ее прелесть.
   - Решим на месте, - бросил Глеб в трубку и на всякий случай, чтобы лишний
раз не тревожить Ирину, уже шепотом договорился с директором дома  отдыха  о
том, что им забронируют двухкомнатный номер и место в столовой на  несколько
дней.
   "Понравится - задержимся".
   Глебу нравилось вот так, неожиданно, совсем не готовясь к  этому,  решать
дела.
   "Сюрприз - лучшее, что есть в жизни", - подумал Сиверов.
   Он чувствовал себя уставшим, хоть в последние месяцы почти не работал.
   Не прошло и часа, как все трое - Глеб, Ирина и ее дочь  Аня,  садились  в
машину. Чтобы не слышать нареканий,  пришлось  сделать  вид,  будто  поехать
именно  в  Архангельское  пришло  Глебу  в  голову  только  сейчас,   и   не
обстоятельства вынуждают его к этому.
   Город выглядит грязно даже зимой. Зато лес, поле сияли  белизной,  как  в
первый день мироздания. Ирина Быстрицкая немного повеселела  и  уже  не  так
строго смотрела на Глеба. Здесь, за городом, Сиверов наконец  понял,  почему
его потянуло из Москвы - он устал ждать каждое  утро  телефонного  звонка  с
предложением нового дела.., и не дожидаться.
   День проходил за  днем,  ему  звонили,  интересовались,  как  идут  дела,
обещали не забывать о нем,  советовали  отдохнуть.  Но  о  работе  никто  не
вспоминал. Глеб через день ездил в спортивный зал, тренировался,  стрелял  в
тире. Но разве можно сравнить стрельбу в тире, борьбу на ковре  с  ощущением
реальной опасности, ставшей в последние годы для  Глеба  Сиверова  настоящим
наркотиком! Хорошо отдохнуть день, два, максимум  неделю.  А  если  отдыхать
приходится месяц - волком  взвоешь!  Тренированное  тело  требует  нагрузки,
мозг,  привыкший  решать  сложные  логические   задачи,   одну   за   другой
прокручивает замысловатые комбинации иллюзорных  дел,  иллюзорных  ситуаций.
Сколько ни придумывай выходов из умозрительных сложностей, все  равно  жизнь
окажется сложнее, а выход из сложной задачи  -  на  удивление  простым.  Все
решает интуиция, тонкий расчет лишь иногда помогает немного  приблизиться  к
истине.
   Ирина надела новую шубу и  теперь  сидела  в  машине,  изнывая  от  жары.
Открыть окно она не могла, продуло бы дочурку на заднем сиденье. К  счастью,
на полупустом шоссе Глеб с легкостью и без лишнего  риска  разогнал  машину,
дорога до Архангельского заняла совсем немного времени.
   Ирина в этом доме отдыха была впервые. То, с каким почтением относился  к
Глебу Сиверову директор, заставило ее насторожиться. Довольно подозрительно,
что Глеб, как оказалось, уже дважды снимал здесь номер, а она ничего об этом
не знала. Насторожило Ирину  и  то,  что  директор  совсем  не  удивился  ее
появлению - так, словно бы Глеб  и  в  прошлые  посещения  приезжал  сюда  с
женщиной. Но эти мысли тут же улетучились, лишь только Ирина встала на лыжи.
Как давно ей не приходилось этого делать!
   Девочка еле поспевала за взрослыми. Глеб  бежал  впереди.  Он,  почти  не
сбавляя  темпа,  взобрался  на  высокую  гору  и,  дождавшись,  когда  Ирина
поравняется с ним, оттолкнулся палками. Лыжи глубоко проваливались  в  снег.
Ирине удалось сразу же попасть в проложенную Глебом лыжню. Она  догнала  его
на спуске и то ли специально, то ли случайно, пошатнувшись, схватила его  за
плечо, в результате чего оба упали в снег.  Глеб  замер,  увидев  над  собой
ярко-голубое небо.
   - Упал...
