. Иногда и я хожу в гости.
   - А не скучаете вы одна в доме?
   - Случается, скучаю. Но ведь  скучно  бывает  и  в  квартире,  полной
людей.
   - Это правда, - согласился Глеб. - Я имел в виду  даже  не  скуку,  я
имел в виду одиночество.
   - Знаете, я давно поняла,  Федор,  одиночество  -  это  удел  всякого
умного человека.
   - Да, вы правы, - Глеб поддерживал  светский  разговор,  с  интересом
наблюдая за женщиной. - Умному всегда тяжело найти собеседника.
   -  Мы  говорим  так,  будто  имеем  право  причислять  себя  к  числу
избранных. Будто мы с вами великие мыслители.
   - Ну да: Платон, Сенека...
   Софья от коньяка немного  оживилась,  ее  щеки  порозовели,  движения
стали еще более уверенными и спокойными.
   - Как вам здесь живется? - спросил Глеб.
   - Здесь - это где? - уточнила Софья, взяла бутылку и вновь  наполнила
бокалы. - В этом доме?
   - В Калининграде.
   - По-моему, как и везде. Есть свои проблемы.
   В принципе, мы живем как на острове - встречаем и провожаем корабли.
   "Да, корабли я видел, правда, не встречал и не провожал",  -  подумал
Глеб, вспоминая, как плыл по каналу на дюралевой моторке, гребя обломком
весла.
   - Раньше здесь было веселее, - продолжала женщина, - большой портовый
город, янтарь и все такое прочее. Правда, много контрабанды..;
   - Думаю, контрабанды и сейчас тут хватает.
   - Хотелось бы, чтобы ее было меньше.
   - Чем вам мешает контрабанда?
   - Я ведь работаю на таможне, - ответила женщина и  улыбнулась.  -  Не
ожидали?
   - Честно говоря, нет.
   - А где, вы думали, я работаю?
   - Думал, что нигде не работаете.
   -  Вы  ошибались.  Я  работаю  одним   из   заместителей   начальника
Калининградской морской таможни.
   - Круто!
   -  Но  я  занимаюсь   бумажными   делами.   Декларации,   декларации,
декларации... - вздохнула Софья и сокрушенно махнула рукой с  ухоженными
накрашенными ногтями. - Служба моя скучная...
   - И поэтому вы, чтобы не скучать...
   - Да-да, может, и поэтому.
   - Ну что ж, вес понятно. Да, я забыл  вам  сказать:  те  деньги  надо
срочно отправить Потапчуку.
   -  Завтра  отправлю,  насчет  этого  не  беспокойтесь,  -  беззаботно
ответила женщина, словно  речь  шла  о  чем-то  совершенно  будничном  и
заурядном, словно ей  надо  было  перейти  улицу  и  опустить  письмо  в
почтовый ящик.
   И неожиданно спросила:
   - Федор, вас хотели убить?
   - Думаю, хотели, - признался Глеб.
   - И что же им помешало?
   Глеб пожал плечами.
   - То, что они очень сильно хотели убить. Злость в таких делах  плохой
помощник. Нужны не эмоции, а расчет. В меня попала шальная  пуля.  И  то
всего лишь в плечо.
   - А ведь могла бы...
   - Да, могла бы. Но  уже  случившееся  сослагательного  наклонения  не
имеет.
   - Федор, вам не мешало бы поспать, набраться сил.
   А я займусь вашей одеждой.
   - Мне неудобно, что я доставляю вам столько хлопот.
   - А мне, Федор, это приятно.
   Глеб почувствовал, что Софье приятно даже произносить мужское имя,  и
поэтому она слишком часто называет его по имени.
   - А как наш друг? - вдруг вспомнил Глеб про котенка.
   - Он на кухне, у печки.  Удобно  устроился.  Кстати,  дверь  открыта,
сможет, если захочет, перебраться к вам.
