полученных полчаса назад, подвел посетителей к столику  у  самой  кормы,
заботливо снял табличку "заказано" и подал Алине меню.
   Женщина успела пробежать глазами лишь первые строчки,  как  вспыхнули
разноцветные  лампочки  по  краям  полотняного  тента,  зазвучала  тихая
музыка.
   Сходни были подняты, забурлила вода за кормой, пароходик  отвалил  от
причала.
   Вечерняя река пахла болотной сыростью, но, несмотря на это, здесь, на
палубе, люди чувствовали себя вполне уютно, их  спасал  теплый  ласковый
свет разноцветных ламп, терпкие запахи  кофе  и  вина,  которые  волнами
накатывались от барной стойки.
   Алина Сергеевна отложила меню и поплотнее запахнула плащ.
   - Вам нравится здесь? - спросил Глеб.
   - Я даже не думала, что это будет так хорошо, - улыбнулась женщина  и
немного тоскливо посмотрела на бегущие по набережной троллейбусы.
   -  Вы,  наверное,  в  детстве  тоже   любили   кататься   на   водных
трамвайчиках?
   - О, это было чудесно, - рассмеялась  Алина  и  тут  же  смолкла,  ей
показалось, что ее смех разнесся над всей рекой.
   - Город всегда кажется иным, когда смотришь на него с воды, - заметил
Глеб, - по-моему, нам завидуют все пешеходы.
   Алина продолжала смотреть на набережную. Несколько рыбаков с длинными
удилищами застыли у  ажурных  чугунных  перил.  Какой-то  мальчишка  лет
десяти помахал сидевшим на палубе рукой. Сумерки сгущались над  городом,
дома в отдалении сливались в одну бесформенную  массу.  Корабль  приятно
покачивало, официант терпеливо дожидался, когда гости сделают заказ.
   - Мне так хорошо, что ничего больше и не хочется,  -  объяснила  свое
молчание Алина.
   - Здесь, на палубе, как в лесу: стоит выпить  что-нибудь  покрепче  и
тогда станет теплее, - Глеб заказал джин и посмотрел на Алину:
   - Я думаю, стоит съесть что-нибудь морское.
   - Мы все-таки плывем не по океану.
   - Здесь даже лучше. Пожалуйста, креветки и две порции устриц, -  Глеб
даже не заглянул в меню, - а потом кофе.
   Женщина сидела, закутавшись в плащ, сжимая  в  пальцах  тонкую  ножку
рюмки литого стекла, в которой  плескалась  зеленоватая,  настоянная  на
можжевельнике жидкость. Она уже успела отпить несколько глотков, и тепло
растекалось по ее телу.
   "По-моему, я перебираю, - подумал Глеб, - но нет ничего  страшного  в
том, если я хоть одному человеку в эти дни доставлю  приятные  ощущения.
Она не глупа и заслуживает большего, чем просто прозябать  в  конторе  с
абсолютно несъедобным названием "Энергонадзор". А  услуга,  которую  она
мне окажет, стоит куда больше,  чем  скромное  угощение  на  прогулочном
пароходике".
   Корабль нырнул под мост. Алина  Сергеевна  посмотрела  на  освещенную
корабельным прожектором бетонную изнанку моста.
   - Посмотрите, здесь настоящие сталактиты, как в пещерах, -  удивленно
рассмеялась она.
   Ее громкий смех эхом раздавался под сводами моста, и  лишь  временами
его перекрывал своим тарахтением двигатель прогулочного пароходика.
   Глеб тоже с удовольствием смаковал джин, дав себе обещание,  что  эта
рюмка будет сегодня  первой  и  последней.  Ему  не  хотелось  думать  о
неприятном.
   Легкая, но вкусная закуска, благородный напиток,  водная  прогулка  -
что еще нужно  для  счастья?  Не  для  вселенского,  конечно,  а  такого
маленького, на один вечер.
