нные чиновники становились  уязвимыми.
А консультанты и референты нужны всем - и коммунистам, и  демократам,  и
даже самым обыкновенным взяточникам без убеждений.
   Но за последние три года с Коровиным произошли разительные  перемены.
Если раньше он спокойно воспринимал чужие успехи, всегда был корректен с
коллегами, то теперь его словно подменили. Он вел  себя  с  сослуживцами
как человек, которому прочат, по меньшей  мере,  кресло  министра,  хотя
никаких оснований для этого, вроде бы, не было.
   - Что с ним случилось? Пообещали должность?
   Но кто? И какую? - недоумевали коллеги и подчиненные.
   В любое время Коровин спокойно входил в кабинет к  министру,  подолгу
оставался там, а возвращаясь к себе, тут же принимался за работу. И если
раньше  любое  поручение,  требующее  хотя  бы  минимального  труда,  он
передоверял  своему  немногочисленному  аппарату,  состоящему  из   трех
человек, то теперь работал исключительно сам. И стоило кому-нибудь войти
в его кабинет, как он тут же разворачивал монитор компьютера.
   К странным назначениям и всевозможным  интригам  люди,  работавшие  в
министерстве, давно привыкли. На то она и власть, чтобы интриговать,  на
то они и госслужащие, чтобы подсиживать друг  друга,  стремиться  занять
более хлебные места. К любым переменам в Белом  доме  привыкали  быстро.
Раз министр позволяет Коровину вести себя подобным образом, значит,  так
и надо, - решили коллеги и перестали удивляться.
   Лишь однажды Валерий Павлович  немного  пролил  свет  на  разительные
перемены в  своем  поведении.  Праздновали  шестидесятилетие  начальника
отдела, и тот пригласил всех на загородную дачу.
   Пока шофер спецавтобуса, на котором приехали гости, отдыхал, лежа  на
заднем сиденье, приготовили шашлык,  откупорили  бутылки.  Осенний  день
выдался теплым, можно даже сказать, жарким.  Коровин  был  без  жены,  и
поскольку некому было его сдерживать, Валерий Павлович выпил  лишнего  и
разомлел на солнышке. "';
   - Вы все еще увидите,  -  неожиданно  прервал  он  оживленную  беседу
сослуживцев.
   - Что увидим? - недоумевая, спросил юбиляр.
   - Увидите,  кем  я  стану.  Будете  мне,  как  папе  римскому,  туфлю
целовать.
   Министр на торжество, не приехал, а из собравшихся никто  не  решился
остановить Коровина, к тому же было любопытно, что он скажет дальше.
   Но Валерий Павлович лишь хитро прищурился, обвел всех  подозрительным
взглядом и, приложив указательный палец к губам, прошептал:
   - Тес! Больше я ничего не скажу. Секрет.
   - Напился, с кем не бывает! - подытожил юбиляр.
   - Вы еще увидите! - Коровин отыскал свою рюмку и одним глотком осушил
ее.
   Это был, пожалуй, единственный крупный недостаток Коровина-чиновника.
Стоило ему дорваться до спиртного, как тормоза не срабатывали.  Зная  за
собой такую  слабость,  он  старался  держать  себя  в  руках,  срывался
относительно редко, раза три-четыре в год.
   Сидя  за  письменным  столом  в  своем  кабинете,  Валерий   Павлович
почувствовал сухость во рту, означавшую, что ему хочется выпить.  Плохой
признак. Он взглянул на часы: до  конца  рабочего  дня  оставалось  чуть
меньше полутора часов.
   "Столько можно и перетерпеть, - подумал он, -  а  там  приеду  домой,
достану из морозилки покрытую инеем бутылку водки и выпью за ужином".
   Он блаженно закрыл  глаза,  предвкушая,  как  ледяная  водка  сначала
покажется совсем безвкусной, а  затем,  потихоньку  согреваясь,  обожжет
язык, небо.  Коровин  вздохнул,  мысленно  восстанавливая  в  памяти  те
ощущения, которые возникают, когда  маленький  глоток  водки,  стекая  к
пищеводу, согревает все нутро.
