, соприкоснувшегося со сталью.
   - Все, - пробормотал Мерцалов, загоняя стилет  в  грудь  Батулина  по
самую рукоятку.
   А затем, испытывая приятную слабость и блаженное  облегчение,  словно
после близости с женщиной, он поднялся, оглядел свою одежду: ни пятнышка
крови, хотя на ковре уже образовалась порядочная лужа.
   Мерцалов взглянул на часы: без четверти двенадцать.
   "Самое время".
   Он осторожно, не снимая перчаток, затолкал  труп  Батулина  вместе  с
ковром под кровать. Побрызгал в воздухе туалетной  водой,  найденной  на
полке в  ванной  комнате,  чтобы  перебить  запах  крови.  Затем  быстро
разделся,  сняв  даже  белье,  и  набросил  махровый  халат   владельца,
оставленный в ванной. Погасил свет и сел на край кровати. В темноте лишь
светились цифры на экранчике будильника, который, скорее всего,  Батулин
привез с собой, потому что в номере у Мерцалова такого не было.
   "Вот же черт, - подумал Мерцалов,  -  почему  я  жду,  что  на  часах
загорится двенадцать ноль-ноль? Ведь двенадцать ночи - это четыре нуля".
   Когда вместо последнего нуля загорелась единица,  в  дверь  осторожно
постучали.
   -  Войдите,  -  по-английски  спокойно  произнес  Мерцалов  и  шагнул
навстречу гостье, наверняка зная, что после  ярко  освещенного  коридора
она не сможет рассмотреть его в темном номере.
   - У вас темно...
   - А насчет освещения мы не договаривались.
   Мерцалов закрыл дверь.
   Гостья стояла в растерянности. От нее  пахло  легкими,  ненавязчивыми
духами. Мерцалов подошел к ней сзади, нежно обнял за плечи.
   - Валентин, - с усилием проговорила Шарлотта,  -  так  вас,  кажется,
зовут? Мы договаривались сперва попить шампанского...
   - Шампанское подождет, - горячо прошептал Мерцалов в  ухо  женщины  и
коснулся его языком, а руки его скользнули Шарлотте под свитер.
   Она напряглась, повела плечами, прогнулась и попробовала  повернуться
к Мерцалову лицом. А тот уже подталкивал ее к кровати.
   Он повалил ее лицом вниз и принялся стаскивать с нее джинсы вместе  с
трусиками.
   - Валентин... Валентин... - пыталась остановить его Шарлотта.
   - Молчи, молчи... - хрипел Мерцалов, срывая с нее одежду.
   Он навалился на Шарлотту сзади, вошел в нее резко и грубо. Но  вместе
с болью она ощутила сладостный жар.
   Вскоре Шарлотта уже во всем подчинялась Мерцалову, напрочь опровергая
миф о холодных скандинавках. Она успела дважды достичь пика наслаждения,
прежде чем Мерцалов замер и опустился на колени.
   Шарлотта попробовала обернуться, но руки Олега прижали ее к постели.
   - Подожди, подожди, еще рано...
   На Мерцалова накатила новая волна вожделения.
   Редко  ему  приходилось  с  такой  остротой  чувствовать  сексуальную
близость. Обычно он быстро возбуждался и быстро кончал. Но теперь  мысль
о том, что совсем рядом лежит еще теплый мертвец, что  Шарлотта  думает,
будто с ней совсем другой  мужчина,  возбуждала  Мерцалова  сверх  меры,
наделяла его фантастической силой.
   Шарлотта задыхалась, пыталась остановить партнера, но он двигался так
же ритмично и быстро, как двигается иголка швейной  машины.  У  Шарлотты
уже темнело в глазах, когда Мерцалов остановился и тяжело выдохнул.
   - Все!
   Шарлотта обессиленно вползла на кровать, уткнулась лицом в подушку  и
зажала между ног простыню.
   Мерцалов прилег рядом, поглаживая себе низ живота.
   Шарлотта даже боялась заговаривать, ей казалось, произнеси  она  хоть
слово - и этот странный мужчина вновь примется  за  свое.  А  ей  сейчас
хотелось лишь одного - чтобы ее оставили в покое. Но не  было  сил  даже
подняться в свой номер, и она заснула тут глубоким, как обморок, сном.
   Убедившись, что гостья Батулина спит, Мерцалов соскользнул с кровати,
наскоро протер все предметы  в  номере,  к  которым  он  прикасался  без
перчаток, затем краем простыни обернул ручку стилета,  выдернул  его  из
груди Батулина  и  положил  на  подушку  -  так,  чтобы  Шарлотта,  едва
проснувшись, увидела лезвие, испачканное запекшейся кровью. Ковер  вновь
лег на свое место.