   - Как грустно, что  все  хорошее  должно  когда-нибудь  кончиться,  -
грустно улыбнулась Алина, приподнимая рюмку и  сквозь  стекло  глядя  на
Глеба.
   - Но мы ведь даже не проплыли и полпути: пароходик развернется  возле
Коломенского.
   -  По-моему,  вы  настоящий  телепат.  Сегодня  сбываются  мои  самые
сокровенные мечты...
   - Детские, - напомнил женщине Глеб.
   - Да. Именно детские. Водный трамвайчик, Коломенское, я всегда любила
ездить туда, когда училась в школе. Но  чтобы  так,  на  кораблике,  это
впервые.
   - Нет, я не читаю ваши мысли, - Глеб сдержанно  улыбнулся,  -  просто
мне, наверное, доставляет удовольствие то же, что  и  вам.  Я  хоть  сам
родился не в Москве, а в Питере, все равно люблю этот город.
   - Да, - вздохнула женщина, - если смотришь  на  него  издали,  то  не
замечаешь грязи, не слышишь скверных слов на улицах...
   - А самое главное, - Глеб поднял руку, как бы останавливая женщину, -
в таком путешествии есть своя прелесть. Если просто прийти  в  ресторан,
то можно там засидеться, а здесь регламент строгий. Час в одну сторону и
час в другую. И нам придется покинуть палубу.
   - А что, следующего рейса не будет?
   - Будет, но на него все столики заказаны.
   Алина Сергеевна с сомнением покачала головой.
   - По-моему, вы из тех людей, для которых не бывает никаких  запретов,
из тех, кто никогда не стоит в  очереди,  но  при  этом  уступает  места
женщинам  в  метро,  а  наступив  кому-нибудь  на  ногу,   не   забывает
извиниться.
   Глеб почувствовал, что женщина чуть придвинула свою ногу,  их  колени
соприкоснулись. Алина, не отрываясь, смотрела в глаза Глебу.
   "Ну вот и перестарался", - Сиверов ощутил неловкость.
   Алина Сергеевна продолжала смотреть на него, не  мигая.  Глеб  словно
окаменел и тоже испытующе смотрел на женщину.
   Так продолжалось минут пять.  Корабль  принялся  разворачиваться.  На
фоне вечернего неба проплывали силуэты Коломенских  храмов,  чуть  нижет
мелькнули контуры церкви в Дьяконово.
   "Да, я перестарался, - подумал еще раз Глеб. - Если купол церкви  мне
уже напоминает форму женской груди, значит, со мной не все в порядке".
   - Вы странный человек, - негромко произнесла Алина, отодвигая ногу.
   - Да, я странен. Наверное, я чего-то недопонимаю.
   - Наоборот, слишком многое поняли. Я думала, мы перейдем на "ты".
   - Нет. К сожалению,  схема,  на  которой  обозначен  кабель,  это  не
предлог, - покачал головой Глеб Сиверов.
   - Жаль, - искренне призналась Алина Сергеевна.
   - И мне жаль, - Сиверов отвел взгляд.
   - Хотите, я вам расскажу, как представляла  себе  сегодняшний  вечер,
когда мы поднялись на корабль?
   - Корабль - громко сказано, маленький пароходик.
   - Я думала, мы поедем ко мне.
   Глеб тяжело вздохнул: откровенность - не  лучшее,  что  существует  в
этом мире. Думать - одно, а делать - совсем другое.
   - Я  тоже  могу  признаться  вам,  что,  глядя  на  красивых  женщин,
обязательно представляю себе каждую из них с собой  в  постели.  Но  это
совсем не значит, что так оно и будет.
   Алина Сергеевна сухо рассмеялась.
   - Это, конечно, глупо -  предлагать  свои  услуги,  когда  в  них  не
нуждаются. Конечно же, во всем виновата я  сама.  Если  вам  не  хочется
провести со мной ночь, то это мои проблемы.
