал:
   - Вот уж не думал, что тебе нравится эта кабацко-уголовная  муть.  От
своих подопечных заразился, что ли?
   Следователь городской прокуратуры Григорий Бражник, старинный друг  и
одноклассник  Зернова,  энергично  поскреб  ногтями   в   недрах   своей
иссиня-черной разбойничьей бороды и весело улыбнулся.
   - Между прочим, это было бы вполне логично.
   Ты знаешь, что больше всего любит  слушать  главный  прокурор  города
Москвы?
   - Не может быть, - ахнул Зернов.
   - Почему? Я же не говорю, что он в метро по карманам лазит. А  музыка
- это просто хобби, помогающее,  к  тому  же,  лучше  понять  психологию
наших, как ты выразился, подопечных.
   - Судя по количеству поклонников этой  музыки,  у  вас  в  подопечных
ходит половина населения страны.
   - Почему половина? - обиделся Бражник. - Сто процентов,  старик,  сто
процентов! Просто не все они об этом знают. Вот ты, к примеру. Не  будем
говорить о мокрухах и квартирных кражах...
   - Не было меня там, начальник, - приблатненным голосом сказал  Зернов
и пригубил коньяк.
   - А я и не говорю, что был, - кивнул Бражник,  -  хотя,  возможно,  и
стоило бы это как следует проверить. Но об этом, как я  уже  сказал,  мы
говорить не  будем.  Безбилетный  проезд  в  общественном  транспорте  и
переход улицы в неположенном месте мы тоже пока оставим в стороне...
   - Это было, - покаянно повесил голову  Дмитрий.  -  Оформляй  явку  с
повинной.
   - Погоди, - отмахнулся Бражник. - Оформлять, так уж все чохом. Как  у
тебя, к примеру, с незаконными валютными операциями? Только  не  говори,
что никогда не покупал доллары у спекулянтов.
   - Не только покупал,  но  даже  и  продавал  неоднократно,  -  честно
признался Зернов.
   - Ну вот. А это тебе не безбилетный проезд... Так  оформлять  явку  с
повинной?
   - Погоди, погоди.., тпру! Ишь, какой ты быстрый!
   Вы что, всех уже пересажали, один я остался?
   - То-то же, - рассмеялся Бражник, - страшно?
   А ты говоришь - музыка... Музыка эта хороша тем,  что,  как  и  любая
другая, создает превосходный фон для конфиденциальных разговоров. У тебя
ведь, как я понял, ко мне дело?
   - А ты как будто не знаешь... Тебе удалось что-нибудь разнюхать?
   Бражник вдруг сделался очень серьезным и  сделал  большой  глоток  из
своего бокала.
   - Совет хочешь? - спросил он.
   - Если ты без этого не можешь, то давай, - пожал  плечами  Зернов.  -
Только ты же знаешь мое правило...
   - Знаю, знаю, - немного раздраженно проворчал Бражник. - Все полезные
советы надлежит внимательно выслушать и  немедленно  забыть  к  чертовой
бабушке. Но ты прав: я без этого не могу. По крайней мере, совесть будет
чиста.
   - Тогда слушаю, - улыбнулся Зернов. Улыбка у  него  была  открытая  и
обаятельная, даже поставленный немного вкось передний зуб ее  ничуть  не
портил.
   - Ты не скалься, - буркнул Бражник. - Баб очаровывай, а у меня  вкусы
несколько иные. Так вот, совет: не лезь в это дело.
   - Это не совет, - поморщился Зернов. - Это транспарант. По газонам не
ходить, руками не трогать... Я журналист, понял? Это моя работа.
   -  Твоя  работа  -  художественно  обрабатывать  милицейские   сводки
происшествий, - жестко отрезал Бражник, - а ты разеваешь рот  на  кусок,
которым уже подавились и прокуратура, и ФСБ.., подавились и выплюнули.
   - Приятного аппетита, - сказал Зернов, мелкими глотками отпивая кофе.
Кофе, как ни  странно,  оказался  отменным,  и  он  отсалютовал  бармену
чашкой. - В общем, будем считать, что полезный совет принят к  сведению.
Нельзя ли теперь по существу?
