что  ты
дурак, Сергей Комов, самый  настоящий  псих.  Хотел  сделать  как  лучше,  а
получилось наоборот! Но где-то существует оригинал кассеты!.."
   Звонок  раздался  неожиданно  в  десятом  часу  вечера.   Сердце   Сергея
Борисовича сжалось, словно его сдавили в кулаке цепкие пальцы. Он  не  сразу
нашел в себе силы подойти к аппарату. Даже голова закружилась у него,  когда
услышал знакомый голос:
   - Здравствуйте, Сергей Борисович.
   - Добрый вечер, - выдохнул Комов,  чувствуя,  что  голова  кружится,  как
после испытаний на центрифуге, и если он не присядет, то потеряет  сознание,
рухнет на пол. Комов сел, двумя руками прижимая трубку к уху.
   - Как наши дела? - спросил незнакомец.
   - Все нормально, - ответил Комов.
   - Вы хорошо подумали?
   - Да, я готов. Конкретики с вашей стороны пока нет, но мы договоримся.
   - Замечательно. Нам с вами надо встретиться. Я вам позвоню.
   На этом разговор закончился. Незнакомец даже не попрощался и  не  сказал,
когда перезвонит и что Сергею Борисовичу делать.
   Федор Филиппович  дал  Комову  четкие  инструкции,  чтобы  он  постарался
затянуть разговор, чтобы  люди  Потапчука  смогли  выяснить,  откуда  звонит
незнакомец. Но, естественно, как и ожидал  Потапчук,  незнакомец  звонил  из
телефонного автомата из центра города  -  от  Казанского  вокзала.  Так  что
звонок больших результатов не дал. Обнадежило генерала  Потапчука  лишь  то,
что шантажист объявился, ведет себя спокойно, ничем  не  напуган.  Но  могло
статься, что у того железные нервы и он настоящий  профессионал,  такой  же,
как и генерал Потапчук, такой же, как его лучшие люди.
   - Вот тебе и на, - произнес генерал Потапчук, когда  прослушал  пленку  с
записью разговора.
   Как и рассчитывал генерал, шантажист долго ждать  не  стал.  И  в  восемь
часов вечера, когда на улице шел дождь, в  квартире  Комова  вновь  раздался
звонок.
   - Что это вы на службу ходить перестали, Сергей Борисович?
   - Я в отпуске.
   - По собственному желанию или вас отстранили от ведения дел?
   - По собственному желанию. Плановый отпуск.
   - Что ж, отдыхать это не  работать.  Давайте  встретимся,  я  скажу,  что
именно вы должны сделать для меня.
   - А записи?
   - Записи - пустяк, вам их вернут. Только зря  вы  погорячились,  нервишки
сдали, что ли? Старый друг ни в чем не был виноват.
   - О чем вы? - спросил Сергей Борисович, уже понимая, что шантажист  имеет
в виду убийство Викентия Павловича Смехова.
   - Вы прекрасно понимаете, о чем я. Значит, в девять на второй  лавочке  в
том же сквере, вас это, надеюсь, устроит?
   - Вполне.
   - Будем считать, что мы договорились, - и в трубке пошли гудки.
   Звонок вновь был сделан из  телефона-автомата,  очень  быстрый,  короткий
звонок. Генерал Потапчук получил информацию  тотчас.  Руководство  операцией
взял на себя лично, задействовал самых лучших людей.
   Без десяти девять  в  теплом  плаще  с  зонтиком,  хотя  дождя  не  было,
полковник Комов вышел из подъезда и прямо на крыльце зябко поежился. Он  уже
второй день не выходил из дому, жадно вдохнул свежий  воздух  и  тут  же  на
крыльце закурил. Сигарета долго не зажигалась, спички ломались в пальцах.
   "Что это я так нервничаю? Спокойнее, спокойнее, - сам себе сказал  Комов,
- каждый мой шаг контролируют, а вокруг будут находиться сотрудники ФСБ. Так
что мне ничего не угрожает".
