он!
   - А?
   - Телефон!
   - Сама снять не можешь?
   - Мне в такое время никто не звонит...
   - Тоже правда.
   Федор Филиппович несколько раз надсадно кашлянул, потряс головой, все
еще надеясь, что звонки смолкнут и ему не придется поднимать трубку.  Но
телефон продолжал надрываться.
   - Будь ты неладен! - пробурчал генерал, взял трубку и приложил  ее  к
уху. - Слушаю! - в сердцах бросил он в микрофон.
   - Федор  Филиппович,  товарищ  генерал,  говорит  полковник  Лазарев,
начальник оперативного отдела.
   - Слушаю, полковник.
   - Тут у нас случилось ЧП.
   - Какое к черту ЧП? - генерал  опустил  ноги  с  кровати  и  принялся
шарить с темноте, нащупывая домашние тапки.
   - Сейчас расскажу обо всем по порядку.
   - Погоди, полковник, я перейду в кабинет. Перезвони через минуту.
   - Понял, товарищ генерал, - голос полковника был возбужден.
   По этому  нервному  возбуждению  Потапчук  догадался,  что  случилось
действительно  ЧП,  и  не  маленькое.  Не  стали  бы   его,   начальника
управления, будить из-за пустяков.  Ведь  у  него  есть  дежурные  замы,
которые в состоянии  разобраться  с  мелкими  текущими  делами  и  утром
доложить генералу.
   Потапчук  шаркающей  походкой,  с  тяжелой  после   не   ко   времени
прерванного сна головой, накинув на плечи халат, вошел в кабинет,  зажег
настольную лампу, сел за письменный  стол.  И  в  этот  момент  раздался
звонок. Генерал туг же снял трубку.
   - Ну, говори, полковник, - Федор Филиппович пододвинул  к  себе  лист
бумаги и карандаш.
   Бумага и остро отточенные карандаши всегда лежали на письменном столе
генерала. Он далеко их не прятал, уж очень часто требовались.
   - В  два  часа  дня,  товарищ  генерал,  капитан  Сергачев  обнаружил
Мерцалова.
   - Обнаружил Мерцалова? Повтори, полковник Почему до этого молчали?!
   - Да, обнаружил - опознал по полученной ориентировке...
   - Я все понял, полковник. Дальше.
   - Сергачев хотел его взять...
   С Потапчука слетели остатки сна.
   - На черта - взять?! - рявкнул он. - Такой установки не было!
   - Вероятно, погорячился...
   - Дальше.
   - Случилась перестрелка... - полковник в нерешительности замолчал.
   - Что, Мерцалова застрелили?
   - Нет, товарищ генерал, ушел, - сухо и нервно сказал Лазарев.
   Генерал от его голоса даже поежился, сведя  лопатки  к  позвоночнику.
Острие карандаша начало вычерчивать на бумаге неведомые  узоры.  Генерал
всегда, когда нервничал, изрисовывал всевозможными знаками не один лист.
Рука работала сама собой - абсолютно  автоматически,  словно  с  головой
генерала она не была связана никоим образом.
   - Захват не получился. Мерцалов ушел, оставив после себя три трупа. В
том числе  убит  капитан  Сергачев,  который  и  обнаружил  Мерцалова  в
ресторане.
   - Что Мерцалов делал в ресторане?
   Полковник Лазарев  от  такого  достаточно  нелепого  вопроса  опешил.
Генерал почувствовал это по его прерывистому дыханию.
   - Да как что, товарищ генерал... Надо  полагать,  завтракал,  обедал,
выпивал, закусывал...
   "Чтоб вы провалились, бездельники!" - подумал генерал,  но  в  трубку
сказал совсем другое:
   - Кто еще погиб, полковник?
   - Это не наши люди.
   - Я спрашиваю, кто?
   - Сержант тверского ОМОНа Трошкин и старший сержант Скоренев.
