тов и Скобелев были в загородной мастерской.  Пока
Александр Михайлович пил крепкий чай,  предложенный  Большсротовым,  инженер
занимался делом. И вскоре на столе перед Александром Михайловичем  появилось
взрывное устройство.
   - Вот, собственно говоря, и все. Это простая мина. Вот здесь  датчик.  Вы
можете выставить то количество времени, на которое вы запрограммируете мину.
Но не больше десяти дней.
   - Она не подведет? - немного опасливо поглядывая на дипломат,  в  котором
размещалась мина, поинтересовался Скобелев.
   - Да нет, что вы. Рекламаций еще не поступало.  Я  свое  дело  знаю.  Все
изготовлено в лучшем виде. Я ценю своих клиентов и  никогда  не  пытаюсь  их
обмануть.
   - Что ж, тогда все прекрасно. Только проинструктируйте, пожалуйста,  меня
поподробнее.
   - Да что тут инструктировать? Вот шкала, вот цифры. Поворачиваете  ручку,
устанавливаете стрелку.  Это  часы,  а  это  минуты.  Секундной  стрелки,  к
сожалению, нет. Вот видите, побежали цифры, начался  отсчет  времени.  Здесь
три килограмма взрывчатого вещества. Заряд, в общем-то, довольно  мощный,  с
запасом, даже грузовой автомобиль разнесет вдребезги.
   - Прекрасно, прекрасно, - потирая вспотевшие ладони, забормотал Александр
Михайлович Скобелев. - И сколько я вам должен за это удовольствие?
   - Семьсот долларов.
   - Что ж, прекрасно.
   Скобелев рассчитался  с  инженером,  положив  на  крышку  дипломата  семь
банкнот Большеротов сгреб их и спрятал в нагрудный карман пиджака.
   - Только будьте осторожны.
   - Я все понимаю, - сказал Скобелев.
   - Тогда замечательно.
   - Мы можем вернуться в город?
   - Да-да, сейчас поедем. Я только все отключу,  и  мы  можем  отправляться
Александр Михайлович Скобелев  запустил  руку  за  отворот  пиджака  и  снял
пистолет с предохранителя. Мужчины вышли из дома Скобелев еще  раз  взглянул
на неприметную дачу гараж, баня, двухэтажный дом, крытый шифером,  фруктовый
сад, обыкновенный забор, ворота. Единственное,  что  отличает  эту  дачу  от
сотни таких же, так это гараж, приспособленный  под  мастерскую.  И  в  этом
гараже бывший инженер зарабатывает себе на  жизнь  и  зарабатывает  неплохо,
судя по всему. Машина  у  Большеротова  хорошая  -  "опель-омега"  последней
модели, так что инженер явно процветает. Свет был  погашен,  замки  заперты.
Большеротой уселся за руль, Александр Михайлович положил на  заднее  сиденье
черный дипломат, обыкновенный и неприметный. С такими  дипломатами  миллионы
москвичей  по  утрам  идут  на  работу,  а  после  окончания  рабочего   дня
возвращаются домой. В таких дипломатах,  как  правило,  носят  бутерброды  и
термосы с горячим кофе. В общем, - дипломат как дипломат. Не хуже и не лучше
других.
   Когда  до  города  оставалось  километров  шесть,  Александр   Михайлович
попросил Геннадия Викторовича притормозить. С самым невинным видом.
   - Что такое? - осведомился Большеротов.
   - Да вот захотелось выйти. Боюсь, не дотерплю до дома. Случается.
   - А, дело понятное, - сочувственно протянул инженер и съехал с дороги.  -
Вот кусты, - кивнул он в сторону придорожной посадки.
   - Да-да, я вижу.
   Александр Михайлович вышел, направился к кустам, затем достал пистолет  и
громко позвал:
   - Геннадий Викторович! Геннадий Викторович, идите сюда! Скорее, скорее!
   Его голос был  тревожным,  словно  у  него  случился  сердечный  приступ.
Большеротов тяжело выбрался из автомобиля и  направился  к  своему  клиенту.
Когда до Скобелева оставалось всего три шага, Большеротов  замер  на  месте.
Что-то во всем этом показалось ему подозрительным. Но было уже поздно.
   Отставной полковник ФСБ быстро повернулся, вскинул руку с пистолетом,  на
который был навернут глушитель, и дважды нажал на курок. Глаза  Большеротова
изумленно открылись, он все еще не верил, что  вот  сейчас,  именно  в  этот
момент, на обочине его встретит смерть. Первая пуля попала в грудь, вторая в
голову, точно в центр высокого лба. Большеротов взмахнул короткими руками  и
рухнул навзничь в снег.
