м  тебе
отсюда не уйти.
   - Да, знаю. Ты сам говорил, можно быть или с бандитами, или  с  теми,
кто охраняет порядок.
   Гуковский кивнул.
   - У тебя хорошая память.
   - У меня еще верная рука и хорошее зрение.
   Оставшись один, Глеб посмотрел на телефонный аппарат.  Скорее  всего,
разговоры они не прослушивают, иначе бы  Валентин  не  стал  настаивать,
чтобы я говорил с Ладой в его присутствии. Так что стоит рискнуть.
   Он полистал тонкий служебный справочник, лежавший на столе, и отыскал
номер вахтера. Старик Саак ответил ему хриплым немощным голосом:
   - Дежурный слушает.
   - Это я.
   - Узнал тебя.
   - А теперь, отец, один вопрос:  есть  ли  в  пансионате  быстроходный
катер?
   - Есть. Остался после  спасателей.  С  двумя  моторами.  И  не  стану
хвалиться, но он самый быстрый на всем побережье от Гагр и до Сухуми.
   - Он на ходу?
   - Почти.
   - Так вот, отец. Сегодня ночью я хотел бы покататься  в  одиночестве.
Баки должны быть полные, и еще пару канистр в запасе.
   - Это можно, - согласился Саак, но по тону, каким он говорил, он  был
не очень-то доволен желанием Глеба поплавать в одиночестве.
   - Может случиться так, что катер не вернется, так что я заранее хотел
бы оставить за него деньги. Если все пройдет удачно, то я  верну  его  с
кем-нибудь из людей, которым заплачу. Но все равно, деньги можете  тогда
оставить себе.
   Подождите, я сейчас подойду.
   Глеб повесил трубку и спустился в  холл.  Он  зашел  к  Сааку  в  его
стеклянную будку, прикрыл дверь, затем положил перед стариком  деньги  в
почтовом конверте.
   - Здесь две тысячи долларов.
   - Это много, - растерявшись, сказал Саак.
   - Лишь бы не мало, - усмехнулся Глеб. - И пусть лодка стоит наготове.
   - Я выкачу ее из эллинга, - сказал Саак, - и оставлю на тележке.
   Достаточно будет только отцепить трос, и она сама спустится в море.
   - Я помню, как устроена эстакада, - ответил Глеб, -  Что-то  недоброе
ты задумал, - засомневался Саак.
   - Главное, не признавайтесь потом, что все это подстроили мне  вы.  И
спрячьте подальше деньги.
   - Хорошо. Я сейчас же залью бензин и поставлю  две  канистры.  Честно
говоря, это все, что у меня осталось.
   - Спасибо.
   Глеб вышел из кабинки  и  подошел  к  лифту.  Когда  он  оказался  на
последнем этаже, то вышел на круговой балкон башни и осмотрелся.  Машина
Валентина уже стояла  на  шоссе.  Но  внимательно  присмотревшись,  Глеб
сумел-таки отыскать взглядом пятерых  вооруженных  парней,  устроившихся
вдоль дорожки, ведущей от корпуса к шоссе.
   "Кончено, если я побегу туда, меня тут  же  пристрелят.  Хорошо  еще,
если Лада останется жива".
   Глеб перешел на другую сторону балкона и принялся рассматривать  пути
отступления к морю. Он тут же определил для  себя  позицию  -  слева  от
сцены, за кустами шиповника. Отсюда рукой подать  до  беседки,  где  его
будет ждать Лада, а затем до тропинки,  которую  проделали  нетерпеливые
отдыхающие, спешившие года  два  назад  к  морю.  Вот  только  охранник,
восседающий на вышке для волейбольного судьи... Его нельзя оставлять,  с
его позиции простреливается  и  пирс.  Конечно,  кое-кто  дежурит  и  на
катамаране, но вряд ли там успеют разобраться что к  чему,  и  Глеб  уже
окажется далеко в море,  прежде  чем  с  борта  судна  прогремят  первые
выстрелы.