   - Ну, эти не из нашего ведомства, - буркнул Потапчук. - Но все  равно
жалко парней... Что сделали по горячим следам? И откуда взялся ОМОН?
   - Сплошное совпадение.
   - Почему-то это совпадение - на руку Мерцалову, а не нам.
   - Да там вообще, товарищ генерал, такое было в ресторане! Слава Богу,
все обошлось...
   - Ты хочешь сказать, полковник, малой кровью?
   Троих уложил и ушел.
   - Нет, товарищ генерал, но могло быть намного хуже, поверьте.
   - Где сейчас Мерцалов?
   - Мы пытаемся его достать.
   - Можете и не пытаться, пустая затея. Это не  тот  человек,  которого
можно взять вот так вот просто. Тебе повезло, полковник, ты и твои  люди
его обнаружили, но брать Мерцалова должны были профессионалы. Почему был
задействован ОМОН? Почему меня не поставили в известность?
   - Некогда было, товарищ генерал. Решение пришлось принимать на  ходу,
и принял его...
   Генерал понял, что теперь все свалят на погибшего капитана Сергачева,
с остальных же взятки гладки.
   - Ладно, еду в управление.
   - Машина за вами уже выслана, товарищ генерал.
   Думаю, она уже у подъезда.
   - Хорошо, хорошо, полковник, - генерал положил трубку и только сейчас
внимательно посмотрел на то, что нарисовала его рука.
   А она во время разговора механически записала  три  фамилии  и  возле
каждой начертила маленький аккуратный могильный крест.
   - Тьфу ты! Чертовщина какая-то!  -  генерал  стал  густо  зачеркивать
фамилии, графит сломался, и Потапчук вновь чертыхнулся.
   В двери появилась уже окончательно проснувшаяся жена в длинной ночной
сорочке.
   - Федя, что-то случилось?
   - Да, случилось. Я сейчас уезжаю. Позвоню утром.
   А ты чего бродишь, иди спать!
   - Не ругайся.
   - Попробуй тут не ругаться, когда  мои  доблестные  вояки  таких  дел
наворочали!
   - Чего на людей злишься, думаешь, они не стараются как лучше?
   - Да, стараются... Себя не жалеют и других...
   Атонина Адреевна за сорок пять  лет  супружеской  жизни  насмотрелась
всего и давным-давно привыкла к тому, что мужа могут поднять среди ночи,
вызвать на службу или вообще он может исчезнуть на несколько дней.
   - На работу мне не звони, я буду очень занят.
   - Долго?
   - Сколько потребуется.
   - Ясно, ясно, Федя. Может, чаю  поставить  или  кофе?  Попьешь  перед
уходом.
   - Да какой к черту чай!
   - А кофе? Сон прогонишь.
   - Мне сон лучше любого кофе прогнали.
   - Как хочешь.
   Генерал опять тряхнул головой и по-военному быстро  начал  одеваться.
Через пять минут он был полностью собран, правда бриться не  стал.  Жена
напомнила:
   - Федя, побриться забыл.
   - На работе побреюсь.
   - Тогда возьми бритву, а то потом снова скажешь, что я не досмотрела.
   У генерала была привычка: он брился каждое утро, чем бы не был занят.
Процесс бритья приводил его нервную систему в определенное равновесие. И
вообще  привычки,  как  считал   генерал   Потапчук,   человеку   просто
необходимы. Именно они держат его в норме, не  дают  сгибаться  в  самых
кризисных ситуациях.
   А сейчас ситуация сложилась именно такая. И единственное, чему  можно
было порадоваться, так это тому, что Олег Мерцалов засветился. Теперь со
всей определенностью ясно, что он находится в Москве и именно его наняли
для исполнения убийства, последствия которого будут катастрофичными.
   На пороге кабинета генерал столкнулся с Атониной Адреевной. Она несла
чашку горячего чая, в котором плавал ломтик лимона. На  блюдечке  лежала
серебряная ложечка с витой ручкой. Потапчук нахмурился.