   - Нет, вы не правильно меня поняли, - Глеб хотел смягчить ситуацию, -
вы красивы, и в любое другое время могли бы вскружить мне голову,  но  у
меня сейчас слишком много проблем, чтобы  я  мог  позволить  себе  такую
роскошь, как небольшое приключение.
   - Строительство особняка? - напомнила ему Алина Сергеевна.
   - О, если бы вы знали даже о десятой доле моих проблем, то у  вас  бы
голова пошла кругом.
   - И вы боитесь  в  припадке  откровения  рассказать  мне  хотя  бы  о
некоторых из них?
   Глеб властно протянул вперед руку и взял женщину за запястье.
   - Поверьте, Алина, вы привлекательны и нежны,  иначе  не  стал  бы  я
приглашать вас  в  свою  детскую  мечту,  покататься  на  пароходике  по
Москве-реке.
   - Не оправдывайтесь, - вздохнула женщина, мягко высвобождаясь, -  мне
и так хорошо.
   Остаток времени она просидела молча, глядя на проплывающие за  бортом
городские пейзажи.
   Глеб чувствовал себя ужасно глупо, ощущая вину перед этой женщиной.
   "Да, - думал он, - сделать человека счастливым - просто,  но  сделать
его несчастным еще проще. Особенно если этот человек - женщина".
   Пароходик  подошел  к  пристани,  с  грохотом  опустились  деревянные
мостки, Глеб придержал Алину под руку, когда они  спускались  на  берег.
"Победа", лоснясь полировкой, блестела в свете фонаря.
   Женщина открыла сумку, извлекла из нее вчетверо сложенный лист бумаги
и протянула Глебу.
   - Вот то, о чем вы просили, я  успела  снять  ксерокопию,  но  хотела
отдать ее вам завтра утром.
   - Спасибо, - Глеб попытался вложить в  это  слово  как  можно  больше
теплоты, но все равно прозвучало довольно отчужденно и холодно.
   Сиверов распахнул дверцу.
   - Садитесь, Алина.
   - Нет, я поеду одна, - женщина взмахнула рукой, останавливая такси.
   И хоть Сиверов понимал, что в ее  кошельке  денег  чуть  больше,  чем
потребуется заплатить водителю, он так и не смог предложить ей несколько
хрустящих купюр.
   Такси остановилось возле пристани. Алина стояла, выжидающе  глядя  на
Глеба. Он подошел  к  ней,  взял  за  плечи  и  поцеловал,  лишь  слегка
коснувшись, в губы. Алина Сергеевна шагнула к  машине,  открыла  дверцу,
села и назвала адрес.
   На повороте  из  открытого  окна  показалась  ее  рука,  вскинутая  в
прощальном жесте.
   Глеб сел в машину, он чувствовал, что от его губ исходит еле уловимый
запах помады. Вынув носовой платок, он с остервенением принялся вытирать
губы.

***

   "Тоже мне, заговорщик и супермен, - зло ругался про себя  Сиверов,  -
вообразил себя благодетелем человечества, а вместо этого  только  вконец
расстроил женщину".
   Он развернул на коленях похрустывающую бумагу и увидел,  что  был  не
только снят план участка, но  и  сама  трасса  кабеля  очерчена  зеленым
маркером.
   Взгляд Сиверова  скользнул  по  извивающейся  змее  трассы.  Вот  она
вильнула в сторону от Ярославского шоссе, уходя в лес.
   Да, теперь сомнений у Глеба не оставалось - перед ним  маленький,  но
довольно подробный план участка, на котором расположена загородная дача,
принадлежащая ФСБ. Вот проселочная  дорога,  вот  забор,  вот  смотровые
колодцы.
   Сиверов унял дрожь в руках.
   "Спокойней, Глеб, спокойней. Не все так просто, как кажется с первого
взгляда. Хотя ты можешь себя поздравить - Ирина  почти  в  твоих  руках.
Нужно   только   придумать,   как    воспользоваться    предоставившейся
возможностью".