   Сиверов дождался того момента, когда Саак  отворил  двери  эллинга  и
выкатил  на  тележке  катер  -  довольно  легкий,  предназначенный   для
буксировки лыжников. На корме поблескивали два мотора.
   "Пока он будет катиться к морю, я успею завести двигатели", - подумал
Глеб и спустился в свой номер.
   Он подготовил винтовку,  протер  затвор,  прочистил  ствол,  а  затем
отстегнул приклад и спрятал оружие в  сумку.  Два  пистолета  исчезли  в
карманах куртки.
   Теперь оставалось только ждать.
   Глеб уселся в кресло, закинул ноги на стол и закурил.  Ему  казалось,
что секундная стрелка приросла к циферблату и сдвинуть  ее  нет  никакой
возможности.
   Тогда он закрыл глаза и ждал столько, на  сколько  хватило  его  сил.
Когда же он вновь взглянул на часы, то увидел - прошло пять минут.
   Когда до назначенного времени оставалась четверть часа, Глеб с сумкой
на плече вышел из номера и спустился черной лестницей. Ключ  он  оставил
на подоконнике, прикрыв его скомканной газетой. Окно  в  конце  коридора
поддалось с трудом, его не открывали  с  последнего  ремонта.  Затрещала
присохшая краска. Глеб замер и прислушался.
   Нет, никто не заметил его. Он  выскочил  сквозь  приоткрытое  окно  и
оказался во влажном аромате южных растений. Сразу  прикрыл  окно,  чтобы
никто не заметил, каким путем он  выбрался  на  улицу.  Пригнувшись,  он
пересек бетонную дорожку, ярко освещенную фонарем, и исчез  в  зарослях.
Глеб двигался очень осторожно, точно по намеченному маршруту, который он
определил себе, глядя с обзорного балкона. Вот и кусты  шиповника.  Глеб
оглянулся.
   Возите беседки, за сценой, он увидел Ладу.  Та,  одетая  в  джинсы  и
рубашку, но на этот раз уже без пиратской повязки на голове,  сидела  на
поручнях. В ее пальцах тлела  сигарета.  Глеб,  открыл  сумку,  приладил
приклад к винтовке и поправил мешающие смотреть ветви.  Ярко  освещенный
стол посреди площадки, за ним группки людей,  пьяный  шум.  А  во  главе
стола  -  Валентин  Гуковский  и  Боцман.  Они  сидели  рядом,  негромко
переговариваясь. Боцман смеялся, а Валентин поглядывал себе на  запястье
- туда, где  отливал  золотом  массивный  корпус  наручных  часов.  Глеб
посмотрел на циферблат своих. Все, пора. Можно действовать.
   Глеб буквально слился с оружием, припал к окуляру оптического прицела
и увидел приближенные оптикой лица сидевших за столом -  разомлевшее  от
выпитого лицо Боцмана и  напряженное  лицо  Валентина.  Банкир  старался
сидеть  к  сцене  грудью,  а  Боцман  -  наоборот,  сидел   вполоборота.
Перекрестье  прицела  сперва  легло  на  предплечье   Гуковского.   Глеб
несколько секунд подержал оружие, словно запоминая эту позицию,  готовый
в любое мгновение к ней вернуться,  потом  сдвинул  перекрестие  вправо,
точно на  голову  Боцмана.  Сейчас  он  не  испытывал  жалости  к  этому
человеку, как не испытывал  и  ненависти.  Перед  ним  была  всего  лишь
мишень, в которую нужно выстрелить и желательно не  промахнуться.  Почти
беззвучно щелкнул предохранитель. Палец лег на  спусковой  крючок.  Глеб
задержал дыхание и выстрелил. Ослабленный глушителем, выстрел  показался
ему легким хлопком. Боцман даже не успел вскинуть руки. Пуля вошла прямо
в глаз, и бандит, оборвав свой рассказ на полуслове, рухнул  в  тарелку,
расколов ее надвое. Гуковский даже не  успел  дернуться,  как  прозвучал
второй  выстрел.  Пуля  зацепила  его  предплечье,  и   из-под   клочьев
разодранного рукава показалась белая подкладка. Раненый Гуковский нырнул
под стол. Охрана даже сразу не сообразила, откуда стреляют.