   - Я же сказал...
   - На вот, выпей, Федя, может, голова болеть перестанет.
   - А с чего ты взяла, что у меня болит голова?
   - По тебе видно. Уж кому, как не мне, понять, что у тебя...
   - Не надо, не надо. Когда ты говоришь, что у меня  болит  голова,  то
она и начинает болеть. Ты всегда пытаешься  мне  внушить  то,  что  тебе
кажется.
   - Ты мне твердишь эту фразу, Федя, уже сорок лет.
   Твердишь, когда виноват.
   - А ты, дорогая, сорок лет продолжаешь внушать.
   Нас с тобой уже не переделать.
   - Ну что ж, отнесу чай на кухню.
   Но тем не менее Федор Филиппович взял чашку, размешал немного  сахара
- жена заботилась о муже, берегла его здоровье, запрещая ему есть  много
сладкого - и сделал большой глоток. Ему действительно стало лучше, и  он
с облегчением вздохнул.
   - Оттянуло.
   - Ну, вот видишь!
   - Иди спать, - сказал генерал, ставя чашку на письменный стол. Выходя
из кабинета, обнял Атонину Адреевну за плечи. - Иди, иди. И не волнуйся.
   - Ты позвони, ладно?
   - Ну ты же знаешь, что я позвоню.
   - Да, знаю. Но предупредить должна.
   - Позвоню, если время позволит.
   - Не забудь.
   - Не  забуду,  иди  спать,  -  генерал  накинул  на  плечи  пальто  с
каракулевым воротником, надел шапку и вышел из квартиры.
   Машина уже стояла у подъезда. Водитель прохаживался рядом и курил.
   - Ну что, Павел, тебе тоже не  дали  поспать?  -  невесело  улыбнулся
генерал.
   -  Не  дали,  Федор  Филиппович.  Только  устроился,  а  тут  звонят,
командуют - "в ружье!".
   - Ясно.
   - Куда едем? - уточнил Павел на всякий  случай,  хотя,  проработав  с
генералом лет десять, прекрасно знал, что скорее всего придется ехать  в
управление.
   - Куда же еще - на работу.
   - Вот уж, среди ночи, и на работу! Что-то случилось?  -  сочувственно
спросил водитель.
   - А ты как думаешь, Павел?
   - Думаю, что-то серьезное стряслось. Иначе вас не стали бы поднимать.
   - Да, это точно.
 
*** 
 
   Полковник Лазарев ждал генерала в его приемной.
   Федор Филиппович Потапчук поздоровался с  ним  за  руку  и  пригласил
пройти в кабинет.
   - Кофе уже готов, - сказал помощник.
   - Хорошо, неси.
   - С сахаром?
   - Поставь  сахарницу  на  поднос,  -  не  зная  привычек  полковника,
распорядился Потапчук, Генерал разделся, повесил свое старомодное пальто
на вешалку, спрятал его в шкаф. Снял шапку и шарф,  потянулся,  хрустнув
суставами.
   -  Я,  полковник,  такой  хороший  сон  видел!  Снилось  мне,  что  я
лейтенант, на мне новенькая  форма.  Иду  я  себе  по  улице,  а  мундир
парадный, ботинки сверкают, ремни поскрипывают. Радуюсь, весна на дворе,
яркое солнце, синее небо...
   - Да-да, хороший сон. Я слушаю.
   - Слушаешь и улыбаешься. Небо синее-синее, как только на  кодаковской
пленке бывает...
   Полковник Лазарев,  слушая  генерала,  думал:  "Видать,  наш  генерал
совсем уже сдал, крепчает его маразм. Тут такие дела, а он про новенький
мундир и про начищенные сапоги рассказывает!"
   - ..так вот, полковник, иду я себе по  Тверской-Горького,  поглядываю
по сторонам. А женщины вокруг  -  одна  другой  краше,  и  все  на  меня
поглядывают.
