ку.
 
*** 
 
   В семь тридцать утра в палату, как обычно, принесли завтрак.  Принес  его
вовсе не  плечистый  Колян,  который  вчера  утверждал,  что  его  назначили
постоянным помощником доктора, а какая-то унылая личность с  вислым  лиловым
носом и впалыми, синеватыми от щетины  щеками.  На  личности  была  знакомая
красно-синяя роба, на жестких  смоляных  волосах  криво  сидел  строительный
подшлемник, из-под которого высовывалась заткнутая за ухо сигарета.  ?Турок?
все  время  шмыгал  своим  чудовищным  носом,  из  которого  текло,  как  из
неисправного крана, и Глеб с сомнением посмотрел  на  принесенную  им  пищу:
стоит ли ее есть, или лучше сразу выбросить  в  унитаз?  Впрочем,  еда  была
закрыта крышкой, и Глеб решил, что стоит все-таки рискнуть и попробовать.
   Тут он заметил в руках у ?турка? второй судок с завтраком и чуть было  не
проговорился: ему захотелось  сказать,  что  вторую  порцию  можно  оставить
здесь, поскольку в соседней палате есть ее некому. Он сдержался и промолчал,
ограничившись разглядыванием ?турка?. На вид этот тип не  казался  таким  уж
сильным. Если он принес завтрак, то принесет и обед, а после обеда  -  ужин.
Глеб  чувствовал,  что  слишком  задержался  здесь.  Болезнь,   от   которой
скоропостижно  скончался  его  сосед,  наверняка  была  очень   заразна,   и
существовал только один путь к спасению: побег, ?Вечером, -  решил  Глеб.  -
Вечером, когда стемнеет и уляжется суета. Скрутить этого  мозгляка,  раздеть
его, сунуть в пасть простыню  и  -  ходу...  Его  тряпки  мне  маловаты,  но
как-нибудь влезу. Главное, что обувь у него  явно  ничуть  не  меньше  моей.
Наверное, даже больше?.
   - Ну, чего вылупился, полудурок? - неласково спросил  носатый  ?турок?  с
сильным белорусским акцентом. - Чего уставился, спрашиваю?
   Глеб не ответил, ограничившись широкой дружелюбной улыбкой.
   - Дюбила, - сказал на прощанье ?турок? и  вышел,  оставив  недоумевающего
Глеба теряться в догадках по поводу значения последнего слова.
   Когда за ним закрылась дверь. Слепой соскочил с постели  и  направился  в
ванную.  Судя  по  тому,  что  соседу  принесли   завтрак,   широкие   круги
общественности до сих пор были не в курсе последних драматических событий.
   Его догадка оказалась верна. Приникнув ухом к вентиляционной отдушине, он
услышал, как в соседней палате открылась дверь. Слышимость была так  себе  -
видимо, Колян, уходя, закрыл дверь ванной, где лежал труп его  приятеля.  До
него донесся приглушенный голос ?турка?:
   - Вовка! Вовка, ты где? Купченя! Ты куда, сучара, подевался?  В  сортире,
что ли, сидишь? Давай, выходи, Колян тебе курева передал!
   "Молодец, Колян, - подумал Глеб. -  Заботливый...  Как  он  сказал,  этот
?турок? - сучара? Вот сучара и есть?.
   В дверь соседней ванной несколько раз ударили  носком  тяжелого  рабочего
ботинка.
   - Ну, ты чего? - продолжал громогласно вопрошать носатый. - Целиком,  что
ли, на дерьмо перевелся? Слышь, Купченя, кончай балду гонять, некогда мне  с
тобой в прятки играть!