   - Это я тебя сбила с ног - непобедимый. Ирина, смеясь, стряхнула  с  лица
легкую снежную пыль и тут же поцеловала Глеба в губы.
   - Эй, что вы там делаете? - закричала девочка, боясь сама ехать с высокой
горы.
   Глеб, даже не поднимаясь из снега, махнул ей рукой:
   - Езжай, Аня, не бойся!
   - Я налечу на вас!
   - А мы убежим, - Глеб подмигнул Ирине. Та, часто дышала, то  ли  потратив
много сил, чтобы подняться в гору, то ли ощутив  прилив  желания.  Она,  что
случалось крайне редко, немного зло посмотрела на дочь, которая все  еще  не
решалась оттолкнуться палками и съехать с горки - О чем думаешь, Ирина?
   - Знаешь, если бы мы были одни,  я,  наверное,  отдалась  бы  тебе  прямо
здесь, в снегу.
   - И тебе не было бы холодно?
   - Мы подстелили бы шубу, - прошептала Быстрицкая.
   - Увидеть тебя в шубе на голое тело - это единственное, о  чем  я  сейчас
мечтаю.
   - Можно подумать, раньше ты меня не видел.
   - Ты зря предпочитаешь делать это в темноте.
   - Хорошим, как и красивым, нельзя злоупотреблять.
   - А ты хорошая или красивая?
   - Я еще лучше...
   Ирина засмеялась, быстро поднялась и принялась отряхиваться.
   - А мне было так хорошо, - вздохнул Глеб, поднимаясь из снега.
   Дочь Ирины неслась прямо на них.
   - Держите меня, а то упаду!
   Глеб и Ирина отпрянули, пропустив Аню между собой.
   - Обманщица, - прокричал вдогонку Глеб, - ты прекрасно ездишь на лыжах.
   - С горки, - добавила Ирина.
   - Я и так вас догоню, - прокричала девочка, падая в снег.
   - Не догонишь! - Глеб, широко отталкиваясь палками, помчался по целине.
   Они прокатались на лыжах чуть  больше  часа.  И  когда  вернулись  в  дом
отдыха, то девочка от усталости едва держалась на ногах, хотя  и  бодрилась:
сама почистила лыжи и переоделась,  войдя  в  номер,  упорно  твердила,  что
отдохнет пару часиков и вновь станет на лыжи, что не хочет  спать,  таращила
покрасневшие глазенки на мерцающий  экран  телевизора.  Но  усталость  взяла
свое. Анечка потянулась, зевнула и прямо как была, в  свитере,  в  шерстяных
штанах  свернулась  калачиком  на  огромной  двуспальной  кровати  и  крепко
заснула.
   Глеб выключил телевизор  и  посмотрел  на  Ирину.  Та  стояла  перед  ним
раскрасневшаяся, веселая, полная сил. Сиверов подошел к ней,  обнял.  Волосы
Ирины пахли ветром, морозом и почему-то, как показалось Глебу, грозой.  Даже
несколько маленьких искорок проскочило в них, когда  он  уткнулся  в  волосы
лицом.
   - Наша кровать занята, - прошептала Быстрицкая.
   - Ты же хотела в снегу, на шубе. Ирина прикусила  нижнюю  губу  и  обвела
взглядом комнату.
   - Это, конечно, глупо, - проговорила она, - но я не хочу при дочке.
   - Аня спит крепко. Ирина покачала головой.
   - Нет, я  не  боюсь,  что  она  проснется,  но  мне  хочется  чего-нибудь
большего, чем обычно.
   - Сейчас устрою, - Глеб вышел в прихожую, где на низенькой  тумбочке  для
обуви стоял внутренний телефон.
   Позвонить по нему в Москву или хотя бы в Архангельское было невозможно Но
такие звонки сейчас и не интересовали Глеба. Он  провел  пальцем  по  листку
бумаги с номерами служб дома  отдыха,  забранному  в  прозрачную  пленку,  и
связался с директором.