   Затем  кто-то  выстрелил,  и  тут  же  послышались  другие  выстрелы.
Беспорядочная  стрельба  разорвала  тишину.   Послышались   истерические
женские крики. Глеб, продолжая сжимать  в  руках  винтовку,  бросился  к
беседке. Лада даже не поняла,  откуда  он  появился,  и,  ни  о  чем  не
спрашивая, послушалась приказа:
   - Беги впереди меня! К морю!
   Глеб злорадно ухмыльнулся, заслышав стрельбу  на  дороге,  ведущей  к
шоссе.
   На ходу он выстрелил  в  охранника,  который  привстал  на  судейском
сиденье и вертел своим автоматом то влево, то вправо. Тот выронил оружие
и полетел с вышки вниз головой.
   - Быстрее! - прикрикнул Глеб, потому что кто-то уже успел рассмотреть
две стремительно удаляющиеся фигуры, и пули  засвистели,  сбивая  листья
бамбука.
   Глеб первым вскочил в лодку, а затем, нагнувшись, подхватил Ладу  под
мышки и втянул ее наверх. Он тут же отсоединил трос, и тележка понеслась
по наклонным рельсам к морю. Волны уже успели подняться не на  шутку,  и
Глеб молил Бога,  который,  если,  конечно,  существует,  должен  помочь
запустить ему двигатели прежде, чем нос катера войдет в воду.
   Чихнул один мотор, затем другой. Бешено завертелись  лопасти  винтов.
Глеб наклонил оба двигателя. Нос  скрылся  под  водой,  ветровое  стекло
залила пена.
   Винты плавно вошли  в  воду,  и  катер,  медленно  набирая  скорость,
принялся взбираться на гребень волны.
   Глеб схватил штурвал и обернулся. По бетонной дорожке к  морю  бежали
люди, слышались выстрелы. Конечно же, с такого расстояния никто  не  мог
попасть в две маленькие фигурки на гребне волны. Катер  перевалил  через
вал, и преследователи на какое-то время потеряли из  виду  беглецов.  Но
впереди возникла вторая волна, и вновь катер оказался в поле зрения.  На
этот раз стреляли  уже  с  более  близкого  расстояния.  И  Глеб  понял:
единственное его спасение - это как можно  скорее  миновать  гребень,  а
затем  попытаться,  двигаясь  между  валов,  разогнаться   до   скорости
глиссирования. Тогда он вновь покажется уже  в  стороне,  там,  где  его
никто не ожидает.
   - Лодку спускай! - раздались крики. Глеб,  обернувшись,  увидел,  как
спускают моторную лодку с борта катамарана,  С  кормы  опускали  вторую.
"Ничего, я должен успеть уйти!"
   Глеб наконец-то почувствовал, как катер подбросило, и  он  заскользил
по поверхности воды.
   "Лишь бы не выбросило на берег!"
   Вал уже  начинал  закипать  белым  буруном,  и  тогда  Сиверов  резко
вывернул катер навстречу волнам. Брызги окатили их с ног до головы, и  с
вершины волны Глеб увидел, что две  моторные  лодки  уже  отчаливают  от
корабля, увидел людей, бегущих по пирсу, стреляющих в него на ходу.
   Развить большую скорость не давали волны, но все  равно  Глеб  каждый
раз брался за рукоятку газа, проверяя, опущена ли она до конца. А  затем
поняв, что этим ничего не добиться, придави тросик коленом,  рискуя  его
оборвать. Двигатели взвыли чуть громче, на пределе  своих  возможностей.