   Дверь ванной скрипнула, открываясь, и  Глеб  услышал  сдавленный  звук  -
похоже,  ?турок?  боролся  с  приступом  неудержимой  рвоты.  Потом  звякнул
торопливо поставленный прямо на пол судок,  послышались  два  быстрых  шага,
что-то  зашуршало  -  очевидно,  красно-синяя  роба  ?турка?,  -  и  носатый
совершенно чужим голосом прохрипел:
   - Ох, мать твою... Холодный... Холодный!!! - во  всю  глотку  заорал  он,
пулей выскакивая из ванной. - Холодный!!! - донесся уже  откуда-то  издалека
его полный ужаса вопль. - Холодный, мать-перемать!
   Доктор прибыл через две с половиной минуты. Часов у Глеба не было,  и  он
из  чистого  любопытства  считал  секунды,  стоя  под  отдушиной.  Он  успел
досчитать до ста пятидесяти, когда его слуха коснулись топот бегущих  ног  и
возбужденные голоса.
   - Как холодный?! -  возмущенно  вопрошал  доктор  Маслов.  -  Что  значит
мертвый? С чего это ему было помирать? Что вы  мне  голову  дурите,  молодой
человек?
   В соседней палате  хлопнула  дверь,  ванная  наполнилась  звуками.  Потом
наступила тишина, и в этой тишине голос доктора растерянно произнес:
   - Черт, действительно холодный. Закоченел весь, как  полено.  С  чего  бы
это?
   - Я же говорю, помер он, - обиженно прогудел голос ?турка?.
   - Помолчите, - резко оборвал его доктор. - Дайте подумать.  Хотя  что  же
тут думать... Черт, я ведь предупреждал...
   В это время в коридоре снова гулко  затопали,  дверь  опять  хлопнула,  и
чей-то голос прокричал с порога:
   - Сергей Петрович, давайте вниз! Там губернатор  приехал  и  Упырь..,  то
есть Алексей Григорьевич вместе с  ним!  Кацнельсон  сказал,  чтобы  вы  шли
встречать!
   - О, дьявол, - негромко, но с большим чувством произнес доктор Маслов.  -
Пришла беда - открывай ворота... Чтоб вы все сдохли, ей-богу... Сейчас иду!
   Хлопнула дверь, и в соседней палате стало тихо.
   "О, - с преувеличенным  уважением  подумал  Глеб,  -  губернатор!  Что-то
будет?.
   Он вернулся в палату, завернулся в одеяло, как в плащ-палатку, и принялся
расхаживать из угла в угол.
   Смотреть в окно было бесполезно - оно выходило на задний двор, и из  него
ничего не было видно,  кроме  желтого  бульдозера  и  стоявших  в  отдалении
похожих  на  батоны  вареной  колбасы  вагончиков.  Губернаторский   кортеж,
естественно, причалил С другой стороны, и все интересное происходило  именно
там. Впрочем, Глеб чувствовал, что самое интересное еще не началось, а когда
начнется, будет происходить не перед парадным входом, а в соседней  комнате,
а может быть, и прямо здесь, в его палате.
   Его ожидание было недолгим. Он предусмотрительно  оставил  открытыми  все
двери, какие мог, и когда в соседней  палате  снова  раздались  приглушенные
голоса, торопливо скользнул на свой ?пост прослушивания?.
   - Ну что за истерика? - с легким раздражением спросил  за  стеной  хорошо
знакомый Глебу голос человека, которого здесь именовали  Упырем.  -  Что  ты
такой взъерошенный, Серега? Живот болит?
   - Сейчас и у тебя заболит, - пообещал голос доктора. - Вот, полюбуйся.  Я
ведь предупреждал, что ему нужна квалифицированная помощь. Смотри,  до  чего
довела твоя конспирация!
   Упырь некоторое время  молчал,  потом  неопределенно,  хмыкнул.  Раздался
металлический щелчок, и в вентиляционную отдушину потянуло ароматным  дымком
дорогого американского табака.
   - Эка невидаль, - сказал Упырь. - Обыкновенный жмурик. Что я,  трупов  не
видел? Да, Сергей Петрович, совсем залечил ты этого бедолагу...
