придется  не  только
вести разговор с Крапивиным, но и  ехать  на  рекогносцировку.  В  противном
случае Крапивин никогда бы не позволил  себе  приехать  за  рулем  "жигулей"
старой модели.
   Обычно он пользовался черной служебной  "волгой"  с  водителем.  Сиверову
было забавно смотреть на полковника, одетого в джинсы  и  свитер.  Наверняка
тот не хотел, чтобы кто-нибудь мог заподозрить в нем фээсбэпшика.
   Глеб  не  спеша  перешел  улицу,  уселся  на  переднее  сиденье  рядом  с
Крапивиным и пожал ему руку.
   - Подними стекло, - попросил полковник.
   - Настолько серьезный разговор?
   - Да. И вести мы его будем по дороге.
   - Всегда тебе мерещатся подслушивающие устройства, шпионы. Может, ты  еще
думаешь, что кто-нибудь сейчас целится в твою драгоценную голову?
   Крапивин неопределенно улыбнулся:
   - Знаешь, время сейчас нервное.
   - Конечно, как  всегда  в  периоды  выборов.  Но  ты  же  не  кандидат  в
президенты?
   - Еще не хватало, я не так глуп, как тебе кажется.
   Машина медленно тронулась. Крапивин проехал пару кварталов, сворачивая то
в одну улицу, то в другую, пока вновь не вернулся на  широкий  проспект.  Он
проверял, нет ли за ними слежки.
   - Ты сейчас свободен, Глеб?
   - Я же говорил, собираюсь отдохнуть.
   - Куда собрался?
   - В Париж.
   - Вместе с Ириной?
   - Естественно, полковник. Один я езжу только по делам.
   - Мне неприятно сообщать тебе, Глеб, но на границе тебя но пропустят.
   Сиверов пожал плечами. Он уже привык к такому стилю работы ФСБ, - Спасибо
за откровенность, Крапивин.
   - Это не мои старания, а генерала Судакова.
   - Вам нужно выполнить срочную работу, за  которую  никто  из  сотрудников
браться не рискнул?
   - Да, Глеб, и дело очень серьезное.
   - Выкладывай.
   - Ты знаешь такого человека - Лимончика?
   - В общем-то немного наслышан о нем, видел раз десять. Самый обыкновенный
мерзавец, каких в России становится с каждым днем больше и больше.
   - Его нужно убрать, - продолжая смотреть на дорогу, сказал Крапивин.
   - А может, лучше арестовать? - Глеб решил немного поиздеваться над ним.
   - Я сейчас тебе все объясню и ты поймешь. Глеб, ты не хуже  меня  знаешь,
что в правительстве, в окружении Президента, в Думе  встречаются  не  только
ангелы с крылышками.
   - Как везде. Как везде, Крапивин.
   - Намекаешь на ФСБ?
   - Рыба гниет с головы, а вашу организацию вряд ли можно назвать хвостом.
   - Лимончик замешан  в  крупных  аферах.  Через  Корейца,  который  сейчас
арестован в Америке, он переправлял деньги  теневого  бизнеса,  криминальные
общаки и взятки, полученные чиновниками, в  Штаты.  Как  ты  думаешь,  Глеб,
Кореец станет молчать, выгораживать Лимончика?
   - Думаю, месяц помолчит, но, если его прижмут, сдаст всех с потрохами.
   - Правильно думаешь. Его арестовали две недели тому назад.
   - А Лимончик, конечно же, на свободе?
   - Он в Москве. Его нельзя оставлять в живых, Глеб,  пойми.  Если  сейчас,
перед выборами, вылезет наружу информация о коррупции в таких масштабах... -
полковник покачал головой.
   - Крапивин, я - не командир пожарного расчета, не боец армии  спасения  и
рисковать жизнью ради того, чтобы несколько  мерзавцев  осталось  сидеть  на
высоких постах, не собираюсь.