   - Хотите, я оставлю вам котенка в подарок?
   - Да, хочу. Знаете, я давно хотела завести собаку или кота. Кота даже
лучше. Но сама не решалась, откладывала. Мой брат, скажи я  ему  только,
принес, бы мне котенка любой породы, самой экзотической.
   - А этот рыжий беспородный, обычная дворовая шпана.
   - Я люблю вот таких... Вернее,  даже  не  знаю,  люблю  ли,  но  этот
котенок мне нравится. Он будет мне напоминать о вас, Федор.
   - Ну вот, Софья, видите, я сделал сразу много дел.
   И котенка пристроил...
   - Да-да, - сказала женщина, убирая сервировочный столик, -  ложитесь,
спите. Я погашу свет. Спокойной вам ночи, Федор.
   Глеб догадывался, ей хочется с ним поговорить, убедить, что у  псе  в
жизни все в порядке... А  с  другой  стороны,  она  прекрасно  понимала,
каково сейчас Глебу, понимала, что ему надо отдохнуть, знала, что завтра
ему предстоит тяжелый день. И поэтому Софья, покинув гостиную,  оставила
Глеба.  Но  самой  главной  причиной  было,  конечно  же,  то,  что  она
почувствовала - сердце этого мужчины занято...
   А он закрыл глаза, потянулся, затем ощупал тугую повязку на плече  и,
глубоко вздохнув, уснул. Он провалился в сон,  точно  в  пропасть.  Глеб
даже не слышал, как дважды входила в гостиную и смотрела на пего женщина
с рыжим котенком на  руках.  Глеб  даже  не  почувствовал,  как  котенок
забрался к нему на диван  и  устроился  в  ногах,  свернувшись  мохнатым
клубочком.
   Слепой спал без видений, в его сне присутствовала лишь музыка.  Время
от времени в переплетении  мелодий  ему  слышались  автоматные  очереди,
всплески волн и шипение пуль, входящих  в  воду.  Тогда  он  вздрагивал,
ворочался и закрывал правой рукой лицо.
   А  Софья  выстирала  его  одежду,  развесила  сушиться  у   печки   и
отправилась в свою большую  спальню,  где,  усевшись  на  край  огромной
кровати, поставила себе па колени пепельницу  и  закурила.  Из  се  глаз
покатились по щекам слезы. И если бы Глеб ее увидел сейчас,  то  она  не
показалась бы ему такой очаровательной и такой уверенной в себе.
 
Глава 17 
 
   Генерал  Потапчук  жил  на  четвертом  этаже  большого  шестиэтажного
сталинского дома. Дом был прекрасный - с толстыми кирпичными стенами,  с
широкими лестницами и большими площадками  перед  квартирами,  огромными
окнами, паркетным полом...
   И отношения между жильцами  были  прекрасными  в  этом  ведомственном
доме, где все знали друг друга. В доме не  было  лишних  людей,  вернее,
людей из другого круга. Многие из офицеров Госбезопасности уже умерли, и
сейчас их квартиры занимали дети, вдовы.
   Рядом с Потапчуком на площадке размещалась  квартира  уже  двенадцать
лет как покойного генерала КГБ Изумрудова. У генерала Изумрудова  имелся
сын Павел. Он не пошел по стопам отца, как водится в подобных семьях, не
стал потомственным офицером, а избрал другой путь.
   Павел окончил какой-то торговый институт и занимал неплохую должность
во Внешторге. Ум, предприимчивость, талант плюс хорошие связи в  органах
Госбезопасности, оставшиеся после отца, позволили  ему  сделать  славную
карьеру  даже  по  московским  масштабам.  А   затем,   когда   начались
перестройки-переделки, он бросил  официальную  карьеру,  сообразив,  что
открываются пути куда более перспективные.