   - Ну что ж,  приятель,  уважаемый...  -  пробурчал  Александр  Михайлович
Скобелев, нагнулся и извлек из внутреннего кармана Большеротова свои деньги.
- Вот и лежи здесь. Думаю, тебя скоро найдут, а вот меня вряд  ли.  Не  знал
ты, с кем дело имеешь.
   Скобелев сел в автомобиль, запустил двигатель и поехал в город, абсолютно
спокойный и уверенный в себе. Даже если  его  кто  и  остановит,  достаточно
будет показать удостоверение сотрудника ФСБ, и от него сразу  же  отвяжутся.
Как  это  ни  странно,  но  удостоверение  у  Александра  Михайловича   было
настоящее. Вопреки всем инструкциям,  он  не  стал  сдавать  его,  уходя  из
"органов", а забрать силой никто из бывших сослуживцев не решился.
   Но серый "опель" никто не  остановил,  и  Александр  Михайлович  Скобелев
бросил автомобиль, аккуратно припарковав его во  дворе  многоэтажного  дома.
Оттуда на такси он добрался до своего убежища.  Дальше  дело  оставалось  за
малым.
   На следующий день Скобелев занес черный дипломат в Южный порт  и  положил
его в грузовой контейнер рядом с ящиками. Взрывное устройство было  включено
чуть меньше, чем на десять суток, и двадцать второго марта 1996 года  должен
будет прозвучать взрыв, если, конечно, хозяин не придет к  контейнеру  и  не
отключит механизм.
 
*** 
 
   Но, наверное, сам дьявол был заинтересован в том, чтобы страшный  замысел
полковника Скобелева был осуществлен. Двух ханыг, застреленных  полковником,
нашли только на четвертые сутки и то совершенно случайно.  Дети,  живущие  в
соседних  дворах,  рядом  с  заброшенным  детским  садом,  играли  в  войну,
естественно, в "чеченцев" и "наших".
   Заброшенный   детский   сад   изображал   больницу,   которую   захватили
непримиримые. Дети поверх шапок завязали куски  зеленой  материи  и  держали
детский сад - "больницу" - в осаде. Девочки изображали больных, а  мальчишки
в зеленых повязках грязными снежками и кусками льда отбивались от наседавших
"десантников". Преимущество, конечно же, было на стороне "российских войск",
и детский сад был взят штурмом.  С  криками  и  гиканьем  дети  ворвались  в
здание. Оборонявшиеся отступили на второй этаж. И  возможно,  если  бы  Саша
Дмитриев, не желая сдаваться, не спрыгнул бы в шахту, никто ни о  чем  и  не
узнал бы.
   - Ура! Ура! Вперед! Сдавайтесь Ложитесь на землю, иначе всех расстреляем,
- кричали "десантники", штурмуя второй этаж детского сада.
   И в это время раздался истошный детский вопль. Голос доносился  откуда-то
издалека, но он был настолько душераздирающий, что и атакующие,  и  те,  кто
защищал детский сад, тут же остановили игру.
   - Кто это? Где это?
   - Вроде, Сашка Дмитриев, - сказал один из мальчишек. - Только  откуда  он
орет? Может, ногу сломал? А может, руку? Шею свернул?
   - Свернул бы - не кричал.
   - А где он? - оглядываясь по  сторонам,  -  спросил  тот,  кто  изображал
генерала российских войск.
   - Да черт его знает! -  ответили  ему.  И  в  это  время  истошный  вопль
повторился. Он доносился снизу, из лифтовой шахты.
   - Эй, ты где?
   - Здесь, в яме! - сквозь рыдания выкрикнул Сашка. - Здесь, в яме!
   - Чего ты орешь, как будто с тебя кожу сдирают? Придурок несчастный.
   - Здесь., здесь.., такое... - вопил  мальчишка,  не  в  силах  остановить
рыдания.
   - Что там такое?
   Нашли длинную  корявую  доску  и  сбросили  вниз  Кое-как  Саша  Дмитриев
выбрался наверх.
   - Чего ты орал?
   - Там.., там., трупы.
   - Какие трупы? - закричал мальчишка, изображавший генерала. - Мы еще туда
никого не сбрасывали.
   - Там настоящие трупы, придурок!
   - Заткнись, щенок! Какие трупы?
   - Холодные и твердые.
   - Ты еще скажи - живые.
   - Точно.
   - Доигрались...
   - Наши все на месте?
