а  груди.  Голова  его  была  непокрыта,  и
бритый череп неровно отсвечивал в негреющих лучах зимнего  солнца.  Лицо
незнакомца было изуродовано шрамами, но Зернов и без того узнал  его  по
плащу и длинноствольному револьверу, который был  зажат  в  расслабленно
опущенной вдоль бедра руке.
   На секунду их взгляды встретились, и  Зернов  понял,  что  смотрит  в
глаза собственной смерти.
   Рука его предательски дрогнула, и первый выстрел ушел  в  бледное  от
мороза небо, хотя человек в светлом  плаще  представлял  собой  отличную
мишень на фоне черного "джипа".  Тяжело  увязая  в  глубоком  снегу,  он
неторопливо двинулся к Зернову, поднимая на уровень глаз вытянутую  руку
с револьвером. В тишине, нарушаемой только мерным рокотом работающего на
холостых оборотах  двигателя  да  хриплым  дыханием  Зернова,  отчетливо
хрустел снег.
   Журналист выстрелил, ясно разглядев, как полетели  в  разные  стороны
рваные  клочья  светлого  плаща.  Убийцу  сильно  качнуло,  он  согнулся
пополам, схватившись  за  живот  свободной  рукой,  и  Зернов  расслышал
короткое  ругательство.  В  следующее  мгновение  человек  в  изодранном
картечью плаще медленно разогнулся, и журналист, холодея от предсмертной
тоски, увидел на обезображенном шрамами  лице  безумный  оскал  -  майор
Сердюк улыбался. "Бронежилет!" -  с  отчаяньем  понял  Зернов  и  увидел
круглый глаз револьверного дула - огромный, как жерло заводской трубы, -
нацеленный ему прямо  в  лицо.  Затем  в  этой  черной  воронке  коротко
полыхнуло бледно-желтое пламя, и журналист Дмитрий Зернов уронил  голову
в снег, который очень недолго оставался белым.
 
Глава 7 
 
   Генерал Потапчук встал и тяжело прошелся  по  комнате  из  стороны  в
сторону, размеренно скрипя слегка отставшей половицей.  Глеб  поморщился
от этого скрипа и на всякий случай заприметил издававшую  его  половицу,
чтобы искоренить процесс  разложения  мансарды  в  зародыше  -  конечно,
поправил он себя, если на это будет время. Поймав себя  на  этой  мысли,
Слепой немного отстраненно удивился  причудам  психики:  в  самом  деле,
почему всякая чепуха вроде отставшей  половицы  упорно  лезет  в  голову
именно теперь, когда и без нее,  казалось  бы,  хватает  забот?  Процесс
разложения мансарды - это ж надо!
   Тряхнув головой, он прогнал ненужные воспоминания и стал вслушиваться
в то, что говорил генерал.
   С выражением соболезнований было покончено. Слава богу, наконец-то! И
теперь Федор Филиппович в своеобычной тяжеловесной манере излагал  вещи,
с точки зрения профессионала представлявшие немалый интерес.
   - Таким образом, - говорил генерал, продолжая утомительно маячить  из
угла в угол и скрипеть  проклятой  половицей,  -  в  течение  нескольких
месяцев было закрыто несколько  крупных  дел,  связанных  с  коррупцией,
торговлей наркотиками, расхищением армейских складов...
   - Крупная рыба, - подытожил Глеб, не любивший, когда генерал  начинал
вещать, как теледиктор.
   - Вот именно, крупная рыба. Надо тебе  сказать,  Глеб  Петрович,  что
многие наши коллеги вздохнули с облегчением: это были те самые дела, где
близок локоть, да не укусишь. С одной стороны, вроде бы всем все ясно, а
с другой - нет законных оснований не то что для ареста, но  даже  и  для
обыска.
   - Руки коротки, - понимающе кивнул Глеб и  мрачно  улыбнулся:  долгие
годы его кормили именно такие дела. Генерал, словно прочитав его  мысли,
остро взглянул на Глеба, перестав на некоторое время скрипеть половицей.
   - Хочешь, скажу, о чем ты подумал? - спросил он.
   - Не хочу, - сказал Сиверов и опять полез за сигаретой.
   - Ты много куришь, - заметил генерал с неодобрением.
   - Я не на задании, - ответил Слепой, чиркая зажигалкой. Бледное пламя
слегка подрагивало, когда он поднес зажигалку к кончику сигареты. Это не
ускользнуло  от  внимания  генерала,  так  же  как  и  то,  что   вместо
облегченного "Мальборо" его подопечный теперь курит "кэмел" без фильтра.
