ебовали  новых
встреч. Успешные сделки приходилось отмечать с партнерами.
   И вот наступил день, когда Аркадий  Геннадьевич  Шанкуров  решил  сыграть
очень по-крупному. Банковская деятельность, создание денег из воздуха уже не
удовлетворяли Аркадия Геннадьевича. Как ни крути,  а  его  аферы  все  равно
оставляли документальные  следы  банковские  платежки,  счета  в  отделениях
других банков (свои-то он мог уничтожить, подчистить, изменить). Но если  бы
кто-то сильно захотел - а в том, что это произойдет,  он  не  сомневался,  -
Шанкурова можно было бы взять, как он сам любил выражаться, за задницу. Пока
еще его спасали щедрые откупные, раздаваемые контролерам.
   Аркадий Геннадьевич с легкостью отдавал половину сотворенных им из ничего
денег, и его оставляли в покое. Другой бы на его месте уже давно погорел, но
только не Шанкуров.  Его  спасало  полное  безразличие  к  политике.  Он  не
финансировал ни одной политической партии,  не  делал  никаких  предвыборных
ставок, платил только за то, что в самом деле стоило денег, а значит, не  за
голые идеи. Хотя, если хотел бы,  мог  поставить  в  строй  не  одну  тысячу
вооруженных людей.  Бандитские  группировки,  сепаратисты  -  все  были  ему
должны.
   Однажды  Аркадию  Геннадьевичу  довелось  вычитать  хитрую  мысль  одного
американского экономиста, который уверял, что в жизни успеха добивается тот,
кто должен всем. Такому человеку будто бы никогда не дадут  погибнуть,  ведь
иначе  он  не  сможет  отдать  долги.  Возможно,   подобное   заключение   и
жизнеспособно где-нибудь в Америке или в Англии, но только не в России,  где
из всех законов природы без оговорок действует один только закон  всемирного
тяготения. Человека здесь  редко  убивают  за  то,  что  ему  должны  деньги
(конечно, в том  случае,  если  он  не  требует  их  возврата),  но  убивают
обязательно, если он должен сам, убивают, если он слишком много знает и  при
этом болтлив. Вот почему Шанкуров легко раздавал деньги  и  не  требовал  их
возврата. Зато в любой момент мог воспользоваться услугами кого угодно -  от
чеченских полевых командиров до депутатов Госдумы.
   Он мог себе позволить построить мраморный  дворец  на  видном  месте  при
въезде в столицу, но не стал  этого  делать.  Вызывающая  роскошь  порождает
зависть, а значит - ненависть. Лучше всего спрятаться за  чью-нибудь  спину.
Он выкупил одну из государственных дач,  принадлежавшую  ранее  Министерству
обороны СССР. Снаружи здание он трогать не стал, зато  внутри  отделал  свой
дом по последнему слову интерьерной моды  и  строительной  техники.  Жил  он
теперь за высоким забором,  охраняемым  солдатами,  соседями  у  него  стали
генералы. И даже если кому-нибудь удавалось  увидеть  краем  глаза  роскошь,
которой он окружил себя, вся ненависть обрушивалась на головы военных:  вот,
мол, до чего дошел российский генералитет!
   Зарабатывание  денег  -  это  азартная   игра,   в   которой   невозможно
остановиться. Или ты проигрываешься вчистую и тебя выгоняют из-за карточного
стола - тогда тебе остается пустить пулю в лоб, - или же  продолжаешь  игру,
срывая куш за кушем. Третьего не дано. Никто не позволит  тебе  с  выигрышем
подняться  из-за  стола  и  как  ни  в  чем  не  бывало  покинуть   компанию
картежников.
   Окончательно уверившись в своей  безнаказанности  и  везучести,  Шанкуров
перевел деятельность на  качественно  новый  уровень.  Уже  не  раз  оптовые
покупатели медикаментов из воюющих  регионов  намекали  ему,  что  не  стоит
размениваться по мелочам. Лекарства стоят дорого, слов нет,  но  еще  дороже
можно продавать наркотики. Пути переправки через воюющие страны для  Аркадия
Геннадьевича не являлись тайной, а фармацевтический заводик,  находящийся  в
его собственности, в принципе мог выпускать любую дрянь. Недавно закупленные
итальянские  технологические  линии  отличались  замечательным  свойством  -
многопрофильностью.
   Полдесятка  верных  технологов,  посвященных  в  тайну,  были   в   силах
обеспечить весь  процесс,  а  люди,  работавшие  на  расфасовке  и  упаковке
препаратов, могли даже и не догадываться о том, что проходит через их  руки.