   - По существу... Понимаешь, - теребя  бороду,  сказал  Бражник,  -  в
том-то и дело, что по существу ничего нет.., по  крайней  мере,  ничего,
что можно было бы доказать.
   - Так ведь я его не сажать собираюсь, - пожал плечами Зернов.
   - Зато он тебя может посадить, - сказал Бражник. - Клевета  -  слыхал
такое слово?
   - Вот поэтому мне и нужны факты.
   - А за факты он тебе может голову свернуть, - предупредил Бражник.  -
Как тебе такая перспектива?
   - У меня таких перспектив было... -  махнул  рукой  с  зажатой  между
пальцами сигаретой Зернов. - Не впервой.
   - В конце концов, как хочешь, - Бражник полез за пазуху и выложил  на
стол свернутый в несколько раз лист плотной глянцевой бумаги.  -  Вот  я
тебе тут сделал распечатку... Тут все - дача, вилла в Афинах, квартиры в
Москве и Питере..,  биржевые  спекуляции,  названия  фирм,  которыми  он
владеет через подставных лиц, имена некоторых его друзей в Фергане...
   - Ого, - поднял брови Зернов, - даже так?
   - Его причастность к наркобизнесу не доказана, как и все остальное, -
пожал плечами Бражник.
   - А почему?
   - А по кочану. Везде, знаешь ли, люди работают.
   Все хотят жить, и жить по  возможности  хорошо,  а  он  мужик  умный,
деловой, друзья за ним, как за каменной  стеной,  зато  враги  долго  не
живут.
   - Он что же, купил всех?
   - Почему всех? Всех не купишь. Одного там, другого  здесь...  Кое-кто
умер, кое-какие документы почему-то пропали... В общем, все  знают,  что
он сволочь, а ухватить его не за что.
   - Как же так? Впрочем, о чем я...
   - Вот именно. В России все-таки живем, а не в какой-нибудь занюханной
Швейцарии. Так что на твоем месте я бы подумал, Хемингуэй. Между прочим,
кое-кто уверен, что он как-то связан с нынешними событиями в Чечне.
   - Ты имеешь в виду киднэппинг?
   - Имей в виду, если ты вздумаешь ссылаться на меня, я тебя  утоплю  в
унитазе.
   - Какой человек, - мечтательно протянул Зернов. - Орел! Богатырь! Вот
бы взять у него интервью!
   - Ага, - подхватил Бражник. - Ты анекдот про интервью знаешь?
   - Знаю. Совершенно не смешной и к тому же препохабный.
   - Зато очень жизненный.
   - Ну, это мы еще посмотрим, - сказал Зернов, вставая и набрасывая  на
плечо ремень кофра.
   - Тебя подбросить?
   - Подбросить. Но чтобы потом непременно поймать.
   - Вот уж это по обстоятельствам.
   Залпом допив коньяк, Бражник встал, и друзья  покинули  кафе.  Бармен
вздохнул и снова принялся перетирать стаканы.
 
Глава 5 
 
   Майор  Сердюк,  которого  подчиненные  уважительно  именовали  Батей,
плотно застегнул длинный светлый плащ и бросил взгляд  в  зеркало.  Плащ
был  снабжен  накладными  плечами,  ширина  которых  удачно   скрадывала
спрятанный под плащом бронежилет. Тяжелый "магнум" с длинным  глушителем
майор  уложил  в  солидный  атташе-кейс.  Защелкнув  кодовые  замки,  он
аккуратно нахлобучил на  свою  бритую  макушку  мягкую  черную  шляпу  с
широкими полями и поднял воротник плаща.
   - Ален Делон, - одобрил Костя, поправляя на плече  ремень  спортивной
сумки.
   - Рубероид, ты  готов?  -  спросил  Батя,  игнорируя  Костю.  Он  был
серьезен и сосредоточен, как всегда перед операцией.
   - Всегда готов, - ответил Рубероид. Он говорил без  малейшего  намека
на акцент, поскольку родился и вырос в Москве.