   Вскоре появился фонарик. Но то ли батарейки сели, то ли лампочка  отошла,
фонарик, несколько раз вспыхнув, не проявлял больше признаков  жизни.  Тогда
мальчишки придумали другой способ. Они достали газеты,  принялись  их  мять.
Газеты поджигали и бросали  в  шахту.  Действительно,  то,  что  ребята  там
увидели, их испугало. Два человеческих тела лежали на дне шахты.
   - Ну, что будем делать?
   - Молодец, Сашка, - сказал самый  старший  из  мальчишек.  -  Надо  звать
взрослых. Ты и ты, найдите милицию и  приведите  сюда.  Сейчас  здесь  будет
весело, - старший мальчишка отдал распоряжения и,  свесившись  над  лифтовой
шахтой, пробовал рассмотреть повнимательнее, что за тела лежат  на  обломках
ящиков и кирпича.
   Два мальчика и девчонка побежали на  улицу.  Как  назло,  милиционеры  не
попадались. Но дети увидели военный патруль - капитана и двух сержантов.
   - Там! Там два трупа! - закричали мальчишки, подбегая к капитану.
   Тот поправил шапку, одернул портупею.
   - Какие такие трупы?
   - Мы играли в детском саду в чеченцев, штурмовали  больницу,  захваченную
террористами, - принялся объяснять капитану мальчишка.
   Военный внимательно слушал,  настороженно  моргая  глазами,  все  еще  не
понимая, к чему клонят дети. Наверное, они имеют в виду  те  трупы,  которые
показывали по телевизору. Вот до чего детей довели!
   - Ну и что из того, что вы играли?
   - Так вот, мы нашли их в шахте,  куда  упал  Сашка  Дмитриев,  -  сказала
девочка и начала кричать. - Когда мы прибежали, хотели посветить  фонариком,
но батарейки сели, и мы ничего не увидели. Тогда мы зажгли  бумагу  и  стали
сбрасывать вниз. Там точно трупы! Двое мужчин!
   Капитан снял рацию и принялся вызывать милицию, пытаясь  у  детей  узнать
как можно точнее адрес заброшенного детского сада.
   Через пятнадцать минут у детского сада уже стояли две милицейских  машины
и "скорая помощь". Действительно, на  дне  шахты  оказалось  два  трупа.  Их
извлекли на поверхность, положили на носилки.
   Появился участковый, пожилой  капитан  в  потертой  шинели.  Естественно,
никаких следов после того, что устроили дети, найти было  невозможно.  Детей
поблагодарили, и те, полные впечатлений, возвратились по домам с  радостными
лицами, уже предвкушая, как за ужином они  будут  рассказывать  родителям  о
страшной находке в заброшенном детском саду,  куда  еще  совсем  недавно  их
водили.
   В оперативной сводке МВД появились еще два трупа. Правда, по  документам,
найденным у убитых, милиция узнала их фамилии и имена. Так  что  трупы  были
опознаны. Дело оставалось за малым - найти родственников и сообщить им.
   Пожилой капитан  был  явно  недоволен.  Ведь  это  на  его  участке  были
обнаружены убитые огнестрельным  оружием  ханыги.  Кто  и  как  это  сделал,
предстояло выяснить, хотя капитан понимал, что найти убийцу  невозможно.  Да
особо никто и не станет искать.
   Машины разъехались,  детский  сад  опустел.  Участковый  сказал  дворнику
забить все дырки в заборе, чтобы дети  больше  не  лазали  на  незаконченный
объект.
 
*** 
 
   Естественно, об  этом  происшествии  отставной  полковник  ФСБ  Александр
Михайлович Скобелев ничего не знал. Он лежал в одежде, в башмаках на  диване
и смотрел в потолок. На подоконнике работал приемник.
   Пистолет с глушителем лежал рядом  с  полковником.  Передавали  последние
новости. Лицо Александра Михайловича Скобелева имело  странное  выражение  -
смесь презрения и радости. В  вечерних  новостях  ничего  не  сказали  ни  о
трупах,  найденных  в  заброшенном  детском  саду,  ни  об  убитом  инженере
Большеротове Геннадии Викторовиче,  вообще  ни  о  чем,  с  чем  был  связан
отставной полковник Скобелев.
   "Странно, что они молчат, - размышлял Александр Михайлович, -  должны  бы
уже засуетиться. Ведь все-таки пропал важный  груз,  оружие,  которым  можно
устроить ой какой большой переполох. Неужели власти, как всегда, решили  все
замять? Нет, - тут же возразил себе Александр Михайлович,  -  скорее  всего,
ведется огромная работа. Высчитывают, вычисляют - кто бы это мог сделать. Ну
что ж, пусть посуетятся, пока время не пришло. Я еще не решил  окончательно,
как распорядиться этим грузом и что устроить моим врагам. Страшный  суд  или
смерть от омерзения к самим себе. Но после того, как  я  начну  действовать,
они вздрогнут, и небо им всем покажется с овчинку. Они  еще  вспомнят  меня,
пожалеют, что вот, так обошлись с человеком".