   - Глеб, но ты же понимаешь, чем это грозит?
   - Кому?
   - Демократии, - с глупой улыбкой произнес полковник ФСБ.
   - Понимаю. Но не я заваривал эту кашу, и не мне ее расхлебывать.
   - Сиверов, если ты думаешь, что спасаешь  чиновников,  то  ошибаешься.  Я
тебе обещаю - после выборов все они будут отстранены  от  власти,  некоторые
окажутся в тюрьме. Но только не сейчас.
   -  Почему  генерал  Судаков  не  хочет  использовать  свой   аппарат?   -
полюбопытствовал Глеб. Крапивин тяжело вздохнул и перестроился в другой ряд,
поближе к тротуару.
   - В этом замешаны и наши люди из  высшего  руководства.  Стоит  только  в
Управлении заикнуться о Лимончике, ни Судакову, ни мне не сносить головы.
   - Да, теперь я понимаю тебя, - Сиверов наконец-то смирился с мыслью,  что
ему придется отложить поездку в Париж и заняться работой.
   - Положение у нас безвыходное, Глеб, и по-другому мы поступить не можем.
   Это должен сделать человек со стороны - так, чтобы все  выглядело,  будто
произошли бандитские разборки. Ты согласен? Глеб молчал.
   - Если ты не сказал "нет", значит, принял мое предложение.
   Крапивин загнал машину на стоянку и достал план жилого дома.
   - Сейчас я покажу тебе, где Лимончик живет. Вот это десятиэтажный дом  на
проспекте Мира, - объяснял Крапивин, пока Глеб изучал план. - Квартира его в
третьем подъезде на шестом этаже.
   Глеб профессионально разобрался в расположении комнат, куда выходят окна.
   Можно было использовать пару точек на крышах соседних домов. Но, уже зная
наперед, что ему ответят. Сиверов спросил:
   - Стекла в его квартире, ясное дело, триплекс - пуленепробиваемые?
   - Да. Вдобавок они всегда закрыты жалюзи и шторами. Двери  бронированные,
постоянно дежурит охрана.
   - Крапивин, ты приехал за мной на "жигулях", потому что хотел  отвезти  к
этому дому?
   - Да, сегодня Лимончик уехал в Голицыне и вернется где-то через час.  Мне
об этом доложил наш сотрудник. Едем..
   Малоприметные "жигули" Крапивин поставил во дворе. Затем Сиверов вместе с
полковником, вынув домкрат, подняли машину, открыли капот, разложили  ключи.
Все  выглядело  так,  будто  они  ремонтируют  автомобиль.  Окна   квартиры,
принадлежащей Лимончику, выделялись из множества других окон своими  темными
зеркальными пуленепробиваемыми стеклами. Три окна на шестом этаже,  еще  два
выходили на другую сторону дома. Глеб быстро оценил обстановку. Ни в один из
подъездов просто так  войти  было  невозможно,  в  каждом  дежурил  швейцар,
наверняка прикормленный жильцами, в том числе и Лимончиком.
   - Охрана у него в квартире находится круглосуточно, -  говорил  Крапивин,
делая вид,  что  поглощен  колесом,  -  так  что  пробраться  в  квартиру  и
спрятаться невозможно. Обо всех  пришедших  в  подъезд  швейцар  информирует
охрану. Он тоже из их команды. Все, кажется, едут!
   Сиверов сидел на корточках и, держа в грязных от  мазута  пальцах  шланг,
старательно продувал его. Во двор въехал серый  "кадиллак"  в  сопровождении
двух джипов с охраной.
   - Он всегда так ездит, - Прошептал Крапивин. - вот, смотри.
   Из "кадиллака" пока никто не выходил. Зато выбралось трое  охранников  из
джипа:  крепко  сложенные  ребята  с  бритыми  затылками  -   под   куртками
топорщились кобуры с оружием.