   А по тротуару голуби ходят, в лужах купаются. Лужи тоже  синие-синие,
потому что в них небо отражается...
   На деревьях почки вот-вот лопнут, зеленые листочки  появятся.  И  так
мне хорошо...
   - И я вам все испортил своим звонком, не дал досмотреть сон?
   - Да нет, полковник, - бросил генерал, усаживаясь в кресло за большим
рабочим столом, - не ты мне все испортил, а  голуби.  Залюбовался  я  на
них, как мальчишка, стоящий на крыше. А голуби, будь  они  неладны,  мне
весь парадный мундир и обгадили. И на погоны, и на грудь, и на рукава. А
у меня с собой, полковник, платка носового нет.  Я  растерялся,  все  на
меня смотрят, пальцами показывают, хохочут. И так я себя возненавидел, а
еще больше птицу мира, что готов был в канализационный люк  провалиться,
подальше от людских глаз.
   - Да.., ну и сон.
   - Вот и я Думаю... Небо синее, лужи блестят, а я весь в дерьме...
   Полковник Лазарев нетерпеливо переминался с ноги на  ногу,  не  зная,
как остановить поток красноречия генерала Потапчука. Но тот сам  прервал
повествование, сказав после паузы обидные для Лазарева слова:
   - Может, я и нашел бы выход и почистил бы свой мундир,  но  тут  твой
звонок, полковник, я и проснулся.
   Удружил ты мне, помог сохранить дерьмо на мундире.
   Вот какие дела приключились. А теперь присаживайся и рассказывай, что
да как.
   Доклад полковника был очень кратким. Неприятно говорить о собственных
промахах.
   - Я выезжал на место, все осмотрел. Вот фотографии убитых, они сейчас
в морге, с ними работают эксперты. Все  три  выстрела  были  произведены
почти в упор. Омоновцев не спасли даже бронежилеты. Насколько  я  понял,
пули в пистолете Мерцалова бронебойные.  Они  сейчас  на  баллистической
экспертизе, результаты будут только утром,  я  просил  сделать  все  как
можно скорее... - после этого Лазарев принялся  пересказывать  генералу,
что произошло в ресторане "У Константина".
   Генерал слушал, не перебивая, его рука  опять  стала  вычерчивать  на
листе бумаги закорючки.
   - У тебя все? - наконец-то спросил Потапчук. - Или есть уточнения?
   - Да, все Как вы уже слышали, все происходило в гардеробе. Людей там,
кроме омоновцев и Сергачева, не было, в ресторане имелся второй выход  -
за гардеробной стойкой, поэтому исчез Мерцалов почти  мгновенно,  словно
растаял.
   - Не дурите мне голову, полковник, Мерцалов не сосулька и не  снежная
баба, растаять он не мог.
   - Мы ищем.
   - Где вы его ищите?
   - Вокзалы, магазины, медпункты, рестораны,  кафе,  бистро  -  словом,
везде, где он может появиться. Должен же он выйти из дому.
   Генерал Потапчук скептически хмыкнул:
   - Полковник, ты себе плохо представляешь, что это за человек.
   - Но и капитан Сергачев - опытный оперативник и в задержаниях...
   - Был...
   - Что - был? - не понял полковник.
   - Был он опытным оперативником... Но ты не обращай внимания,  так,  с
языка сорвалось.
   -  ..в  задержаниях  участвовал,  и  не  однажды...  °  -   Задержать
рецидивиста - это одно, а вот взять  Мерцалова  -  это,  как  говорят  в
Одессе, две большие разницы.
   - Теперь я все понял.
   Потапчук подавил в себе тяжелый вздох.
   "Хорошо тебе, полковник: раз - и все понял, - с иронией подумал он. -
Только я что-то ничего не пойму в этом деле".
   - Ладно, можешь идти. Если появится какая-нибудь информация - поставь
меня в известность. Я буду у себя в кабинете.
