нами. Коптев, сыт по горло. Нет, к  генералу  Потапчуку
теперь  никто  пальцем  не  притронется!  -  твердо   произнес   генерал
Разумовский. - Теперь он священная корова. Понял?
   - Как не понять.
   - Ты, как и прежде, за его жизнь головой отвечаешь, - засмеялся  Петр
Павлович нервным смехом.
 
*** 
 
   Глеб внимательно вслушивался  в  разговор,  торжествуя,  что  не  зря
потратил время и теперь наверняка  сумеет  убедить  генерала  Потапчука.
Единственное, из-за чего он злился на себя, так это из-за  того,  что  у
него не оказалось с собой звукозаписывающей  аппаратуры.  Запись  такого
разговора дорогого стоила. Но Сиверов не  сомневался,  Потапчук  поверит
ему на слово, ведь Слепой генерала еще ни разу не подводил.
 
*** 
 
   Отсмеявшись и откашлявшись, Разумовский сказал:
   - Мне хотелось бы узнать, как чувствуют себя твои ребята - Барташов и
Железовский.
   Коптев,  получивший  ранее  от  Разумовского  задание  убрать   обоих
исполнителей акции, понял, что грядет новое недовольство  начальника:  и
Барташов, и Железовский до  сих  пор  оставались  живы.  Но  Коптев  уже
приготовил оправдание.
   - Я решил пока сохранить их.
   - В таких случаях надо советоваться.
   - Я не мог поговорить с вами с глазу на глаз и поэтому решил пока  их
не трогать. Если бы вы решили повторить акцию, они бы пришлись кстати.
   - Хитер ты, Коптев!  Умеешь  свою  задницу  оберегать.  Хотя,  честно
говоря, я расстроен.
   - Если вы, Петр Павлович, изменили планы,  то  их  не  станет  уже  к
вечеру, все подготовлено.
 
*** 
 
   Судя по воцарившемуся молчанию, Разумовский сидел в задумчивости. Гул
мотора то усиливался, то пропадал. Скорее всего, Петр Павлович  сидел  в
расстегнутом плаще, и пола со вколотым в нес микрофоном попала на капот,
прикрывающий двигатель автомобиля. Наконец генерал прервал паузу.
   - Нет, Коптев, не спеши. Раз уж получилось, что они живы, есть у меня
для них еще одно дело. А вот потом лучше их нейтрализовать.
   - Как скажете.
   Послышался скрип тормозов, звук отодвигаемой дверцы.
   "Все-таки микроавтобус, - решил Глеб. - Если дверцу не распахивают, а
отодвигают, это не легковой автомобиль".
   - Погоди; потом переговорим.
   Сиверов услышал, как собеседники вышли из машины.
   Затем хлопнула  первая  дверь  подъезда,  защелкали  кнопки  кодового
замка, хлопнула вторая дверь, и послышались торопливые  шаги  по  гулким
лестницам. Сиверов, боясь потерять связь, припарковал автомобиль и  чуть
уменьшил громкость. Достал сигарету и закурил, понимая, что на  лестнице
неизвестный ему  Коптев  с  Разумовским  вести  серьезные  разговоры  не
станут. Теперь оставалось только ждать, когда они войдут  в  квартиру  и
возобновят беседу.
   "Один  пролет,  второй,   третий;..   -   машинально   считал   Глеб,
ориентируясь по звуку шагов. Насчитал десять. - На каждый  этаж  по  два
пролета - итого пять.
   Они на пятом этаже".
   Звяканье ключей.
   Сиверов смотрел в окно. В радиусе до-полукилометра от него находились
десятки пятиэтажных домов, и в какой из них пошли Разумовский и  Коптев,
выяснить было практически невозможно.
   "Или все-таки попытаться... - задумался Сиверов.
   Но, представив, что придется мотаться на машине  из  двора  во  двор,
отыскивая микроавтобус, не зная его марки, номера, цвета,  он  сразу  же
отказался от бредовой идеи. - Уж лучше попытаться прослушать разговор.
   Начнешь дергаться, чего доброго, потеряешь связь с микрофоном и тогда
кусай локти".
   Чтобы не поддаться искушению. Слепой вынул ключи из  замка  машины  и
опустил их в карман куртки.
   Лязгнули  дверные  замки,  дверь  закрылась.  Послышалось   шуршание.
Разумовский и Коптев сняли плащи, повесили  их  в  прихожей  оперативной
квартиры и прошли на кухню. Глеб лишь услышал далекий  шум  воды  -  это
Коптев включил кран на кухне и стал пить, припав губами прямо к  упругой
водяной струе.
   Когда же Разумовский прикрыл дверь  на  кухню,  всякие  звуки,  кроме
бесполезных шумов, исчезли вовсе.
   Сиверову оставалось слушать приглушенные голоса  соседей,  чья  кухня
примыкала к прихожей оперативной квартиры. Жена ругала мужа за  то,  что
он вчера пришел пьяный.
   - Допрыгался! - Сиверов, бранясь, повернул ключ в замке  зажигания  и
рванул с места.
   Он  объезжал  один  двор   за   другим,   переписывая   номера   всех
микроавтобусов, которые попадались ему на глаза. Он понимал почти полную
бесцельность  своего  занятия.  Он  не  успеет   объехать   все   дворы,
микроавтобус с генералом Разумовским может уехать раньше, чем  Глеб  там
появится. Но все-таки был какой-то шанс,  использовать  который  Сиверов
надеялся.
 