   - Один из них поедет на лифте, а двое других поднимутся пешком,  проверяя
подъезд. Только удостоверившись, что путь свободен, из квартиры  свяжутся  с
Лимончиком.
   - Он рискует быть расстрелянным  во  дворе,  -  почти  не  разжимая  губ,
отозвался Сиверов.
   - Не говори гоп...
   - Я понимаю, машина бронированная.
   Прошла пара минут, в течение которых охранники из второго джипа проверили
двор. Затем, плотно обступив дверцу "кадиллака",  они  выпустили  из  машины
самого Лимончика.
   - Видишь, они так мельтешат, настолько выше своего хозяина, что засядь ты
на крыше соседнего дома ни за что не успеешь попасть в него, пока они  бегом
движутся к подъезду.
   - Да, - проговорил Глеб, - дело довольно сложное, но не безнадежное.
   Понимая, что сейчас же уезжать нельзя, иначе их возьмет на заметку охрана
авторитета, они провозились еще минут сорок. За это время  Глеб  многое  для
себя отметил. Уже сидя в машине, он поинтересовался у Крапивина:
   - Я вижу, на крыше идет ремонт, - он  указал  на  дымящуюся  битумоварку,
стоящую на крыше дома.
   - Да, ремонт продлится еще две недели.
   - Это не ваша бутафория?
   - Нет. Ремонтирует жилищно-эксплуатационная служба.
   - Отлично! Из какого подъезда выход на крышу?
   - Можно попасть из любого.
   - Через люк? Через надстройку?
   - Через технический этаж и надстройки лифтовых шахт.
   Глеб развернул на коленях план и удовлетворенно рассмеялся:
   - Кажется, я нашел, как его достать.
   - Ты не шутишь, Глеб?
   - А как бы действовал ты, Крапивин, окажись ты на крыше?
   - Спустился бы к его окну по тросу, закрепил бы  на  стекле  кумулятивный
заряд...
   - ...а после взрыва узнал бы, что "клиент" находился в комнате на  другой
стороне дома.
   - Это первое, что пришло мне в голову, Глеб.
   - Единственное, что от тебя  требуется,  Крапивин,  так  это  примерно  с
точностью до получаса предупредить меня, когда он  завтра  вечером  вернется
домой. Наружное наблюдение за ним хотя бы ведется?
   - Если я не ошибаюсь, Глеб, он приедет точно так же, как сегодня,  где-то
около одиннадцати-двенадцати вечера.
   - Едем!

Глава 2

   Все утро следующего дня Сиверов работал у себя в мастерской-мансарде.
   Ничего особо нового ему придумывать не пришлось. Как-то он уже  собирался
использовать один трюк, но в  последний  момент  ФСБ  решила  отказаться  от
проведения  операции.  С  того  времени  у  Глеба  и  сохранилось  кое-какое
снаряжение.
   Он достал из своего тайника продолговатую коробочку с  кнопками,  похожую
на пульт управления телевизором. Но от обычного пульта ее отличало  то,  что
из нее выходил пучок разноцветных проводов, каждый из  которых  заканчивался
изолированным зажимом, снабженным иголкой. Если  таким  захимом-"крокодилом"
сжать провод, то иголка проколет изоляцию и подключится к линии.  С  выбором
оружия Глеб не стал ломать голову.  Он  выбрал  самое  компактное:  короткий
автомат "узи" с длинным рожком и пистолет с глушителем...
   Приближалось обеденное время. Сиверов не доехал до дома,  в  котором  жил
Лимончик,  полквартала,  завернул  во  двор.  Он  вкатил  свою  "вольво"  на
небольшой взгорочек и остановился, поставив  автомобиль  на  ручной  тормоз.