   - Перестань ухмыляться! - яростно прошипел доктор Маслов. - Я не  вижу  в
этом ничего  смешного!  Твой  любимый  тесть  высказал  вполне  определенное
желание осмотреть все здание. Что прикажешь делать  с  твоими  заключенными?
Один помер неизвестно от чего, а второй, черт бы его  подрал,  жив  и  несет
околесицу. Мы  с  тобой  доигрались,  Алексей.  Ты  все  это  затеял,  ты  и
выкручивайся.
   - Ну-ну, не кипятись. Ты  же  отлично  понимаешь,  что  если  я  и  стану
выкручиваться, то исключительно из большой любви и уважения к тебе лично.  А
так, если разобраться, при чем здесь я? Сидишь тут в лесу, заводишь каких-то
странных пациентов?. Может, ты тут вивисекцией занимаешься,  почем  я  знаю?
Смотри, какой он у тебя забинтованный. Хобот, наверное, не прижился.
   - Какой хобот? - оторопело спросил доктор.
   - Да слоновий же. - В зоопарке какой-то гад  слону  хобот  оттяпал  -  не
слыхал? Вот она, разгадка страшной тайны, лежит на полу в сортире. - Пока ты
здесь упражняешься в словоблудии,  время  идет,  -  с  отчаянной  интонацией
сказал доктор. - И губернатор, между прочим, тоже не стоит  на  месте.  Надо
что-то решать, Алексей.
   - Да не трясись ты, Серега. Все  будет  нормально,  поверь.  Пока  старик
доберется до четвертого этажа, он потеряет всякий интерес к своей экскурсии.
Ты - вот что, Серега... Эта палата ведь все равно теперь свободна? Может, ты
примешь еще одного пациента?
   - Кого ты покалечил на этот раз?
   - Я? Никого. Меня покалечили, это было, а я - никого. Пока. Вот, взгляни.
   Наступила короткая пауза, потом доктор Маслов уважительно сказал:
   - Ого. Вот это гуля! Она?
   - Она, - со вздохом ответил  Упырь.  -  Шарахнула  бутылкой  по  башке  и
сбежала. Насилу поймали.  Охранника  замочила,  представляешь?  Надо  что-то
делать, Серега.
   - А что я могу сделать? - спросил доктор Маслов, и даже Глебу, который не
видел докторского лица, по его голосу стало ясно,  что  доктор  все  отлично
понимает и нарочно прикидывается валенком - авось, кривая вывезет.
   - Не делай голубые глаза, Сергей, - сказал Упырь. - Ты прекрасно  знаешь,
с какой целью было начато строительство этого центра...
   - Знаю, - с непонятной Глебу обидой перебил доктор.  -  Ты  хотел  набить
карманы деньгами, и ты это сделал. Кстати, где мои деньги?
   - Да погоди ты с деньгами! Ты что, хочешь чтобы я ушел и вернулся немного
позже в составе губернаторской свиты? Надо  говорить  о  деле,  а  ты  опять
пристаешь ко мне с деньгами, как шлюха, которую трахнули и не заплатили.
   - В каком-то смысле так оно и есть, - заметил Маслов.
   - А ты не подставляйся... Короче, ее надо перевезти сюда и  запереть  как
следует. Надо нанять обслугу, но это моя забота...  В  общем,  пришло  время
принять первого настоящего пациента, господин доктор.
   Доктор немного помолчал. Глеб услышал, как  зашуршала  пачка  и  загремел
спичечный коробок: Маслов,  как  и  многие  другие  мужчины,  мог  принимать
решения только с сигаретой в зубах. По ту  сторону  отдушины  долго  чиркали
спичками, потом снова щелкнула откинутая крышка  зажигалки,  и  голос  Упыря
негромко, но с нажимом сказал:
   - Время идет.