   - Как покатались? - осведомился директор.
   - Отлично. Теперь бы неплохо...
   Глеб не успел договорить.
   - Баньку? - рассмеялся директор.
   - Да.
   - Вас уже ждут там, - немного приторным голосом сказал  директор,  сделав
ударение на слове "вас".
   "Хорошо, что Ирина не слышит, - подумал Глеб,  -  с  ее  комплексами  это
могло бы испортить дело".
   - Сейчас у меня в доме отдыха всего пятнадцать отдыхающих вместе с  вами,
так что баня в полном вашем распоряжении до девяти часов. А  потом  она  уже
заказана, и ничего не изменишь.
   - Хорошо, спасибо, - Глеб повесил трубку и вернулся в спальню.
   Ирина уже  успела  переодеться.  Потертые  джинсы,  клетчатая  рубашка  и
свободная вязаная кофта.
   - Надевай свою шубу, мы идем в баню.  Ирина  присела  на  корточки  возле
письменного стола и размашисто фломастером написала на чистом листе  бумаги:
"Мы скоро придем, никуда не уходи".
   - После такой пробежки она будет спать часа  три,  не  меньше,  -  сказал
Глеб.
   - Все равно приятно, когда о тебе помнят. Защелкнув дверь, они прошли  по
длинному коридору,  устланному  мягким  ковром,  и  оказались  возле  двери,
ведущей на улицу. Солнце слепило, аккуратная расчищенная дорожка вела сквозь
молодой сосновый лес  к  приземистому,  облицованному  керамической  плиткой
зданию. Глеб и Ирина спешили к нему, словно были любовниками,  у  которых  в
распоряжении всего лишь пара часов, а затем целая неделя расставания.
   Баня встретила их влажным, горячим, напоенным  запахом  березовой  листвы
воздухом. В раздевалке сияли зеркала, гудела включенная сушилка для волос. В
маленькой боковой комнатке, отделенной от раздевалки пустым дверным проемом,
сидела за письменным столом молоденькая девушка  с  аккуратно  собранными  в
хвост длинными каштановыми  волосами.  Она  приветливо  улыбнулась  Глебу  и
Ирине, подала им  полотенца,  простыни.  Ее  немного  маслянистые,  видавшие
всякое глаза, остановили свой взгляд на Быстрицкой. Девушка смотрела, как бы
оценивая, сравнивая Ирину с собой.
   Та замерла, ожидая, когда Глеб возьмет ее шубу.
   - Если что, я буду здесь, - произнесла девушка  и  поднявшись,  задернула
тонкую, сделанную из простыни занавеску.
   - Если ты думаешь, - зашептал Глеб, - что у меня с ней  что-то  было,  то
ошибаешься.
   Ирина вздохнула, сбрасывая на деревянную скамейку рубашку, повернулась  к
Глебу спиной и сняла лифчик.
   - Пить что-нибудь будете? - донеслось из-за занавески.
   - Потом, - ответила Ирина сразу за себя и за Глеба Сиверова.
   Она сняла джинсы вместе с колготками и бельем, перебросила  через  локоть
хрустнувшую простыню и, осторожно ступая по деревянным  решеткам,  уложенным
поверх скользкого кафельного пола, пошла туда, куда указывала стрелка.  Глеб
залюбовался Ириной.
   Открылась обитая вагонкой дверь, и Быстрицкая исчезла за ней.
   Сиверов постоянно ощущал  присутствие  за  тонкой  полотняной  занавеской
девушки  -  то  ли  медсестры,  то  ли  банщицы.  Но  это  только  придавало
пикантность. Раздевшись, Глеб сделал несколько  резких  движений,  нагнулся,
доставая пол кончиками пальцев, а затем, прихватив простынь, тоже отправился
в парилку. Он не любил мокрого пара русской бани, предпочитая сауну.  Эффект
тот же самый, а дышится куда легче.