   Мерцалов оделся. Неслышно открыл дверь, оказался в коридоре и  вскоре
уже был на пути к своему укрытию.
   Кровавая забава совсем не забрала его сил, наоборот,  придала  новых.
Мерцалов с чемпионской скоростью бежал на лыжах по ночному лесу.  Вскоре
он уже садился в остывшую "вольво". Ветки он закинул подальше за  валун,
чтобы  никому  не  попались  на  глаза,  лопатой  разбросал  по   колее,
проложенной   автомобилем,   снег   и   помчался   по   направлению    к
железнодорожной станции.
   К последнему поезду он успел вовремя.  На  привокзальной  площади  он
оставил машину вместе со своими вещами, прихватив лишь легкую сумку, где
были бритва, зубная щетка и смена белья.  Поезд  уносил  его  обратно  в
Осло.
 
*** 
 
   "Вольво"  на  привокзальной  площади  простояла   недолго.   Владелец
автомобиля, не знавший Мерцалова  в  глаза,  подошел  к  машине,  открыл
дверцу своим ключом, спрятал в карман связку ключей, которыми действовал
наемный убийца, и погнал машину к гаражу.
   Назавтра, ближе к обеду, сидя  в  баре  на  пароме  "Принц  Датский",
Мерцалов медленно жевал бутерброды и запивал их  кофе.  В  телевизионной
программе новостей, конечно же, сообщили о  жестоком  убийстве  русского
предпринимателя, занимающегося торговлей нефтью, но  пока  не  выдвигали
никаких версий, сообщив, однако, что в номере с ним находилась женщина.
   Аппетит у некоторых сидевших в это время в баре испортился, но отнюдь
не у Мерцалова.
   Вдруг он почувствовал, что на него кто-то смотрит.
   Олег обернулся и увидел знакомое лицо.
 
Глава 6 
 
   В Рим Марина Сорокина прибыла  с  паспортом  на  имя  Фионы  Лоуренс,
подданной английской короны.
   При ней была небольшая кожаная сумка  и  такой  же  кожи  чемодан  на
колесиках. В аэропорту  Сорокина  взяла  такси  и  направилась  в  центр
города. Она выбрала недорогой отель. До отеля "Хилтон" оттуда  было  два
квартала. Ее номер состоял из двух комнат и размещался на третьем этаже.
   Войдя в номер, Марина-Фиона сразу  же  подошла  к  окну  и  отдернула
тяжелые шторы. Перед ее взором открылась площадь с  покрывшимся  патиной
бронзовым памятником в центре. Рим  показался  Марине  Сорокиной  ужасно
холодным, ведь  она  прибыла  оттуда,  где  температура  воздуха  стояла
тридцать градусов выше нуля. А в Риме сегодня было плюс десять.
   - Собачий холод! - пробормотала женщина.
   "За время, проведенное на  Востоке,  я  привыкла  к  теплу  и  только
сейчас, когда покинула свой новый дом, стала ощущать холод. Наверное,  я
очень сильно изменилась за эти годы".
   Кроме того, что было холодно, еще  и  шел  дождь  -  мелкий,  нудный,
противный. Марина смотрела, как капли стекают по  стеклу,  заштриховывая
площадь  с  позеленевшим  памятником,  здания,  прохожих  под   пестрыми
зонтами, разноцветные автомобили.
   "Да, погода не из лучших, - подумала  Марина.  -  Надо  принять  душ,
взбодриться".
   Она разделась, сняла искусно изготовленный темный парик и направилась
в ванную комнату. Марина долго плескалась, приходя в  себя,  под  теплой
ласковой водой.
   Наконец она с удовольствием потянулась.
   "Вот теперь я в полной боевой готовности!"
   Не вытираясь, она накинула на влажное тело гостиничный махровый халат
и уже в нем вошла в комнату.
   Марина распаковала чемодан, тщательно осмотрела  все  отобранные  для
поездки вещи и отметила, что она действует  довольно  предусмотрительно.
Если бы вдруг на таможне кому-то пришло в голову открыть  ее  чемодан  и
начать разбираться в вещах, то вряд ли даже  самый  дотошный  таможенник
догадался, что эта привлекательная англичанка является  профессиональным
убийцей и прилетела в Вечный город с заданием убрать Аль-Рашида - одного
из самых богатых и влиятельных людей Востока.
   Мягкая кожаная куртка, такие же мягкие кожаные брюки, свитер,  лыжная
шапочка,  водительские  перчатки,  тонкие  резиновые  перчатки  и  масса
всевозможной косметики. А почему бы у молодой симпатичной женщины  и  не
быть такому количеству косметики?