   - И руки у тебя дрожат, - все тем же тоном сказал Потапчук.
   - Не заставляйте меня ссылаться на обстоятельства, - начиная злиться,
сказал Слепой.
   Холодный блеск, мелькнувший в его глазах, немного успокоил  генерала:
это был прежний  Глеб  Сиверов,  которого  просто  неожиданно  и  крепко
прижала жизнь.
   Потапчук верил, что Глеб найдет в себе силы подняться: Слепой никогда
не оставался на лопатках подолгу, даже тогда, когда  армейским  хирургам
пришлось буквально сшивать его по  лоскутам,  и  потом,  когда,  впервые
взглянув в зеркало после пластической операции, обнаружил там совершенно
незнакомое лицо. "Что ж, - подумал генерал, - вот  и  настало  для  него
время еще раз заново родиться. Роды  -  это  всегда  больно.  Интересно,
каков получится младенец?"
   - Между прочим, - улыбнувшись совсем как раньше,  сказал  Глеб,  -  я
тоже готов спорить, что знаю, о чем подумали вы.
   - Мой "стечкин" против твоего "кольта", - поднял  брошенную  перчатку
генерал, хотя смертельно устал и игры в угадайку привлекали  его  сейчас
меньше всего. - Излагай.
   - Вы думали о том, что вот эта куча хлама, которая сидит перед  вами,
вам очень нужна, а значит, она просто обязана в  ближайшее  время  снова
превратиться в человека, причем именно  того  человека,  к  которому  вы
привыкли и который вас ни разу не подводил. Я угадал?
   - Я бы выразился помягче, но суть верна, - признал Потапчук.  -  Твоя
взяла, Глеб Петрович.
   - Я готов дать вам возможность отыграться, - сказал Глеб. -  В  конце
концов, "стечкиных" у меня и без вашего целых две  штуки.  Что  мне  их,
солить?
   Так о чем я думал, когда вы предложили заняться чтением мыслей?
   - Ты думал о том, что те, кто убил всех этих людей, выполняли работу,
во многом сходную с твоей, а значит,  объективно  действовали  на  благо
общества.., или, по крайней мере, были в этом уверены.
   -  Как  всегда,  практически  стопроцентное   попадание,   -   лениво
поаплодировал  Глеб.   -   Но   в   ваших   словах   чувствуется   некая
недосказанность, этакое каверзное "но"...
   - Угу, - сказал генерал, - есть такое дело. Видишь ли,  сходство  тут
чисто внешнее... Тьфу ты, дьявол, что  это  я  говорю?  Это  как  в  том
анекдоте, где Анка порезала палец, а  Петька  пристрелил  ее,  чтобы  не
мучилась. Если, к примеру,  сравнить  то,  что  делаешь  ты,  с  работой
хирурга, то те ребята, о которых я говорю - обыкновенные  мясники,  хотя
мясники экстра-класса.
   - То есть? - приподнял брови Глеб и глубоко затянулся.  -  Я  убиваю,
они убивают... Не ощущаю разницы.
   - Разница в том, что ты убиваешь нужного человека так, что тебя никто
не видит, а они выкашивают всех, кто попадается им на глаза - и  правых,
и виноватых. Ну, и нужного человека, конечно, тоже.., заодно.
   - Ото, - сказал Глеб. - Серьезные ребята. Сварю-ка я кофе. Вы как, не
против?
   - Давай, - махнул рукой генерал и снова принялся расхаживать,  терзая
скрипучую половицу.
   - Федор Филиппович, - снова заговорил Глеб, включая кофеварку и ловко
расставляя на столе кофейные чашки, - давайте говорить начистоту. Вы все
время повторяете: они, эти люди, убийцы, мясники, преступники... Ведь вы
же точно знаете, кто они, иначе не пришли бы ко мне. Небось, в  портфеле
у вас и конвертик с фотографиями лежит?
   - Это спецотряд ФСБ,  -  отбросив  сомнения  и  твердо  усаживаясь  в
кресло, заговорил генерал, - созданный для тех же целей, что и...
   Он замялся.
   - Что и я, - завершил его фразу Глеб. - Не  надо  мучиться,  подбирая
выражения: я именно создан, как лабораторный  гомункулус,  с  совершенно
определенными целями. Имейте в виду, я не в претензии.
   Просто так сложилось, кого же тут винить?
   Генерал неловко покашлял, смущенно отводя глаза.
   Помимо того, что тема сама-по себе была довольно  щекотливой,  Слепой
впервые говорил об этом так резко и в то  же  время  спокойно.  Ни  тени
горечи не было в его голосе, и это слегка встревожило генерала,  который
привык считать Сиверова довольно утонченной натурой.., может быть,  даже
немного чересчур утонченной.