Глеб остался удовлетворен позицией:  разросшиеся  деревья  сходились  вверху
ветвями - и сверху, с крыши, невозможно было бы  рассмотреть,  что  делается
внизу, а значит, нельзя было и прицельно выстрелить. Сиверов опустил  спинку
переднего сиденья - так, чтобы удобнее было переодеваться, надел испачканный
в побелке ватник, нацепил на голову брезентовый  шлем  со  шнуровкой,  каким
обычно  пользуются  сварщики,  и  закрепил   на   лбу   огромные   сварочные
очки-"консервы". Открыл пепельницу  и,  растерев  в  пальцах  пару  окурков,
вымазал себе лицо и руки. Автомат  и  пистолет  он  закрепил  на  внутренней
стороне  ватника  специальными  карабинчиками,   которые   не   нужно   было
расстегивать, чтобы снять оружие, достаточно резко дернуть.  Взял  лопнувшую
картонную пачку электродов, свернутый в бухту тонкий  металлический  трос  и
вышел из машины.
   На крыше дома, в котором жил Лимончик, вовсю дымила битумоварка. На торец
дома  выходила  консоль  с  блоком,  по  ней  поднимали  и  опускали  рулоны
рубероида,  упаковки  с  битумом.  Где-то  в  час  все  движение  на   крыше
остановилось, рабочие вышли из подъезда, отправляясь на обед.
   Глеб подождал минут пятнадцать, удостоверившись, что никто  не  вернется,
затем зашел в тот же подъезд, откуда они вышли, - подъезд Лимончика. Не было
ни малейшего риска, что кто-то запомнит лицо Глеба, - ватник  и  брезентовый
шлем - вот что останется в памяти швейцара и  охранника,  которые  сидели  в
углу холла на первом этаже и смотрели телевизор. Расчет оправдался.  Его  не
стали останавливать, не стали ни о чем спрашивать,  все  и  так  было  ясно:
сварщик поднимается на крышу дома, где идет ремонт. Под рассеянным  взглядом
охранника Глеб нажал на кнопку вызова лифта. Одна из  двух  кабинок  тут  же
открылась, и он вознесся на десятый этаж.  После  чего  пешком  поднялся  на
последний, технический, где располагался силовой привод лифтов, и  вышел  на
крышу. Дымилась, булькая, битумоварка, лежал инструмент.
   Глеб прикинул, где можно спрятаться до окончания рабочего  дня.  Половину
крыши уже покрыли новым рубероидом, и Сиверов  рассудил,  что  на  той,  уже
готовой стороне дома, дышащей испарениями  горячей  нефтяной  смолы,  никому
сегодня ничего не понадобится, тем более, чтобы попасть  туда,  пришлось  бы
пройти по свежезалитому участку. А этого никто делать не станет  кому  охота
прилипнуть к свежему битуму?
   Сиверов прошел метров двадцать по бортику. За спрыгнул  на  уже  остывший
участок покрытия. Он устроился за широкой  вентиляционной  трубой  и  достал
рацию.
   Связался с Крапивиным.
   - Где объект? - спросил он у полковника.
   -  Все  еще  в  Голицыне.  Насколько  я  понимаю,  приедет  где-то  около
одиннадцати, может, чуть позже. Лишь только он выедет, я тебя проинформирую.
   - Все, конец связи, - Глеб спрятал рацию и принялся ждать.
   Он просидел за вентиляционной трубой до окончания рабочего дня. Он слышал
голоса рабочих, возню на крыше. Ветер то и дело гнал к  нему  черный  густой
дым.
   Наконец, когда солнце проделало уже половину пути от зенита к  горизонту,
хлопнула дверь, голоса затихли, рабочие ушли. Глеб осторожно выглянул  из-за
своего укрытия. Крыша была пуста. Теперь уже не прячась, он  встал  во  весь
рост, закрепил конец  тросика  за  основание  мачты  телеантенны,  пару  раз
дернул, затягивая узел. Затем пропустил тросик через блок, да так и  оставил
его висеть, свернутый в бухту. Снял ватник, бросил его в  топку  битумоварки
и, прихватив с собой оружие и пульт управления, шагнул в дверь,  ведущую  на
технический этаж.