   Он  посмотрел  в  темное  глубокое  небо,  слегка  подсвеченное   заревом
огромного мегаполиса, глянул на машину у забора, и ему  показалось,  что  за
стеклом мелькнула тень и качнулась грязная шторка в окне "Техпомощи".
   "Вокруг меня мои бывшие коллеги".
   Полковнику Комову и  самому  часто  приходилось  участвовать  в  подобных
операциях. Это было давно - пять или десять лет назад. В последнее время  он
занимался аналитической работой и в оперативных действиях не участвовал.  Но
как они проводятся, знал прекрасно.
   Он неторопливо проследовал вдоль дома, осмотрел свою  машину.  Подошел  к
ней, прикоснулся рукой к капоту.
   "Что это со мной? - тут же задумался Сергей Борисович. - Как будто иду  в
больницу на сложную операцию,  прощаюсь  с  родственниками  и  дорогими  мне
вещами. К черту подобные мысли, все-таки я кадровый чекист  и  должен  иметь
выдержку. А я разнервничался.., хотя,  может,  это  и  неплохо,  я  вынужден
изображать человека испуганного, всего боящегося, так  что  мое  сегодняшнее
поведение адекватно подобной ситуации. Меня шантажируют, значит, я и  должен
бояться".
   Когда он сворачивал за угол к арке, на него  надвинулись  двое  парней  в
коротких кожаных куртках и вязаных шапках на головах:
   -  Извини,  приятель,  -  грубым  басом  бросил   широкоплечий   верзила,
загораживая дорогу Комову, - закурить у тебя не найдется?
   Сердце у полковника Комова дрогнуло:
   "Неужели?"
   - Да, найдется, - сказал он, вытягивая из кармана пачку.
   - Я и ему  возьму,  ладно?  Спасибо,  -  мужчина  вытащил  из  пачки  две
сигареты, крякнул и подмигнул Комову.
   Сергей Борисович пошел быстрее, эта встреча  его  подстегнула.  Он  почти
бежал. Со стороны полковник был  похож  на  человека,  спешащего  в  аптеку:
аптека вот-вот закроется, а дома  у  ребенка  высокая  температура,  и  надо
успеть купить нужное лекарство.
   Возле  сквера  Комов  приостановился,  тяжело  и  прерывисто  дышал.  Он,
естественно, не мог видеть, как двух мужчин в кожанках  четверо  сотрудников
ФСБ прижали к стене, обыскали, защелкнули на запястьях браслеты  наручников,
а затем затолкали в машину на заднее сиденье, машина выехала из двора  дома,
где жил полковник Комов, через другую арку.
   В шесть часов вечера в соседнем квартале  от  сквера  появились  "Жигули"
шестой модели с  тонированными  стеклами.  Машина  уже  была  несколько  раз
перекрашена, ее  крылья  хранили  следы  дорожно-транспортных  происшествий,
передний бампер висел кривовато, весь во  вмятинах.  Из  "Жигулей"  выбрался
пожилой мужчина в тяжелых  роговых  очках.  На  нем  был  темный  плащ,  шею
опоясывал броский клетчатый шарф.
   С заднего сиденья  мужчина  взял  скрипичный  футляр,  захлопнул  дверцу,
подергал ее, а затем, взглянув  на  часы,  неторопливо  вышел  на  улицу  и,
прихрамывая,  двинулся  по  тротуару.  Седая  бородка,  кепка,  плащ,  шарф,
ботинки, тонкие кожаные  перчатки...  Выглядел  он  как  пожилой  репетитор,
дающий уроки игры на скрипке отпрыскам состоятельных москвичей. Мужчина  шел
неторопливо, словно бы никуда и не спешил.
