ворил так много.
     За вычетом тех редких случаев, когда обсуждал с генералом Потапчуком очередное задание. Многое должно было совпасть, чтобы заставить немногословного киллера на государственной службе произнести за поминальным столом небольшую, но важную для всех речь.
     Как такового стола, конечно, не было. Еду и выпивку разместили на длинной полированной доске - боковой стенке шкафа. Люди молчали, обдумывая сказанное. С момента первого появления Глеба его успели оценить не только как феноменального стрелка, не только как настоящего "ясновидца" в непроглядной ночи.
     Все уже поняли, что русоволосый сероглазый человек в потертых до белизны джинсах - закоренелый одиночка. Он не жаждет вести за собой, командовать, навязывать свое мнение. Он вполне самодостаточен - если б он мог, то слушал бы, наверное, бесконечно свою оперную музыку.
     Никому до сих пор не исповедовался, и сам не провоцировал никого на исповедь. Не грузил никого истеричной веселостью, не доставал мрачными пророчествами. Если решил вдруг высказаться, значит отвечает за каждое слово.
     Теперь замолчал, надел наушники, смежил веки и запустил свой диск на плейере. Да, не простой это человек, и не вся его душа вывернута наружу.
     И снова никто не заметил, что Сиверов дважды нажал кнопку пуска. Сигнал ушел - ему предстояло достичь орбитального спутника и вернуться только для того, чтобы преодолеть каких то жалких четыре десятка километров - Центр связи ФСБ теперь находился совсем недалеко.
     Звучала музыка Вагнера, сравнимая с холодным бушующим пламенем. Тем пламенем, которое имитировали на сцене в давнишних постановках цикла о Нибелунгах - оно могло гореть, не становясь пожаром. Эта музыка уже накрепко связалась в сознании Сиверова с секундными сеансами односторонней связи. В очередной раз он выполнял приказ, вызывая огонь на себя и остальную команду.

***

     Прошло двое суток. Изгои уже свыклись с новым местом жительства. Продуктами пользовались аккуратно: брали, если так можно выразиться, с тылу. Чтобы представителям фирмы, если они вдруг прибудут забрать очередную партию товара, ничего не бросилось в глаза. Мусор выносили на рифленую, с небольшим уклоном крышу, закрепляя возле вентиляционных труб, чтоб даже сильный порыв ветра не сбросил вниз, под нос охране раздутые полиэтиленовые пакеты.
     Здания складов плотно, без зазоров примыкали друг к другу, объединялись вместе наподобие огромных сот. При выходе наверх открывалась цельная поверхность общей крыши с геометрически правильными волнами рифленых крыш.
     С краю видно было и шоссе с вечно оживленным движением и близкие, направленные вниз прожектора - раскаленные ночью и холодные днем.
     Здесь старались не выпрямляться в полный рост и не задерживаться подолгу, чтобы не дать себя заметить какому-нибудь случайному водителю на дороге.
     Впрочем, предосторожности не имели смысла с тех пор, как Сиверов воспользовался плейером.
     Ровно через двое суток, исследуя вместе с Ильясом близлежащий "ландшафт" склада, он заметил возле коробок с чистыми дисками-матрицами один диск, будто случайно выпавший. Он частично был нарезан - узкое концентрическое кольцо радужно переливалось возле центрального отверстия.
     - Тебе не надо? - спросил Ильяс. - Что-нибудь новое не хочешь послушать?
     - Давай, - у Сиверова возникло смутное подозрение, что диск предназначен именно для него.
     Еще не повернули назад, а он уже вставил в одно ухо черную затычку с проводом, запустил находку. Вместо музыки зазвучала человеческая речь с характерным акцентом.
     - Долго ты будешь дурака валять? В конце концов мы тебя шлепнем, и сам же будешь виноват. Мы не хотим угадывать, что ты на самом деле хочешь, сколько ты хочешь. Мы свое уже заплатили сполна. Если ты не получил, сколько ожидал, это не наша вина. Но все равно мы готовы возместить разницу. Сообщи свои условия. Оставь сообщение на том же месте, безопасность мы гарантируем... Больше предлагать не будем - это первый и последний раз. Если за сутки не ответишь, мы найдем способ открыть глаза твоим друзьям.