   Он  организовал  собственную  фирму.  Пользуясь  связями,  он  набрал
кредитов под смешные  проценты,  быстро  их  вернул,  после  чего  фирма
развила кипучую деятельность в  самых  различных  областях.  Дела  Павла
пошли в гору, и  он  сумел  выкупить  соседнюю  квартиру.  Соединил  две
квартиры  в  одну,  сделал   евроремонт.   Вставил   в   ампирные   окна
стеклопакеты, положил  новый  паркет,  установил  фирменную  сантехнику,
бронированные двери - словом, сделал все, что положено в случаях,  когда
человек имеет много денег и дорожит своим спокойствием.
   Генералы Потапчук и Изумрудов в свое  время  приятельствовали,  Павел
вырос на глазах у Федора Филипповича, и добрососедские  отношения  между
семействами сохранились по сей день. Иногда Павел заходил к генералу,  а
иногда приглашал генерала к себе на какое-нибудь семейное торжество.  На
все старые и новые праздники семья  генерала  Потапчука  и  семья  Павла
Изумрудова обменивались небольшими приятными подарками.
   У Павла была красавица жена, лет на десять моложе его, и двое  детей.
Старший мальчик Кирилл уже пошел в школу.  Он  был  устроен  в  какую-то
престижную гимназию, где изучал  сразу  три  иностранных  языка  и  кучу
всевозможных предметов, которые вряд ли когда-нибудь  пригодятся  ему  в
жизни. А вот дочка Настенька родилась совсем недавно, ей не  исполнилось
еще и  года.  И  жена  Изумрудова  Светлана  каждый  день  по  два  раза
спускалась на лифте, катя шикарную коляску во двор, где прогуливалась  с
маленькой дочкой.
   Иногда   генерал   Потапчук   сталкивался   со   Светланой,   вежливо
раскланивался, заглядывал в коляску и удивлялся:
   - О, какая большая девушка! - он со стариковским умилением глядел  на
Настю, активно теребящую соску и размахивающую розовыми ручонками.
   - Да,  большая,  большая,  Федор  Филиппович,  -  говорила  Светлана,
довольно улыбаясь. - Вот только что-то зубки у нас плохо растут.
   - Ничего страшного, Светлана, зубы дело наживное.
   Я не видел  ни  одного  ребенка,  у  которого  не  выросли  бы  зубы.
Обязательно вырастут!
   - Два верхних у нее уже наметились, а вот нижние что-то не растут.
   - Не расстраивайтесь, Светлана, вырастут и нижние.
   И вообще она у вас девушка красивая.
   Настя начинала хныкать, и Светлана спешила  к  лифту  или  к  себе  в
квартиру, подолгу возясь со связкой ключей: замки в бронированной  двери
были мудреные, и быстро их открыть никогда не удавалось.
 
*** 
 
   Генерал Потапчук сегодня вернулся домой на удивление рано - в  восемь
вечера. Вошел в квартиру -  и  вдруг  почувствовал,  насколько  устал  и
измотан служебными проблемами.
   "Может, спать пораньше сегодня лечь?" - подумал генерал, готовя  себе
чай и бутерброды.
   Вся его семья находилась на даче, там они жили по полгода - с  ранней
весны до поздней осени. Сам генерал бывал там лишь во время отпуска,  да
раза два-три, по великой необходимости, наезжал в выходные.
   В дверь позвонили.  Генерал  Потапчук,  уже  одетый  по-домашнему,  в
толстой вязаной жилетке поверх рубахи, в вельветовых старых брюках пошел
открывать. Он не задавал себе вопрос, кто  это  мог  быть,  он  даже  не
заглянул в глазок, а сразу распахнул дверь.
   На пороге  стоял  Павел  Изумрудов  в  отличном  костюме,  в  дорогом
галстуке с золотой булавкой. От Павла пахло дорогим терпким одеколоном.
   - Добрый вечер, Федор Филиппович, - показывая в улыбке крепкие  белые
зубы, произнес Изумрудов. - Вы, наверное, заняты?