*** 
 
   А тем временем Разумовский с Коптевым расположились на  кухне  и,  не
подозревая о том, что начало  их  разговора  прослушивалось,  продолжили
беседу. За время поездки в микроавтобусе у  Разумовского  созрел  вполне
конкретный план. Генерал спешил избавиться от всех  свидетелей,  имевших
отношение к изготовлению фальшивых  денег  в  советское  время.  Так  уж
происходит в жизни всегда: кто-то оказывается крайним. И  если  до  того
ими были старый гравер, химик, бывший работник  организационного  отдела
ЦК КПСС, генерал Потапчук, то теперь крайней оказалась Наташа, знавшая о
том, что ее любовник хранит в квартире, которую она еще  совеем  недавно
занимала, какие-то ящики. Сказать, что  Петру  Павловичу  не  было  жаль
женщину, означало сказать не правду. Он  достаточно  тепло  относился  к
Наташе, получая от нее свою  долю  удовольствий.  Но  дело,  которое  он
затеял, требовало жертв, и немалых.
   После провала с покушением на Потапчука рисковать  он  не  собирался.
Прикрыв глаза, избегая смотреть на Коптева, Разумовский сказал:
   - Барташов и Железовский выполнят еще одно задание под стать первым.
   - Кого? - только и спросил Коптев.
   - На этот раз женщина...
   Разумовский назвал адрес.
   Коптев несколько удивленно приподнял брови. До этого в жертвах - не в
случайно попавших под руку исполнителей, а в тех, кого собирался  убрать
генерал Разумовский - числились только мужчины.
   - Ее зовут Наташа.
   - Фотография есть?
   - Нет. В квартире живет она одна. Друзей  и  родственников  в  Москве
нет. Скорее всего, ее никто и не бросится искать. Я даже сомневаюсь, что
ее близким известно, где она сейчас живет.
   - Инсценируем самоубийство? - предложил свой вариант Коптев.
   Разумовский сразу отверг это.
   - Нет. Желательно даже не убивать се в квартире, хотя все зависит  от
обстоятельств. Ее саму или труп они должны вывезти за город,  все  следы
уничтожить. Она должна пропасть - так, чтобы потом,  если  ее  хватятся,
преступление оказалось в разряде не раскрытых.
   Коптев потер виски,  поднялся  и,  пока  размышлял  над  предложением
Разумовского, поставил на плиту чайник.
   - У  меня  есть  встречное  предложение,  -  повернулся  он  лицом  к
Разумовскому, - они должны исчезнуть все трое - Барташов, Железовский  и
эта женщина.
   - Что ж, разумно.
   - Они уберут се и привезут  труп  ночью  на  шестой  асфальтобетонный
завод треста "Дорстроймеханизация".
   - Не часто ли ты. Коптев, пользуешься этим каналом утилизации?
   - На сегодняшний день ничего надежнее нет. Сторож там наш человек,  в
сушильном барабане для песка  -  газовые  горелки,  это  вам  не  мазут.
Полчаса работы - и от них ничего не останется, лишь измельченные  кости,
смешанные с гравием.
   Разумовский   усмехнулся.   Идея   использовать   сушильный   барабан
асфальтобетонного  завода  для  уничтожения  трупов  принадлежала   ему.
Технология работала безотказно и еще ни разу не подводила. В свое  время
он специально организовал, чтобы сторожами на завод приняли  отставников
того ведомства, где он сам служил.
   Старики получали неплохие деньги, а вышколенные службой в  органах  в
дремучее  советское  время,  не  имели  привычки  задавать  вопросы,  не
интересовались, кого именно привозят ночами сжигать в сушильном барабане
асфальтобетонного смесителя. Для отставников индульгенцией  служило  уже
одно то, что они работают на государство.
   - Ну  вот,  вроде  бы  мы  все  и  выяснили,  -  сказал  Разумовский,
откидываясь на спинку стула.
   Коптев в общем-то был доволен достигнутой договоренностью. Теперь  им
предстояло только выяснить детали - сколько денег получит майор  ФСК  за
помощь Разумовскому. Коптев не дождался, пока генерал сам назовет сумму.
   - Петр Павлович, так ,на какую сумму я могу рассчитывать?
   Разумовский держал паузу, загадочно улыбаясь.
   - Так сколько?
   - Это зависит, Павел Иванович, от того, как ты сработаешь.
   - Разве я когда-нибудь подводил вас?
   - А Потапчук? - усмехнулся Разумовский.
   От этой усмешки сразу же мурашки  побежали  по  спине  майора,  и  он
понял: генералу Разумовскому ничего бы  не  стоило  поквитаться  с  ним,
отправив на тот свет.
   Но Разумовский не дал развиться подозрениям до болезненной стадии.
   - Пять миллионов с тебя хватит?
   Коптев  сидел,  оглоушенный  суммой.  Она  казалась  астрономической,
недостижимой. Такое можно пообещать, твердо зная, что  никогда  обещание
не выполнишь...
   - Я не шучу, Коптев, не провоцирую тебя. Пять  миллионов  хватит  для
полного счастья?
   Коптев тяжело вздохнул и произнес:
   - Да. Но поработать, как я понимаю, придется основательно.
   - Нет, Павел Иванович, это плата за страх. За твой страх, за мой.  Мы
же должны доверять друг другу?
   - Я доверяю вам абсолютно.
   - И я тебе. Ведь если меня не станет, то некому будет дать  тебе  эти
деньги.
   Коптев, сдавленно засмеявшись, спрятал руки под  стол,  чтобы  скрыть
возникшую  в  них  дрожь.  Он   подозревал,   что   Разумовский   играет
по-крупному, но что деньги настолько большие он и предположить не мог.
   "Тридцать процентов генерал не отдал бы ни за что.
   Значит, десять... Пять миллионов.., если это  десять  процентов...  -
мозг Коптева работал, как калькулятор с разбитой клавиатурой, -  это  же
сколько тогда он собирается заграбастать - пятьдесят миллионов?! Это  же
не реально, таких денег в природе не существует! - и  все  же  искушение
было велико. - Нет, не стану дергаться, - подумал Коптев, - не сошел  же
он с ума, будут деньги у него -  будут  и  у  меня,  а  уж  потом,  если
возникнет потребность, сведем счеты. А может, разойдемся тихо-мирно, как
в море корабли".
 