Препараты аккуратно запаивали в стеклянные ампулы, упаковывали  в  картонные
коробки, и с вполне безобидными этикетками они отправлялись в странствие.
   Единственное,  о  чем  болела  голова  у  Шанкурова,  так  это   проблема
"несунов".
   Еще не хватало,  чтобы  кто-нибудь,  украв  препарат  и  использовав  его
согласно инструкции, вложенной в упаковку, отправился на  тот  свет,  приняв
смертельную дозу наркотика. Он  вдвое  увеличил  зарплату  по  сравнению  со
средней по стране и вдвое усилил охрану. Целых полгода прошло без каких-либо
неприятных происшествий. Пользуясь благородным прикрытием, машины с красными
крестами на боках спокойно преодолевали границы. Запаянный в стекло наркотик
не могли учуять даже специально обученные собаки. Да  в  общем-то,  если  бы
кто-то и устроил проверку, доказать  злой  умысел  было  достаточно  сложно.
Обезболивающее   по   большому   счету   отличается   от   наркотиков   лишь
концентрацией.
   Так продолжалось бы долго,  если  не  вечно,  но  на  свою  беду  Аркадий
Геннадьевич решил жениться. Естественно,  жену  себе  он  присмотрел  такую,
чтобы не  стыдно  было  с  ней  появиться  в  обществе.  Анжелика  Ведовская
закончила  хореографическое  училище  и  выступала  с  сольными  номерами  в
ресторане одного из  подмосковных  мотелей.  Аркадий  Геннадьевич  сразу  же
понял: она то, что ему нужно. В свои двадцать два года она еще  не  утратила
желание быть самостоятельной в  этой  жизни,  телом  не  торговала,  а  лишь
позволяла на него  смотреть  с  приличного  расстояния.  Во  всяком  случае,
производила впечатление довольно сдержанной в платном сексе барышни.
   Шанкуров не спешил делать ей предложение. Он издали наблюдал за девушкой,
которую облюбовал себе в жены. Сперва он  делал  это,  сидя  за  столиком  в
ресторане мотеля, три дня подряд заказывая один и тот же,  самый  близкий  к
сцене. Он не мигая смотрел на Анжелику, извивавшуюся  у  отполированного  до
зеркального блеска столба, облизывая пересохшие губы, следил за тем, как она
выгибается, обхватывая столб руками, затем резко  распрямляется,  отбрасывая
волосы на нервно подрагивающую спину.
   Аркадий Геннадьевич даже переставал дышать, когда  Анжелика  садилась  на
шпагат.  Он  представлял  себе  ее   головокружительные   телодвижения,   но
совершаемые уже не на сцене, а в огромной двуспальной кровати, расположенной
в его доме, и чувствовал: с такой женщиной в постели можно  даже  оставаться
неподвижным,  как  бревно,  и  получать   все   удовольствия   кругосветного
путешествия.
   В последний вечер он уже не следил за ее ногами, не обращал  внимания  на
средних размеров, легко уместившуюся бы в его ладонях грудь, - он не отводил
взгляда от немного полноватых, чувственных губ Анжелики.  А  девушка  словно
специально дразнила его, хоть и не видела  лица  мужчины,  сидевшего  совсем
близко к ней.
   Прямо за Шанкуровым, на стене, располагался мощный прожектор с  оранжевым
светофильтром, обливавший обнаженное тело Анжелики  аппетитным  апельсиновым
светом. Она то прикрывала лицо ладонями,  то  резко  отводила  их.  И  тогда
оранжевый  свет  вспыхивал  на  ее  ярко-красных,  чуть  влажных  губах.  На
четвертый  день  Шанкуров  в  ресторан  не  поехал.  Зато  теперь  двое  его
охранников получили новое  задание:  целый  месяц  они  отслеживали  друзей,
знакомых Анжелики, выясняли, с кем она  поддерживает  связь,  что  ест,  что
пьет... Через три недели Аркадий Геннадьевич знал о ней почти все. У него на
столе лежало с три десятка фотографий, запечатлевших Анжелику на досуге. Тут
был и нудистский пляж, и концертный зал  консерватории,  и  пара  постельных
снимков, сделанных при помощи телеобъектива с крыши  соседнего  дома.  Всего
два раза Анжелика встречалась с мужчинами за этот  месяц  и  делала  это  за
деньги - всего два раза, хотя возможности заработать подобным образом у  нее
было хоть отбавляй.  Шанкуров,  довольный  собой,  ухмыльнулся,  разглядывая
разложенные на столе фотографии.
