ь  в  полночь,  -  а
также от своего права произнести последнее слово. Вместо этого он сказал
будущим свидетелям своей смерти, что искренне любит их..."
   Ирину покоробило от этого текста.  И  теперь  совсем  по-другому  она
восприняла запах жареных кофейных зерен. Она попыталась  заставить  себя
не читать дальше, но желание пересилило ее. И она опять  склонилась  над
газетой, на которой еще не просохли капли дождя.
   "...Оути  был  казнен  во   исполнение   приговора   суда   Небраски,
вынесенного еще в 1978 году.  В  прошедший  четверг  Верховный  суд  США
отклонил его последнюю апелляцию и  проголосовал  большинством  в  шесть
голосов против двух за проведение первоначального решения суда в  жизнь.
Последний раз в Небраске человек умер на  электрическом  стуле  тридцать
пять  лет  тому  назад.  Это  был  маньяк  убийца,  повинный  в   смерти
одиннадцати женщин и  детей.  Около  пятнадцати  лет  смертная  казнь  в
Небраске была запрещена и вновь разрешена судом  в  1976  году  как  раз
незадолго до того, как на страницы печати попали подробности дела  Оути.
Гарольд Оути совершил одно из самых тяжких,  по  американским  понятиям,
преступлений.
   Летом 1977  года  он  проводил  домой  двадцатишестилетнюю  студентку
местного университета Джейн Макманус, избил  ее,  изнасиловал,  затем  в
течение нескольких часов пытал ее  каленым  железом,  изуродовав  ее  до
неузнаваемости, после чего задушил кухонным  полотенцем  и,  как  писали
газеты, снова изнасиловал еще теплый труп. В каком-нибудь Нью-Йорке  или
Лос-Анджелесе подобное зверство не  сочли  бы  чем-нибудь  из  ряда  вон
выходящим. В крупных городах, где еженедельно пытают, убивают и насилуют
тысячи человек, люди привыкли к куда  более  изощренным  и  оригинальным
преступлениям. В каком-нибудь другом  штате  Оути  просто  отделался  бы
пожизненным заключением, но только не в Небраске,  которая  в  негласном
списке   штатов   американского    захолустья    стоит    даже    позади
аграрно-безлюдного Арканзаса..."
   Ирина поморщилась, но продолжила читать дальше. "...Гарольд Оути, как
теперь выясняется, оказался  неплохим  стихотворцем.  За  годы  ожидания
смерти в тюрьме строгого режима  он  сумел  опубликовать  сборник  своих
поэтических изысков.
   Критики пророчат книге головокружительный успех. Но автор им  уже  не
сможет насладиться. Кстати, Оути до последней минуты жизни отрицал  свою
виновность в убийстве студентки. После ареста, по его  словам,  он  имел
неосторожность сознаться в убийстве  лишь  потому,  что  боялся  кулаков
парней из полицейского участка..."
   Ирина  прочла.  Ей  нестерпимо  захотелось  закурить.  Почему-то  она
подумала о своей дочери, о маленькой Ане, которую любила  безоглядно,  С
Ани мысли переключились на Федора, и она опять принялась раздумывать  об
их непростых взаимоотношениях, о том, что она почти ничего  не  знает  о
своем возлюбленном, не знает даже, где он живет.
   Она допила ликер, а к кофе,  который  успел  остыть,  уже  больше  не
притронулась. Вышла из магазина, взмахнув  рукой,  остановила  такси  и,
даже не торгуясь с  нагловатым  водителем,  села  на  заднее  сиденье  и
назвала адрес школы, откуда ей предстояло забрать дочку.
   Она понимала, что еще не время.  Но  ей  хотелось  как  можно  скорее
увидеть дочь, прижать ее к себе, убедиться, что с ней все в  порядке,  а
затем, сжав маленькую руку в своей ладони,  направиться  в  какое-нибудь
кафе есть мороженое.
   Это стало их доброй традицией. Каждую субботу они с  дочкой  посещали
кафе. Сама она мороженое не любила, а вот Аня была ужасной сладкоежкой и
никогда не могла отказаться ни от мороженого,  ни  от  шоколада,  ни  от
конфет.
   "Ладно, - подумала Ирина, - пусть все будет, как ты хочешь".
   Водитель остановил машину у самой школы.
   - Будьте добры, - рассчитавшись,  сказала  Ирина,  -  подождите  меня
минут десять-пятнадцать. Мы поедем с вами к ВДНХ.
   Водитель  обрадованно  потер  руки.  Его  явно  устраивало   подобное
предложение.
   - Счетчик я выключать не буду.
   - Как хотите, - махнула рукой Ирина, покидая машину.