Глава 21 
 
   Глеб не любил московские новостройки. Не  любил  Жулебино,  Бутово  и
другие районы, которые возникли и возникают в последние  годы.  Все  они
казались ему однообразными, серыми, скучными. Для него они  были  частью
какого-то другого города, но не Москвы.
   Они настолько однообразны, что когда Глеб попадал  туда,  то  не  мог
отделаться от мысли, что эти районы без прошлого и без будущего,  у  них
нет никакой истории и не может быть. Правда,  события  в  этих  районах,
судя по криминальной хронике, разворачиваются не менее драматичные,  чем
в других районах  Москвы.  Здесь  случаются  жуткие  убийства,  разборки
криминальных группировок, изнасилования с участием кровожадных  маньяков
и все  то  прочее,  чем  славны  наши  дни  и  без  чего  их  невозможно
вообразить.
   После бесплодных поисков Коптева  и  Разумовского  Глеб  вернулся  на
улицу  Радиальную,  к  тому  шестнадцатиэтажному  панельному  дому,  где
снимала квартиру Наталья Свиридова, любовница генерала Разумовского.
   По-своему компьютеру Глеб узнал телефон  этой  квартиры.  Подъехав  к
дому,   набрал   номер   по   мобильному   телефону.    Длинные    гудки
свидетельствовали о том, что хозяйка  или  отсутствует,  или  просто  не
желает поднимать трубку.
   "Ну что ж, так оно и лучше, - пробормотал  Глеб,  поправил  на  плече
ремень своей спортивной сумки и незаметным движением  переложил  тяжелый
армейский кольт из сумки в карман куртки. - Теперь все в порядке".
   Непринужденной походкой он направился к подъезду.
   Грязная вонючая кабина лифта медленно  подняла  его  на  шестнадцатый
этаж. Он вышел, прислушался: В подъезде царила тишина.  Тихо  было  и  в
соседних квартирах.
   На всякий случай Глеб трижды позвонил  в  дверь,  переждал  несколько
секунд, позвонил вновь. За дверью никто не отзывался.
   Его рука нырнула в недра сумки, извлекла связку отмычек, и он быстро,
профессионально открыл вначале верхний замок,  потом  нижний.  Нажав  на
дверную ручку, толкнул плечом дверь. Та без скрипа  отворилась,  и  Глеб
проник в однокомнатную квартиру Свиридовой.
   В ноздри сразу же ударил щекочущий запах жареных кофейных зерен. Этот
аромат Глеб спутать ни с чем не мог.
   Он тихо прошел в кухню, на ходу заглянув в ванную комнату и в туалет.
В квартире действительно никого не было.
   Было похоже, что  хозяйка  покинула  свою  квартиру  совсем  недавно,
может, минут двадцать назад или четверть часа: запах кофе еще  не  успел
выветриться, хотя форточка была раскрыта настежь. Кофе стоял  в  большой
стеклянной банке с притертой стеклянной крышкой.
   Глеб прикоснулся ладонью к банке  -  кофейные  зерна  еще  не  успели
остыть.
   "А кофе она пережарила,  даже  немного  сожгла.  Не  умеет.  А  зерна
хорошие,  явно  не  "арабика".  Скорее  всего,  купленные  в   фирменном
магазине".
   Квартира поразила Глеба своим  прямо-таки  невероятным  порядком.  По
всему было видно, что хозяйка опрятна и не позволяет себе  расслабиться.
Нигде ни пылинки ни соринки, посуда перемыта, все сияет чистотой.
   Глеб принялся один за другим открывать  кухонные  ящики,  внимательно
разглядывая, что внутри. Затем он  забрался  на  антресоли,  где  лежало