   - Добрый вечер, Павел, проходи. Я действительно занят, ты не  ошибся.
Вот готовлю ужин.
   - А я видел, как вы приехали, и решил зайти. Давненько мы с  вами  не
виделись.
   -  Да.  Наверное,  прошло  недели  две,  -  сказал  генерал,   смутно
припоминая, когда же в последний раз он столкнулся на лестнице со  своим
соседом.
   - Федор Филиппович, может быть, вам не стоит готовить ужин?
   - А что такое? - Потапчук пытливо взглянул на гостя.
   - У нас небольшой праздник.  Кириллу  сегодня  семь  лет.  Я  поэтому
пораньше вернулся, а жена с мамой уже все приготовили. И вот имеем честь
пригласить вас на маленькое семейное торжество.
   - Ну, Павел, ты меня врасплох застал - сказал Потапчук. -  Нельзя  же
вот так неожиданно...
   - Можно, можно, Федор Филиппович! Только так, на мой взгляд, и нужно.
А иначе вы начнете отказываться,  ссылаться  на  свою  занятость.  Я  же
помню, как вел себя отец.
   Генерал пытался отнекиваться - не оставалось у него сил на торжества,
- но Павел был непреклонен.
   - Ну ладно, Павел, через пару минут буду, - сдался Потапчук.
   - Тогда мы, не начинаем, Федор Филиппович, ждем вас.
   Когда генерал закрыл за Изумрудовым дверь,  он  спохватился,  что  на
день рождения с пустыми руками не пойдешь.
   Федор Филиппович крепко призадумался.
   "Что бы такое подарить семилетнему  пацану?  -  он  стал  осматривать
книжные полки. В голову ничего не приходило. Наконец, Федор Филиппович с
облегчением улыбнулся:
   - Да, есть у меня подарок, есть. Как  это  я  о  нем  забыл?  Правда,
придется забраться  па  антресоли,  но  подарок  замечательный.  У  меня
внучки, и им такие игрушки ни к чему, они технику не любят. Зато Кирилл,
может быть, оценит".
   И генерал принес из кладовки  дюралевую  стремянку,  установил  ее  и
взобрался на антресоль. Он нащупал большую коробку, снял ее, вытер пыль,
открыл. Все лежало на месте. Это  была  миниатюрная  железная  дорога  -
паровоз и четыре вагона. Дорога складывалась  из  частей  и  становилась
большой. А паровоз,  который  нужно  было  завести  блестящим  ключиком,
начнет бегать кругами по рельсам, таща за собой вагончики,  а  полосатые
шлагбаумы  возле  двух  будочек  будут   сами   открываться.   Все   как
настоящее!.. Замечательный подарок!
   Проблема была решена.
   Генерал с чистой совестью отправился в гости.
   Виновник торжества действительно по достоинству оценил подарок Федора
Филипповича и весь вечер не отходил от железной дороги.
   Вкусный ужин, шампанское, коньяк,  чай,  замечательно  приготовленные
пироги со всевозможной начинкой... За  генералом  Потапчуком  ухаживали,
как за родным. Генерал и думать забыл о  своей  усталости,  расслабился.
Ему было хорошо в кругу своих добрых знакомых - соседей.
   Он поглядывал на Павла,  удивляясь,  как  быстро  летит  время.  Ведь
Павла, когда его отец и Потапчук получили эти квартиры, еще не  было  на
свете. А сейчас это взрослый мужчина, уверенный в себе, разбирающийся  в
жизни, сам отец семейства.
   - Я так рад, - сказал Федор Филиппович, - что мой подарок  понравился
Кириллу.
   - Да, - отозвался Павел, - Кирилл вообще завернутый на всякой технике
и компьютерных играх. Я купил ему полгода назад компьютер,  так  он  уже
обыгрывает меня в два счета. Вот поколение, смышленое до невероятности!