   Она забрала дочь, извинилась перед учительницей, что  пришла  немного
раньше обычного, и с радостно смеющейся девочкой, довольной тем, что  ее
забрали раньше, чем остальных детей, вышла на крыльцо. Ирина  растерянно
взглянула на то место, где оставила такси. Его не было. Но зато на месте
такси стоял маленький микроавтобус фирмы "Мерседес" с темными стеклами.
   Ирина пожала плечами.
   - Вот видишь, Аня, нас обманули.
   - Кто? - поинтересовалась девчонка.
   - Да водитель такси. Попросила подождать, а он уехал.
   - Давай возьмем другое.
   - Придется, - согласилась  Ирина  и,  сжав  руку  дочери,  сбежала  с
крыльца.
   Дверь темно-синего микроавтобуса открылась, на землю соскочил мужчина
спортивного вида.
   - Будьте добры... Извините, - крикнул мужчина. Ирина с дочкой застыли
на месте.
   - Вы Ирина Быстрицкая, не так ли?
   - Да, это я, - чуть улыбнулась женщина, пытаясь припомнить, видела ли
она когда-нибудь этого мужчину.
   - Меня зовут Андрей, и мы с вами никогда раньше не встречались.
   - Так в чем же дело? - немного недовольно спросила Ирина.
   - Я думаю, вас это заинтересует.
   Мужчина извлек из кармана удостоверение сотрудника ФСБ и показал  его
Ирине.   Та   с   недоумением   посмотрела   на   фотографию,    которая
соответствовала оригиналу, на размашистую подпись, на несколько  штампов
с двуглавыми орлами и пожала плечами.
   - Я думаю, вы знаете Федора Молчанова? - задал вопрос сотрудник ФСБ.
   Испуг застыл на лице Ирины.
   - Конечно, - она кивнула.
   - Так вот, я его коллега.
   - Коллега? - растягивая звук, произнесла Ирина.
   - А что, разве вы не знали, где он работает?
   Умело изобразив недоумение, Ирина пожала плечами.
   - Я вас слушаю.
   - Не бойтесь, с ним ничего не случилось. Все в полном порядке,  и  он
хочет с вами встретиться.
   - А почему он не позвонил мне?
   - Понимаете, не стоит задавать лишних вопросов. Служба  есть  служба.
Он вам сам обо всем расскажет.
   Ирина на этот раз улыбнулась от предвкушения встречи с Федором.
   - Скажите, Андрей, с ним действительно ничего не случилось?
   - С ним все в полном порядке.
   - Тогда хорошо.
   Аня с радостью забралась в автобус. Они уселись на заднем сиденье.
   Стекла были настолько темными, что даже не было видно, что происходит
на улице.
   Из потолочного люка струился дневной свет.  Андрей  закрыл  дверь  и,
постучав в перегородку из такого же темного стекла, бросил водителю:
   - Серега, поехали.
   - Слушаюсь, товарищ майор.
   - А куда мы поедем? - спросила девочка.
   - А как тебя зовут? - вместо ответа поинтересовался мужчина.
   - Не скажу, - произнесла девочка и прижалась к матери.
   - А я знаю, тебя зовут Аня.
   - Ну и дурак, - прошептала маленькая Аня.
   - Как тебе не стыдно! - принялась урезонивать дочь Ирина.
   - Да ничего страшного, - заулыбался Андрей, показывая  крепкие  белые
зубы, - слышал я в свой адрес и похуже.  У  меня,  кстати,  такая  же  и
иногда  после  школы  такое  залепит,  что  волосы  на  голове  начинают
шевелиться.
   - Аня хорошая, - сказала Ирина, погладив дочь по голове.
   Та заулыбалась.
   - Извините, я не хотела.
   - Ну, вот это другой разговор.
   Автобус  быстро  мчался  по   улицам,   явно   не   собираясь   нигде
останавливаться. Только сейчас Ирина догадалась, что наверху горит синяя
мигалка,  и  темно-синий  микроавтобус  не   останавливается   даже   на
перекрестках, а остальные автомобили уступают ему дорогу.
   - Так куда мы едем? - минут через двадцать поинтересовалась Ирина.
   - Не далеко, - не очень определенно сказал Андрей.
   - Мне это не нравится, - призналась Ирина.
   - Ничего-ничего. Успокойтесь, не волнуйтесь.  Я  думаю,  эта  встреча
доставит вам удовольствие.
   - А я вот так не думаю, - сказала маленькая Аня. - Я ничего не  вижу.
Я хочу мороженого, хочу конфет. Мужчина немного виновато заулыбался.