   Парилка  представляла  собой  тесное  помещение,  обшитое  вагонкой.  Под
потолком горели две неяркие лампочки  в  стеклянных  плафонах,  армированных
проволокой. Справа, за деревянной решеткой, находилась целая гора обкатанных
валунов, пышущих жаром. Слева к самому потолку уходили  ступени,  ведущие  к
деревянному потолку.
   Ирина лежала на второй полке, подстелив под себя  простынь.  Лишь  только
Глеб закрыл дверь, Быстрицкая тут же села. Ее тело уже успело раскраснеться,
покрыться капельками пота. Она провела  ладонью  по  плечу,  затем,  склонив
голову, взглянула на Глеба. Тот присел рядом с ней и с наслаждением  прикрыл
глаза.
   Ирина расправила простынь, перевернулась  на  живот  и,  подперев  голову
руками, вновь посмотрела на Сиверова. Глеб коснулся ее раскрасневшегося носа
кончиками пальцев и улыбнулся.
   - Ты такая горячая, что мне даже страшно к тебе прикасаться.
   - Ничего, и ты скоро согреешься.
   - Тебе хорошо?
   - Лучше не бывает.
   Жар пробирал до самых костей. У Сиверова немного заныл шрам, но это  было
приятное чувство, будоражащее и щекотное. Ирина почувствовала это.  Ее  рука
скользнула по плечу Глеба, замерла у него на груди.
   - Ты весь такой мокрый, будто только что вышел  из  воды.  И  волосы  уже
влажные.
   Глеб поймал  ее  руку,  их  пальцы  переплелись.  Они  сидели  неподвижно
несколько секунд, прислушиваясь друг к другу,  изредка  еле  заметно  сжимая
пальцы, глядя друг другу в глаза.
   - Я разомлела  настолько,  -  призналась  Ирина,  -  что  мне  даже  лень
подняться.
   - Тебе и не нужно подниматься, достаточно будет, если ты сядешь.
   - Я так обленилась... - Ирина  прогнулась,  тряхнула  головой,  а  затем,
выпрямившись, встала на колени. - Если я побуду здесь еще немного, то  скоро
покроюсь ужасными волдырями.
   Она мечтательно прикрыла глаза, взяла в свою руку ладонь Глеба и положила
ее себе на грудь. Глеб ощутил под пальцами напрягшийся твердый сосок.
   - Не так быстро... - шептала Ирина, -  двигайся  очень  медленно.  Каждое
твое движение обжигает меня. Воздух такой раскаленный, будто в пустыне.
   - На песке не так удобно.
   И  впрямь,  стоило  замереть,  как  становилось   прохладнее.   Но   одно
неосторожное движение  -  и  раскаленный  воздух  обжигал  тело.  Быстрицкая
полулегла и снизу, устроив голову на коленях Глеба, заглянула ему в глаза.
   Глеб ласкал ее, ощущая, как она вздрагивает от каждого прикосновения.
   - Не спеши... - пыталась уговорить его Ирина,  хотя  сама  уже  с  трудом
сдерживала страсть. - В том, что  мы  с  тобой  сейчас  делаем,  есть  нечто
запрещенное, - мечтательно произнесла Быстрицкая и коснулась кончиком  языка
живота Глеба.
   - Ты так думаешь?
   - Уверена.
   - Тогда не делай. Ирина глухо засмеялась.
   - Нет, Глеб, не спеши, мне слишком хорошо, - она сжала  ноги  и  замерла,
боясь пошевелиться, - мне слишком хорошо для того, чтобы продолжать.
   - Ты хочешь переждать? - ласково поинтересовался Сиверов.
   - Да, иначе все слишком быстро кончится.
   - Мы с тобой, честно говоря, еще и не начинали.
   - Разве? "
   - По-настоящему - нет.
   - Если по-настоящему, то остановиться невозможно.
   - Даже если ты об этом попросишь. Ирина глубоко вздохнула, горячий воздух
обжигал ей легкие.
   - Нам нужно немного остыть. Как ты?
   - Самый раз окунуться в холодную воду.
   - В чем проблема?