   В двенадцатом часу генерал Потапчук вернулся к себе. Читать  на  ночь
не стал, а постарался поскорее заснуть: завтра ему выпадал тяжелый  день
и предстояло очень много дел. А самое главное  то,  что  завтра,  скорее
всего, ему должны будут позвонить Сиверов или Софья и  доложить  о  том,
что происходит в Калининграде. С этими мыслями генерал Потапчук и уснул,
по-детски подсунув кулак под щеку.
 
*** 
 
   Донельзя замотанный служебными передрягами и погруженный в  раздумья,
Федор  Филиппович  Потапчук  и  не  заметил,  что  к  нему   приставлено
наблюдение.
   Впрочем, оно велось настолько искусно и профессионально, что заметить
его было и вправду непросто.
   За Потапчуком следили уже два дня. Провожали на службу, встречали. На
хвосте его "волги", как приклеенный, висел автомобиль с  двумя  молодыми
людьми  в  салоне.  Автомобилем  этим  были  или  серенькие  неприметные
"жигули", или  серый  же  микроавтобус  "фольксваген".  Молодые  люди  -
наблюдатели - не менялись.
   Они, поглядывая на циферблаты, заносили  в  блокнот  все  перемещения
генерала Потапчука.
   Иногда эти люди с кем-то связывались по телефону, получали инструкции
и продолжали заниматься своим делом. Той ночью, когда генерал спал после
дня рождения Кирилла, они проникли в подъезд, открыли лифтовую  шахту  и
минут пятнадцать возились, что-то устанавливая под пластиковым  плафоном
на потолке кабины.
   Когда работа была закончена, они  съехали  с  шестого  этажа  вниз  и
покинули подъезд.
   Сели в "жигули" и стали есть холодные гамбургеры, запивая их чаем  из
большого термоса.
   - Вроде бы все нормально. Как ты считаешь, Олег?
   - Вроде нормально. Так что завтра, наверное...
   - Давай  сейчас  позвоним  шефу,  -  Илья  Железовский,  взяв  трубку
радиотелефона, принялся нажимать кнопки,  фосфоресцирующие  в  полумраке
салона. - Мы все сделали, - коротко доложил Илья майору Коптеву.  -  Так
когда?
   - Завтра утром. Не облажаетесь?
   - Комар носа не подточит, - пообещал Илья.
   Отключив телефон, старший лейтенант Железовский посмотрел на капитана
Барташова. Тот остановил унылый взгляд на красной тлеющей точке сигареты
в руке.
   - Гнилое это дело, Илья.
   - Сам знаю.
   - Очень гнилое, - капитан тяжело вздохнул. - Ну  и  хрен  с  ним,  не
впервой.
   - Что, генералов убирать не впервой? - ехидно спросил Железовский.
   - Какая на хрен разница - генерал, полковник или еще кто-то?
   Коптев  с  Разумовским  рассчитали  грамотно.  На  одной  площадке  с
Потапчуком живет известный бизнесмен Изумрудов. И если что, всегда можно
свалить на какие-то разборки, на месть  конкурентов...  Бизнес  -  штука
опасная.
   В общем, ситуация со всех  точек  зрения  складывалась  выгодная  для
убийства генерала, вернее, для того  чтобы  замести  следы  и  направить
сыщиков из ФСБ по ложному пути. А то, что этим займется именно  ФСБ,  не
вызывало  никаких  сомнений.  Слишком  уж  видной  фигурой  был  генерал
Потапчук, и  такое  дело,  естественно,  на  самотек  не  пустят,  будут
копаться до последнего.
   - Слушай, Олег, - вдруг почти шепотом произнес Илья, -  а  может,  ну
его на хрен, а? Деньги у нас есть, небольшие, правда, но есть.
   - Что ты имеешь в виду? - подозрительно уставился  Олег  на  младшего
напарника.
   - Что я имею в виду? Пойти и заложить Коптева...