Берег в точках огней то возникал, то исчезал, наклонялся и, как казалось
Ладе, вот-вот готов был перевернуться.
   Она вцепилась руками в  плечо  Глеба  и  только  коротко  вскрикивала
каждый раз, когда нос лодки  зарывался  в  волны  Лодки  преследователей
легко  ориентировались  по  белой  полосе,  оставленной  винтами.  Вновь
зазвучали выстрелы. Глеб, не выпуская штурвала  из  рук,  обернулся.  Он
увидел метрах в трехстах от себя бешено мчащиеся лодки. В одной  из  них
он различил Валентина. Тот держался рукой за раненое плечо и зло  скалил
зубы. Над его головой полыхнула вспышка, и Глеб ясно услышал,  как  пуля
вонзилась в обшивку катера.
   Около четверти часа расстояние между беглецами и преследователями  не
сокращалось. Глеб отстреливался наугад,  надеясь  лишь  только  испугать
преследователей,  а  затем  бросил   это   безнадежное   занятие,   весь
сосредоточившись на управлении лодкой. Он даже не  обращал  внимания  на
причитавшую Ладу.
   Та ухватилась руками за ветровое стекло, и казалось, ничто  на  свете
не может оторвать ее от него. И вдруг  ощутимо  запахло  бензином.  Глеб
обернулся.
   - Черт! Прострелили бак.
   Тонкой струйкой  топливо  вытекало  в  море.  А  тем  временем  лодки
преследователей приблизились уже метров на сто. Нужно было срочно что-то
предпринимать.
   - Бери канистру! - скомандовал Глеб. - Вылей половину в море!
   - Зачем? - слабо пролепетала Лада.
   - Не время рассуждать!
   Женщина на четвереньках пробралась к корме, к бешено ревущим  моторам
и, открыв канистру, стала выливать бензин.
   - Готово! - крикнула она, закрывая крышку.
   - Держи штурвал!
   Глеб, не дожидаясь, пока Лада доберется до носа,  сам  перебрался  на
корму, схватил вторую канистру и тоже вылил половину бензина в  море.  А
затем обе канистры полетели в  море  и  замаячили  удаляющимися  черными
прямоугольниками  на  вспененной  поверхности  воды.  Глеб  выхватил  из
карманов пистолеты и с двух рук принялся стрелять.  Четыре  пули  прошли
мимо, все-таки лодку сильно  качало.  А  затем  раздались  оглушительные
взрывы.
   Канистры разнесло  на  куски,  бензин  вспыхнул.  Теперь  лодки  было
прекрасно видно в вспышках огня, который ковром стелился по  морю.  Глеб
стал стрелять по лодкам, стараясь попасть в двигатели.
   Обе лодки легли в галс, пытаясь обогнуть огонь, тем  самым  подставив
свои борта под  выстрелы.  Глеб  считал,  сколько  патронов  осталось  в
обоймах. Из простреленных баков полился бензин. Еще секунда  -  и  огонь
охватил лодки.
   Послышались крики. Кто-то прыгал в  воду.  Еще  прозвучало  несколько
выстрелов.  Глеб   отчетливо   увидел   охваченного   огнем   Валентина,
пытающегося выбраться из горящей лодки.
   "Как там Лада?"
   Женщина сидела, забившись в угол, прижимая руки  к  груди.  Никем  не
удерживаемый штурвал крутился  сам  по  себе.  Глеб,  держась  за  борт,
добрался до него и как раз вовремя:  лодку  уже  разворачивало  боком  к
волнам. В последний момент он успел ее выровнять. А  когда  миновал  еще
несколько валов, то обернулся.
   Догорали остовы лодок. Сиверов скользнул взглядом  по  морю,  пытаясь
отыскать спасшихся, но никого так и не увидел.
   Он гнал свой катер вперед и  вперед.  Вскоре  чихнул  и  заглох  один
двигатель, за ним другой. Наступила  зловещая  тишина.  Глеб  огляделся.