   - Если бы я знал,  Аня,  что  ты  такая  сладкоежка,  купил  бы  тебе
шоколадку. Но извини, я не знал.
   Ирина открыла свою сумку и вытащила оттуда шоколадку.
   - На, только не капризничай.
   Девочка  схватила   плитку   и,   шелестя   фольгой,   принялась   ее
разворачивать, потеряв всякий интерес к происходящему вокруг. Затем  Аня
отломила часть плитки и протянула матери. Та взяла, поблагодарила дочь и
выразительно посмотрела ей в глаза. Девочка отломила еще  кусок,  но  на
этот раз значительно меньший, и протянула его Андрею. Тот замялся,  явно
растерявшись.
   Обманывать взрослых - это одно дело,  а  вот  обмануть  ребенка  куда
сложнее, тем более, если у тебя самого  такой  же.  Но  Андрей  выполнял
приказ. Ему всего лишь надо было доставить Ирину Быстрицкую с дочкой  на
одну из загородных дач, которая принадлежала ФСБ.
   Автомобиль мчался по Ярославскому шоссе, а Ирина даже не  знала,  что
проезжает сейчас невдалеке от своего дома.  Разговор  был  обычным  -  о
погоде, о ценах, о газетных статьях, о фильмах. Аня весело  рассказывала
о том, какие события произошли у них в школе, о том,  что  один  мальчик
разбил себе нос, а девочка порвала платье.
   Эти нехитрые рассказы развеселили и Андрея, и Ирину. Сейчас все  трое
находились в прекрасном расположении духа. Они смеялись, перебрасывались
шутками. Андрей время от времени не без интереса  поглядывал  на  Ирину.
Эта женщина была в его вкусе, ему нравились  вот  такие  -  раскованные,
уверенные  в  себе,  умные,  умеющие  разговаривать  с   мужчинами   без
кокетства. И к тому же Ирина Быстрицкая была очень хороша собой.

***

   Андрей Миронов, майор ФСБ, совершенно не знал  для  чего  ему  велели
доставить Быстрицкую на дачу. Но он был уверен, что с ней по идее ничего
не должно случиться. Да и не была она похожа на обычную клиентуру майора
ФСБ.
   Но ведь случается всякое, разные бывают люди. И он понимал, что может
ошибаться. Несколько раз и он  ловил  на  себе  заинтересованный  взгляд
женщины.
   Она смотрела на него странно: не оценивающе, а так,  словно  пыталась
проникнуть ему в душу.
   И неожиданно спросила:
   - А вы давно знаете Федора?
   Миронов, который никогда в глаза не видел Федора Молчанова  и  о  его
существовании узнал только сегодня утром от  генерала  Кречетова,  пожал
плечами:
   - Это смотря что считать долго. В нашей службе можно  знать  человека
двадцать лет, а видеть его всего два раза.
   Ирина понимающе кивнула.
   "Везет же этому Молчанову! - подумал майор Миронов. - Такая женщина у
него красивая. Интересно, ребенок от него или нет?"
   Ирина почувствовала, что машина сворачивает  с  шоссе.  Под  колесами
зашуршал гравий, и несколько раз ветви деревьев коснулись стекол.
   - Как бы мы не свалились куда-нибудь, - пошутила женщина.
   - Не бойтесь, Серега классный водитель.
   - Так куда мы все-таки едем?
   - Мы уже почти приехали.
   Еще дважды свернув, автомобиль выехал на какую-то твердую  и  гладкую
дорогу   и   вскоре   остановился.   Послышался   скрежет    отъезжающих
металлических ворот, автомобиль просигналил и мягко  вкатился  во  двор.
Ворота закрылись.
   - Ну вот мы и приехали, прошу выходить,  -  галантно  сказал  Андрей,
отодвигая дверь.
   Яркий свет ударил в глаза,  и  Ирина  даже  зажмурилась.  Двухэтажный
белый дом с четырьмя квадратными колоннами  у  входа  стоял,  окруженный
большими мохнатыми елями.
   - Ой, -  воскликнула  девочка,  соскакивая  на  землю,  -  как  здесь
красиво!
   Ирина огляделась. Высокий  забор  окружал  двор  со  всех  сторон.  В
будочке возле ворот дежурил вооруженный охранник в камуфляжной форме.
   Ирина обернулась к Андрею.  С  лица  того  уже  исчезла  улыбка,  оно
приняло постное служебное выражение.
   - Где Федор? - упавшим голосом спросила Ирина.
   - Пройдите в дом, там все и узнаете.
