тографии  и  стал  просматривать.  Ни  одно   лицо   на
фотоснимках не было знакомо ему. Глеб пожал плечами и положил фотографии
на зеленое сукно стола.
   - Я не знаю их.
   - Эти люди исчезли, - сказал полковник Поливанов, и какая-то странная
растерянность промелькнула на его суровом  спокойном  лице.  -  Это  мои
люди.  Вот  этот  исчез  последним,  -  и  полковник  подвинул  к  Глебу
фотографию капитана Барышева.
   Глеб взглянул на снимок уже немного другими глазами.
   - Значит, эти люди погибли, - почему-то  появилось  у  него  довольно
отчетливое предчувствие.
   - Мы не знаем, что с ними.  Бесследно  исчезли.  Все  они  занимались
наркотиками. Это были мои лучшие люди, проверенные и надежные. Сейчас их
нет. Мы даже не успели получить от них никакой информации.
   Они просто исчезли. Трос за последние два месяца - старший лейтенант,
- полковник указал на одну из фотографий, - майор и капитан Барышев.
   - Они действовали под своими именами?
   - Нет, имена у них были другие.
   - Понятно, - кивнул Глеб.
   - Это дело с наркотиками вообще приняло серьезный оборот,  -  генерал
Потапчук раскурил очередную сигарету, - в нем  уже  завязана  не  только
наша служба безопасности, но и служба безопасности  Соединенных  Штатов.
Вкратце, суть вот в чем: три месяца назад к нам обратились из ЦРУ. По их
сведениям, кстати, не вызывающим никаких сомнений, на территорию  США  в
последнее  время  стали  поступать  наркотики,  произведенные  где-то  в
России.  Сильнодействующие  наркотики.  На  территории  США   такие   не
производятся,  их  синтезировали  и  получили  у  нас.  Затем   наладили
промышленный выпуск. Мы,  конечно  же,  проверяем  все  фармацевтические
фабрики,   заводы,   связанные   с    фармацевтическим    производством,
лаборатории. Но пока на след выйти не можем. Эта  организация  прекрасно
законспирирована. Скорее всего, за ней стоят очень большие люди. Вот  во
всем этом, Глеб Петрович, вам и предстоит разобраться.
   - Но, в общем-то, это дело как  бы  не  моего  профиля,  -  задумчиво
сказал Глеб.
   - Мы это знаем.  Но  больше  поручить  некому.  Вернее,  нет  другого
человека такого уровня, как вы. Тем более, вас никто не знает. Вы же  не
существуете. Вы не проходите в наших архивах. Я на  свой  страх  и  риск
спрятал всю информацию о вас. Известны лишь ваша кличка и ваши позывные.
   - Какая кличка? - Глеб приподнял голову от фотоснимков.
   - Конечно же, Слепой.
   - Мне она надоела.
   - Но работать вы будете под этой кличкой. Операцией занимаются двое -
я и полковник Поливанов. Все, больше об этом никто не знает.
   - Но ведь я пришел сюда, к вам, меня видели.
   - Не беспокойтесь. Сюда приходят сотни людей.
   Разговор наш конфиденциальный, официального прикрытия у вас не будет.
Вернее, у вас не будет никакого прикрытия. Вам придется  действовать  на
свой страх и риск. Мы примерно догадываемся, кто из важных персон  стоит
за этим делом. Но догадки - не доказательства. Доказательств  же  у  нас
нет. А голословные обвинения, как известно, не проходят, - Я понимаю,  -
кивнул Глеб.
   - Вот здесь все, что нам известно. Информация, конечно,  скудная,  но
благодаря ей все наши агенты смогли попасть...
   - И смогли погибнуть? - горько заметил Глеб.
   - Ну это еще неизвестно. Мы надеемся, что они живы.
   - Вряд ли, - Глеб с сомнением покачал головой.
   - Не  хотелось  бы  в  это  верить,  -  сказал  полковник  Поливанов,
захлопывая папку.
   Генерал  Потапчук  как-то  весь  напрягся,  подобрался,  втянул  свою
массивную голову в плечи.
   - Глеб Петрович, вся эта затея чрезвычайно опасна.
   И думаю, дело безумно сложное. В общих чертах мы  представляем  объем
торговли в США, информация  получена  оттуда.  Но  сколько  производится
наркотиков, сколько продается здесь и сколько вывозится в третьи страны,
нам не известно. Правда, есть сообщения, что наркотик, произведенный  на