   Он  подошел  к  четырехэтажному  дому,  посмотрел  на   номера   квартир,
написанные над входной дверью, приложил к замку  электронный  ключ.  Домофон
ответил   дебильным   механическим   голосом:   "Дверь   открыта,   входите,
пожалуйста". Оглянувшись по сторонам и переложив футляр под  мышку,  мужчина
вошел в подъезд, быстро взбежал на последний этаж. Из кармана плаща  вытащил
ключ на белой тесьме, открыл замок, потянул на себя тяжелую низкую  дверь  с
металлической табличкой, на которой виднелись остатки полуистертой  надписи:
"Ключ от чердачного помещения хранится в квартире 28". Проник на  чердак.  В
его руках появился фонарик, маленький, узкий,  черного  цвета,  обыкновенный
китайский фонарик, какие продаются в каждом киоске, торгующем ширпотребом  -
жвачкой, плейерами, напитками, шоколадками и сигаретами. Посветил под  ноги,
поднял кусок пыльного бруса и при его помощи закрыл чердачную дверь изнутри,
уперев брус в дверь.
   Дернул за ручку - закрыто надежно. Уже без  света  он  прошел  в  глубину
чердака, темную, пропахшую голубиным  пометом  и  сырой  пылью.  Он  обходил
всевозможный хлам, ни за что не цепляясь, беззвучно приблизился к  слуховому
окошку. Выглянул. Перед ним как на ладони был виден  сквер.  Шесть  передних
лавочек просматривались прекрасно. Даже не  воспользовавшись  плоскогубцами,
мужчина вытащил  из  слухового  окошка  квадрат  нижнего  стекла,  аккуратно
отставил его в сторону.  Положил  на  старый  кухонный  шкафчик,  валявшийся
рядом, черный футляр, щелкнул замочками.
   Заворковали, захлопали крыльями голуби. Мужчина втянул  голову  в  плечи.
Взял фонарик, посветил в дальний темный угол: на него смотрели  две  зеленые
точки, два ярких зеленых пятна.
   - Чтоб ты сдох! - пробурчал про себя пришелец и махнул на бездомного кота
рукой, будто швырял что-то.
   Кот, шипя, прыгнул и растворился в темноте. По хлопанью голубиных крыльев
мужчина мог проследить, в каком направлении двинулся кот.
   В футляре лежала снайперская винтовка.  Мужчина  быстро  и  уверенно,  не
снимая  перчаток,  собрал  ее,  установил  оптический  прицел  и   аккуратно
прислонил винтовку к стене. Взглянул  на  циферблат  часов,  на  зеленоватые
цифры, удовлетворенно хмыкнул. Времени у него было хоть отбавляй. Он  обошел
чердак, убедился, что никого, кроме него, нет, блокировал изнутри все двери.
Действовал он  однообразно  -  двери  подпер  обломками  досок,  в  изобилии
валявшихся на чердаке.
   Мужчина вернулся к окошку, достал из,  кармана  плаща  пачку  "Ротманса",
закурил, пряча огонек в кулаке, и сквозь стекло неподвижным взглядом смотрел
на улицу, изучая сквер. Вторая от входа в сквер скамейка, у  которой  должна
появиться жертва, была  от  него  метрах  в  ста  пятидесяти.  Для  опытного
стрелка, для винтовки с хорошей оптикой это не расстояние.
   "Хлопну и спокойно уйду", - подумал он, разглядывая людей в сквере.
   Молодые парочки поеживались от холода. Парни  и  девушки  жались  друг  к
дружке. Голосов  мужчина  не  слышал,  слишком  далеко  находилось  слуховое
чердачное окно, но по поведению молодежи  он  мог  догадаться,  что  ребятам
весело.  Затем  мужчина  перевел  взгляд   на   автомобили,   припаркованные
неподалеку от сквера. В одном из них сидел человек и курил,  боковое  стекло
было опущено. Сидевший иногда бросал взгляды на сквер.