 
*** 
 
   Отставной полковник был прав: действительно, велась огромная работа. Груз
искали. Милиция и ОМОН досматривали все подозрительные  автомобили.  Усилили
контроль в метро,  вплоть  до  осмотра  сумок  при  проверке  подозрительных
личностей. Ведь еще свежи были воспоминания о трагедии  в  токийском  метро.
Повторения токийской трагедии власти опасались. Но если там  фанатики  секты
Аум Синрике применили зарин и  в  очень  небольших  количествах,  то  здесь,
использовав чуть больше половины одного из контейнеров, можно  было  учинить
такую трагедию, о которой будут говорить долгое время и результатом  которой
будут не десятки  и  сотни  трупов,  а  миллионы.  Все  это  понималось,  но
абстрактно, реальность угрозы не  укладывалась  в  сознании,  раз  подобного
нигде в мире еще не было, значит, и здесь не может произойти.
   Через  каждые  шесть  часов  все  генералы,  задействованные  в   поисках
смертоносного груза  ЕАС-792,  докладывали  в  штаб,  созданный  специальным
приказом самого Президента. В штаб входили люди из совета  безопасности,  из
охраны Президента и все силовые министры. Правда, о создании этого штаба и о
его заседаниях ничего не говорилось по радио и в телевизионных новостях.  Ни
одной строчки  не  появилось  и  на  страницах  газет.  Все  понимали:  если
просочится информация  о  пропаже  химического  оружия,  то  может  начаться
неизвестно  что.  Во-первых,  паника,  во-вторых,   международный   скандал,
последствия которого даже невозможно  предугадать.  Поэтому  вся  информация
была абсолютно засекречена. Очень  узкий  круг  исполнителей  знал  истинную
подоплеку событий. Но слухи могли поползти по городу в любой момент.
 
*** 
 
   Александр Михайлович Скобелев  поднялся  с  дивана,  подошел  к  окну  и,
покрутив ручку приемника, настроил его на волну "Радио РОКС".
   "Может  быть,  эти  что-нибудь   сообщат?   Должен   же   кто-нибудь   из
высокопоставленных чинов сбросить информацию в прессу? И вот тогда  начнется
переполох. А что если мне  самому  устроить  подобное?  Позвонить  в  прямой
эфир... Вот сейчас "Радио РОКС" весело  и  беззаботно  передает  концерт  по
заявкам. А я возьму и наберу их номер,  а  затем  сообщу  о  пропаже  партии
химического оружия последнего поколения... Интересно, как они это воспримут?
Наверное, подумают, что их кто-то разыгрывает, и  не  станут  передавать.  А
ведь можно внедриться в прямой эфир, якобы заказывая песню, и выложить  все,
что я хочу. Этого мне никто не запретит сделать. И отключить меня не успеют.
Достаточно произнести несколько предложений, чтобы  вся  Россия  вздрогнула.
Тут же поползут сплетни, многие  радиостанции  и  многие  журналисты  начнут
комментировать, рассуждать и нагнетать ужас,  -  улыбка  мелькнула  на  лице
Скобелева. - Но это я сделать всегда успею, в любой момент.  Правда,  так  я
могу выдать самого себя. А скорее всего, время  еще  не  пришло.  Почему  не
пришло? Чего я жду? Контейнеры  у  меня,  взрывное  устройство  работает,  я
обеспечил свою  безопасность.  Если  они  решат  меня  убить,  всегда  можно
сказать, что контейнеры заминированы и без меня их не найти.  Если  со  мной
что-нибудь случится, произойдет  взрыв,  огромный  взрыв  в  центре  Москвы.
Вернее, взрыв будет не очень сильным, зато даже мысль о  последствиях  этого
маленького взрыва может привести в ужас любого. Нет, еще не время, я еще  не
решил, чего требовать. Все это надо хорошенько обдумать. И к  тому  же,  мне
сейчас безумно хочется есть".
   Продолжая  слушать  "Радио  РОКС"  Александр  Михайлович   направился   к
холодильнику и стал выкладывать на стол продукты. ?