   "Она не из тех женщин, которые способны терять голову из-за любви. Скорее
всего, она вообще не признает силу этого чувства, точно так же,  как  и  я".
Для надежности раздобыв через знакомых анкеты,  собственноручно  заполненные
Анжеликой в  ОВИРе,  Аркадий  Геннадьевич  сделал  окончательный  выбор.  Он
вычислил день, когда Анжелике не нужно будет выступать в ресторане, и  вновь
двое его охранников отправились на машине в недальнее путешествие. Ничего не
подозревавшая Анжелика вышла из дому.
   Было еще довольно рано, часов восемь вечера, когда она заметила,  что  за
ней неотступно следует мужчина в кожаной куртке и кепке, натянутой на  самые
глаза. Девушка остановилась у таксофона, чтобы проверить свою догадку насчет
преследования, сделала вид, что опускает жетон  и  набирает  номер.  Мужчина
остановился  неподалеку  и  принялся  рассматривать  наклеенные   на   стены
подземного перехода пожелтевшие объявления насчет продажи и покупки квартир,
пропажи собак, желания поделиться с соотечественниками секретами  похудения.
Вскоре Анжелику ждало и новое открытие:  мужчина  был  не  один.  Неподалеку
застыл и второй, в такой же кожаной куртке, коротко  стриженный,  с  колючим
взглядом близко посаженных маленьких глаз.
   Подземный переход крест-накрест проходил под площадью. Возле  центральной
колонны расположилась группа музыкантов, еще не начинавших концерт.  Жалобно
подвывала труба, длинноволосый парень с  гитарой  в  руках  настраивал  свой
инструмент, подключенный к  переносному  усилителю.  У  ног  музыканта,  как
верный пес, примостился автомобильный аккумулятор.
   - Да, я жду тебя! - выкрикнула Анжелика в молчащую трубку. -  Через  пять
минут? Отлично!  Анжелика  чувствовала  себя  крайне  неуютно.  Лишь  редкие
прохожие сновали по переходу, и не было  никакой  возможности  затеряться  в
толпе.
   "Вот если бы здесь был вход в метро!" - подумала девушка.
   Она повесила трубку и не спеша  направилась  к  музыкантам,  остановилась
возле них. Двое мужчин тоже двинулись с места. Один  из  них  прошел  совсем
близко , возле Анжелики и остановился там, где лестницы расходились в разные
стороны улицы, второй преследователь прикрыл ей путь к отступлению.
   "Ну вот ты и попалась? - подумала про себя Анжелика. - Но кто они?
   Насильники? Вроде не похожи, в  их  глазах  даже  невозможно  прочесть  и
намека на страсть, на желание обладать мной. Грабители?  Но  на  мне  шмоток
максимум баксов на четыреста, да и в  сумке  лежат  две  сотни  -  небольшая
пожива для двоих".
   Парень с гитарой вынул из черного чемодана раздвижную микрофонную стойку,
укрепил на ней микрофон и опробовал звучание:
   - Три-пятнадцать, три-пятнадцать...
   Его неожиданно высокий голос  гулким  эхом  разлетелся  по  облицованному
белым кафелем подземному переходу. Дурацкая считалка  почему-то  развеселила
немногочисленную публику, собравшуюся послушать музыку.
   Анжелика машинально посмотрела на  часы.  Она  торчала  здесь  уже  битых
полчаса, а эти двое и не думали прятаться от нее, но пока  и  не  собирались
приближаться.
   Зазвучали труба, гитара и барабан с тарелками,  вокал,  -  Ля-ля,  та-та,
па-па... - что-то совсем  безумное  в  той  ситуации,  в  которой  оказалась
девушка. Анжелика не вслушивалась в слова песни. Она только следила взглядом
за проходившими мимо людьми. Некоторые  из  них  останавливались,  и  вскоре
возле музыкантов собралась небольшая толпа - человек двадцать пять.
   Музыканты играли удивительно слаженно и совсем  не  такую  уж  безвкусную
музыку, какая обычно звучит в переходах.
   Девушка запустила руку в сумку и, делая вид, что ищет деньги, выложила со
дна поверх носового платка и кошелька электрошокер. А затем, зажав в  кулаке
первую  попавшуюся  купюру,  пробралась  сквозь  людей,  бросила  деньги   в
ярко-красное нутро футляра от гитары и тут же, сорвавшись с места, бросилась
бежать.  Она,  пригнувшись,  успела  проскользнуть  мимо  растерявшегося  на
мгновение мужчины в кожаной куртке  и,  оглашая  подземный  переход  громким
стуком стальных набоек, выбежала  по  лестнице  на  уже  начинавшую  темнеть
пустынную вечернюю улицу. Бежать на высоких каблуках ей было очень неудобно.