   Выглядел Рубероид едва ли не более импозантно, чем  Батя.  На  шее  у
него был элегантнейшим образом наверчен тонкий белоснежный шарф, все  же
остальное - от сверкающих ботинок до шляпы, не исключая  и  толстогубого
лица, - было черным. Девятимиллиметровый "вальтер" с глушителем висел  у
него в наплечной кобуре под длиннополым пальто.
   - Сверчок, - сказал майор, - смотри, чтоб в доме был порядок.
   - Само собой, - обреченно вздохнул Сверчок, на долю которого  сегодня
выпало скучное дежурство в бункере.
   - Подмети пол, начисти котлы и перебери два мешка проса и  гороха,  -
скрипучим голосом сказал Сверчку Костя. - И главное, не выходи со двора.
   Сверчок показал Косте кулак с отставленным средним пальцем  и  набрал
кодовую комбинацию, отпиравшую люк.  Семь  человек,  пятеро  из  которых
несли спортивные сумки, грохоча ботинками по дырчатым ступеням железного
трапа, поднялись наверх и через две минуты уже грузились в две машины  -
неприметные   "жигули",   стоявшие   под    сводами    бывшего    склада
инструментального завода. Тяжелые ворота распахнулись, и машины одна  за
другой выехали на улицу. По  дороге  к  центру  одна  из  них  ненадолго
остановилась возле большого универсального магазина.
   Из нее вышли Батя и Рубероид.
   Перейдя дорогу, они погрузились в припаркованный  на  противоположной
стороне улицы длинный, как железнодорожный вагон, сверкающий "крайслер",
причем майор уселся за руль, а Рубероид по-хозяйски развалился на заднем
сиденье и,  входя  в  роль,  сделал  повелительный  жест  рукой.  Машина
тронулась.
   Сидевший за рулем майор Сердюк и не думал высматривать растворившиеся
в путанице московских улиц "жигули" - он знал, что в  нужное  время  обе
машины окажутся в нужном месте, и ничуть не волновался по этому  поводу.
Майор вообще очень редко позволял себе волноваться, справедливо полагая,
что волнение сильно сокращает жизнь, особенно жизнь людей его профессии.
   Через полчаса "крайслер" мягко затормозил  перед  парадным  подъездом
здания, в котором размещалось правление столичного  коммерческого  банка
"Икар".
   Высокая зеркальная дверь и  отделанный  мрамором  портик  выходили  в
тихий переулок, почти сплошь  занятый  офисами  и  дорогими  магазинами.
Скучавший в тамбуре между двумя дверями охранник, вооруженный  резиновой
дубинкой и газовым пистолетом,  немного  подобрался,  сквозь  зеркальное
стекло  наблюдая  за  тем,  как  вышедший  из  подъехавшего   новенького
"крайслера" дорого и со вкусом одетый мужчина - по виду крутой бизнесмен
- предупредительно распахивает заднюю дверцу своей  навороченной  тачки,
выпуская на тротуар расфуфыренного негра. Это наверняка были клиенты, и,
судя по  всему,  клиенты  денежные.  Охранник  оценивающе  посмотрел  на
атташе-кейс, который небрежно покачивался в руке у водителя "крайслера",
пытаясь прикинуть, сколько там может быть.
   Батя незаметно окинул улицу  наметанным  глазом,  сразу  заметив  обе
машины со своими людьми - они стояли  совсем  недалеко,  но  так,  чтобы
никому и в голову не могло прийти, что они как-то связаны друг с  другом
и с банком "Икар". Людей в них  видно  не  было  -  только  водители  со
скучающим видом покуривали, пуская  дым  в  приоткрытые  окошки,  -  Вот
идиоты, - негромко сказал Рубероид, поправляя на шее шелковый шарф.
   - Что-нибудь не так, мистер Браун? - спросил майор.
   - Они выглядят, как зеркальные отражения друг друга,  -  ослепительно
улыбаясь, сказал "мистер Браун", незаметно кивая в сторону водителей.  -
Даже сигареты держат одинаково, разве что затягиваются не синхронно.
   - Ох уж эти иностранные умники из МВФ, - проворчал майор.  -  Недаром
наш премьер ими недоволен: все-то им не так. Соберись, Рубероид, балаган
оставим на потом.