   - Есть.
   Когда полковник вышел, генерал Потапчук спохватился, что  не  угостил
Лазарева, которому он  доверял  как  честному  добросовестному  офицеру,
чашкой кофе, хотя поднос с кофе стоял на столе.
   "Ничего, угощу в следующий раз", - утешил себя Потапчук и снял трубку
телефона.
   Теперь ему уже не пришлось напрягать память, чтобы  выловить  из  нее
номер генерала Решетова. Он набрал сперва его рабочий телефон  -  скорее
чисто машинально  -  и,  к  своему  немалому  удивлению,  услышал  голос
коллеги:
   - Решетов слушает.
   - Потапчук тебя беспокоит, Андрей Николаевич.
   Ты, надеюсь, уже в курсе?
   - В курсе чего, Федор Филиппович?
   - В курсе того, что случилось в ресторане.
   - Да, порадовали.
   - Так вот, как мы и предполагали...
   - Да-да, Федор Филиппович. Какие же эти омоновцы болваны! Да  и  этот
твой капитан...
   - Это не совсем мой капитан, - уточнил генерал Потапчук. - А омоновцы
вообще тверские.
   - Да ну их всех к черту - бездельники и тунеядцы!
   Им бы только алкоголиков брать. А как вышло посерьезнее дело, их  тут
же перестреляли, как голубей.
   - Как кого?
   - Как голубей. А что?
   - Нет, ничего...
   Генерал Потапчук с отвращением и раздражением вспомнил  свой  гнусный
сон, но рассказывать о нем, естественно, Решетову не стал. Не поймет.
   Решетов продолжал:
   -  Надо  было  поставить  в  известность  меня.  И  мри   люди,   они
натренированные, взяли бы Мерцалова на три пятнадцать. Это точно.
   - А как же! Мои б люди его выследили, взяли за руки и  держали  б  до
приезда твоих.
   - Завалил ты дело.
   - Я его начал, - напомнил Потапчук, - и  не  ошибается  тот,  кто  ни
хрена не делает.
   - В другой раз без моих людей ни шагу.
   - Да брось ты, Андрей Николаевич! Просто вместо тех трех трупов  было
бы три трупа твоих людей.
   - Да ты что, Федор Филиппович! Мои молодцы так  подготовлены!  Я  сам
лично за этим слежу.
   - Я думал, ты в курсе, Андрей Николаевич, с кем мы боремся, а ты еще,
наверное, не  понял.  Мерцалов  -  профессионал  экстра-класса.  Я  тебе
показывал список его дел, он наследил во многих странах. И вот теперь он
здесь, в Москве.
   - Я уже усилил охрану, дал инструкции  никого,  к  моему  подопечному
близко не подпускать.
   - Знаешь, Андрей  Николаевич,  с  какого  расстояния  поражает  пуля,
выпущенная из снайперской винтовки?
   Из хорошей, конечно, снайперской винтовки.
   - Знаю, знаю.
   - Так что, ты думаешь, можно оцепить человека в городе, спрятать и не
подпускать к нему никого на расстоянии полукилометра?
   - Во всяком случае, я постараюсь это сделать. Это моя работа.
   - Что ж, постарайся, согласен - это твоя работа.
   - А твоя работа, Федор Филиппович, найти этого  мерзавца,  выковырять
его, как клопа, даже  из  самой  глубокой  щели  и  раздавить  к  чертям
собачьим. Раздавить, раздавить!
   Потапчук понял, что генерал Решетов разнервничался  на  всю  катушку.
Ему даже захотелось отвести телефонную трубку подальше от уха в ожидании
грязных ругательств в адрес Мерцалова,  в  адрес  омоновцев  и  в  адрес
офицера ФСБ, который не смог задержать  Мерцалова,  не  смог  того  даже
ранить. Ведь раненый преступник - это уже совсем другое дело.