   Ему предстояло поспешить. Если Крапивин  сейчас  вызовет  его  по  рации,
сказав, что Лимончик направляется в  Москву,  времени  у  Глеба  -  час,  не
больше. А рассчитывать в таких делах лучше всего  на  минимум.  Лучше  потом
прождать четыре-пять часов, неподвижно сидя в укрытии, но  опаздывать  ни  в
коем случае нельзя.
   Быстро,  бесшумно  работая  отмычкой,  Глеб  открыл  несложный  замок  на
сетчатой проволочной двери ограждения вокруг  силового  оборудования  лифта.
Щелкнул переключателем. Одна из двух  кабин  пошла  вверх.  Когда  ее  крыша
поравнялась с площадкой, Сиверов ступил на нее и взялся за дело. Он  отыскал
кабель, ведущий от кнопочной панели в лифте  к  силовым  механизмам.  Острым
ножом срезал изоляцию и распустил  в  руках  набор  разноцветных  проводков.
Половину крыши кабины занимала вентиляционная решетка, сквозь  которую  были
видны пол, зеркало на стенке и сама панель  управления  с  кнопками.  Следя,
кнопка какого этажа загорается  внутри  кабины,  Глеб  укреплял  проводки  с
зажимами на кабеле. Теперь в его руках оказался свой дистанционный пульт,  и
Глеб мог управлять движением лифта, сидя на его крыше.
   В  таких  домах,  как  этот,  расположенных  в  престижном   районе,   не
существовало определенного часа пик, когда жильцы возвращаются с работы.
   Поэтому  никого  особо  не  побеспокоило  то,  что  вторая  кабина  лифта
бездействует, хватало и одной. Но и  на  случай,  если  придут  одновременно
много людей, у Глеба был запасной вариант. Он даже испробовал его пару  раз,
прокатившись на лифте вверх и вниз. Он наблюдал, к какой кнопке тянется рука
пассажира, и тут же нажимал номер нужного этажа на своем пульте.
   Сиверов  сидел  на  крыше  кабины  и  бесстрастно  смотрел  на   девушку,
находившуюся внутри и не подозревавшую, что за ней наблюдают. Она  состроила
себе гримасу в зеркале, потом подтянула чулки, высоко задрав юбку. Когда  же
кабина остановилась, девушка покинула ее с очень строгим и серьезным видом.
   Другим пассажиром оказался мужчина с собакой. Вот тут-то  Глебу  пришлось
побеспокоиться. Он не подумал, что собака почует его присутствие.  Ротвейлер
царапал когтями пластиковую стенку  кабины  и  протяжно  завывал,  глядя  на
вентиляционную решетку. Хозяин никак не мог понять, в чем дело.
   -  Тихо,  Лютер!  -  прикрикивал  он  на  собаку.  Но  даже  когда   лифт
остановился, собака не хотела покидать кабину. Хозяин насилу вытащил  ее  за
поводок. Глеб решил больше не рисковать. Он вновь переключил систему  вызова
лифта на себя.
   Теперь только он мог привести в движение кабину.
   Глеб ожидал очередного сеанса связи,  сидя  на  крыше  замершего  по  его
приказу на пятом этаже лифта, держа на коленях автомат. Рацию  он  сжимал  в
руке, готовый в любой момент ответить.  Второй  же  лифт  продолжал  ездить,
развозя жильцов. Он казался Глебу шкафом,  светящимся  изнутри.  Этот  шкаф,
обвешанный кишками кабелей, то проносился мимо него  вверх,  то  с  гудением
уходил вниз.
   Было одиннадцать часов  вечера,  когда  Крапивин  доложил  Сиверову,  что
Лимончик направился в Москву. Еще минут через тридцать Крапивин сообщил, что
"кадиллак" миновал кольцевую дорогу.
   - Ты должен довести их до самого дома, - сказал Глеб.