   - Хорошо, - сказал доктор. - Все равно, насколько я понимаю, деваться мне
некуда - на шее петля, под ногами табуретка...  Мне  только  интересно,  как
называется то, что мы сейчас собираемся сделать, на языке юриспруденции?
   Припавший к вентиляционной отдушине Глеб не  мог  видеть,  как  вздрогнул
майор Губанов, когда доктор упомянул о петле. На секунду майору  показалось,
что растреклятый Айболит нашел способ забраться прямиком к нему в  голову  и
теперь потешается, озвучивая его тайные мысли и  смутные  опасения.  Но  это
была, конечно же, полная чепуха. Губанов взял себя в  руки  и  бодрым  тоном
сказал:
   - Честно говоря, Серега, у меня даже язык не поворачивается сказать тебе,
как это называется и что за это бывает. Да ты и сам  прекрасно  знаешь,  так
что давай не будем строить из себя наивных барышень. Мы с тобой не  барышни,
мы с тобой взрослые мужики, которые знают, что не бывает больших  денег  без
большого риска... Поэтому давай не будем ходить вокруг да около. Ты в  беде,
я в беде - неужели мы друг другу не поможем?
   - Я в беде?! - снова приходя в ярость, прошипел Сергей Петрович. - А  кто
меня втравил в эту беду?
   - Твоя жадность, - ответил Упырь. - Твое честолюбие... И вообще,  Серега,
все это относится уже к древней истории, что-то такое времен царя  Хамураппи
и Ноева ковчега, так что не стоит забираться в глубь веков, чтобы  выяснить,
кто прав, кто виноват. Тем более, что в данный момент у нас с тобой  нет  на
это  времени.  Живи  моментом,  Серега,  и  решай  проблемы   по   мере   их
возникновения, а не загодя и, тем более, не тогда, когда уже  все  позади  и
ничего не вернешь.
   - Хорошо, - после длинной паузы согласился доктор Маслов. - Но  я  требую
увеличения своей доли на сто процентов.
   - Нет, - легко и спокойно ответил Упырь.
   - Чтоб ты сдох... Ну хорошо, на пятьдесят.
   - Нет, Серега. Нет и еще раз  нет.  Сумма  оговорена,  ты,  черт  возьми,
принят на работу, так что изволь не выкобениваться или катись ко всем чертям
вместе с этим жмуриком. Жадность, Серега. Жадность тебя погубит, запомни.
   - Вместе со жмуриком? - медленно переспросил Маслов. -  Вот,  значит,  от
чего он помер... Что ты ему ввел?
   - Я?! - преувеличенно оскорбленным тоном  воскликнул  Упырь.  -  Меня  же
здесь и близко не было, ты же знаешь, где  я  был!  Заговариваешься,  Сергей
Петрович.
   - Перестань паясничать, - с отвращением  произнес  доктор.  -  Этот  тип,
который торчит сейчас под дверью... У него же на роже написано,  что  он  из
органов... Прапорщик, наверное.
   - Однако, - с невольным уважением сказал Упырь. -  Вот  это  да!  Глаз  -
алмаз. Точно, прапорщик. Ну, и что это меняет? Причину смерти  не  определит
ни одно вскрытие. Да и вскрытия никакого не будет. Зачем? Он же нелегал - ни
документов у него, ни прописки, ни регистрации... Он исчез с  лица  земли  в
тот самый момент, когда Кацнельсон нанял его на работу. Нет его, а раз  нет,
значит, здесь никто не умирал.., если, конечно, ты не захочешь взять вину за
его   смерть   на   себя.   Неоказание   своевременной   врачебной   помощи,
некомпетентность, халатность, профессиональное несоответствие..,  поведение,
несовместимое с высоким званием врача.., ну, и прочая ботва в таком же роде.
Ферштейн зи?
   - Какая же ты, однако, сволочь, - медленно проговорил доктор Маслов.
   Глеб, с интересом следивший за  ходом  этой  увлекательной  беседы,  едва
заметно кивнул, выражая свое согласие.