   Она же следит  за  собой,  ревностно  относится  к  своей  внешности.
Правда, в двух красивых коробочках, где были разложены тюбики  с  губной
помадой, хранились пули для снайперской винтовки. Пули были специальные,
обладающие очень точным полетом и очень  большой  разрушительной  силой.
Пули были искусно спрятаны в тюбиках.
   Никаких документов, никаких фотографий Аль-Рашида  и  его  любовницы,
никаких адресов Марина Сорокина, она  же  Фиона  Лоуренс,  при  себе  не
имела.
   Всякую  информацию  лучше  всего  держать  в  голове,  там   до   нее
практически невозможно добраться постороннему. После одного из  проколов
Марина больше не доверяла бумагам и никогда не возила их  с  собой.  Она
старалась все запоминать. Ее память была отлично натренирована. Огромное
количество адресов, телефонных номеров, имен,  географических  названий,
дат и прочих данных -  все  это  хранилось  в  ее  голове,  и  хранилось
надежно.
   Тщательно одевшись, прихватив с  собой  зонтик  и  закинув  на  плечо
кожаную сумку, Марина покинула свой  номер,  предупредив  портье  внизу,
что, если кто-нибудь будет ее искать, пусть оставит записку.  Когда  она
вернется и куда уходит, Марина докладывать портье, разумеется, не стала.
   Перейдя площадь, Марина прошла квартал и  завернула  в  уютное  кафе.
Вернее, это было не кафе, это был небольшой  ресторан,  который  держала
итальянская семья.  Марина  заказала  равиолли,  бокал  вина  и  бараньи
ребрышки с  овощным  гарниром.  Перекусив,  рассчитавшись  с  услужливым
хозяином, Марина направилась к отелю "Хилтон".
   Ей надо было уточнить, приехал ли Аль-Рашид.
   В  последнее  время  она  не  очень-то  полагалась   на   полковника,
начальника секретной службы. Он мог и ошибиться, и тогда  ее  поездка  в
Рим оказалась бы безрезультатной.
   Когда Марина добралась до "Хилтона", она не стала заходить  внутрь  и
расспрашивать служащих. Зачем привлекать к  себе  лишнее  внимание?  Она
перешла на другую сторону улицы, уселась в кафе прямо у  большого  окна,
заказала кофе и рюмку коньяка. Закурила длинную  коричневую  сигарету  -
сигареты она привезла с собой - и стала смотреть в окно.
   Зимние сумерки быстро сгущались, вспыхивали огни рекламы,  зажигались
окна в отеле. Наконец Марина увидела то, что  хотела  увидеть.  Окна  на
втором этаже "Хилтона" зажглись, причем зажглись одно  за  другим  сразу
все.
   "Ну что  ж,  прекрасно,  исключено,  что  это  кто-то  другой,  а  не
Аль-Рашид, ведь номер выкуплен на несколько лет вперед".
   Прямо напротив отеля  "Хилтон"  стояло  большое  старинное  здание  в
строительных лесах, его огораживал  высокий  дощатый  забор,  украшенный
яркой рекламой.
   "Хорошо, - отметила про себя Марина, - очень  хорошо,  на  фоне  этой
пестроты не так виден человек, он сливается с ней".
   Расстояние от здания до отеля составляло,  метров  сто  пятьдесят.  С
такого расстояния такой профессионал, как она, никогда  не  промахнется.
Самое главное, как понимала Марина, чтобы Аль-Рашид не  приказал  слугам
опустить плотные шторы. Тогда,  естественно,  стрелять  будет  абсолютно
бессмысленно.
   Но на случай, если не удастся застрелить Аль-Рашида прямо в номере, у
Марины имелся другой вариант - подкараулить араба на входе или выходе из
отеля.
   И тот, и другой варианты были вполне приемлемыми.
   Но предпочтительнее выстрел в окно. Ведь тогда  стрелявшего  хватятся
не скоро, и у Марины будет время унести ноги.
   Убедившись, что Аль-Рашид прибыл, Марина вышла из кафе и  отправилась
осматривать старинное здание в лесах, построенное в стиле  барокко.  Она
нашла лаз в заборе и проникла на территорию стройки.
   И вдруг почему-то передумала идти осматривать реставрируемое здание и
искать  точку,  с  которой  она,  затаившись,  произведет  свой  роковой
выстрел.
   Она выбралась из-за забора, и вот здесь ее подстерегала неприятность.
По улице, разбрызгивая лужи, пронесся  один  мотоцикл,  за  ним  второй.