Берега не было видно. Они находились  в  открытом  море.  Ни  весел,  ни
бензина. На востоке небо уже успело  слегка  порозоветь,  волны  немного
улеглись. Он еще  раз  крутанул  бесполезный  теперь  штурвал  и  устало
опустился на сиденье, обтянутое красной искусственной кожей.
   - Лада, - негромко позвал он.
   Женщина с трудом подняла голову и посмотрела на него глазами, полными
слез и страдания.
   - Лада, все в порядке, - ласково проговорил Глеб, протягивая  руку  и
прикасаясь к ее волосам.
   Она чуть подалась вперед. И тут Глеб  с  ужасом  увидел,  что  из-под
пальцев руки, которую она прижимала к груди, сочится кровь.  Он  схватил
Ладу за запястье. Та через силу отвела  руку  в  сторону,  и  он  увидел
набрякшую от крови рубашку и маленькую дырочку в ней чуть  пониже  левой
ключицы.
   - Лада! - закричал  он,  хватаясь  за  отвороты  рубашки  и  разрывая
материю.
   Но что он мог сделать? Из раны толчками выходила кровь. Губы  женщины
успели побледнеть.
   - Сейчас, сейчас, я тебя перевяжу... - засуетился Глеб, прикладывая к
ране носовой платок, который тут же сделался мокрым от крови.
   Он понимал, что ничего не успеет сделать, что пуля засела  глубоко  в
теле.
   Если бы рядом была больница, операционная, хирурги, и то Ладу вряд ли
можно было спасти. Но он не решался сказать об этом женщине.
   И тут Лада остановила его ненужную суету.
   - Успокойся. Я все равно уже ни на что не гожусь. Лучше поцелуй меня.
   Она обняла его за шею слабеющей рукой, и Глеб не решился  противиться
ее желанию. Он поцеловал Ладу в холодеющие губы и словно почувствовал на
своем лице дыхание смерти.
   Женщина прикрыла глаза.
   -  Скажи  мне,  это  ты?  -  прошептала   она,   прошептала   быстро,
скороговоркой, словно боялась, что не успеет услышать ответ.
   Сиверов сжал ее руку. У него потемнело в глазах от отчаяния.
   - Это ты, Глеб? - спросила она.
   - Да, - ответил Сиверов.
   - Я сразу узнала тебя, лишь только ты  поцеловал...  я...  -  женщина
сжала пальцы Глеба в своей руке и замолчала.
   Мужчина заглянул в ее  остановившиеся  глаза  и  понял:  все,  смерть
разделила их. Он сидел, положив голову Лады  себе  на  колени.  Утренний
ветер шевелил ее длинные волосы, подхватывал их, бросал  Глебу  в  лицо.
Иногда ему казалось, что Лада еще жива. Он продолжал сжимать ее  руку  в
своей, как бы боясь, что, если отпустит  -  не  успеет  вобрать  в  себя
уходящее от нее тепло.
   Диск солнца уже поднялся над горизонтом. В небе появились чайки.
   И наконец Глеб решился разжать руку. Лада лежала на сиденье, ее  лицо
казалось умиротворенным и  спокойным.  В  жизни  Глеба  редко  случались
минуты,  когда  он  не  знал,  что  делать.  А  сейчас  он  пребывал   в
растерянности. Ничего нельзя было изменить, все уже случилось.
   Он поднял крышку деревянного ящика, идущего вдоль  борта,  и  вытащил
оттуда самодельный, сшитый из  брезента  и  проложенный  ватой  спальный
мешок, расстелил его на дне лодки, а затем перенес  на  него  Ладу.  Она
лежала, освещенная  утренним  солнцем,  и,  глядя  на  нее,  можно  было
подумать, что женщина спит. Вот-вот солнечные  лучи  коснутся  ее  лица,
веки вздрогнут, глаза откроются, и она улыбнется Глебу.