   Глеб тем временем разлил кофе по чашкам и,  взяв  свою,  повалился  в
кресло, как срубленная сосна, ухитрившись не пролить при этом ни капли.
   - В общем, ты прав, - осторожно сказал генерал, пробуя  кофе.  -  Как
всегда, отменно, - похвалил он напиток. - Итак,  спецотряд  ФСБ  "Святой
Георгий" был создан...
   Сиверов совершенно неприлично прыснул, расплескав кофе и  зашипев  от
боли, когда кипяток пролился ему на брюки.
   - Как, вы сказали, они себя называют? - переспросил он.
   - Они себя называют вольными стрелками, - сухо сказал  генерал,  -  а
официальное   название,   придуманное   каким-то   штабным   романтиком,
фигурирует только в паре документов... Учти, никто не знает, что  я  эти
документы видел, а если узнают - не сносить  мне  головы..,  да  и  тебе
тоже.
   Глеб молча кивнул, показывая, что все понял.
   - Так вот, - в третий раз начал  генерал,  -  отряд  был  создан  для
решения примерно тех же  задач,  какими  приходилось  в  последние  годы
заниматься тебе: они должны были убирать опасных людей,  перед  которыми
официальный  закон  по  тем  или  иным   причинам   оказался   бессилен.
Инициаторами создания отряда  выступили  начальники  нескольких  отделов
ФСБ.
   Глеб приоткрыл рот, собираясь что-то спросить, но  Потапчук  опередил
его.
   - Нет, меня среди них не было, - сказал он, и Глеб расслабленно обмяк
в кресле, полуприкрыв глаза и прихлебывая кофе скупыми глотками,  словно
находился в самом сердце Сахары. - Согласись,  что  сама  по  себе  идея
весьма заманчивая, - сказал он, и  Глеб  кивнул,  не  открывая  глаз.  -
Убрать преступника - не карманника  какого-нибудь,  и  даже  не  алкаша,
зарубившего соседа топором по пьяной лавочке, а настоящего  преступника,
всерьез  ставящего  под  угрозу  безопасность  страны,  -   без   долгой
судебно-следственной волокиты,  без  всякой  надежды  на  оправдательный
приговор, амнистию и условно-досрочное освобождение... Просто  убрать  к
чертовой матери, чтоб не смердел, - и вся недолга!
   - Это в духе нашей конторы, - сказал Глеб, снова отпивая из чашки.  -
Наши коллеги сроду этим промышляют.
   - Да, - согласился генерал, - но не в таких  масштабах.  Глеб  высоко
поднял брови.
   - Ой, - сказал он.
   -  Вот  тебе  и  "ой",  -  огрызнулся  генерал.  -  Только  не   надо
политинформаций и экскурсов в историю, я ее знаю получше  тебя.  Никогда
убийство без суда и следствия не было таким откровенным.
   В большинстве случаев, даже в самые крутые времена, пытались соблюсти
хотя бы видимость законной процедуры. - Ой-ей-ей, - сказал Глеб. - Может
быть, не будем об этом? Право же, Федор Филиппович, я вас очень  уважаю,
но давайте все-таки по существу.
   - Экий ты все-таки наглец, -  медленно  остывая,  сказал  генерал.  -
Никакого в тебе почтения к чинам.
   - Да откуда ж ему взяться при моей-то работе? - пожал плечами Глеб. -
Сколько я старших по званию перещелкал... Если со всех погоны поснимать,
такая карта звездного неба получится!
   - Тьфу ты! -  плюнул  генерал.  -  Ты  только  подумай,  до  чего  ты
договорился!
   Тон его  был  шутливым,  но  Федор  Филиппович  с  удивлением  ощутил
пробежавший вдоль спины холодок - Слепой сегодня говорил  много,  и  все
больше какие-то странные, ни с чем не сообразные  вещи.  Одна  эта  идея
насчет карты созвездий чего стоит!
   - Так что там эти вольные стрелки?  -  вернулся  Глеб  к  прерванному
разговору, снова наливая себе кофе.
   - Последний пример, - сказал генерал.  -  Коммерческий  банк  "Икар".
Президент правления банка Петрищев  был  большой  сволочью  и  ухитрился
влезть едва ли не во все грязные дела, приносящие большой  доход,  -  от
биржевых спекуляций до наркоторговли и поддержки чеченских  террористов.