   Он распахнул перед "мистером Брауном" высокую дверь, и  они  вошли  в
здание, напоследок отразившись в огромном зеркальном стекле. Охранник  в
тамбуре сделал безразличное лицо, но внутреннюю дверь  перед  Рубероидом
все-таки открыл, так что тот едва удержался от того, чтобы дать  ему  на
чай.
   Остановило его только то, что  дело  это  все  равно  было  абсолютно
бессмысленным: жить охраннику оставалось считанные минуты.
   В  вестибюле  им  навстречу  шагнул  еще  один  охранник.  Этот   был
экипирован по всем  правилам:  зеленый  летний  камуфляж,  бронежилет  и
короткоствольный "Калашников" поперек живота. Сердюка всегда  раздражала
эта появившаяся в последние годы мода: расхаживать  в  центре  огромного
мегаполиса в полевом камуфляже, да еще зимой, черт побери!  Как  в  тылу
врага. "Штирлиц шел по Берлину, и ничто не  выдавало  в  нем  советского
разведчика, кроме  волочившегося  сзади  парашюта..."  Окинув  охранника
неприязненным взглядом, он спросил:
   - Скажи, генерал, а гранатометы вам на посту не положены?
   - Вы к кому? - спросил охранник, проигнорировав вопрос Сердюка, но по
его разом подсохшему лицу было видно, что стрела угодила в цель: видимо,
этот бугай все-таки испытывал некоторую неловкость от того, что сидел  в
отделанном черным  мрамором  вестибюле,  вырядившись,  как  какой-нибудь
коммандос перед боевым выбросом.
   - What's wrong,  mister  Rogoff?  -  забеспокоился  Рубероид,  обводя
заинтересованным взглядом вестибюль и охранника.
   - Итс о'кэй, мистер  Браун,  -  успокоил  его  Батя  и  повернулся  к
охраннику. - Мистер Браун - эксперт Международного валютного  фонда.  Он
прибыл в Москву вчера вечером для того, чтобы выборочно  ознакомиться  с
работой коммерческих банков. МВФ намерен прибегнуть к услугам  некоторых
из них для того, чтобы разместить часть  предоставляемых  нам  кредитов.
Сейчас  он  хотел  бы  встретиться  с  президентом  правления.  Надеюсь,
господин Петрищев на месте?
   Охранник пребывал в явном замешательстве -  уверенные  непринужденные
манеры  майора  в  сочетании  с  его  лицом,  сильно  напоминавшим  лицо
незабвенного Фредди Крюгера, производили двойственное впечатление.
   - Меня не предупреждали... - неуверенно начал он.
   - Вы  что,  не  понимаете?  Это  инспекция,  -  тоном,  каким  обычно
вразумляют грудных младенцев, сказал майор.
   - В таком случае, прошу предъявить документы.
   Майор Сердюк повернулся к  Рубероиду,  который  маячил  позади  него,
благожелательно улыбаясь и  продолжая  глазеть  по  сторонам,  и  сказал
извиняющимся тоном:
   - Хи вонтс.., э-э-э., в общем, ваши пейпарс.
   Рубероид изобразил на лице напряженное  внимание,  потом  просиял  и,
радостно кивая, полез  за  пазуху,  что-то  быстро  и  оживленно  лопоча
по-английски.
   Охранник немного расслабился, но вместо документов чернокожий эксперт
из МВФ плавным отработанным движением извлек из-под  пальто  пистолет  с
глушителем  и  без  лишних  разговоров  нажал  на  курок,   после   чего
стремительно развернулся и выстрелил  еще  раз.  Вторая  пуля  проделала
аккуратную круглую дырку в стеклянной перегородке, отделявшей  вестибюль
от тамбура, где скучал второй охранник, и вошла тому прямо в открытый от
изумления рот. Оба охранника  упали  почти  одновременно.  Майор  Сердюк
подхватил того, что был поближе, чтобы он, падая, не загремел автоматом,
и осторожно опустил его на мраморный пол, стараясь не  испачкать  кровью
свой светлый плащ.
   - Чисто сделано, мистер Браун, - похвалил он.
   - Служу России, - осклабился Рубероид.