   "Наверное, бабу ожидает, - подумал Тимур. - Хорошо ему, появится женщина,
и автомобиль уедет. А мне здесь еще сидеть и ждать".
   Тимур жадно затягивался дымом. При каждой затяжке он сгибался,  чтобы  не
выдать себя разгоравшимся огоньком, за  пыльным  стеклом  увидеть  его  было
просто-напросто невозможно.
   Он опять посмотрел на часы, раздавил сигарету, окурок спрятал в пачку.
   - Вот так, - буркнул сам себе под нос.
   Кожа под накладной бородкой зудела. Тимуру нестерпимо захотелось  сорвать
бороду, усы и поскрести гладко выбритый подбородок. Но делать  этого  он  не
стал, кроме меткого выстрела ему еще предстояло уйти так, чтобы никто его не
заметил. Подобные операции Тимур проворачивал  не  впервые,  работал  всегда
один, напарников не брал. Он  любил  полагаться  лишь  на  себя  самого,  не
доверял никому.
   Однажды он уже  прокололся  с  напарником  и  только  чудом  спасся.  Это
произошло три года тому назад в Ростове. Тимуру предстояло убрать  помощника
губернатора. На дело он  пошел  со  своим  дальним  родственником.  Напарник
остался ждать в машине, а Тимур спрятался в  подвале.  Помощник  губернатора
должен был зайти в банк. Все шло тогда по плану. Ровно в  девять  пятнадцать
прозвучал телефонный звонок,  Тимуру  сообщили,  что  объект  выехал.  Тимур
дослал патрон в патронник, прижал  приклад  к  плечу.  Автомобиль  помощника
губернатора появился в девять двадцать пять, минута в минуту, именно  так  и
рассчитывал Тимур. Помощник губернатора  всегда  сидел  рядом  с  водителем.
Подобное явление - привычка русских начальников. На Западе всякий  уважающий
себя бизнесмен никогда не сядет на переднее сиденье, а русские  чиновники  и
бизнесмены непременно норовят устроиться рядом с водителем, хотя  это  самое
плохое и опасное место.
   Помощник губернатора и его телохранители вышли из машины.  До  цели  было
метров семьдесят, даже ребенок, потренировавшись, и тот всадил бы пулю точно
в затылок. Тимур выстрелил. Губернатор взмахнул  руками  и  рухнул  прямо  к
ногам охранника. Тот бросился к боссу,  слишком  поздно  прикрыл  его  своим
телом.
   Оставив винтовку  в  подвале,  Тимур  выбрался  во  двор.  Машины  с  его
напарником в условленном месте не оказалось,  родственник  перепутал  улицы.
Пришлось уходить самостоятельно. С тех пор, с того  злополучного  дня  Тимур
работал только в одиночку, никого не посвящая в свои планы. Он  брал  заказ,
получал нужную информацию, а уж детали  отрабатывал  самостоятельно.  Только
так можно остаться в  живых,  не  подставиться,  не  сморозить  какую-нибудь
глупость.
   Генерал Потапчук расставил своих людей.  Сквер  контролировался  со  всех
сторон. Основной целью, которую ставил себе генерал Потапчук,  было  выявить
шантажиста, а потом, уже следя за ним, Потапчук намеревался  собрать  нужную
информацию и приступить к последующим этапам операции.
   Мобильник в кармане плаща негромко зажужжал. Тимур прижал трубку  к  уху,
услышал голос Рената. Тот назвал время встречи. Тимур отключил телефон, взял
в руки винтовку, загнал патрон в  патронник.  Положил  ствол  на  деревянную
раму, припал к оптическому  прицелу.  Вскоре  он  увидел  Сергея  Борисовича
Комова. Тот, оглядываясь по сторонам, но в то же  время  пытаясь  изобразить
непринужденность, вошел в сквер и двинулся ко второй лавке. Подошел  к  ней,
остановился, взглянул на часы.