Несколько дней назад к нему в офис наведались  наши  знакомые  и  вскоре
ушли, оставив четырнадцать трупов, из которых только один,  заметь,  был
Петрищевым, а все остальные, полагаю, имели о деятельности  своего  шефа
весьма  смутное  представление  -  охранники,   бухгалтеры,   операторы,
секретарши... Их скосили всех до единого из автоматов с глушителями.
   - Может быть, ограбление? - с сомнением спросил Глеб.
   - Как ты думаешь, пришел бы я сюда, будь это ограблением? -  вопросом
на вопрос ответил генерал. - Тем более, что там ничего не пропало, кроме
пары калькуляторов. Хотя эти ребята не брезгуют  мародерством,  на  этот
раз, похоже, у них не было времени на возню с сейфом.
   -  Четырнадцать  человек...  -  протянул  Глеб,  задумчиво  почесывая
переносицу. - Приехали бы уж сразу  на  танке.  Нет,  это,  конечно,  не
грабители.
   - А моего слова тебе недостаточно?
   - Сомнение - основа познания, - изрек Глеб.
   Он чувствовал, что понемногу приходит в норму. События последних дней
уже подернулись дымкой и выглядели так, словно Сиверов не  пережил  весь
этот ужас лично, а вычитал в романе или, например, услышал обо всем этом
от Федора Филипповича. Так  бывало  всегда,  когда  Слепой  приступал  к
выполнению нового задания - все личные радости и  неурядицы  тушевались,
отходя на задний план. Конечно, неприятностей такого масштаба с  ним  не
случалось давно - даже язык не поворачивался назвать их  неприятностями,
всему этому просто не было названия, - но и задание, судя по всему, было
из таких, что способны вышибить  из  головы  все  на  свете,  до  мозгов
включительно.
   Глеб уже точно знал, в чем будет заключаться это задание.
   - Расстрел в "Икаре" - это еще не все, - неожиданно сказал генерал, и
Глеб насторожился, продолжения рассказа он, честно говоря, не ожидал.
   - Вышло так, - продолжал Потапчук, - что там поблизости случился один
журналист. Что-то он имел против Петрищева и явно  собирался  состряпать
разгромную статейку. С материалом у него, судя по всему, было  туговато,
так что он устроил засаду напротив офиса как раз в тот самый день и снял
очень подробный фоторепортаж... Вот, полюбопытствуй.
   Он вынул из внутреннего кармана пачку  фотографий  и  передал  Глебу.
Глеб бегло просмотрел снимки, поднял брови и снова  принялся  перебирать
фотографии, внимательно их разглядывая и складывая по порядку.
   - Отличная работа, - сказал он наконец. - Прямо кино. Даже титров  не
надо. Как это попало к вам?
   - Окружным путем, - сказал генерал. - У  этого  бумагомараки  хватило
ума не бежать со своей бомбой ни  в  милицию,  ни,  тем  более,  в  свою
газету. У него был какой-то старинный приятель в городской  прокуратуре.
Приятель этот, как я понимаю,  посоветовал  ему  спрятаться  и  носа  не
показывать. Он так и поступил - уехал в деревню к  какой-то  престарелой
родственнице  -  не  то  бабке,  не  то  тетке,  а  приятель  взялся  за
расследование...
   - И где его нашли? - без особого интереса спросил Глеб. Все было ясно
и без дополнительных вопросов.
   -  В  сугробе,  в  двадцати  километрах   от   городской   черты   по
Волоколамскому шоссе, с перерезанным горлом.
   - Само собой, - равнодушно сказал Глеб. - А журналист?
   - Журналист, как ни странно, оказался парнем шустрым,  -  с  оттенком
удовлетворения сказал генерал. - Прежде чем  его  застрелили,  он  успел
засветить одному из них в лоб медвежьим жаканом...  Всю  машину  мозгами
забрызгал.
   - Ото, - сказал Глеб.
   - Командира отряда, как я понял, спас только бронежилет, -  продолжал
генерал. - Жаль, что этот парень  не  взял  повыше,  -  А  откуда  такие
подробности? - спросил Глеб. - Или это секрет?
   - Секрет, конечно, - сказал генерал, - но с тобой я им поделюсь. Этот
"Святой  Георгий"  -  только  макушка   айсберга.   На   него   работает
разветвленная информационная сеть. У них свои люди в милиции,  в  армии,
прокуратуре, в каждом отделе ФСБ -  везде.  Я  своего  стукача  вычислил
давно, но до поры не трогал: в конце  концов,  то,  чем  занимались  эти
вольные стрелки, чаще всего было мне  на  руку.  Но  теперь  они  начали
творить беспредел... Черт возьми, такого не позволяют себе даже бандиты!