   - Да-а, - протянул Олег, - а ты не подумал,  парень,  мы  же  столько
всего наворотили, что, если всплывет, мало не покажется  и  вышак  будет
для нас выходом из всей этой истории.
   - В общем-то да. Но  ведь  мы  действовали  не  по  своей  воле.  Нам
приказывал наш начальник, а мы, как дисциплинированные офицеры,  приказы
выполняли.
   - Потом ты никому ничего не докажешь - документов никаких нет. А  без
бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек.
   - Ты еще шутишь? А мне  как-то  фигово.  Я,  правда,  не  знаю  этого
генерала, может, он и дерьмо порядочное... Но как-то  вот  так  взять  и
взорвать человека, по-моему, не дело.
   - Вовремя ты о человеколюбии вспомнил! Когда пенсионеров, как цыплят,
мочил, о чем думал? - фыркнул Олег и от докуренной до  фильтра  сигареты
прикурил новую По этому его  действию  Илья  догадался,  что  и  капитан
нервничает, что и у него душа не на месте.
   Железовский посмотрел на часы.
   - Еще часов семь ждать.
   - Наше дело маленькое - сидеть. А когда надо  будет,  нажмем  кнопку,
лифт взорвется, и можем уезжать.
   По бумагам мы с тобой числимся где?  На  работе.  При  исполнении,  -
капитан жадно затягивался, - от его затяжки сигарета  истлела  почти  на
треть.
   - Ну ты и куришь! - сказал Железовский.  -  Дышать  нечем!  Приоткрой
окно, пусть вытягивает. Давай сделаем так, - предложил он, - я сплю  два
часа, потом ты.
   - Давай, - согласился напарник.
   Илья устроился на заднем сиденье, подсунул кепку под голову  и  почти
мгновенно уснул.
   А Олег Барташов продолжал сидеть, глядя на темный пустынный двор,  на
черные окна спящего дома... Часы тянулись бесконечно долго.
   Наконец Барташов толкнул приятеля в плечо.
   - Давай, вставай!
   - Что, два часа прошло? Как одна минута, - сказал Железовский,  сонно
потягиваясь, похрустывая суставами. - Спать в этой таратайке невозможно!
Дал бы нам сегодня  Коптев  микроавтобус.  Там  развалишься,  спишь  как
человек. Только что одеяла нет. А здесь - как в скворечнике.
   - Ладно, не ной, - одернул его капитан, - вставай, садись и смотри.
   - А что смотреть? Времени до семи хоть отбавляй.
 
*** 
 
   А в семье Павла Изумрудова случилось ЧП. Настеньке среди  ночи  стало
плохо,  подскочила  температура.  Мать,  отец  и  бабушка  всполошились,
перепугались и не знали, что предпринять:  такое  с  ребенком  случилось
впервые.
   Вдова генерала Изумрудова бросилась вызвать "скорую". Но от  сильного
волнения не могла набрать номер.
   Тогда Павел выхватил трубку, сам набрал номер и закричал:
   -  Срочно  приезжайте!  Срочно!  Моему  ребенку  плохо.   -   высокая
температура, дрожит вся. Немедленно приезжайте!
   - Говорите адрес, - вежливо попросила диспетчер.
   - Ах, да, адрес... - Изумрудов назвал адрес и бросил трубку.
   Он дважды или  трижды  за  десять  минут  подбегал  к  окну,  пытаясь
высмотреть "скорую помощь", но машины не было.  И  он  принялся  звонить
повторно.
   - Да не беспокойтесь, машина уже едет, - ответили ему.
   - Едет? Где она к черту  едет?  Никакой  нет  машины,  я  уже  трижды
подходил к окну!
   - Сейчас приедет, - диспетчер положила трубку.
   - Сейчас  будет,  -  бодро  сказал  Изумрудов,  пытаясь  своим  тоном
успокоить разволновавшихся жену и мат