Она видела темные окна первых этажей, занятых офисами  и  уже  обезлюдевшими
магазинами,  слышала  за  спиной   тяжелый   топот   и   надсадное   дыхание
преследователей. Впереди маячила ярко освещенная людная улица, но до нее еще
нужно было добежать. И Анжелика поняла, что  этого  ей  не  успеть  сделать.
Пробегая мимо фонарного столба, девушка ухватилась за него и резко  свернула
в сторону. Оба преследователя  проскочили  мимо.  За  те  несколько  секунд,
которые она выиграла, Анжелика успела снять туфлю с острым  каблуком,  сжала
ее в левой руке, а правую  запустила  в  сумку.  Первым  на  нее  набросился
мужчина в кепке. Он прикрыл  голову  правой  рукой,  опасаясь  удара  острым
каблуком в лицо, и тут же электрошокер уткнулся ему в живот.
   Короткий электрический разряд прошел по его телу, и  он  как  подкошенный
упал на асфальт. Но Анжелика не  успела  второй  раз  воспользоваться  своим
оружием. Другой преследователь схватил ее за запястье, электрошокер с глухим
стуком упал под ноги.  Но  подкованная  сталью  шпилька  располосовала  лицо
мужчине от виска до  уголка  губ  рваной  кровоточащей  раной.  Девушка  уже
думала, что после этого ей несдобровать - разбитое лицо или перелом руки  ей
обеспечены.
   Но нападавший, на удивление, не проявил особой агрессивности.  Он  слегка
заломил руку Анжелики за спину и  обхватил  девушку  сзади.  Она  попыталась
закричать, но тут же широкая ладонь легла ей на рот. Анжелика что было  силы
впилась зубами в руку,  почувствовала  во  рту  солоноватый  привкус  теплой
крови, и ее едва не вырывало.  Мужчина  вскрикнул  и  чуть  сильнее  потянул
заломленную руку вверх. Анжелике пришлось  разжать  зубы.  Она  сплюнула  на
асфальт чужую кровь.
   Мужчина в кепке сумел подняться  на  четвереньки  и  стоял,  как  собака,
выбравшаяся из воды, - мотая головой.
   - Быстрее! - прикрикнул на него тот, который держал Анжелику. -  Подгоняй
машину!
   Сам же он потащил девушку в ближайшую подворотню, уже не рискуя  на  этот
раз затыкать ей рот. Но она и не пыталась кричать. Анжелика сообразила,  что
никто из этих двоих скорее всего не собирается причинять ей зло. Их задача -
схватить ее  и  не  дать  убежать.  По  своему  опыту  она  знала:  если  не
предпринимать попыток сопротивления, то  и  с  тобой  будут  обращаться  без
грубости. Сейчас убежать она не могла, и единственный  выход  ей  виделся  в
том, чтобы усыпить бдительность напавших, а потом, когда ее станут сажать  в
машину, попробовать вырваться или же выскочить из автомобиля по дороге.

Глава 5

   В подворотне похититель чуть ослабил хватку и зашептал Анжелике на ухо:
   - Не надо дергаться, и все будет хорошо.
   - Кто вы такие? - спросила она.
   - Все нормально, - ответил нападавший, - мы не злодеи.
   - Так я и поверила! - огрызнулась девушка.
   - Я все сказал.
   - Какого черта вам нужно?
   Но он больше ничего не говорил. Анжелика прислушалась.  Вскоре  раздалось
урчание  двигателя,  и  машина  -  старая  "вольво"  -  пикап  -  заехала  в
подворотню. За рулем с кислой миной на лице сидел  тот  самый,  в  кепке.  В
узкой подворотне с трудом удалось  распахнуть  дверцу  автомобиля.  Водитель
перегнулся через спинку своего сиденья и ловко  схватил  Анжелику  за  ноги.
Второй похититель принялся заталкивать ее на заднее  сиденье.  Стараясь  при
этом не прикасаться к интересным" местам. Когда дверца захлопнулась, девушка
почувствовала, что усевшийся рядом с ней прижал к ее боку что-то  твердое  и
холодное. "Пистолет!" - мелькнула мысль. Она осторожно скосила  глаза:  нет,
это был ее собственный электрошоке?.