   Батя пригнул голову к микрофону спрятанной под плащом рации и  бросил
в эфир короткое слово. Через десять секунд в  вестибюль  начали  входить
его люди, на ходу торопливо высвобождая из  спортивных  сумок  автоматы.
Пока  они  собирались,  майор  расстегнул  кейс  и  извлек  оттуда  свой
"магнум". Отставив кейс в  сторону,  он  окинул  свое  воинство  странно
остекленевшим  взглядом  и   сделал   повелительное   движение   стволом
револьвера.
   Люди в черных трикотажных масках  с  короткоствольными  автоматами  в
руках начали бесшумно и стремительно растекаться по зданию.
   Дмитрий Зернов второй день  наблюдал  за  офисом  "Икара"  в  надежде
подсмотреть хоть что-нибудь, что могло бы помочь ему в его журналистском
расследовании.  Распечатка,  полученная  им   от   Бражника,   содержала
множество интересных предположений и версий, в свете  которых  президент
правления коммерческого банка  "Икар"  Лев  Игоревич  Петрищев  выглядел
далеко не лучшим образом.  К  сожалению,  помимо  версий  и  догадок,  в
распечатке не  обнаружилось  ни  одного  документально  подтвержденного,
проверенного и доказанного  факта  -  Бражник  был  прав,  Лев  Игоревич
оказался мужчиной очень осторожным и далеко не глупым,  и  взять  его  с
поличным, похоже, было не так-то  просто.  Можно  было,  конечно,  сдать
материал, построенный именно на версиях и предположениях, но идти на это
Зернову  очень  не  хотелось,  поскольку  помимо   журналистской   этики
существовала еще проблема личной  безопасности.  Недоказанные  обвинения
поставят его под удар точно так же,  как  и  доказанные,  но  во  втором
случае можно было бы рассчитывать на защиту  со  стороны  закона,  в  то
время как нападать на Петрищева, имея в активе одни предположения, пусть
себе и целиком правильные, значило  примерно  то  же,  что  бросаться  с
кулаками на танк.
   Вот поэтому Дмитрий Зернов и сидел второй день подряд на  подоконнике
большого стрельчатого окна, расположенного на лестничной площадке  между
вторым  и  третьим  этажами  старого,  дореволюционной  постройки  дома,
стоявшего  напротив  правления  банка.  Занимая  эту  выгодную  во  всех
отношениях  позицию,  Зернов  предусмотрительно  вооружился   стареньким
"никоном"   с   мощным   телеобъективом,   дававшим    двенадцатикратное
увеличение, так что внутренность офиса, не говоря уже о парадном  входе,
была перед ним, как на  ладони  -  жалюзи  по  случаю  пасмурной  погоды
держали открытыми, и в ожидании настоящего материала Зернов развлекался,
фотографируя хорошенькую секретаршу Петрищева.
   Девица была бойкая, живая и в высшей степени  сексапильная,  так  что
наблюдать за ней было сущее удовольствие.
   Зернов, однако,  пришел  сюда  не  за  этим  и  уже  начал  понемногу
раздражаться, хотя и понимал, что Петрищев вряд ли круглые сутки мусолит
в пальцах забрызганные кровью пачки долларов и пересчитывает пластиковые
пакетики с героином. В голове журналиста роились планы провокаций - один
безумнее  другого,  -  направленных  на  то,  чтобы  вывести   господина
президента правления на чистую воду.
   - Нет, - вполголоса сказал себе Зернов, - пора завязывать, пока я  не
наделал  глупостей.  Графа  Монте-Кристо  из  меня  не  вышло,  придется
собирать материал по крупицам.
   К подъезду правления подкатил ненормально  огромный  "крайслер".  Без
особенного   интереса   Дмитрий   приник   глазом   к   видоискателю   и
заинтересованно хмыкнул: парочка, вышедшая из машины, вызвала его  живой
интерес.
   То, что один из них был негром, еще куда ни шло - мало  ли  в  Москве
негров!   -   ,но   вот   лицо   второго,   отчетливо   различимое   при
двенадцатикратном  увеличении,  очень  мало  напоминало  холеную   ряшку
преуспевающего бизнесмена. Для бодигарда этот персонаж был ста