   - А это профессиональное, -  не  стал  спорить  Упырь.  -  В  нашем  деле
по-другому просто нельзя.  Вокруг  любого  по-настоящему  большого  события,
оставляющего след в истории,  ведутся  сотни  и  тысячи  подобных  встреч  и
разговоров, аналогичных нашей с тобой беседе.
   Иначе мир попросту перестанет вертеться,  и  все  развалится  к  чертовой
матери... Компрене ву?
   - Дерьмо, - с отвращением сказал Маслов. - Ну хорошо,  что  конкретно  ты
предлагаешь?
   - Это уже другой разговор.  -  По  голосу  Упыря  чувствовалось,  что  он
доволен результатом беседы. - Николай! - громко позвал он.
   Дверь стукнула, послышались шаги.
   - Они уже на третьем  этаже,  товарищ  майор,  -  сообщил  голос  Коляна,
который, оказывается, был прапорщиком. - Осматривают столовую.  Минут  через
пятнадцать будут здесь.
   - Это же вагон времени, - сказал майор Упырь. - Вот что, Николай. Сделаем
так...
   Дальше пошли инструкции. С точки зрения Глеба они были спорными, лично он
поступил бы совсем иначе, но Упырю нужно было отдать должное: он точно знал,
чего хочет.
   Инструкции были краткими, деловыми и четкими. Они  не  допускали  никаких
двойных  истолкований  и  обладали  тем   несомненным   достоинством,   что,
руководствуясь ими, было совсем несложно предсказать ближайшее будущее. Глеб
дослушал  до  конца,  радуясь  ошибке   в   проекте,   сделавшей   возможным
существование этой линии связи, и торопливо вернулся в постель за минуту  до
того, как дверь его палаты распахнулась, и в тамбур с  глухим  стуком  упало
закоченевшее в неестественной позе  тело  с  забинтованными  кистями  рук  и
похожей на марлевый кокон головой.
 
Глава 15 
 
   - Что ж, - сказал губернатор, - на  первый  взгляд  все  это  выглядит  в
высшей степени симпатично. Яков Семенович, Алексей  Григорьевич,  Сергей.  -
э...
   - Петрович, - негромко подсказал стоявший позади Губанов.
   - Сергей Петрович... Простите старика,  запамятовал.  Так  вот,  господа,
должен вам сказать, что потрудились вы очень и очень  неплохо.  Заканчивайте
поскорее. Эта клиника - живые деньги, без которых областной бюджет буквально
задыхается. Если нужна помощь, обращайтесь прямо ко мне. Чем смогу,  помогу.
Но мне кажется, что вы и без меня крепко стоите на ногах. Скорее уж  вы  мне
поможете, чем я вам.
   - Тьфу-тьфу-тьфу, - сказал Губанов. - Боже сохрани.
   - А? - не понял губернатор. - Ах, в этом смысле... Да нет, я пока  что  в
ваши пациенты записываться не собираюсь.
   Все негромко рассмеялись, лишь стоявшие у дверей  охранники,  похожие  на
пингвинов в своих долгополых черных пальто и белоснежных  шарфах,  сохранили
каменное выражение лиц: в силу некоторых обстоятельств они были полностью  в
курсе происходящих событий, как и  все  присутствующие,  но,  в  отличие  от
присутствующих, в их профессиональные обязанности не входило подобострастное
хихиканье в ответ на плоские остроты начальства.
   - А здесь уютно, - продолжал губернатор. - Чисто, светло,  красиво...  Ни
дать ни взять, правительственный санаторий. - Он потыкал пальцем в стену,  и
мягкая  обивка  пружинисто  подалась,  уступая  его  усилиям.   Лицо   Ивана
Алексеевича  на  секунду   помрачнело,   но   сразу   же   приняло   прежнее
рассеянно-благожелательное выражение. - Здорово, - сказал он. - Это  что  за
материал?