несколько стопок старых  журналов,  стояли  пустые  банки,  перевернутые
донышками вверх. Все банки были вымыты буквально до скрипа.
   "Да, чистоплотная женщина".
   Глеб запустил руку  в  самую  глубину  антресоли.  Но  и  там,  кроме
шершавой ДСП, он ничего не обнаружил.
   - Странно, странно... - пробормотал Глеб,  спрыгивая  с  табуретки  и
подходя к холодильнику.
   Хотя он и понимал, что вряд ли в  холодильнике  находится  что-нибудь
будет интересное,  но  открыл  его,  изучил  содержимое.  По  продуктам,
хранящимся в холодильнике, Глеб понял: хозяйка квартиры не  бедствует  и
ни в чем себе не  отказывает.  На  всякий  случай  он  даже  заглянул  в
морозильную  камеру,  где   увидел   половину   индейки   в   прозрачном
целлофановом  пакете,  замороженные  овощи  в  пестрых  мешках  и   двух
небольших цыплят.
   "Так, ясно. Здесь ничего нет".
   Дверь холодильника затворилась мягко и тихо. Звук был похож  на  звук
передернутого смазанного затвора.
   Глеб заглянул под мойку. Как он и предполагал,  мусорное  ведро  было
пустым, а рядом с ним под мойкой стояло несколько бутылок из-под  водки,
коньяка и минеральной воды.
   "Так, и здесь ничего..."
   Глеб присел у электрической плиты, открыл духовку,  заглянул  внутрь.
Затем вытащил нижний ящик плиты.
   В нем лежала разделочная доска, молоток и топорик для мяса,  а  также
два бруска для заточки ножей.
   "Идеальный порядок, - констатировал еще раз Глеб. - Теперь  туалет  и
ванная комната".
   Осмотр туалета занял не более трех минут.  Затем  Сиверов  перешел  в
ванную. Флаконы  дорогих  шампуней,  хорошие  мочалки,  фирменное  мыло,
всевозможные кремы, мази, зубные щетки, станок для бритья,  два  длинных
махровых халата, стиральная машина.
   - "Может, в ней что-нибудь?" - Глеб открыл машину.
   Но там, кроме домашнего халата, ничего не лежало.
   И в этот момент, когда  Глеб  сидел  на  корточках  перед  стиральной
машиной, щелкнул дверной замок, и в квартире появилась хозяйка в длинном
белом плаще, уже расстегнутом, и серой шляпе. Она  начала  было  снимать
одежду  и  вдруг,  словно  что-то  почувствовав,  замерла.  Правая  рука
застыла, прижатая к груди. Каким-то шестым-чувством, женским чутьем  она
поняла, что в квартире не одна.
   - Кто здесь? Петр, вы? - негромко воскликнула она в пустоту  открытой
кухни.
   Глеб поднялся во весь рост, вытащил из кармана куртки пистолет.
   "Ну, проходи же, проходи, проходи!" - заклинал Глеб женщину  покинуть
прихожую. Тогда бы он смог выйти из ванной.
   - Да что же это такое? - прошептала Наталья, сделала несколько шагов,
неуверенных, робких, готовая в  любой  момент  броситься  к  распахнутой
двери, выскочить на лестничную площадку и громко закричать.
   Она заглянула в кухню, заглянула в комнату.
   - Никого... Вечно мне что-то мерещится...
   Но первоначальный испуг и нервный озноб не проходили. Наталья все еще
никак не могла решиться снять шарф, поставить сумку, сбросить  туфли  на
высоких каблуках. Что-то ее удерживало.
   Она подошла к ванной комнате, взялась за ручку и, повернув ее,  резко
открыла дверь. Прямо перед ней  стоял  высокий  широкоплечий  мужчина  с