   Лишь только рассвело, Глеб Сиверов уже ехал по Ярославскому шоссе, он
то и дело поглядывал на план, разостланный на сиденье рядом с ним.  День
выдался довольно погожий, туман  исчез,  и  временами  даже  выглядывало
солнце.
   Старушку "победу" обгоняли новые шикарные машины, но Глеб не спешил.
   Немного притормозив,  он  проехал  мимо  поста  ГАИ,  покосившись  на
вооруженных  автоматами  омоновцев   и   усмехнулся,   увидев   на   них
бронежилеты.
   "Надо же, маскарад здесь устроили.  Каски,  автоматы,  бронежилеты  -
словно на войну собрались. А сами  только  и  умеют,  что  палить  вслед
какой-нибудь машине, за рулем которой сидит пьяный".
   Благополучно миновав пост, Глеб увеличил скорость, и теперь  уже  его
никто не обгонял. Он доехал до того места, где кабель отходил в сторону,
осмотрелся. Машин поблизости не было. И он  прямо  через  разделительную
полосу пересек шоссе, затем съехал с пологого откоса.
   Глеб вышел из "победы" и отыскал в пожелтевшей за лето траве бетонный
столбик с выведенными на нем яркой масляной краской цифрами.
   "Тот самый, - усмехнулся Глеб, - значит, я на верном пути".
   Всмотревшись, он увидел в отдалении второй столбик, за ним -  третий,
затем он прикинул, что трасса уходит  в  лес.  Все  сходилось  абсолютно
точно, Глеб даже заметил небольшой мостик, по которому его  перевезли  в
микроавтобусе с затемненными стеклами.
   "Ну все, теперь только бы не засветиться!"
   Он свернул в сторону и, проехав по сжатому, но еще  не  перепаханному
полю, покатил по самому краю леса. Вскоре он выехал на  заросшую  травой
лесную дорогу.
   В лесу царило совсем  другое  настроение.  Птицы  молчали,  словно  в
предчувствии беды. Местами на траве виднелся иней. В лужах  поблескивали
кристаллики льда.
   Глеб ехал,  посматривая  по  сторонам.  Наконец,  когда  ему  попался
большой кустарник, он резко свернул вправо и спрятал машину в зарослях.
   Дальше Глеб отправился пешком. Он добрался до проторенной дороги,  но
не стал идти по ней, а пошел лесом. Вскоре  между  желтыми,  отливавшими
медью стволами сосен и елей он разглядел высокий забор загородной дачи.
   "Ну вот и знакомая крыша. Вряд ли они перевезли  Ирину  с  дочерью  в
другое место. Они так самоуверенны".
   Глеб  несколько  раз  обошел  дачу  кругом,  не  рискуя  ,   вплотную
приближаться к забору. Так и есть, одни ворота,  в  заборе  ни  щелочки,
доски сбиты  внахлест.  Поверху  протянута  колючая  проволока,  да  еще
вдобавок охранная сигнализация. Просто так туда не пробраться.
   Глеб припомнил, что внутри, за этим забором, находится, как  минимум,
человек  двадцать  охраны,  брать  такую  крепость  приступом  было   бы
бессмыслицей.
   Он сам еще мог бы пробраться за забор  и  выбраться  оттуда,  но  вот
женщина с ребенком...
   Глеб прошелся по мягкому мху и остановился у раскидистого  дуба.  Его
ствол разделялся надвое почти  у  самой  земли,  листья  еще  не  успели
пожелтеть.

***

   Сиверов  подпрыгнул,  ухватился  руками  за   нижнюю   ветку,   легко
вскарабкался на нее и принялся взбираться все выше и выше.  Наконец,  он
поднялся  так  высоко,  что  верхушка  дуба  начала  крениться  под  его
тяжестью.
   Отсюда, сверху, двор дачи был как на ладони.  Сам  же  Глеб,  скрытый
густой листвой дуба, оставался невидимым.