   "Нет, сорок пять - это еще не возраст, -  подумал  Валерий  Павлович,
перескакивая с одной приятной темы на другую,  -  для  меня  все  только
начинается. Главное, я успел сделать  ставку,  успел  вскочить  в  вагон
отходящего поезда, потом на него билетов уже не достанешь, а я успел".
   Даже мысленно он опасался говорить открытым текстом, боялся  называть
фамилии  и  должности  тех  людей,  которые   пообещали   ему   радужные
перспективы в недалеком будущем.
   "А жена - сволочь, все-таки!" -  неожиданно  заключил  Коровин,  хотя
логическую цепочку восстановить было  нетрудно  -  конец  рабочего  дня,
возвращение домой, жена, водка.
   Последние два звена этой  цепочки  не  сочетались.  Жена  плюс  водка
неизменно равнялось ссоре. Сегодня пока не было выпито  ни  рюмки,  и  с
женой Коровин утром не общался, поскольку она  еще  спала,  неизбежность
предстоящей ссоры злила его.
   "Просто моя дура не подозревает, кем я стану.
   Она еще не знает, что мне пообещали, - он засмеялся коротким,  сухим,
издевательским смешком, как смеются над человеком, который идет себе  по
улице и знать не знает, что вся спина у него перепачкана мелом. - Час..,
всего какой-то час  остался!"  -  торопил  время  Виктор  Павлович,  все
явственнее ощущая на языке вкус водки.
   И тут властно зазвонил внутренний  телефон,  связывавший  Коровина  с
министром.
   - Да, Коровин, слушаю, - голос Валерия Павловича звучал ровно и в  то
же  время  несколько  подобострастно,   в   нем   слышалась   готовность
подчиняться, готовность выполнить любой приказ.
   - Валерий Павлович, - раздался мягкий, вкрадчивый голос  министра,  -
пожалуйста, зайдите ко мне.
   - Непременно, - ответил Коровин и тут же мысленно обругал себя за это
идиотское слово.
   "Вот  ведь  вырвалось,  -  подумал  он,  -  нормальные  люди  так  не
разговаривают".
   Валерий Павлович направился было к двери, но понял, что из-за сухости
во рту говорить ему будет трудно. Поскольку посторонних  в  кабинете  не
было, он без церемоний приложился  к  горлышку  хрустального  графина  и
сделал несколько торопливых глотков тепловатой воды, решив не  доставать
из холодильника минералку. На  это  ушло  бы  какое-то  время,  а  когда
министр просит  зайти,  значит,  лучше  не  тратить  драгоценные  минуты
попусту.
   Аккуратно  закрыв  кабинет  на  ключ,  Валерий  Павлович  зашагал  по
толстому ковру, устилавшему коридор. Взгляд его скользил по табличкам на
дверях. И каждый раз, читая фамилию и должность, Коровин  снисходительно
усмехался, как бы осознавая свое превосходство над коллегами.
   На двери, ведущей в приемную министра, так же  красовалась  табличка,
хотя в этом и не было особой необходимости. Огромная, на четыре створки,
филенчатая дверь разительно отличалась от всех  других,  гладких,  чисто
офисных.
   Секретарша встретила Коровина улыбкой и тут же сообщила:
   - Один, один. Ждет вас, Валерий Павлович.
   - Как настроение?
   - Нормальное.
   - Срочное что?
   - Не знаю.
   Миновав  довольно-таки  вместительный  тамбур,  Коровин  оказался   в
кабинете министра. Проектировщики интерьера, восстанавливавшие Белый дом
после обстрела в девяносто третьем году, постарались на  славу.  Кабинет
был спланирован так, что кресло министра размещалось на редкость удачно,
как бы замыкая перспективу  всего  помещения.  Взгляд  хозяина  кабинета
сразу  не  понравился  Коровину,  который  догадался,  что  сейчас   его
нагрузят. И это в конце дня, когда он собирался выпить!