территории России, появился в Западной Европе. А это уже скандал,  -  по
выразительной мимике генерала было  понятно:  все,  о  чем  он  говорит,
крайне ему неприятно и он  искренне  встревожен  создавшимся  положением
вещей. - У вас может возникнуть логичный вопрос: кто в США заинтересован
в том, чтобы мы здесь разобрались со своими производителями?
   - Естественно, - Глеб взглянул в глаза генерала Потапчука.
   - Я догадываюсь, что вы можете предположить...
   Нет, люди, заинтересованные в решении этой  проблемы,  не  связаны  с
наркобизнссом, и их волнует не потеря рынка и не то,  что  наш  наркотик
дешевле. Их беспокоит здоровье людей. Они хотят, чтобы на территории США
все было чисто. Эти люди оказывают  нам  неоценимые  услуги.  Мы  должны
ответить взаимностью. При этом мы окажем услугу не только им, -  генерал
уперся широкими ладонями в стол, - но и самим себе. Ведь эти миллионы  -
а разговор идет именно о таких деньгах - могут быть использованы  у  нас
для любых террористических актов, для любой избирательной кампании,  для
чего угодно, и конечно же, противозаконно.
   Необходимо  все   выяснить,   получить   достоверную   информацию   с
убедительными фактами, которые мы сможем использовать.
   - Разрешите ознакомиться с документами? - спросил Глеб, когда генерал
стал давить в пепельнице, полной окурков, очередную сигарету.
   - Конечно. Но не вынося отсюда. Связываться будете с полковником и со
мной.
   - Сколько у меня времени?
   Генерал Потапчук почему-то посмотрел на огромные  напольные  куранты,
стоящие в дальнем углу кабинета.
   - Чем быстрее вы со всем этим разберетесь, тем лучше.  Нам  бы,  Глеб
Петрович, хоть какую-нибудь зацепку - важную, определенную, ухватясь  за
которую мы сможем раскрутить все это дело.  А  так  у  нас  нет  никаких
шансов подобраться к этой фирме. Мы знаем, что наркотик продается уже  в
Москве, знаем, что он появился в Европе. Но как его производят, где, кто
этим занимается и кто за всем  стоит,  нам  пока  не  известно.  Нет  ни
единого факта, ни единой улики. Да что я вам все это рассказываю?! Вы  и
так понимаете.
   Глеб кивнул и сжал под столом кулаки.
   - Понимаю, - прошептал он, - слишком хорошо понимаю.
   - Все детали уточните со Станиславом Петровичем и приступайте.
   - Я все понял.
   Глеб поднялся из-за стола. Генерал Потапчук подал ему  свою  крепкую,
на удивление твердую руку и сжал ладонь Глеба так  сильно,  что  у  того
даже хрустнули суставы.
   Полковник Поливанов провел Глеба  Сиверова  в  маленькую  комнату,  в
которой стояли два компьютера, письменный стол и кофеварка.
   -  Вот,  пожалуйста,  садитесь,  знакомьтесь  со  всей   информацией.
Выходить из этой комнаты не надо. Я через час зайду. Можете пользоваться
этим компьютером.
   В нем тоже есть кое-какая информация Глеб  поблагодарил  и  кивнул  в
сторону кофеварки.
   - Да, конечно, конечно,  можете  пить  кофе,  можете  курить,  можете
разговаривать по телефону. Он не прослушивается.
   Глеб еще раз поблагодарил полковника, сел  в  кресло,  положил  перед
собой папку и взялся просматривать бумаги. И  чем  больше  он  вникал  в
содержание документов, тем страшнее  ему  становилось,  тем  безнадежнее
казалась вся эта затея.  Глеб  понял,  что  его  предчувствия  оказались
верными и порученное ему задание почти  невыполнимое.  Он  даже  не  мог
решить, с какого  конца  браться  за  это  дело.  Просмотрев  двенадцать
страничек,  отпечатанных  на  компьютере  и   испещренных   карандашными
пометками  (судя  по  всему,  генерала  и  полковника  Поливанова)  Глеб
задумался, налил чашку крепкого кофе и,  прикрыв  глаза,  сделал  первый
глоток.
   Фамилии, которые фигурировали в одной из бумаг,  произвели  на  Глеба
Сиверова сильное впечатление. Это были люди из правительства.  Еще  двое
относились к силовым министерствам. И Глеб понял,  почему  проваливались
все попытки раскрутить это дело, выйти на след, собрать факты, улики.