   "Охранник у ворот, - отмечал для себя Глеб, - вон  там  черный  вход,
скорее всего за ним находится комната охраны. Посты по углам". Насколько
мог припомнить Глеб, на втором этаже размещалась комната для  начальника
охраны, с выведенными туда пультами сигнализации. Все  говорило  о  том,
что пробраться на территорию дачи невозможно.
   Глеб поудобнее устроился в ветвях и принялся наблюдать. Несколько раз
центральная дверь дома открывалась, но на пороге появлялись не  те,  кто
ему был нужен.
   И вот, когда он  уже  отчаялся  дождаться,  на  крыльцо  вышла  Ирина
Быстрицкая.  Она  держала  за  руку  дочь.  Выйдя   на   свет,   девочка
зажмурилась, затем, приложив ладонь ко лбу,  посмотрела  в  ясное  синее
небо. Глебу даже показалось, что  он  слышит  ее  голос,  хотя  с  этого
расстояния он мог лишь рассмотреть, как шевелятся губы девочки.
   Ему хотелось крикнуть: "Ирина!",  хотелось,  чтобы  женщина  хотя  бы
бросила взгляд в его сторону. Но Быстрицкая медленно прошла по двору,  с
ненавистью посмотрев на будку охранника.
   "Ирина, - проговорил про себя Глеб, - я обязательно сегодня же вытащу
тебя оттуда. И больше тебе  не  придется  переживать  неприятных  минут,
разве что по собственной глупости, но не по моей вине".
   Из-за деревьев послышался еле различимый гул мотора.  Черная  "волга"
промелькнула среди деревьев. Глеб прижался грудью  к  стволу,  чтобы  не
быть замеченным. Автомобиль остановился у самых ворот, шофер нетерпеливо
посигналил.
   Не дождавшись, пока отъедут ворота, из автомобиля  выбежал  полковник
Студинский.
   Глеб  от  злости  заскрежетал  зубами:  так   близко,   можно   даже,
постаравшись, прицелиться из пистолета и нажать на спусковой крючок...
   "Рано", - остановил себя Сиверов.
   Полковник заспешил в приоткрытые ворота  к  Ирине  Быстрицкой.  Он  о
чем-то  ее  просил,  Ирина  отрицательно  качала  головой,  доводя  этим
полковника до бешенства. Наконец,  тот  махнул  рукой  и  быстрым  шагом
направился к дому.
   "Похоже на то, - подумал Глеб, - что этот мерзавец, наверное,  каждый
день наведывается сюда, пытаясь уговорить Ирину воздействовать на  меня.
Уж не знаю, что он там плетет ей, но даже отсюда по лицу Ирины  я  вижу:
она ему не верит".
   Вскоре полковник вернулся  в  свою  машину,  и  Глеб  увидел  в  руке
Студийского трубку радиотелефона.
   "Ну вот, приятель, и отлично. Теперь я знаю: здесь за  все  отвечаешь
ты.
   Если что-нибудь случится, ты  непременно  прилетишь  сюда  первым.  А
именно это мне и нужно".
   Глеб дождался, пока черная "волга" уедет, спустился с дерева и  вновь
сделал круг вокруг дачи. Но теперь его поиски обрели смысл.
   "Это ж надо быть такими идиотами!"  -  чуть  не  воскликнул  Сиверов.
Прямо возле забора лежала огромная куча  отсеченных  с  деревьев  веток.
Скорее всего, начальник охраны гонял бойцов на  очистку  леса,  а  затем
дрова стаскивались  к  дому,  чтобы  топить  ими  камин.  Ветви  солдаты
ленились рубить и прятали их неподалеку от забора. Тут же  стояли  козлы
для распиливания дров, несколько колодок. Под навесом  тянулись  штабеля
расколотых дров. С первого взгляда можно было понять, что  они  идеально
сухие и, если что, вспыхнут ярким пламенем.