     - Ну как, хорошая музыка? - поинтересовался Ильяс.
     - Брак, - коротко ответил Сиверов.
     - А что слышно в наушниках, когда брак?
     - Ничего, тихо. На, можешь послушать.
     Парень отмахнулся. Сиверов извлек диск из плейера и переломил пополам.
     Ответ оставить нужно. Заломить непомерную цену. Горцы люди азартные. Чем выше ставки, тем больше шансов вытянуть сюда серьезных "игроков".
     - Сколько добра всякого, - качал головой Ильяс. - Видел бы ты, что лежит у нас в городе на прилавках. Да и нет у нас там настоящих магазинов. Так - лотки, киоски.
     Поверит ли Ильяс в твою двойную игру? Конечно, поверит. За последние дни ты заслужил всеобщее уважение, но малейшее подозрение все перевернет. Сомнения остались, только ушли на глубину. Сущего пустяка достаточно, чтоб они всплыли на поверхность.
     - Почему ты уверен, что нас снова накроют?
     Подозреваешь кого-то? Можешь не называть, если не хочешь, просто скажи: да или нет?
     Не напрасно ли ты произнес свое слово после поминальных ста пятидесяти граммов? Нет, не напрасно. Больше всего человек боится не боли, не смерти - нет ничего тяжелее неизвестности, непонимания происходящего. Люди не должны себя чувствовать загнанными в угол. Принять очередную схватку как неизбежность значит победить в себе изгоя.
     - Никого я не подозреваю. Сейчас последнее дело кого-то обсуждать за глаза.
     - Может быть. Только я не верю, что Жору телохранители завалили. Его сам Тарасов кончил.
     - Чепуха. Как тебе в голову такое взбрело?
     - Посмотри ему в глаза. Только прикидывается нормальным, а на самом деле окончательно крыша поехала.
     Глебу тоже не все нравилось в Тарасове, особенно после возвращения из Москвы. Он уже знал о кратковременных припадках бывшего замкомполка, о провалах памяти. Но все же до поездки в столицу Тарас вел себя вполне адекватно. Лишь иногда странноватая улыбка ненадолго выползала на его лицо.
     Ингуш был прав: взгляд маленьких васильковых глазок отчасти изменился. Что-то безумное действительно просвечивало в них. Но все-таки Сиверов не мог поверить в причастность бывшего замкомполка к гибели Жоры Бубнова. Хотя не строил иллюзий, не считал, что все в команде спаяны крепкой дружбой.
     - Глаза еще не улика.
     - Подожди, он еще себя покажет. Еще подложит всем нам свинью.

Глава 25

     У генерала Потапчука и руководства Федеральной службы безопасности имелись основания для тревоги. Долгий опыт чеченской войны подсказывал, как поведет себя эмир Халил в ближайшем будущем. Он уже завоевал себе достаточный авторитет, стал, что называется, "культовой фигурой" для всех молодых воинов джихада. Не хватало только последнего шага. И этим шагом должна была стать громкая акция на территории собственно России.
     По-настоящему Басаев выдвинулся только после Буденновска. Радуев надеялся подняться на ту же высоту после Кизляра и Первомайского, но дешевое позерство помешало этому "генералу армии Дудаева". Хаттаб отправился в поход на Дагестан, но вторжение захлебнулось, и с этого момента звезда иорданца стала медленно, но верно закатываться. Мовсар Бараев рассчитывал стать новым героем, новым знаменем, но проспал в захваченном ДК все самое важное.
     Идея, однако, осталась в силе. Чтобы стать признанным лидером, нужно отметиться в России.
     Диверсии и бои в Чечне - это, конечно, заслуги.
     Но самое высшее достижение - нанести противнику удар на его территории.
     Халил принимал участие в планировании операции "Норд-Ост", но не вызвался командовать отрядом смертников. Он не верил в ультиматумы: их время прошло, и русские не пойдут на уступки ни под каким видом. О торговле с выводом войск больше говорил Басаев. Халил надеялся только на одно: на тысячу трупов. В результате полный провал: сотня с небольшим покойников для русских все равно что слону дробина.