   - Да уж куда им, - с непонятной интонацией поддакнул Глеб.
   - Короче, - тоном ниже продолжал Потапчук, - я взял  своего,  точнее,
их стукача в оборот и узнал от него все, чего не знал сам.
   - Я так понимаю, что их надо выследить  и  отправить  прогуляться,  -
после непродолжительного молчания сказал Глеб.
   - Ты не все понял, - мягко сказал генерал. - За  ними  большая  сила.
Учти: за то, что они сотворили с персоналом "Икара", никто из  них  даже
устного выговора не получил. Они должны погибнуть.., э-э-э...  случайно.
Один за другим.
   - Гм, - с сомнением  в  голосе  кашлянул  Глеб,  снова  беря  в  руки
фотографии. - Тогда все становится гораздо сложнее.
   - Ты невнимательно слушал, - сказал генерал Потапчук. - Один  из  них
убит.
   - То есть...
   - То есть, в отряде "Святой Георгий" имеется вакантное  место.  И  я,
кажется, знаю, кто его займет.
 
Глава 8 
 
   - Кучеряво, - сказал Глеб Сиверов, когда прямо у него  под  ногами  в
замусоренном полу, по которому, казалось, уже лет десять не ступала нога
человека,  вдруг  распахнулась  черная  квадратная  пасть  люка,   слабо
подсвеченная изнутри далеким сиянием слабых  электрических  лампочек.  -
Прямо как в кино.
   Это здесь вы играете в графа Монте-Кристо?
   - Ив Али-бабу тоже, - подтвердил веселый Костя и легонько  подтолкнул
Глеба между лопаток.  -  Давай,  давай,  капитан,  шевели  фигурой.  Про
конспирацию слыхал когда-нибудь?
   -  Что-то  такое  слышал,  -  признался  Глеб.  -  Это  как  Ленин  в
семнадцатом щеку платком подвязывал, чтоб в кутузку не замели?
   - Вроде того, - жизнерадостно хохотнул Костя,  и  вслед  за  новичком
стал спускаться по стертым от частого употребления,  скользким  дырчатым
ступеням.
   Глеб был трезв, как стекло, и абсолютно спокоен.
   Он не курил уже сутки, следуя железному правилу никогда не пить и  не
курить во время работы, и чувствовал себя собранным и каким-то  цельным,
как сплошной кусок металла или очень плотной, упругой резины.
   Это было  знакомое,  хотя  и  основательно  подзабытое  за  несколько
последних дней ощущение, и возвращение  его  Глеб  склонен  был  считать
верным признаком восстановления душевного здоровья. Громыхающая железная
лестница привела их в потерну - длинную и темноватую,  но  сухую  и  без
намека на затхлость. Через большие промежутки на стене  по  правую  руку
горели вполнакала забранные матовыми плафонами и защитными  проволочными
каркасами лампочки. Судя по всему, решил Глеб, это была часть знаменитых
московских катакомб, не имевшая никакого отношения к  водопроводной  или
канализационной системам. Скорее  всего,  здесь  когда-то  располагалось
бомбоубежище или что-то вроде этого - плафоны на стенах были  устаревшей
конструкции, а толщина сводчатого потолка невольно наводила на  мысли  о
фортификации.
   Потерна шла классическим  фортификационным  зигзагом.  Держать  здесь
оборону было бы сплошным удовольствием, даже с малым количеством людей.
   Где-то приглушенно гудели вентиляторы, нагнетая в  подземелье  свежий
воздух.
   Когда  каменная   кишка,   наконец,   закончилась,   Глебу   пришлось
прищуриться - из-за бесшумно открывшейся  тяжелой  герметичной  двери  в
лицо ударил резкий свет.
   - Принимай пополнение, Батя, - весело сказал Костя и  крепко  хлопнул
Глеба по плечу.
   В  этом  вполне  дружелюбном,  по-солдатски  грубоватом  хлопке  ясно
читалось предупреждение: не шали, парень, веди себя прилично.  Привыкнув
к яркому свету, Глеб обвел взглядом обширное помещение, в  котором,  как
он понимал, ему теперь предстояло  провести  немало  времени.  В  центре
большой комнаты с  голыми  белеными  стенами  и  низким  потолком  стоял
огромный, как полигон, стол для чистки оружия. Само  оружие,  как  понял
Слепой, хранилось в длинном железном шкафу, стоявшем у  стены  справа  и
запертом на замок. От выкрашенного в болотный цвет поцарапанного  железа
за версту разило унылым духо