   Глеб  чувствовал  себя  немного  неловко.   Никогда   прежде   Ирина   не
рассматривала его с таким  нескрываемым  восхищением  и  в  то  же  время  с
бесстыдством. Было видно, что она еле сдерживает себя.
   - Ты даже сама не знаешь, Ирина, как мне сейчас хорошо.
   - Да, это совсем не то, что в кровати.
   Быстрицкая распахнула  дверь,  наслаждаясь  тем,  как  прохладный  воздух
обтекает ее до нельзя разгоряченное тело.
   - Давай сейчас немного охладимся в бассейне, а потом вернемся сюда.
   - Тебе хочется именно здесь?
   - Да.
   - Странно...
   - А тебе?
   - Странно то, что и мне  этого  хочется,  -  рассмеялся  Глеб,  подхватил
простынь, накинул на плечи Быстрицкой и вывел Ирину в коридор, плотно закрыв
за собой дверь. - Тебе легче, - Произнес он.
   - Почему?
   - Потому что ты женщина.
   - А-а, - рассмеялась Ирина, - опасаешься, что у тебя  очень  глупый  вид,
когда ты идешь по коридору?
   - Это у него глупый, а не у меня...
   - Я думала, вы с ним заодно.
   - Сегодня - да.
   За  поворотом  открылась  заманчивая  перспектива  -  просторный,  метров
пятнадцать на десять зал, половину которого занимал бассейн, наполненный  до
нереальности прозрачной водой, отливающей голубизной зимнего неба. Дорогу  к
этому райскому уголку преграждала тонкая завеса водяных струй,  лившихся  из
трубы, расположенной под самым потолком. Точно такая же труба из  нержавейки
со множеством мелких отверстий проходила  и  у  самого  пола  -  прохладные,
бодрящие струи.
   Ирина и Глеб остановились, замерли, наслаждаясь прохладой. Затем  Глеб  в
два прыжка очутился на бортике бассейна  и  высоко  подпрыгнув,  бросился  в
воду. Ирина спустилась по лесенке, тут же нырнула, проплыла у самого  дна  и
вынырнула перед Глебом. Ее смех  гулким  эхом  раскатился  по  облицованному
плиткой помещению. Но лишь только Сиверов попытался привлечь ее к себе,  как
она стала вырываться.
   - Не трогай меня, подожди немного. Дай хоть чуть-чуть прийти в себя.
   - Тогда и ты немного поубавь пыл, - Глеб поймал ее руку под водой и отвел
в сторону.
   - С лыжами ты придумал отлично.
   - Лыжи здесь ни при чем.
   - Признайся, ты уже раньше бывал с женщинами в этой бане?
   Глеб тяжело вздохнул.
   - Это важно?
   - Знаешь, как ни странно, -  Быстрицкая  зачерпнула  воду  пригоршнями  и
плеснула себе в лицо, - мне хочется услышать  от  тебя  о  других  женщинах,
хочется, чтобы ты принялся меня оценивать, сравнивать...
   - Ирина, в душе, наверное, ты жутко развратная, но умело держишь марку.
   - Ну так признайся,  были?  Были?  Ты  уже  кого-нибудь  обнимал  в  этом
бассейне?
   - Ты так хочешь услышать "да"?
   - Конечно.
   - Никого не было, - растягивая слова, произнес Сиверов.
   - Грустно, - сказала Ирина, - сегодня, но только  сегодня,  мне  хотелось
услышать от тебя другое.
   - У тебя, Ирина, наверное, точно  перегрелась  голова,  -  Глеб  приложил
ладонь ко лбу Быстрицкой.
   Ирина вывернулась, и, шутя, укусила Сиверова за палец.
   Тут в гулком помещении послышалось легкое покашливание. Глеб обернулся: у
самого бортика бассейна стояла девушка в белом  халате,  та  самая,  которая
выдавала им простыни и полотенца. Единственное, что спасало  положение,  так
это белый халат, делавший се похожей на медсестру. Медикам, в конце  концов,
не противопоказано знать о своих пациентах немного  больше,  чем  остальным.