***

   Ровно через час в комнату вошел Станислав Петрович Поливанов. Он  сел
в кресло возле компьютера и развернулся к Глебу.
   - Ну, что скажете?
   Глеб тяжело вздохнул.
   - Пока мне сказать нечего.
   - Я так и думал. Да, в общем-то, и не рассчитывал на другой ответ.
   - Неужели это правда? - Глеб кивнул на страничку, лежащую прямо перед
ним.
   - Может быть, и правда. Но фактов нет - и считать это правдой нельзя.
С чего вы собираетесь начать?
   - Мне надо подумать.
   - Когда мы с вами свяжемся?
   - У меня к вам просьба, Станислав Петрович.
   - Да, я слушаю, -  немного  подался  вперед  худощавый  и  подтянутый
полковник ФСК.
   - Пожалуйста, не звоните на квартиру  Ирины  Быстрицкой  и  попросите
генерала этого не делать.
   - Понял, хорошо.
   И Глеб принялся объяснять, как он  будет  связываться  с  полковником
Поливановым и, если понадобится, с генералом ФСК  Потапчуком.  Полковник
лишь покачивал  головой,  явно  не  ожидая  столь  детально  и  грамотно
проработанного плана.
   - Да, вы действительно уникальный человек,  -  полковник  поднялся  с
кресла.
   - Я обыкновенный человек. Просто так  сложились  обстоятельства,  что
мне очень долго пришлось заниматься всевозможной  мразью,  и  поэтому  я
готов ко всему Вы знаете, где находится моя мастерская?
   - Нет, это мне не известно.
   Глеб назвал адрес и номер телефона.
   - Там мы с вами будем встречаться, если  у  меня  возникнут  какие-то
проблемы. А если проблемы или информация появятся у вас, то  вы  знаете,
где мне ее оставлять.
   -  Я  понял,  -  как-то  получилось  так,  что  полковник   Поливанов
почувствовал себя младшим по званию и менее опытным человеком, чем  этот
спокойный, высокий, широкоплечий мужчина, попивающий кофе и  бесстрастно
глядящий ему в глаза.
   - Мне нужно несколько дней, чтобы все  обмозговать,  -  сказал  Глеб,
вставая со стула. - Я должен решить, с чего начать.
   - Поступайте, как считаете нужным, - полковник тоже встал.
   Они пожали друг другу руки.

***

   Уже сидя в своей машине, Глеб подумал,  что  неплохо  было  бы  иметь
абсолютно точную информацию и на полковника Поливанова.
   Повернув ключ и медленно выжав  сцепление,  Глеб  съехал  с  бордюра,
развернул машину и влился в поток.
   Он  решил  заехать  к  Ирине  на  работу,  вернее,  позвонить  ей   и
договориться, чтобы она вышла  из  своей  конторы.  Затем  он  почему-то
вспомнил счастливые глаза Анечки, вспомнил, как она радовалась подарку И
сурово сжатый рот Глеба дрогнул, на лице появилась улыбка.
   "Это нельзя терять, нельзя. Слишком они мне дороги, слишком я  к  ним
привязался Я уже не смогу без них".
   Увидев будку таксофона, Глеб выехал  с  третьей  полосы  в  первую  и
затормозил.
   - Алло, это ты?
   - Да, это я, - послышался голос Ирины.
   - Давай встретимся.
   - С удовольствием.

Глава 4

   Двадцативосьмилетняя красавица Елена Медведкова уже второй  год  жила
на Сретенке. Она не любила,  когда  ее  называют  по  имени-отчеству,  и
представлялась кратко с многозначительной, многообещающей улыбкой:
   Элен Медведкова.  После  чего  кокетливо  опускала  веки  с  длинными
черными ресницами. Эта женщина действительно была красавицей -  высокая,
стройная, с пышными темными волосами, огромными  глазами  и  чувственным
ртом. И многих удивляло то, как легко она идет по жизни.
   Елена поменяла  уже  вторую  квартиру,  имела  роскошный  автомобиль,
множество украшений, одевалась в самых дорогих магазинах, часто выезжала
за границу, но - неизменно возвращалась.
   Уже два года у нее было свое небольшое дело - маленькое уютное  кафе,
в котором любили собираться  известные  люди  и  так  называемые  "новые
русские", но не из тех, что любят шумные увеселения, пляски на столах  и
битье посуды. Ее кафе посещали люди  в  большинстве  своем  немолодые  и
солидные.
   Удивляло и то, с какой легкостью Елене Иосифовне Медведковой  удалось
открыть свое  дело,  арендовать  помещение  в  центре  города,  получить
квартиру, великолепную, из трех больших комнат. Вызывал  зависть  и  тот
факт, что Елену Медведкову не беспокоили бандиты, налоговая инспекция  и
органы внутренних дел, никогда не упускающие  возможность  поживиться  и
ухватить кусок от чужого пирога.
   Поражали и неизменно прекрасный вид Елены, спокойная манера  говорить
и редкая уверенность в себе.
   Но на чем держалась эта уверенность и откуда бралось это  спокойствие
- никто не знал, даже се хорошие знакомые.
   В Москве Елена Медведкова появилась около семи лет назад. Поначалу ей
пришлось  нелегко:  была  фотомоделью,   пробовала   организовать   свое
маленькое дело, вышла замуж, развелась, снимала квартиру. Затем получила
комнату в большой коммунальной квартире, пыталась найти работу,  которая
бы ей нравилась.  Но  все  ее  начинания  завершались  провалом,  полным
крахом. И возможно, она никогда не смогла бы подняться, если бы  в  один
прекрасный день ей не повезло и удача,  спешившая  мимо,  не  задела  ее
своим мягким крылом.
   Елена Медведкова сумела ухватить эту синюю птицу. А самое  главное  -
удержать ее в своих руках.