   Глеб даже потер руки от удовольствия и побежал к своей машине.
   Вскоре он вновь был на шоссе, проехал пару  километров  и  свернул  к
небольшому пристанционному городку. Он проехал мимо сетчатого забора, за
которым возвышались полуразрушенная  церковь  и  старый  усадебный  дом,
своим импозантным видом напоминавший, что некогда в этих  местах  кипела
светская жизнь. Теперь городок мог похвастаться разве что обилием  грязи
да бродячих собак. На главной площади,  возле  железнодорожной  станции,
криво, словно пьяные солдаты, выстроились в шеренгу коммерческие киоски.
   В одном из них торговали исключительно спиртным и  сигаретами.  Явно,
чтобы не  совершать  длинных  пробежек,  метрах  в  пятидесяти  от  него
устроилась  компания  парней,   в   которую   затесались   две   девицы,
приглашенные в это общество не для умных бесед. Несколько пустых бутылок
из-под вина уже стояло возле урны, две другие  как  раз  шли  по  кругу.
Понять, о чем идет разговор в этой компании, было  довольно  сложно.  Не
менее половины слов не выражали ничего,  кроме  пренебрежения  к  редким
прохожим.
   Глеб остановился напротив лавки и, широко  расставив  ноги,  скрестил
руки на  груди.  Он  с  легким  презрением  посмотрел  на  главаря  этой
компании, у которого на коленях сидела девица в короткой кожаной юбке.
   Под фонарным  столбом  недалеко  от  лавки  возвышалась  покосившаяся
ржавая кабина таксофона. Парень несколько раз  недовольно  посмотрел  на
Глеба и, убедившись, что тот не  собирается  уходить,  наконец-то  решил
отреагировать на появление незваного гостя.
   - Ты, - процедил он сквозь зубы, - чего уставился?
   - Дело есть одно, -  негромко  произнес  Глеб.  Галдеж  стих,  девица
нехотя слезла с коленей главаря  и,  присев  на  корточки  возле  лавки,
принялась  щелкать  зажигалкой.  Яркий  оранжевый  язычок   пламени   то
возникал, то исчезал, отражаясь в глазах девушки.
   Глеб вытащил из кармана банкноту в десять долларов и  повертел  ее  в
пальцах. На лице парня появилась кислая улыбка:
   - Что, девочку хочешь? Выбирай, только десяткой не  обойдешься.  Ведь
ты, Катька, большего стоишь?
   Девушка, сидевшая на корточках, оперлась руками о колени  и  медленно
поднялась. Она прошлась вокруг Глеба, разглядывая  его,  как  манекен  в
магазине.
   - С таким я могу и задаром.
   - Обойдемся без девиц. Дело в другом, - Глеб вплотную подошел к парню
и опустил банкноту в нагрудный карман  его  куртки.  -  Мне  тут  одного
мудака наказать нужно, - с хитрой улыбкой бросил он. - Поможешь?
   - Если мудак не мой друг, то помочь можно.
   - Я потом еще доплачу, когда дело сделаешь.
   - Морду набить?
   - Нет, все куда проще. Построил тут один в лесу коттеджик, кстати, на
мои деньги, - прищурился Глеб, - так мне  его  попугать  нужно.  Ему  во
дворе доски подожгут, но нужно, чтобы пожарные вовремя успели.
   Сиверов взглянул на часы.
   - Посиди здесь минут сорок.  Когда  увидишь  дымок  над  тем  леском,
подойдешь к автомату и позвонишь пожарным. Скажешь,  возле  Ярославского
шоссе в лесу дом горит.
   - И всего-то? - удивился парень.
   - А что, тебе не нравится?
   - Если пожар настоящий, так зачем деньги платишь?
   - Мне  нужно,  чтоб  пожарные  успели  вовремя  все  потушить.  Зачем
рисковать? Десятку сейчас тебе дал, и еще десятку получишь, когда звонок
сде