   - Сами виноваты, - буркнула Анжелика, уже немного приободрившись и не без
самодовольства разглядывая рану на лице соседа.
   Тот, кто сидел за рулем, усталым  движением  сдвинул  потертую  кепку  на
затылок и, не скрывая раздражения, бросил:
   - Какого черта суешь свою дрянь куда ни попадя? - и вдруг поправился:
   - Суете свою дрянь.
   - Сами виноваты. Первые напали,  -  по  инерции  проговорила  Анжелика  и
только  сейчас  сообразила,  что  к  ней  обращаются  на  "вы".  Хорошенький
парадокс: вначале нападают на улице, а потом чуть ли не ручки целуют..
   - Чего встал, поехали!
   - А могу я узнать, куда меня везут?
   - Потом все узнаете.
   Наконец оба охранника пришли в себя, они уже были уверены, девушка никуда
не  убежит.  Фиксатор   дверцы,   возле   которой   сидела   Анжелика,   был
предусмотрительно удален из гнезда, а на его месте в панели дверной  обшивки
зияло аккуратное черное отверстие.
   - Убежать не получится, - сказал сидевший рядом с Анжеликой,  явно  строя
фразу таким образом, чтобы избежать обращения  на  "ты"  или  на  "вы".  Они
проехали несколько кварталов, и только тут водитель спохватился:
   - Глаза, - коротко бросил он.
   - Что? - не поняла Анжелика, думая, что он обращается к ней.
   - Глаза завяжи! - уже раздраженно, чуть ля не крича, прорычал водитель.
   Его более молодой напарник, как поняла Анжелика, немного испугался.
   Неуклюже,  одной  рукой,  он  вытащил  из   кармана   наверняка   заранее
приготовленную широкую черную повязку и, все так же  продолжая  прижимать  к
ребрам  Анжелики  электрошокер,  натянул  эту  повязку  ей  на  глаза.  Свет
чуть-чуть пробивался снизу, и девушка могла видеть свои ноги - одну в туфле,
вторую босую. Она чуть запрокинула голову, чтобы подсмотреть, куда они едут,
как тут же услышала властный окрик:
   - Не смотрите! Голову вниз!
   Больше она не артачилась. Машина шла быстро. Еще  где-то  с  полчаса  они
останавливались у светофоров, после двигались ухе без задержек.  По  свежему
ветру, лишенному запахов бензина и гари, можно было догадаться, что едут они
за городом. Анжелика, даже если бы попыталась, не сумела  бы  определить,  в
какую сторону от Москвы они удалялись.
   Еще через какое-то время машина замедлила ход  и  остановилась.  Если  бы
девушка знала, что всего лишь  в  десяти  шагах  от  автомобиля  стоят  двое
солдат,  охранявших  въезд  на  правительственные  дачи,   она   обязательно
попробовала бы бежать.  Но  те  действовали  молча.  Единственное,  что  она
услышала, - звук механизмов, отодвигающих створки ворот, и  машина  покатила
дальше. Вскоре мотор смолк. В  наступившей  тишине  Анжелика  услышала,  как
учащенно бьется ее сердце.
   Но самое странное,  страха  в  ней  почти  не  осталось,  а  только  одно
любопытство.
   "Что же со мной будет?" Сердце подсказывало ей - сегодняшний день  многое
изменит в ее жизни.
   - Выходим, - вновь избегая прямого обращения,  сказал  ее  сосед,  крепко
взял за обе руки и вывел из машины. - Осторожно, ступеньки, - предупредил он
перед .лестницей.
   - Куда? - спросила Анжелика.
   - Вверх, - последовал ответ.
   Девушка сбросила мешающую идти вторую туфлю и стала осторожно  шагать  по
ступеням. Где-то хлопнула дверь. Они поднялись на второй этаж. - Садитесь, -
предложили ей.
   Анжелика опасливо - ей  казалось,  что  никакого  сидения  рядом  нет,  -
присела.
   Мягко заскрипела кожа кресла, повязка исчезла с ее глаз.
   - Где я? И услышала ничего не проясняющий ответ:
   - Здесь.
   Анжелика  осмотрелась.  Просторная  комната,  то  ли  гостиная,   то   ли
библиотека, стеллажи с зеркальными стеклами, сложенный из дикого камня камин
с большой плитой черного мрамора над жерлом, на которой  стоят  позолоченные
часы.
   На окнах опущенные жалюзи.  Чуть  слышно  работал  кондиционер,  наполняя
комнату свежим прохладным воздухом, таким желанным после  душной,  пропахшей
бензином Москвы. Ничто не  гов