***

   Завершив  очередной  рабочий  день,  подписав  бумаги  и   отдав   их
бухгалтеру, Елена, как обычно, приехала в свою квартиру на Сретенку. Она
разделась, приняла душ, затем долго приводила в порядок  свои  роскошные
волосы. Причем занималась всем этим  обстоятельно,  неторопливо,  словно
время для нее не имело значения.
   Зазвонил телефон. Елена томно  потянулась  к  трубке,  прижала  ее  к
левому уху.
   - Алло, я слушаю, - мягко произнесла она и улыбнулась своими  полными
чувственными губами, уже зная, кто это звонит.
   - Ты не будешь против, если я приеду? - после  короткого  приветствия
задал вопрос ее собеседник.
   - Что ты! Конечно же, нет!
   - Ну, тогда я скоро буду.
   Мужчина говорил спокойно и уважительно.
   Елена положила трубку. Но  ее  движения  не  стали  быстрее.  Большой
костяной гребень с массивной, инкрустированной золотом ручкой, входил  в
волнистые волосы и двигался медленно, оставляя после себя  тугие  темные
волны, мягко и нежно поблескивающие.
   Наконец, закончив  с  прической,  Елена  привела  в  порядок  лицо  и
поднялась с низкого кресла у большого квадратного зеркала в белой раме.
   Вся ее квартира была оформлена в бело-серых тонах с  яркими  цветными
вспышками подушечек и картин на стенах.
   Елена надела серебристое платье с большим вырезом,  вставила  серьги,
подкрасила губы и несколько  минут  с  удовольствием  смотрела  на  свое
отражение. Да, она  очень  красива,  вряд  ли  кто-нибудь  смог  бы  это
отрицать.
   А вся ее уверенность и  устроенность  в  жизни,  такой  суматошной  и
неспокойной, держались на двух знакомствах. Как  раз  сейчас  одного  из
этих знакомых она и ждала.
   Ждала и была готова к встрече.