     "Нет худа без добра", - решил Халил. Бесславно погибший Мовсар не будет соперничать с ним в умах и душах чеченских бойцов. Заложники - идея отработанная. В лучшем случае эффектный вариант самоубийства. Подрывом тоже не поразишь ничье воображение. Жилые дома уже подрывали, а к лакомому объекту вроде атомной электростанции никто не подпустит.
     В ФСБ отлично понимали этот ход мыслей и тревожились еще и потому, что Халил был образованным фанатиком - не бывшим гаишником, комсомольским работником или трактористом.
     Об этом человеке было известно, что он знает несколько иностранных языков, получил отличное техническое образование, в том числе и в области современных технологий. Первая по-настоящему опасная фигура, появившаяся в мятежной республике после Хаттаба. Опасная уже тем, что просчитать ее трудно. Если Халил накопит достаточно ресурсов, от него можно ожидать действий, столь же непредсказуемых, сколь непредсказуемым стало для американцев одиннадцатое сентября.
     Но ресурсы просто так не зарабатываются, в стане боевиков не станут сейчас никому выдавать больших авансов. Надо себя раскручивать и раскручивать по возможности быстро. Бандиты уже пару лет в хроническом цейтноте - они чувствуют, как тяжеленная бронированная дверь медленно и неотвратимо прикрывается, и щель становится все уже и уже.
     В ФСБ решили "помочь" Халилу раскрутиться.
     Некоторые, правда, сомневались - не покажется ли команда изгоев подозрительно лакомым куском. Не лучше ли разбить ее, оставив не больше двух фигур?
     Через осведомителей удалось выяснить, что смутные сведения о команде давно уже просочились к боевикам. Один раз они почти вышли на след, но сразу же потеряли его.
     Тогда имеет смысл оставить группу в целости.
     К свежим новостям умные люди всегда относятся с некоторым подозрением - есть основания думать, что они запущены неспроста. Сведения, которые утратили свежесть, вызывают гораздо больше доверия. Они не возникают вдруг, красиво и заманчиво, они существуют в смутном и неопределенном виде достаточно долго. Именно таковы отличительные признаки реальной информации, за которой не кроется ловушка.
     Халил, конечно, не полезет сам брать трофеи - еще теплые или уже холодные. Но обязательно возьмет руководство в свои руки. Он должен раз за разом чувствовать - удача рядом, но ускользает из рук.
     Вроде бы команду никто не прикрывает, вроде бы люди действительно брошены на произвол судьбы. Только ухвати - но всякий раз дело срывается. Если повезет, Халила удастся вытянуть из Чечни. Пусть только он пересечет границу мятежной республики - это уже можно будет считать победой.
     В ФСБ учли многое. Но не могли предвидеть, что Сиверов привлечет такое повышенное внимание, что боевики распознают в нем главного виновника своих неудач. И предъявят ультиматум, подслащенный, правда, обещанием денег.

***

     Какой послать ответ? Не стоит делать вид, будто ничего не произошло. Отказываться от предложения тоже глупо - им трудно будет понять твою логику. Ради чего тебе раз за разом провоцировать нападения, отбивать их, рискуя шкурой?
     Странная причуда. Раньше или позже боевики найдут в ней скрытый смысл.
     Лучше всего заломить несусветную сумму. Это они отлично поймут. Большие деньги - ради этого, по их мнению, действительно стоит искушать судьбу.
     Оторвав кусок упаковочной бумаги, Глеб вывел на нем цифру "пятьсот тысяч", пририсовал перечеркнутую змейку, обозначая валюту платежа.
     Нормально - наглость чеченцы уважают.
     Только вот идти к тому месту, где валялся радужный диск, Сиверов не спешил. Отлучиться один он не мог, надо было выбрать себе попутчика.
     Обратился к Николаичу - тот развлекал сам себя, выставляя патроны в ряд и опрокидывая их один за другим касанием указательного пальца.
     Эту операцию он мог производить десятки раз подряд - уродливое лицо с туго натянутой кожей не выражало ровным счетом ничего.
     Ди Каприо был единственным в команде, о ком Сиверов до сих пор не смог составить определенного мнения. Но именно ему Глеб предложил вместе исследовать близлежащие районы обширного материка. Материка товаров - ярких и неброских по цвету, жидких, сыпучих и твердых, громоздких и миниатюрных, пахучих и начисто лишенных запаха, съедобных и ядовитых.