Девушка старательно изображала на лице полное  неведение  насчет  того,  что
сейчас происходит в бассейне.
   - Простите, - наконец справившись с собой, произнесла она.
   - Прощаем, - засмеялась Ирина.
   - К вам посетитель, - сказала девушка. Ирина вопросительно посмотрела  на
Глеба.
   - Ты говорил кому-нибудь, куда мы отправляемся?
   - Нет, - абсолютно честно признался Сиверов.
   - Он что, не может подождать нас в доме отдыха?
   - Говорит, дело очень срочное.
   - Ну что ж, - пожал плечами Сиверов, - придется мне идти в предбанник.
   - Нет уж! - Ирина подошла к лесенке, выбралась из бассейна,  накинула  на
плечи простыню и запахнула ее на груди. - Пусть приходит сюда.
   Глеб тоже выбрался из бассейна и закутался  во  влажную  простыню.  После
чего Сиверов с Быстрицкой устроились на матерчатых шезлонгах.
   - Я правильно рассудила? - поинтересовалась  Ирина.  -  Пусть  ему  будет
неудобно, а не нам. Чего задумался?
   - Не сердись.
   "Кто же это может быть?" - думал Глеб.
   - Так что мне передать? - спросила девушка в белом халате.
   - Если дело срочное, пусть идет сюда.
   - Хорошо.
   Минуты через полторы боковая дверца отворилась, и из нес вышел подтянутый
высокий мужчина в строгом черном"  костюме,  при  галстуке.  Из-под  рукавов
пиджака поблескивали массивные золотые запонки. Глеб Сиверов сразу же  узнал
полковника Крапивина, с которым работал последние полгода  -  полковник  был
связным генерала Потапчука.
   Крапивин остановился на самом пороге, затем присел на корточки,  неуклюже
снял ботинки, носки и, оставив их у входа, с подвернутыми брюками,  босиком,
направился к сидевшим в шезлонгах Глебу и Ирине. Глеб слегка привстал, чтобы
пожать полковнику руку. Ирина манерно протянула свою руку для поцелуя.
   Полковник Крапивин явно  чувствовал  себя  не  в  своей  тарелке.  Черный
официальный костюм - не лучшая одежда для посещения бани, к  тому  же,  если
тебе никто не предлагает его снять.
   - Располагайся, полковник, - предложил Глеб Крапивину пустой шезлонг.
   Крапивин бросил беглый взгляд на Ирину. Та сделала вид, что не  понимает,
чего он хочет, надеясь, что нахал скажет все при ней.
   - У меня разговор.., срочный, - начал полковник.
   -  С  глазу  на  глаз?  -  уточнила   Ирина,   поскольку   не   дождалась
вразумительного объяснения.
   - Да, я бы хотел поговорить с Глебом один на один.
   - Тогда придется подождать,  -  произнесла  Быстрицкая,  накрывая  ладонь
Сиверова своей рукой.
   - Извините, - пробормотал Крапивин. - Но это служебные дела.
   - Ирина... - попросил Глеб.
   - Меня ваши секреты мало интересуют, - зло улыбнулась Быстрицкая.
   - Я не мог предупредить раньше, -  принялся  оправдываться  полковник.  -
Дело очень срочное, я еле разыскал вас.
   - Лучше бы вам это не удалось.
   - Но я уже здесь.
   - Вот это-то мне и не нравится.
   - Погоди обижаться, Ирина, - попытался успокоить ее  Глеб,  -  не  я  ищу
работу, а работа находит меня.
   - Поздно просить прощения.
   - Нет, я могу подождать минут пять, десять... - полковник достал  носовой
платок, и промокнул им вспотевший лоб.
   - Не стоит, вы нам совсем не помешали, - холодно произнесла Быстрицкая  и
отчаявшись найти поддержку у Глеба, решила окончательно добить Крапивина.
   Она  граци