***

   Щелкнули дверные замки, и на пороге появился не  кто  иной,  как  сам
Федор Иванович Зубов с большим букетом в руках - шикарным и одновременно
изысканным. Он вручил  цветы  Елене.  Она  приняла  шелестящий  букет  и
улыбнулась. И от этой улыбки лицо Зубова, властное и суровое,  сразу  же
смягчилось. На нем  появилось  выражение  усталости  и  в  то  же  время
спокойствия. Федор Иванович обнял женщину, хотел было  поцеловать  ее  в
губы, но Елена отстранилась.
   - Нет, нет, Феденька, я только что накрасила губы.
   Тогда он поцеловал ее в шею.
   - Проходи, что стоять на пороге?
   Елена немного подтолкнула своего  гостя,  будто  бы  тот  не  решался
войти.
   Федор Иванович сбросил плащ и, войдя в гостиную,  обставленную  белой
мебелью, расслабленно опустился на диван.
   - Выпьешь чего-нибудь? - поинтересовалась Елена.
   Федор Иванович кивнул.
   Она тут  же  подала  ему  стакан,  тяжелый  и  массивный,  в  котором
плескалась на дне золотистая жидкость и позвякивали кусочки льда.
   - Да не люблю я виски, - сказал Зубов, расстегивая пуговицы пиджака и
расслабляя узел галстука.
   - Ну, что с тобой поделаешь? Я бьюсь, бьюсь, пытаюсь приучить тебя  к
хорошим манерам, а ты не поддаешься, - пошутила Елена,  присаживаясь  на
край дивана.
   - Как же ты хороша! - глядя в зеркало  на  ее  отражение  пробормотал
Федор Иванович.
   - Благодаря тебе, дорогой, благодаря твоим заботам.
   - Да перестань. Мне неловко. Что я для тебя сделал?
   Пару пустяков...
   - Многие о таких пустяках даже и мечтать не могут.
   А многие и не решились бы этим заниматься.
   Елена знала, что подобные слова  очень  льстят  самолюбию  Зубова,  и
никогда не скупилась на похвалы. Она  инстинктивно  чувствовала,  что  и
когда надо сказать. И в общем-то не ошибалась.
   На властном лице Зубова появилась блаженная улыбка.
   Он глотнул виски и улыбнулся еще шире.
   - Черт  бы  их  всех  побрал!  Эта  проклятая  работа,  эти  встречи,
разговоры, приемы... Да что я тебе рассказываю!
   - Говори, говори, мне интересно, - Елена  подвинулась  чуть  ближе  и
положила теплую ладонь на колено Зубова.
   - Да что говорить! То американцы, то французы...
   И  бесконечные  бумаги!   Одна   за   другой.   Эту   подготовь,   ту
откорректируй, подредактируй, подпиши, прочти, напомни...  Короче,  черт
знает что! - Зубов накрыл своей ладонью хрупкие пальцы  женщины.  -  Все
это чертовски надоело! Хочется в отпуск, хочется плюнуть на все и уехать
куда-нибудь.
   - Надеюсь, со мной? - заглянув ему в глаза, спросила Медведкова.
   - А с кем же еще? Ты же прекрасно знаешь, кроме тебя у меня никого  -
ты и работа.
   - Знаю, знаю. Представляю, как тебе тяжело.
   - Ну, а твои-то как дела? Мы не виделись уже две недели.
   - Я пыталась тебе дозвониться, но мне это не удалось.
   - Я был ужасно загружен. Эти поездки Президента,  куча  документов...
Короче, лучше не спрашивай.
   - Как это не спрашивать? Мне все твои дела интересны.
   - Лучше расскажи о себе: чем занималась, где была, как твое кафе?
   Елена повела полуобнаженными плечами, округлыми  и  матовыми,  словно
выточенными из мрамора.
   И, глядя на ее плечи, длинную точеную шею, гордо  посаженную  голову,
Федор Иванович инстинктивно облизал губы.
   -  Да  как  обычно,  -  небрежно  махнула  рукой  Елена,   -   ничего
интересного. Не то что  у  тебя.  Правда,  тоже  кое  с  кем  приходится
встречаться, договариваться...
   - Тебя никто не беспокоит? - спросил Федор Иванович.
   - Что ты, -  усмехнулась  Елена.  -  Да  кто  осмелится?  Все  только
изумляются, почему у меня все идет  хорошо  и  никто  меня  не  трогает.
Бандиты и рэкетиры иногда заходят в кафе, но ведут себя настолько  тихо,
что даже меня это удивляет.
   - Конечно, куда им против меня?! - гордо ухмыльнулся Зубов. - Да я их
всех уничтожу!
   - Ладно, ладно, успокойся, Федор. Давай твой стакан, плесну тебе  еще
немного.
   - Погоди, дорогая, я привез тебе маленький подарок.
   Федор Иванович взял ее за руку, и притянул Елену еще ближе к себе. Он
извлек из кармана  пиджака  плоскую  коричневую  коробочку  величиной  с
портсигар и положил ее на колени женщины.
   -  Это  тебе,  -  повторил  он,  уже  предчувствуя  то,  что   сейчас
произойдет.
   - Что это? - словно не  понимая,  взмахнула  ресницами  и  улыбнулась
Елена.
   - А ты посмотри, полюбопытствуй.
   Медведкова взяла изящную коробочку и открыла крышечку.
   Внутри,  на  темно-синем  бархате,   сверкая   бриллиантами,   лежало
роскошное колье.
   - Ох! - восхищенно выдохнула Елена. - Неужели это мне?!
   - А кому же еще! Я же тебе говорю, у меня кроме тебя никого нет.
   - Ну, это слишком щедро.
   - Перестань, не думай. Тебе нравится?
   - Ты сам выбирал? - глядя Зубову в глаза, спросила Елена Медведкова.
   Федор Иванович замялся. Он был на семнадцать лет старше Елены и порой
чувствовал себя с этой женщиной как отец с дочерью, со взрослой дочерью.
Ему было неловко оттого, что сейчас придется соврать. Но он сделал  это,
даже не моргнув глазом, не выдав своих истинных чувств.
   - Конечно же, сам.
   - Очень красивая вещь. Наверное, стоит бешеных денег?
   Елена держала на ладони колье, следя за игрой и с