   - Хорошо, я сообщу тебе, когда они свернут  с  проспекта  Мира  во  двор,
дальше за ними следовать опасно, боюсь насторожить.
   Глеб привел в движение свою кабину,  спустился  на  первый  этаж  и  стал
ждать.
   - Внимание, они сворачивают во двор! - даже  по  рации  Крапивин  говорил
напряженным шепотом, осознавая ответственность момента.
   - Понял, - Глеб спрятал рацию  во  внутренний  карман  и  прижал  липучку
клапана.
   Он слышал, как подъехали к подъезду машины, как хлопнули дверцы.
   Охранники, пришедшие проверить лифт  и  лестницу  в  доме,  перебросились
парой незначительных фраз со швейцаром.
   - Никого подозрительного?
   - Приходили  только  свои.  В  пятнадцатую  квартиру  приехали  гости.  Я
проверил, они все еще там пьяные.
   - Хорошо.
   Вторая кабина, стоявшая рядом  с  Глебом,  вздрогнула.  В  ней  открылись
дверцы, зажегся свет. Глеб чуть подался вперед. Сквозь вентиляцию  на  крыше
он увидел трех мужчин. Да, это были те же  самые  охранники,  что  и  вчера,
похожие друг на друга, словно их родила .одна мать. Маленькие свиные глазки,
толстые крепкие шеи, бритые затылки, кожаные куртки. Один  из  них  зашел  в
лифт, двое других отправились пешком. Охранник нажал кнопку десятого  этажа,
Глеб одновременно с ним нажал кнопку третьего. Кабины  синхронно  вздрогнули
и, двигаясь рядом, пошли вверх.  Внутренность  соседнего  лифта  великолепно
просматривалась сквозь вентиляционную решетку, особенно  если  подняться  во
весь рост и ухватиться за трос, на котором подвешен лифт.
   Отрепетировав этот прием, Глеб  подался  назад,  и  вовремя.  Его  кабина
остановилась на третьем этаже, а соседняя - с охраной - ушла вверх. Несмотря
на то, что все было довольно тщательно продумано, Глеб волновался. Но не  за
себя.
   Он умел заставлять себя перед началом операции забывать, что сам смертен.
Он боялся сейчас другого: такие люди, как Лимончик, обычно обладают животным
чувством опасности, спинным мозгом ощущают, когда кто-то охотится за ними. И
сейчас уголовному авторитету могло взбрести в  голову  подняться  на  шестой
этаж пешком. Только это одно и могло сорвать план Сиверова.
   Но  волновался  он  зря.  Такой  шанс  хоть  и  существовал,   но   чисто
теоретически. Бетонный противовес, остановившийся на  первом  этаже,  быстро
пошел вверх, кабина скользнула мимо Сиверова и  остановилась  внизу.  В  нее
зашло четверо -  это  Глеб  определил  на  слух,  по  шагам.  Вновь  загудел
двигатель, и лифт стал подниматься.
   Когда кабины разделяло всего метра два высоты именно столько  требовалось
форы, чтобы синхронизировать подъем, - Глеб  нажал  кнопку  десятого  этажа.
Теперь обе кабины двигались рядом. Сиверов  встал,  придерживаясь  рукой  за
дрожащий натянутый трос, и заглянул через вентиляционную решетку в  соседнюю
кабину.
   Первым он увидел Лимончика. Тот стоял, повернувшись лицом  к  зеркалу,  и
самодовольно улыбался собственному  отражению.  Трое  охранников  оставались
невозмутимыми. Находясь внутри лифта, они не опасались нападения.
   "Ребята, - подумал Глеб, - я не знаю, сколько смертей на совести  каждого
из вас, но, судя по вашим мордам, казни вы  заслужили",  -  и  он  нажал  на
спусковой  крючок  "узи".  В  гулкой  бетонной  шахте  затрещали   выстрелы,
запрыгали гильзы.
   Грохот перек