   - Присаживайтесь, Валерий Павлович.
   Коровин сел, явственно ощущая  собственное  напряжение.  Даже  мягкое
кожаное кресло не подействовало на него расслабляюще.
   - Как дела?
   - Спасибо, хорошо.
   - Просьбы какие-нибудь, пожелания есть?
   - Вроде бы все нормально, - Коровин пожал плечами и подумал:  "Какого
черта тянет? Не за тем же вызвал, чтобы о пустяках расспрашивать?"
   И тут министр, словно прочитав мысли консультанта, подался вперед:
   - Дело есть, Валерий Павлович, причем  срочное.  Никому,  кроме  вас,
доверить не могу.
   Глаза Коровина чуть сузились.
   - Да вы закуривайте, - уже по-домашнему предложил  министр,  подвигая
свои сигареты на край стола.
   Валерий Павлович закурил.
   - Я, вообще-то... - начал было он.
   Но властно вскинув руку, хозяин кабинета прервал его.
   - Никому другому поручить нельзя. Дело, которому мы служим...
   Тут Валерий Павлович окончательно убедился,  что  разговор  пойдет  о
том, с чем он связывал свое будущее вознесение.
   - Сегодня,  -  вкрадчиво,  как  ребенку,  втолковывал  министр,  -  в
девятнадцать двадцать из  Санкт-Петербурга  прилетает  человек,  который
передаст вам большой пакет с бумагами. Нужно получить  пакет  из  рук  в
руки и вечером привезти ко мне домой. Только вы можете сделать это.
   Коровину хотелось сказать, что у него  на  сегодняшний  вечер  совсем
другие планы,  что  он  уже  чувствует  во  рту  вкус  водки,  но  сумел
выговорить лишь ненавистное:
   - Непременно.
   - Ну вот и отлично.
   - Я его знаю? - спросил Коровин.
   Министр одарил его улыбкой,  недвусмысленно  говорившей,  что  больше
задавать  подобные  вопросы  не  стоит,  для  таких   поручений   всегда
используют людей, которые не знают друг друга.
   -  Не  волнуйтесь,  он  вас  найдет.  Наши  люди  все  продумали.   В
девятнадцать двадцать. Для надежности держите в руках вот это, - министр
подал старый номер "Литературной газеты", - теперь с ней мало кто ходит.
Готовьтесь. У вас еще есть время.
   - Можно воспользоваться дежурной машиной?
   - Ни в коем случае! Поезжайте домой и возьмите свою, только так.  Вам
все понятно?
   - Конечно.
   Валерию Павловичу уже приходилось выполнять  подобные  поручения.  Из
Питера и  из  других  городов  прилетали  какие-то  люди,  отдавали  ему
шуршащие пакеты из плотной бумаги, которые он привозил министру.  Что  в
них,  Коровин  мог  только  догадываться.  Любопытство  заставляло   его
ощупывать пакеты. Иногда ему казалось, что  внутри  деньги,  иногда  там
были маленькие квадратики дискет, иногда просто бумаги. Конечно,  в  век
компьютеров и  Интернета  секретную  информацию  можно  было  сбрасывать
электронной почтой, да и деньги проще переводить со счета  на  счет.  Но
игра, в которой участвовал Коровин, имела свои правила. Все  делалось  в
большой тайне.
   - Не беспокойтесь, он узнает  вас,  -  напомнил  министр,  поднимаясь
из-за стола и подавая Коровину руку с плотно сомкнутыми пальцами.
   Хозяину кабинета даже пришлось нагнуться, таким широким был  стол,  а
Коровину - привстать на цыпочки. Лишь после этого их  руки  встретились.
Ладонь министра показалась Валерию Павловичу холодной и безжизненной,  а
пальцы - такими же сухими, как и собственный, истомленный жаждой язык.
   - Жду вас у себя дома.