   Ирина почувствовала дрожь  в  коленях  и  взяла  Анну  за  руку.  Она
преодолела это  неприятное  чувство  и  направилась  к  дубовым  дверям,
украшенным вместо ручки  деревянным  кольцом.  Двери  прямо  перед  ними
раскрылись.
   Ирина с девочкой и Андрей оказались в  гостиной,  застланной  большим
красным ковром, в центре стоял большой бильярд с  недоигранной  партией.
Над зеленым сукном с кием в руках  склонился  мужчина.  Он  был  коротко
стрижен, волосы поблескивали сединой.
   Андрей, увидев мужчину, тут же подобрался. Мужчина аккуратно  положил
кий,  взял  салфетку,  вытер  испачканные  мелом  пальцы  и,   улыбаясь,
направился к Ирине.
   - Мне сказали, что меня здесь ждет Федор Молчанов.
   -  Это  не  совсем  так,  -  глуховатым  голосом  сказал  мужчина   и
представился:
   - Виталий Константинович Кречетов, генерал.
   Ирина не подала руку. Аня смотрела на мужчину, стоящего перед ними, с
интересом и безо всякого страха.
   Чрез  полчаса  Ирина  Быстрицкая  уже  все  знала.  Генерал  Кречетов
объяснил, что Ирине Быстрицкой и ее дочери угрожает опасность, а  посему
они какое-то время должны будут пожить  здесь,  на  этой  даче,  которая
хорошо охраняется. Они не должны будут пытаться с кем-нибудь связываться
или самостоятельно выбираться отсюда. Ирину не совсем устроило  подобное
объяснение, но ей ничего не оставалось делать.
   Им были приготовлены  комнаты.  Постельное  белье  было  казенное,  с
печатями, но в доме было тихо. Наверху был телевизор,  радио,  на  столе
лежали свежие газеты.
   - Андрей не обманывал вас, когда говорил, что здесь вы встретитесь  с
Федором, - произнес генерал, оглядываясь по  сторонам.  -  Но  случилось
так, что он не смог приехать к назначенному времени.
   -  Ему  угрожает  опасность?  -  встревожилась  Ирина  и   попыталась
перехватить вечно ускользающий взгляд генерала.
   - Думаю, пока не угрожает. И если я чего-то вам не говорю, Ирина,  то
это лишь потому, что меня об этом просил Федор. Он  сам  приедет  и  все
расскажет.
   - Но неужели я не могу поговорить с ним хотя бы по телефону?
   - Думаю, сможете, -  сказал  генерал,  -  но  не  сегодня.  Если  вам
что-нибудь понадобится, обращайтесь к Андрею. Майор Миронов будет с вами
все время.
   Ирина пожала плечами.
   Генерал покинул дом.
   Вскоре заскрежетали ворота,  и  черная  сверкающая  "волга"  медленно
выкатилась из подземного гаража, взвизгнув  тормозами,  развернулась  во
дворе и вместе с генералом Кречетовым выехала с территории.

Глава 3

   Прошла неделя с того вечера, когда Катя Фролова исчезла из дому.
   Конечно же, родители бросились ее искать. Одноклассница Кати,  Зойка,
рыдая и растирая губную помаду по лицу, выложила следователю всю правду,
вернее, то, что она знала, в обмен на обещание  ничего  не  рассказывать
родителям.
   Следователь, конечно же, пообещал и, конечно же, рассказал  родителям
Кати о том, чем занималась их дочь.
   Все поиски были безуспешными. Никто  не  видел  Кати  Фроловой  после
того, как она позвонила своей подруге и сообщила ей, что идет в ресторан
"Валдай".
   Зато сама Зойка в душе была счастлива. Она хоть и  потеряла  подругу,
но была довольна, что накануне подхватила насморк и не  смогла  пойти  с
Катей. И еще она была  довольна  тем,  что  ей  не  придется  возвращать
подруге пятьдесят долларов, а это, как-никак, для  нее  не  меньше  двух
вечеров  работы.  И  вообще  Зойка  сказала  себе:   больше   заниматься
проституцией не буду.
   Но, конечно же, свое обещание нарушила и уже на следующий день  после
разговора со следователем, захлебываясь, делала минет какому-то  грузину
прямо в машине, на заднем сиденье. Грузин оказался не таким щедрым,  как
обещал. Вместо двадцати пяти долларов, он  вышвырнул  Зойку  из  машины,
расплатившись пинком под зад. Но в тот вечер ей все же  повезло.  То  ли
индус, то ли пакистанец снял ее, когда она уже собиралась уходить домой.
Привел ее в комнату общежития недалеко от станции метро "Сокол". За  все
она получила двадцать баксов. Но, тем не менее, она смогла стащить  часы
иностранного студента и пару компакт-дисков.