   И Тимур взглянул на циферблат своих часов. Немного сдвинул ствол,  голова
Сергея Борисовича Комова оказалась точно в перекрестии  прицела.  Тимур  был
абсолютно спокоен. Он ровно дышал, так ровно,  как  дышит  человек  во  сне.
Указательный палец в тонкой перчатке лег на спусковой  крючок,  кожа  пальца
ощутила рифление металла.
   Комов прошелся возле лавочки туда и обратно, затем сел. Достал сигарету и
закурил, выпустил струйку дыма и опять посмотрел на часы.
   "Волнуется, - подумал Тимур, - даже не предполагает, что его ждет встреча
со смертью.
   Он думает, будто Ренат так глуп,  что  сейчас  подойдет  к  нему,  начнет
базарить. Нет, дорогой ты мой полковник, никто к тебе уже  не  подойдет.  Ты
засветился".
   Комов курил нервно, затягивался неглубоко, дым выпускал тотчас.  Еще  раз
взглянул на зеленоватые цифры.
   Тимур покрепче прижал приклад  к  плечу,  набрал  воздуха,  на  мгновение
задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.
   Голова полковника Комова дернулась, рука с зажженной дымящейся  сигаретой
опустилась. Полковник откинулся на  спинку  лавки,  несколько  секунд  сидел
ровно, а затем завалился на правый бок.
   Аккуратно поставив винтовку к стене, Тимур  быстро  пошел  к  той  двери,
через которую попал на чердак. На мгновение замер, прислушался, убрал  кусок
бруса, открыл низкую тяжелую дверь,  оказался  на  площадке.  Быстро  сбежал
вниз, нажал красную светящуюся кнопочку.  Механический  голос  сообщил,  что
дверь открыта, и Тимур выскользнул во двор.
   Двое  мальчишек  с  маленьким  игривым  терьером  шли   по   тротуару   и
разговаривали о новой компьютерной игре. Маленький терьерчик, виляя обрубком
хвоста, подбежал к Тимуру.
   - Пошел вон! - прошептал Тимуру, и пес ощутил угрозу: этот человек шутить
не намерен.
   Тимур пересек двор, пролез в дыру в бетонном заборе и оказался в соседнем
дворе. По диагонали прошел к арке.  Правую  руку  держал  в  кармане  плаща,
сжимая рукоятку пистолета. Он влез в добитые "Жигули", автомобиль завелся  с
пол-оборота, и через пять минут Тимур уже был далеко от места происшествия.
   Он сорвал бороду, усы,  накладные  брови,  вытер  носовым  платком  лицо.
Вовремя свернул с проспекта Мира, поняв, что может попасть в пробку. Оставил
машину во дворе, рядом  с  реставрируемым  особняком.  Пистолет  вытащил  из
кармана и засунул за брючный ремень.
   Люди Потапчука, да и сам  генерал  ожидали  чего  угодно,  но  только  не
выстрела в затылок полковнику Комову. Первое, что подумал генерал  Потапчук,
когда узнал скверную новость, было:
   "Ну, полковник, ты был мерзавцем,  но  помер  не  на  тюремных  нарах,  а
выполняя задание, как настоящий офицер, при исполнении. Повезло тебе,  а  не
мне".
   Естественно, была  объявлена  операция  "Перехват",  выборочно  проверяли
машины, задерживали подозрительных типов. Быстро высчитали место, откуда был
произведен выстрел, нашли винтовку, футляр от  скрипки,  следы  ног  -  вот,
собственно, и все, чем располагал генерал Потапчук и его люди.
 
Глава 9 
 
   В десять вечера генерал  Потапчук  поднялся  на  последний  этаж  дома  в
Арбатском переулке. Он тяжело дышал, лоб  под  кепкой  вспотел,  и  генерал,
прежде чем нажать кнопку дверного звонка, несколько минут стоял,  прислонясь
спиной к перилам. Он вытащил носовой платок, промокнул вспотевший лоб, вытер
влажные ладони и лишь после этого палец лег на кнопку.