     - Вставай, насидишься еще.
     Ди Каприо поднял голову. Наверное, никто еще в команде не звал его составить компанию.
     - Есть повод беспокоиться? - глухие, но внятные звуки просочились из горизонтальной прорези безгубого рта.
     - Ты ж все равно не тронешься с места без оружия.
     Николаич вставил патроны один за другим в обойму "ТТ". Все понимали, что выстрел в огромном помещении будет услышан, и никто не хотел открывать огонь без крайней нужды.
     - Куда вы? - спросил Воскобойников.
     Казалось, он ничего вокруг не видит - руки сцеплены за головой, взгляд устремлен в одну точку. Нет, заметил. Теперь каждый уход желательно объяснять.
     - Глянем на мотоциклы.
     - А что, есть крутые машины? "Харлеи"? - Витек демонстрировал свою подкованность по части техники.
     - Ну нет, "харлеев" не станут держать под одной крышей с кошачьим кормом.
     Сиверов поторопился уйти - не хотел, чтобы кто-нибудь навязался третьим. Путь их по верхнему этажу пролегал в том числе и мимо тесно поставленных мотоциклов, поблескивающих хромированными деталями. С трудом верилось, что кто-то в скором времени будет гонять этих породистых двухколесных скакунов по грязи и ухабам.
     Возле мотоциклов Глеб задерживаться не стал. Переждал пока по "улице" второго уровня проедут два погрузчика и осторожно ступил на лестницу. Ди Каприо больше не задавал вопросов. Молча следовал за Сиверовым, ожидая любых неприятностей слева, справа, сзади и даже от самого Глеба.
     Человек в истертых джинсах не стал спускаться до конца - перебросив ногу через перила, он спрыгнул на самый верх большого куба из картонных коробок с одинаковыми надписями на боку.
     Так же бесшумно приземлился на плоскую вершину Ди Каприо.
     Оба продвигались вперед, не ступая на пол, благо между соседними кучами товара не было больших зазоров. В одном месте пришлось задержаться - человек в ярком форменном комбинезоне сноровисто укладывал на лапы погрузчика серебристые мешки с неизвестным содержимым.
     Наконец он сел за руль и отъехал.
     "Шустро работают, - подумал Сиверов. - Наверное, на сдельщине".
     Перепрыгнул на кучу оставшихся мешков.
     Один из верхних лопнул под подошвой и наружу просыпалось несколько горстей желтоватых гранул. Такие подробности Глеб замечал уже периферией поля зрения. По мере приближения к месту, где он должен был оставить ответ, внимание почти полностью переключилось на потолок.
     Боевики обязательно постараются отработать шанс. Такая уж эта публика: недоверчивы и постараются обмануть первыми. Зачем им очередная наводка - снова обжечься и выплюнуть кусок?
     Лучше избавиться от осведомителя, нагло набивающего себе цену.
     Вот он, "друг сердечный". Засел метрах в двадцати от места обмена посланиями, прилепился за массивной опорой. Опора и потолок окрашены в синий, и его спортивный костюм точно под цвет.
     Есть ли под ним бронежилет? Кажется, нет, иначе складки ложились бы по-другому.
     Сидит неподвижно, наблюдает за происходящим внизу. Здесь движение не слишком оживленное, паузы между появлением погрузчиков достаточно длинные. В одну из таких пауз внизу должна появиться цель.
     Сиверов не собирался нарушать выстрелом привычную работникам склада гармонию здешних шумов. Резким движением метнул нож. Есть точка на левой стороне груди, между ребрами, - там лезвие пробивает сердце, но крови изливается наружу не больше чем полстакана.
     Нож вошел по самую рукоять. Чеченец даже охнуть не успел, повалился на бок на пластмассовые синие ведра - сотни их стояли параллельными к опоре колоннами, перевернутые вверх дном, вставленные одно в другое.
     Эта конструкция с самого начала выглядела более шаткой, чем другие. Сейчас она ощутимо дрогнула, зашаталась с краю. Сиверов собирался выдержать паузу, убедиться по мельчайшим признакам, что у чеченца нет напарника. Николаич тоже сделал знак рукой, предупреждая, что двигаться с места рановато.