Марина едва успела  отпрянуть  к  дощатому  забору,  иначе  мотоциклисты
облили бы ее с ног до головы густой грязью.
   "Носятся как угорелые!" - подумала девушка.
   Но уже через пару минут ей  пришлось  пожалеть  о  том,  что  она  не
осталась  за  высоким  забором,   обклеенным   рекламой.   Мотоциклисты,
промчавшись по безлюдной улице метров триста,  резко,  почти  на  месте,
развернулись. Марина не могла слышать, о чем разговаривали  между  собой
два длинноволосых парня в черных кожаных куртках, украшенных заклепками;
на запястьях  у  парней  поблескивали  металлические  браслеты,  тяжелые
ботинки тоже были усеяны  сверкающими  заклепками.  Впрочем,  она  и  не
понимала по-итальянски.
   -  Видал,  какая  красотка  шляется?  -   сказал   один   мотоциклист
хрипловатым простуженным голосом.
   - Видал, видал,  -  ответил  второй,  уже  догадываясь,  что  задумал
приятель.
   - Ну что, затащим на стройку и поразвлекаемся?
   По-моему, бабенка что надо!
   - Слушай, Пако, я, честно говоря, ее не рассмотрел, но  твоему  вкусу
доверяю.
   - Ты на фигуру смотри. Красавчик!
   - Фигура - что надо.
   В принципе, обоим парням было абсолютно все равно,  хороша  ли  собой
девушка, которую они чуть ли не окатили грязью, или страшна как  смерть.
Им было до невозможности скучно и ужасно  хотелось  приключений,  причем
приключений, как они полагали, настоящих  мужчин.  На  то,  чтобы  снять
проститутку, которыми были буквально запружены соседние улицы, у них  не
было денег. А те двести тысяч лир, что имелись у  Пако,  предназначались
совсем для другого - они были отложены на бензин.
   - Так что. Красавчик, едем? - Пако поскреб рукой,  одетой  в  кожаную
перчатку, свой небритый подбородок.
   - Поехали быстрей, а то смоется шлюха куда-нибудь. Испугалась небось.
   Мотоциклы с ревом сорвались с места,  и  парни  помчались  туда,  где
осталась стоять у забора Марина.
   Девушка носовым  платком  пыталась  стереть  грязь,  которая  кое-где
попала на ее куртку и брюки.
   "Мерзавцы!  Козлы!  -  чертыхалась  Марина.  -  Угораздило  же   меня
оказаться на дороге этих безмозглых рокеров!"
   Первый мотоцикл мчался прямо на Марину, слепя светом фары.  И  Марина
даже растерялась. Она прижалась спиной к доскам забора, покрепче сжала в
руках, как солдат сжимает ружье, длинный  зонтик  с  загнутой  ручкой  и
длинным ремешком. Мотоцикл, на котором сидел Пако, чуть не сбил Марину с
ног.
   - Ну что, испугалась? - глуша двигатель, просипел Пако. Он спрыгнул с
мотоцикла и приближался к Марине. - А ты ничего, красотка.
   Марина не могла рассмотреть лицо парня, надвигавшегося  на  нее,  тот
шел спиной к свету, а фары светили ей прямо  в  глаза.  Второй  мотоцикл
подъехал и остановился шагах в двух от Марины.
   -  Слушай,  да  она  настоящая  красавица!  Тебе  такие  нравятся?  -
обратился Пако к длинноволосому приятелю.
   Тот положил скрещенные ладони на ширинку и, облизывая  потрескавшиеся
губы, сказал:
   - Очень нравятся! Очень!  -  он  хлопнул  в  ладоши.  -  И  куда  ты,
красотка, собралась бежать?
   - От нас не убежишь, - сказал  Пако,  приблизившись  к  Марине  почти
вплотную.
   За свою жизнь Марине Сорокиной довелось бывать в десятках, если не  в
сотнях самых разнообразных переделок. Приходилось участвовать в  драках,
преодолевать  порой  смертельные  опасности  и   выбираться   из   почти
безвыходных ситуаций. Но сейчас она немного испугалась.  Испуг,  который
она пережила, был каким-то инстинктивным, чисто  женским,  скорее,  даже
животным.
   Так могут испугаться и очень смелые люди. Этот страх  испытываешь  не
умом, а чем-то скрытым внутри,  может,  душой  или  самим  телом,  самой
беспомощной плотью.
   Марина почувствовала, как кожа на спине и затылке под черным  париком
похолодела. Но страх уже притупился, уступая место  ярости.  Марина  зло
сузила глаза и попыталась заглянуть в туповатое  лицо  того,  кто  стоял
ближе к ней.
   А он, сунув в рот сигарету, похотливо смотрел на Марину  и  покачивал
головой.