   Дверь отворилась. В глубине комнаты звучала тихая музыка. Глеб  стоял  на
пороге.
   - Проходите, Федор Филиппович. Генерал вошел и замешкался в прихожей.
   - Я вам помогу, - предложил Глеб,  забирая  пальто  и  кепку  у  генерала
Потапчука.
   Тот безропотно отдал пальто, кепку и прошел в комнату. Сразу же подсел  к
низкому журнальному столику, на котором стояли кофейник и две чистые  чашки.
Сигарета дымилась в пепельнице. Генерал вытащил  из  кармана  пачку  и  тоже
закурил.
   Глеб закрыл дверь, уселся напротив генерала. Музыку выключать не  спешил,
она звучала чуть слышно - прозрачно и тонко, как журчание чистой воды.
   - Ты, наверное, уже все знаешь?
   - Да, но не в деталях, - сказал Глеб, разливая кофе. - Об убийстве даже в
новостях сообщили, ясное дело, что без подробностей.
   Генерал Потапчук жадно курил.
   - Которая сигарета за сегодняшний день?
   - Вторая.
   - Неплохо, думал, сорветесь.
   - Вторую пачку начал, - зло уточнил Федор Филиппович.
   - Плохо, совсем себя не жалеете.
   - А чего жалеть? Дурак я старый, меня провели как мальчишку.
   - Этого и следовало ожидать.
   - Ты знал, что будет именно так?
   - Не знал, но мог предположить.
   - А если мог, то почему не предупредил?
   - Не был уверен. Я же говорил, что активизировались профессионалы. Кто-то
среди ваших, генерал, их информирует, и они знают почти о каждом вашем шаге.
Может, вы сейчас сидите у меня, а им и это известно.
   - Вот это невозможно, - резко бросил Потапчук, уже начиная злиться. Да  и
связи между Смоленским и Комовым не существует.
   - Почему вы так думаете?
   - Действовали разные люди. Да о тебе и не знает никто, кроме меня.
   - Они-то знают о моем существовании, пару раз я чувствовал, что  за  мной
следят. Тогда мне показалось, что это ваши люди. Сейчас понимаю - это они.
   - Кто - они?
   Глеб передернул плечами, сделал глоток дымящегося кофе.
   - Они, генерал.
   - Ты о них говоришь, как о  неких  инопланетянах,  словно  они  не  люди,
словно они не могут ошибаться. Словно у них рассчитан каждый шаг.
   - Может, и не каждый, но действуют они по расчету, а не по наитию.
   - Тогда опустить крылышки и сидеть?
   - Нет, - твердо  сказал  Глеб,  -  действовать  надо  по  наитию.  Только
подобное поведение может сбить их с толку, заставит сделать неверный шаг.  А
тогда...
   - И как же?..
   - Я чувствую, что убийство Комова  все-таки  как-то  связано  со  смертью
Смоленского, и надо искать, кому мог академик  передать  то,  что  хотел  на
время скрыть.
   - Я не уверен, что связь существует, - на лбу у Потапчука вновь выступили
бисеринки пота. Глеб это заметил.
   - Вам, Федор Филиппович, следует успокоиться.
   - Стар я уже стал, нервы ни к черту, сдают на каждом повороте.
   - Что говорит начальство?
   - Ничего оно не говорит, кричит и нервничает - вот и все, что  оно  может
сделать.
   - А вы что предполагаете делать?
   - Если б у меня был четкий план, если бы я мог прикинуть схему, логику их
поведения, то тогда я бы знал, что предпринять. Полковник Комов был  у  меня
основным узловым моментом,  я  на  него  сильно  рассчитывал,  а  получилось
скверно.
   - - Профессионал действовал, да?
   - Судя по всему, да, с одного выстрела в затылок.
   - Оружие проверили?
   - Баллисты говорят, ору