опущенными руками и  малопонятным  выражением  на  лице.  Но  с  первого
взгляда было ясно, что он абсолютно не смущен тем, что его  застукали  в
чужой квартире.
   - Кто вы? Что вам надо? - выдавила из  себя  Наталья,  отшатываясь  к
стене.
   Глеб поднял правую руку и прижал указательный палец к губам.
   - Только тихо, пожалуйста, тихо. Я вас прошу, не кричите. Я  вам  все
сейчас объясню.
   - Как вы сюда попали?
   - Не волнуйтесь, все в порядке, -  сказал  Глеб,  понимая,  что  если
сейчас Свиридова увидит в его руке пистолет или он сделает  какое-нибудь
неосторожное движение, она может громко закричать,  завопить,  а  скорее
всего, просто упадет  без  сознания.  -  Извините,  Наталья,  но  я  был
вынужден поступить так. Мне очень нужно с вами поговорить.
   - Кто вы? - Если бы ее губы не были ярко накрашены,  то  Глеб  увидел
бы, что они стали белыми, как и все лицо. - Кто вы? - с тем же  страхом,
но уже понемногу приходя в себя, повторила Наталья.
   - Я Федор Молчанов, офицер ФСБ. Вот мои документы.
   Но лишь стоило Глебу сделать движение к  нагрудному  карману  куртки,
как женщина зажмурилась, и ее лицо перекосил ужас.
   - Да не бойтесь вы, не бойтесь. Ничего страшного.
   Наталья открыла глаза.
   - Вот, смотрите, - Глеб протянул ей удостоверение сотрудника ФСБ. Вид
документа подействовал на женщину успокаивающе.  -  Там  у  вас  открыта
дверь, Наталья. Наверное, се стоит закрыть. Я хочу  с  вами  поговорить.
Дело очень серьезное и не терпящее отлагательства.
   Глеб знал, что, когда требуется, он может произвести на женщин нужное
впечатление, и они проникаются к нему доверием и  симпатией  Даже  тембр
его голоса немного изменился, и Глеб теперь говорил мягко.
   - А что вы у меня  делаете?  -  спросила  Наталья,  когда  захлопнула
дверь.
   - Все сейчас  объясню.  Не  спешите.  Ради  Бога  извините  меня,  но
надеюсь, вы поймете Говорю сразу - ордера у меня нет...
   - На арест?
   - На обыск, - поспешил успокоить Сиверов.
   - Хорошо, хорошо. - Страх понемногу покидал Наталью.
   Глеб  ошибся,  когда  по  голосу  он  пытался  представить  внешность
Свиридовой. Вместо толстушки,  похожей  на  молодую  Наталью  Гундареву,
перед  ним  стояла   довольно   высокая   женщина,   скорее   худая,   с
выразительными чертами лица, с большими глазами, крупным  ртом  и  четко
очерченными скулами. Пальцы рук у нее были длинными, как у скрипачки или
пианистки.
   - Ладно, Федор извините, не рассмотрела отчество.
   - Неважно, можете называть меня просто Федором, - сказал Глеб, выходя
из ванной. - Давайте я вам помогу раздеться.
   Глеб принял у Натальи плащ, поставил сумку под вешалку, повесил  шарф
на зеркало.
   - Где мы будем разговаривать? - спросила Наталья.
   - Где хотите. Мне все равно.
   - Тогда давайте пройдем на кухню,  я  хочу  пить.  Я  разволновалась,
знаете ли, разнервничалась, испугалась.
   Я вас, честно говоря, приняла за грабителя.
   - Ну скажете! Неужели я похож на грабителя?
   - А кто знает, - взмахнула рукой Наталья -  жест  был  пластичным,  -
какие они, эти грабители?
   - Да, - согласился Глеб, - грабители бывают всякие.
   - Так о чем вы со мной хотели поговорить?
   Глеб