     Пирамида из ведер шаталась, хотя вряд ли после прямого попадания в сердце боевик мог дергаться в конвульсиях. Если она обрушится, водителю ближайшего погрузчика понадобится пара секунд, чтобы сюда свернуть. Он сразу же заметит труп, ребят придется срочно дергать с места...
     Сиверов спрыгнул вниз, укрылся за колонной, затем залез наверх к мертвецу, чтобы вытереть пролившуюся кровь. Ее не так много, но запах слишком характерный. Тряпку он потом выбросит на крышу вместе с очередной партией мусора.
     Нож забирать нельзя - он сейчас как затычка.
     Стоит тронуть лезвие, как кровь хлынет наружу.
     Нож останется в подарок тем, кто придет забрать труп. Они явятся скоро, в этом можно не сомневаться. Имеет смысл оставить им обрывок обоев с цифрой на обороте - пятерка и пять нулей.
     Пусть поскрипят лишний раз зубами.
     Сложив несколько раз послание, Глеб сунул его в правый карман спортивных штанов боевика. Забрал винтовку с оптическим прицелом. Вот за это спасибо. С такой работать одно удовольствие - "Энфилд", британское изделие, оборудованное самодельным глушителем. Патроны, правда, натовские, но магазин полный - тридцать штук.
     Чеченцы еще пожалеют, что оснастили своего человека по высшему разряду. Для выстрела в спину хватило бы и чего-нибудь попроще.

Глава 26

     Глеб не стал приносить с собой трофей, спрятал винтовку недалеко от "стоянки" отряда. Еще раньше попросил Николаича ничего пока не рассказывать об увиденном.
     - Ребята, по-моему, и так морально готовы.
     Незачем лишний раз натягивать им нервы. Если тот же Витек сорвется в одиночку, его отловят и отыграются за все свои неприятности.
     Ди Каприо смотрел не мигая, его веки без ресниц, сморщенные от жара огня, не шевельнулись. Никаких комментариев, никаких вопросов.
     Только подержал в руках винтовку, заглянул в оптический прицел и вернул трофей новому владельцу.
     - Ну как мотоциклы? - поинтересовался Витек, когда двое присоединились к остальным.
     - Залить бы бак да погонять. На вид ничего.
     Разницы между ночью и днем на складах не наблюдалось. Постоянная езда погрузчиков, круглосуточное искусственное освещение. Каждый из команды спал по-своему: кто-то зарывался в щель между поролоновыми подушками, кто-то натягивал на голову куртку, кто-то ложился ничком.
     У Глеба не возникало проблемы заснуть. Он упросил дежурных не отрываться от команды дальше чем на десять метров. Не стрелять, просто щелкнуть затвором при первом же подозрении - ему хватит этого, чтобы среагировать и подключиться.
     Не засыпая, он, тем не менее, отдыхал. Когда-то Ян Давидович, знакомый врач, научил его давать последовательный отдых разным зонам и отделам мозга.
     Способ простой как все гениальное. Достаточно представить мозг как дом с несколькими комнатами.
     Содержимое их может быть каким угодно. Главное - образ постоянной, мерной работы. Это могут быть настенные часы, хитросплетения прозрачных трубок, по которым перетекает жидкость, игрушечная железная дорога, где паровозик с несколькими вагонами кружит по замкнутому контуру. Сам ты ходишь из комнаты в комнату, удовлетворенно осматриваешься. Потом выключаешь в одной из них свет, и она погружается во тьму.
     Не торопясь переходишь в другую, гасишь свет и там. Оставляешь его только в одной комнате - этого достаточно, чтобы не вырубиться полностью. В продолжение ночи свет у тебя поочередно горит в разных комнатах. Важно только не погасить свет раньше, чем ты зажег другой, в комнате по соседству.
     Ночь прошла спокойно. Неужели противник всерьез рассматривает твое предложение?
     В середине следующего дня случилось ЧП - такого еще не было ни разу за всю историю команды. Тарасов полез на крышу - выбросить пакет с мусором и заодно опорожнить желудок. Полез и пропал.
     В соответствии с правилом не оставлять никого в оди