   Кацнельсон  разразился  многоэтажным,   невероятно   сложным   названием,
посмотрел на губернатора и решил, что  лучше  будет  перевести  все  это  на
русский язык - не дай бог, начальство решит, что его принародно обложили  по
матушке на каком-нибудь иврите.
   - В общем, это нечто  наподобие  нашей  пенорезины,  только,  разумеется,
лучше, - сказал он. - Австралийцы, что тут говорить.
   - Да, австралийцы давно живут  в  двадцать  первом  веке,  -  со  вздохом
согласился губернатор. - А мы как застряли в семнадцатом, так и до  сих  пор
сидим по уши в.., в беспорядках.
   - В каком это семнадцатом? - на правах родственника встрял Губанов.  -  В
семнадцатом году или в семнадцатом веке?
   - А вот этого как раз никто и не знает, - в тон ему ответил губернатор, и
все опять вежливо захихикали.
   - А что это у  вас  тут  так  тепло?  -1  -  поинтересовался  Бородич.  -
Отопление, что ли, работает? Зачем?
   -  Отопление  приходится  периодически  включать,  чтобы  не  разморозить
систему и, главное, чтобы  от  сырости  не  пострадала  отделка,  -  пояснил
Кацнельсон. - Это, конечно,  требует  некоторых  материальных  издержек,  но
ремонт будет стоить дороже.., во много раз дороже, я бы сказал.
   - Так я же не против, - сказал Иван Алексеевич. - В пределах сметы можете
себе ни в чем не отказывать. Я же только спросил... Нет, хорошо здесь у вас!
И  лес  за  окошком,  и  снежок  падает,  а  внутри  тепло...  Хоть   сейчас
переселяйся! От суеты этой, от склок... Хорошо! Водопровод-то действует?
   - Все системы работают  нормально,  -  доложил  Кацнельсон  таким  тоном,
словно был на связи с  центром  управления  полетами.  -  Я  бы  давно  сюда
перебрался из своего вагончика, но боюсь, турки начнут  возмущаться:  почему
они, иностранные специалисты, живут в балках, а какой-то еврей  расположился
во дворце, как барин.
   - Да, турки... -  задумчиво  протянул  губернатор.  -  Кстати,  когда  мы
поднимались на крыльцо, мне послышалось, что один из них послал  другого  по
матери.
   - Ну, так это же международный язык! - воскликнул  Губанов,  из-за  спины
тестя метнув в  Кацнельсона  свирепый  взгляд.  -  Если  какой-нибудь  зулус
проведет пару дней в России, то уже через месяц вся его Зулусия будет  крыть
друг дружку в бога, в мать и в бессмертную душу.
   - Н-да, - сказал губернатор, - А кровать здесь для кого?
   Губанов вперил взгляд в доктора Маслова.  Доктор  поспешно  отвел  глаза,
кашлянул в кулак и, теребя бороду, сказал:
   - Это  так...  В  общем,  один  турок  захворал.  Я  подозревал  грипп  и
изолировал его, но все обошлось. Оказалась обыкновенная простуда, так что он
ночевал здесь всего один раз.
   - А, - на глазах теряя интерес к стоявшей в углу  незастеленной  кровати,
сказал  губернатор.  Маслов  почувствовал  себя  как  человек,  только   что
благополучно провальсировавший по минному полю. - Да, у вас  здесь  неплохо.
Что ж, товарищи.., то есть, виноват, господа. Я думаю, что на этом экскурсию
можно закончить. Вы ступайте, а нам с доктором надо посекретничать.
   Губанов в последний раз послал Маслову многозначительный взгляд  и  вышел
из палаты, подталкивая  перед  собой  Кацнельсона,  охранников  и  мордатого
представителя банка,  явившегося  посмотреть,  как  тратятся  отпущенные  на
строительство  денежки.  Судя  по  его  виду,  представитель  был   доволен.
Оставалось только угостить его коньячком и полчасик