   Он достал из ящика все железки, которые там были, запчасти к моторам,
грузы, плоский якорь, завернул полы мешка и  застегнул  молнию.  Теперь,
словно из огромного кокона, выступало только лицо женщины. Глеб мысленно
'помолился, затем поцеловал холодные губы, застегнул молнию и, с усилием
подняв тяжелый спальный мешок, осторожно опустил его за борт.
   Глеб был сильным мужчиной и, только  оставшись  один,  позволил  себе
расплакаться.
   Солнце,  уже  стояло  высоко,  когда  Глеб  услышал   далекий   рокот
корабельных двигателей. Он поднял отяжелевшую, словно  налитую  свинцом,
голову и увидел, как в его сторону  направляется  небольшой  пограничный
катер. Чей флаг развевается  на  корме,  он  не  мог  рассмотреть  из-за
палубной надстройки. Да это его и не волновало.
   Он даже не посчитал нужным отвечать, когда  его  окликнули  с  борта.
Когда катер подошел совсем близко, матросы подцепили крючьями его  лодку
и подтащили к катеру. С грохотом на дно упала веревочная лестница.  Глеб
встал и, абсолютно безразличный ко  всему,  стал  подниматься  на  борт.
Только теперь он удосужился взглянуть на флаг  -  абхазский.  Мужчина  в
полувоенной форме, но с босыми ногами, скорее  всего,  старший  на  этом
судне, предложил Глебу пойти за ним. Глеб  молча  согласился.  Открылась
дверь, и Глеб шагнул в низкую каюту. Там  за  откидным  столиком  сидел,
развалившись  в  шезлонге,  человек  в  штатском.  Но  стоило   Сиверову
посмотреть ему в глаза; как он сразу понял, откуда прибыл этот человек и
где он служит.
   Губы мужчины, сидевшего за столом, расплылись в улыбке, и  он  легким
взмахом руки отпустил человека в полувоенной форме.
   - Ну, Слепой, и натворил ты дел!  -  рассмеялся  мужчина,  когда  они
остались одни.
   Глеб, не меняясь в лице, опустился на стул, без спроса взял  сигарету
и закурил.
   - Да, натворил ты дел, - повторил чин из ФСБ, - думал, не  найдем  мы
тебя?
   Ан нет, ошибся.
   - Что вам от меня нужно? - устало поинтересовался Сиверов.
   - Ну, во-первых, нужно разобраться во всем. Да ты не волнуйся,  никто
всерьез заниматься твоими проделками не  станет.  Можно  тебя  понять  -
усталость, нервы не выдержали... А вот потом, - мужчина подмигнул Глебу,
- потом тебя ждут новые дела.



   Андрей ВОРОНИН
   ГРУЗ 200


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Когда один за другим гибнут люди, чей долг -  защита  закона  и  порядка,
вспоминают о  нем...  Когда  насилие  и  предательство  торжествуют  победу,
вспоминают о нем... Глеб  Сиверов  по  прозвищу  Слепой  знает  что  делать.
Большой опыт, феноменальная точность, хладнокровие  одного  человека  против
банды жестоких убийц в новом романе Андрея Воронина ?Груз 200?.

Глава 1

   Сырой мартовский ветер раскачивал голые ветви  деревьев,  словно  пытаясь
сбросить на раскисшую, все еще испятнанную не до конца сошедшим снегом землю
неопрятные шары грачиных гнезд, намертво засевшие между мокрыми сучьями, как
невиданные колючие плоды. Гнезда пустовали  уже  третий  или  четвертый  год
подряд: птицы  почему-то  покинули  этот  участок  земли,  не  желая  больше
селиться в кронах высоких старых берез и тополей.
   Снег, давно отступивший с городских улиц,  все  еще  лежал  здесь  серыми
ноздреватыми  заплатами,  прячась  под  корнями  деревьев  и   у   оснований
памятников  и  оград.  Асфальтированные  дорожки  в  старой  части  кладбища
блестели от талой воды, которая  днем  и  ночью