   - Ну, иди сюда, красотка, иди. Сейчас мы тебя изнасилуем. Да еще  как
изнасилуем!
   - Послушай, Пако, а может, ей самой хочется, чтобы ее трахнули  прямо
здесь, на стройке? Как ты думаешь, неужели она  откажет  таким  классным
парням?
   - Конечно, Красавчик, мы ее будем  трахать  так,  что  понравится  не
только нам, но и ей. Ты же хочешь, красотка, чтобы двое классных  парней
хорошенько отодрали тебя? Ты останешься довольна, - сплевывая  почти  на
ботинки Марины, шипел простуженным голосом Пако.
   А Красавчик, почесывая пах  через  брюки,  приближался  все  ближе  и
ближе.
   Марина плотнее прижалась к доскам и единственное, что успела сделать,
так это перекинуть ремень своей кожаной сумки через грудь чтобы случайно
не потерять  в  потасовке.  То,  что  потасовка  произойдет,  Марина  не
сомневалась. Но страх уже оставил ее окончательно, ее даже забавляли это
уличное  происшествие  и  эти  парни,  изображающие  из  себя  отчаянных
бандитов.
   Марина подумала: "Ну что ж, ребята, сейчас  мы  посмотрим,  кто  кого
оттрахает - вы меня или я вас".
   Марина Сорокина всегда была в хорошей спортивной форме.  Она  неплохо
бегала, обладала прекрасной реакцией и ловкостью. А за те годы, что  она
работала на спецслужбы,  ее  многому  научили  мастерски  подготовленные
инструкторы. Она в совершенстве овладела рукопашным боем,  и  даже  пара
дюжих  мужиков,  поднаторевших  в  драках,  вряд  ли  бы  могли  с   ней
справиться. Тем более, если бы не  ожидали,  что  глухая  оборона  может
внезапно перейти в атаку.
   О том, что у Марины превосходно поставлен удар как с правой ноги, так
и с левой, не говоря уже о хитроумных ударах пальцами, ни Пако,  ни  его
приятель по кличке Красавчик, понятное дело, не догадывались.
   Они думали, что перед ними обыкновенная  туристка,  разгуливающая  по
старинным улицам, оглядывающая допотопные строения и восхищающаяся  всей
этой рухлядью, - в Риме туристов едва ли не больше, чем местных жителей.
   - Дай-ка мне, Пако, сигарету, - попросил Красавчик.
   Пако подал пачку, в которой была последняя сигарета. Красавчик  долго
возился, пытаясь ее раскурить, все время поглядывая на Марину. Ему  явно
были по вкусу ее стройные ноги, обтянутые кожаными брюками,  ее  высокая
грудь, которая  хорошо  просматривалась  под  свитером  и  курткой.  Ему
нравилось лицо этой темноволосой женщины. Не  нравилось  единственное  -
взгляд предполагаемой жертвы. Взгляд Марины был холодный и спокойный,  и
Красавчику от него стало не по себе. Он всегда терялся,  когда  на  него
смотрели вот так, прямо в глаза, невозмутимо и безо всякого страха.
   - По-моему, Пако, она нас совсем не боится,  -  с  присвистом  сказал
Красавчик.
   - Как это не боится?
   - Не боится, и все тут.
   - Наверно, ни хрена не понимает. Думает, мы часть местной экзотики.
   - Она что же, совсем дура?
   - А по-моему, ей хочется, чтобы мы ее трахнули.
   Как предпочитаешь, Пако, сзади или спереди?
   - Я предпочитаю, Красавчик, дать ей в рот, задвинуть ей член до самых
гланд.
   - А если откусит?
   - Ты же знаешь, у меня такой прибор, что перекусить его невозможно.
   - Да-да, знаю - как резиновый  шланг.  Слышишь,  красавица,  у  моего
приятеля член как резиновый шланг, и он хочет задвинуть его тебе в рот.
   Марина провела языком по губам, чем еще больше раззадорила парней,  а
затем резко сплюнула в сторону.
   - Валили бы вы, ребята, отсюда,  пока  ваши  яйца  целы!  А  то  ведь
поотрываю, и ваши синьориты будут очень сильно  расстроены,  на  фиг  им
нужны кавалеры без половых органов.
   Парни переглянулись, не понимая, что говорит Марина.
   - Слушай, что она несет? - спросил Пако у Красавчика.
   Тот пожал широкими плечами:
   - Точно - она иностранка!
   - Это я и без тебя вижу. Наши бы здесь не шлялись. Ты откуда будешь?
   Марина еще раз сплюнула, покрепче сжала ручку зонтика, в