   "Хорошенько, поем, высплюсь, приму душ, приведу себя в порядок, побреюсь,
оденусь во все чистое и приму решение - как действовать дальше. Кстати, надо
было бы встретиться кое с кем. Но этими встречами можно себя выдать. Правда,
светят огромные  деньги.  Продам  заказчикам  часть  партии,  мне  и  одного
контейнера с лихвой хватит. А что мне важнее? Деньги или результат?"
   - Конечно же, результат, -  тут  же  ответил  на  свой  вопрос  отставной
полковник. - Результат, результат, - Скобелев улыбнулся и  принялся  чистить
сырокопченую колбасу, сдирая с нее полупрозрачную шкурку.
   Затем он открыл банку маринованных огурцов, банку  перца,  тонко  порезал
хлеб, достал банку с икрой  и  вытащил  из  холодильника  замерзшую  бутылку
финской водки. Жидкость казалась более прозрачной  и  чистой,  чем  утренний
морозный воздух.
   "Как это называется? Как мы ее называли в военном  училище?  -  задумался
полковник, глядя на мгновенно запотевшую и  замерзшую  бутылку.  -  Кажется,
"генерал Карбышев". Водка  должна  быть  отменной.  После  морозильника  она
обычно делается густой и льется, как мед. Сейчас я поем, выпью водки,  приму
душ и лягу спать. И пошлю всех к черту! Я должен сосредоточиться  и  принять
решение. От моего решения  будут  зависеть  судьбы  многих  ненавистных  мне
уродов, а так же - судьбы миллионов людей. Подобной абсолютной властью я  не
обладал еще никогда. Можно попросить все что угодно, и они  будут  вынуждены
пойти мне на встречу. Уроды, гнусные уроды, которые не ценят  чужой  талант,
которые дорожат лишь своими креслами и, как трусливые зайцы, дрожат за  свои
вонючие шкуры.
   - Погодите, вы будете дрожать еще больше, - жуя колбасу, бормотал, заводя
себя, отставной полковник  ФСБ  Александр  Михайлович  Скобелев.  -  Вы  все
пожалеете, что так жестоко обошлись со мной, что унизили честного  человека.
А ведь я ни разу не обманул государство, я служил верой  и  правдой,  честно
выполняя свой долг. Я никогда даже доллара  не  положил  в  свой  карман,  я
всегда был кристально чистым, вот таким же кристально чистым, как эта водка.
А вы по сравнению со мной - смрадный самогон.
   И Скобелев выпил полстакана водки, затем острием ножа подцепил  оранжевую
горку икры и слизнул ее со сверкающего лезвия.
   "Вот так-то получше. И пусть меня ищут все, пусть поднимут  всю  милицию,
пусть работает весь аппарат  ФСБ,  армия,  авиация,  вам  меня  не  сломить.
Никогда не сломить!"
   Поев,  Александр  Михайлович  Скобелев  не  стал  убирать  со  стола,   а
направился  в  комнату.  Он  медленно  разделся,  взял  в  руки  пистолет  с
привернутым глушителем, проверил на всякий случай обойму и  с  пистолетом  в
руке направился в ванную комнату.
   Отставной полковник ФСБ положил тяжелый  пистолет  на  край  умывальника,
затем вылил в ванную полбутылки пахнущего лимоном шампуня и, открыв воду  на
полный напор, стал смотреть, как медленно заполняется ванна, как все  больше
и больше появляется желтоватой пены.
   Когда ванна была почти полна, Александр Михайлович переступил через  край
и медленно погрузился в горячую воду. Несколько мгновений он сидел,  прикрыв
глаза, затем пальцами зажал  нос  и  спрятался  под  водой.  Его  голова  не
появлялась на поверхности довольно долго.
   Наконец он вынырнул весь в пене, фыркая и радостно улыбаясь.
   "Прекрасно,  прекрасно,  Александр  Михайлович.   Ты   сейчас   властелин
вселенной. У тебя есть то, о чем могут только мечтать какой-то  там  генерал
Дудаев, или Саддам Хусейн, или фанатики из секты Аум Синрике.  Все,  к  чему
они стремятся, сейчас у тебя в руках, и поэтому  ты  можешь  позволить  себе
никуда не спешить, не суетиться, не  делать  лишних  движений.  Каждое  твое
слово сейчас на вес золота. Оно бесценно, как слово Бога, как  слово  жреца,
который знает великую тайну, тайну жизни и смерти.  И  ты  можешь  управлять
почти всем миром".
   Александр Михайлович вновь набрал воздух,  зажал  нос  и  погрузился  под
воду.
   Глеб Сиверов и сам не мог объяснить,  почему  именно  полковник  Скобелев
за