   Правда, диски пришлось выбросить, на поверку они  оказались  записями
народных песен - блямкающих, заунывных  и  грустных.  А  вот  часы  были
классные. И у Зойки их на следующий же день купил учитель физкультуры за
тридцать баксов, хотя цена их была больше сотни. Об этом Зойке  сообщила
еще одна из ее подруг, промышлявшая тем же самым ремеслом.

***

   Григорий  Синеглазов  скупал  все  газеты  в  киосках,   смотрел   по
телевизору все  московские  программы  в  надежде,  что  сможет  увидеть
фотографию своей жертвы.
   Но и пресса, и телевидение молчали. В прихожей Синеглазова  собралась
огромная кипа газет. Зато отпечатанные фотографии  лежали  в  коричневой
папке. На каждой из них стояли дата и подпись "Зоя".
   Только на седьмой день в одной из вечерних программ,  в  криминальной
хронике, появился портрет девочки-подростка, а диктор спокойно  сообщил,
что Катя Фролова неделю назад ушла из дома и не вернулась. Из  сообщения
Григорий Синеглазов узнал настоящие  имя  и  фамилию  девочки.  Особенно
развеселила   Синеглазова   просьба   диктора   ко   всем,   знающим   о
местонахождении девочки, сообщить в милицию.
   Он потер руки и злорадно сказал в экран:
   - А вы поищите по свалкам  в  разных  концах  города.  А  еще  можете
поднять канализационный  люк.  Правда,  голова  Кати,  может  быть,  уже
сгнила, и ее обгрызли крысы. Ищите, ищите и обрящете.
   Синеглазов   получил   сатисфакцию   и    почувствовал    нарастающее
возбуждение.
   Если раньше перерывы между убийствами длились по  несколько  месяцев,
теперь Синеглазов уже не мог остановиться. Уж слишком легко все  сходило
ему с  рук.  И  еще  -  после  убийства  Фроловой  Григорий  понял,  что
девочки-подростки и зрелые женщины перестают его интересовать.  Они  его
больше не возбуждают. Ему  нужен  кто-нибудь  помоложе.  И  он  вспомнил
маленьких девочек, учениц  вторых-третьих  классов,  спешащих  в  школу.
Вспомнил их нежные лица и словно бы ощутил под пальцами гладкую  детскую
кожу. Вот кого ему хотелось.
   Вчера вечером ему позвонила Анжела и пригласила к себе в  гости.  Шеф
как раз отбыл на неделю в Финляндию. Синеглазову не хотелось  ехать.  Он
сослался на то, что у него болит  спина.  Но  Анжела  пообещала  сделать
массаж, и к тому же, Григорий понимал, что с Анжелой лучше не ссориться.
Он приехал. Все было как всегда, только, лежа в постели  с  Анжелой,  он
испытывал какое-то отвращение. Его  раздражало  потное  тело,  волосатая
промежность, раздражало белье. А в ванную идти с ним она не согласилась.
   Кое-как, превозмогая отвращение, Григорий удовлетворил  Анжелу,  хотя
несколько раз поймал на себе ее странные испытующие взгляды.
   - Ты какой-то не такой, как всегда.
   - Спина болит, - опять соврал Синеглазов.
   - Тогда обратись к врачу, пока не поздно. А то разовьется  радикулит,
будешь лежать как бревно.
   - Ладно, воспользуюсь твоим советом, - пообещал  Григорий,  затягивая
брючный ремень.
   А вот от прикосновения к ремню на его лице появилась улыбка, и он тут
же возбудился, вспомнив, как висела в ванной Катя  Фролова,  и  ее  руки
стягивал именно этот ремень.
   Анжеле пришлось удивиться, когда Григорий вдруг быстро сбросил брюки,
повалил женщину на  ковер,  грубо  овладел  ею,  что,  как  ни  странно,
доставило и Анжеле какие-то новые ощущения и неописуемое удовольствие.
   - Вот теперь я вижу, что ты такой, как  прежде.  А  также  я  поняла,
Григорий, что ты симулянт и ссылаешься на свою спину только потому,  что
не хочешь меня.
   Она не догадывалась о том, что Синеглазова возбуждало не ее тело, что
он приходил в восторг, сжимая в руке  свой  брючный  ремень,  упругий  и
длинный...
   Взволнованный  и  покрытый  испариной  после  просмотра  криминальной
хроники, Григорий заметался по квартире. Его энергия искала  выхода.  Он
быстро оделся. На этот раз он был в светлом плаще, кроссовках, джинсах и
свитере. В джинсах был все тот же ремень.
   Гр