   - Я тебе, Андрей Николаевич, для того и звонко, чтобы ты усилил  меры
предосторожности, может, даже увеличил охрану.
   - Да не учи ты меня, Федор, что делать! Я на этом собаку съел.
   - Можно сказать, нам повезло.
   - В каком смысле повезло, Федор Филиппович?
   - В том смысле, что Мерцалов засветился.
   - Ну, и что из того?
   - Я думаю, мы свяжемся со средствами массовой информации, покажем его
фотографию по московскому телевидению, покажем много раз,  обратимся  за
помощью к населению.
   - В этом я тебе могу поспособствовать, Федор Филиппович.
   - Вот и славненько будет, Андрей Николаевич, поспособствуй.
   - Хорошо, пиши бумагу, я подпишу, и мы решим этот вопрос.
   - А министр МВД?
   - А что министр  МВД?  Он  даст  добро,  -  уверенно  сказал  генерал
Решетов, - ему деваться некуда.  Ведь  не  дай  Бог  что  случится,  шум
поднимется такой, что и ему мало не покажется. На этот раз он  сухим  из
воды не вылезет. Это ему не с Лебедем судиться и не Лебедя отправлять  в
отставку. В дворцовых интригах он герой, а в деле...
   -  Ну  что  ж,  договорились.  Хотя  еще  подумаю,  стоит  ли  шумиху
поднимать. Появится информация - сообщу. Да  и  ты,  Андрей  Николаевич,
держи меня в курсе. Где меня найти, ты знаешь.
   - До связи.
   - В другой раз порадуй чем-нибудь.
   - Обязательно.
   Потапчук положил трубку и понял, чего ему так  страстно  хочется  вот
уже больше часа. Он выдвинул  нижний  ящик  письменного  стола,  вытащил
пачку  сигарет  и  с  таким  ожесточением  стал  ее  распаковывать,  что
казалось, пачка того и гляди разлетится в клочья.
   "Если бы кто-нибудь сейчас посмотрел на меня со стороны,  то  подумал
бы, что я старый  наркоман.  А  в  пачке  не  обыкновенные  сигареты,  а
марихуана или еще что-нибудь в этом роде. Да будь она неладна! -  пальцы
не слушались, но в конце концов Потапчук выдернул сигарету. Он прикурил,
жадно затянулся и тут же закашлялся. - Да что за  напасть,  пропади  оно
все пропадом!"
   Постепенно  к  Федору   Филипповичу   вернулось   самообладание,   он
худо-бедно успокоился. Генерал расхаживал по кабинету, размышляя о  том,
что бы еще предпринять. И с досадой отметил, что на ум  приходит  только
один вариант. Генерал поглядывал на телефонный аппарат с таким чувством,
будто тот был лампой Алладина, но не спешил  набирать  номер.  Позвонить
агенту Слепому означало признать свою беспомощность.
   "Пусть поспит, пусть пока отдохнет".
   Федор Филиппович вышел в приемную, и у него появилось  ощущение,  что
сейчас не глубокая ночь, а разгар рабочего дня. Большинство  сотрудников
присутствовали на местах. Кто-то отправлял по  факсу  сообщения,  кто-то
сидел за компьютером.
   Настроение Потапчука в этой деловой атмосфере улучшилось.
   - Свяжитесь с нашими баллистами. Всю информацию мне на стол. Скажите,
что срочно, что генерал Потапчук требует. Пусть они ускорят экспертизу и
не тянут волынку.
   Однако генерал прекрасно понимал, что кто-кто, а баллисты  свое  дело
знают и тянуть волынку не в их интересах. С плеч долой - из головы вон.
   - Хорошо, Федор Филиппович, - сказал один из помощников и заспешил  к
экспертам.
 
Глава 15 
 
   Глеб Сиверов уже позавтракал, выпил кофе и собирался  отправиться  на
свою мансарду. Там он хотел поработать за компьютером.
   - Ты надолго исчезаешь?