   Лишь миновав тамбур,  приемную  и  закрыв  увесистую  дверь,  Коровин
позволил себе мысленно выругаться.
   "И так всегда. Черт побери, не мог вызвать меня чуть пораньше,  когда
я еще не спланировал вечер!"
   Теперь  ждать  окончания  рабочего  дня  не  имело  смысла.   Задание
получено, нужно ехать. Хорошо хоть, что есть время заехать домой.
   Дежурная  машина  уже  ждала  Коровина  у   подъезда.   Министр   сам
распорядился, чтобы консультанта  завезли  домой  на  служебной  машине.
Проезжая по мосту, Валерий Павлович с ненавистью посмотрел  на  пылающие
адским пламенем галогенных ламп окна министерского кабинета.
   "Тянут, тянут... Чего тянут? -  недоумевал  Коровин.  -  Возможностей
начать было, хоть отбавляй. Трусы,  такой  момент  прошляпили!  Лишь  бы
теперь у них решимости хватило, иначе все зря".
   А тут еще шофер, словно его кто-то за  язык  тянул,  подлил  масла  в
огонь:
   - Домой едете, Валерий Павлович?
   - Домой, - буркнул Коровин.
   - Хорошо  дома,  -  шофер  не  стал  уточнять  почему  и  мечтательно
замолчал.
   Эти бесхитростные слова, тысячу раз слышанные, словно заноза,  засели
в сердце Коровина.
   Когда работаешь в Белом доме, много  времени  па  дорогу  тратить  не
приходится. Правдами и не правдами, но все в доме правительства добывают
себе жилье в центре.
   Не прошло и пятнадцати  минут,  как  Валерий  Павлович  уже  проводил
взглядом дежурную  машину,  которая  качнула  ему  на  прощание  длинной
телефонной антенной, укрепленной на крыше. На кухне горел свет, такой же
яркий, как на работе, поскольку после ремонта у Коровина в квартире тоже
появились галогенные лампочки.
   "Дома, стерва!" - недовольно поморщился Валерий Павлович.
   Лифт гостеприимно принял его в свое белое нутро  и  вознес  на  пятый
этаж. Коровин позвонил в дверь - лезть в карман за ключами не хотелось.
   Впрочем, ему сейчас ничего не хотелось делать.
   Времени было в обрез - всего лишь полчаса, чтобы  поужинать,  и  надо
ехать в  аэропорт.  Трижды  прозвучал  звонок,  прежде  чем  в  коридоре
послышались шаги.
   - Чего  так  долго?  -  пробурчал  Коровин,  хотя  можно  было  и  не
спрашивать. Жена стояла, обернувшись  коротеньким  полотенцем,  которого
хватило лишь на то, чтобы прикрыть грудь  да  низ  живота.  Из  разреза,
поблескивая капельками воды, виднелось  крутое  бедро,  с  мокрых  волос
стекали струйки. Жена была моложе Валерия Павловича на пятнадцать лет.
   - Да я ванну принимала, слышу звонок. Пока выбралась...
   - Ты даже не спросила "кто там"! - начал заводиться Коровин. - Чужому
мужику тоже в таком виде открыла бы?
   Жена улыбнулась довольно нагло:
   - А что? Мне нечего скрывать.
   Она игриво отвела край полотенца, затем неловко поцеловала  Коровина.
Тот поспешил ногой захлопнуть дверь.
   - Прикройся.
   -  Боишься,  кто-нибудь  увидит?  -   прошептала   молодая   женщина,
прижимаясь к мужу теплой мокрой грудью.
   - Не...
   Валерий Павлович отстранился, поставил портфель  на  стул  и  сбросил
пальто.
   - Ты что, не хочешь? - в голосе жены сквозила обида. Сложив полотенце
и забросив его на плечо, она с вызовом стояла посреди прихожей -  нагая,
мокрая, залитая ярким светом.
   - Тебе бы только трахаться! -  Коровин  демонстративно  обошел  жену,
давая понять, что ему сейчас не до забав.
   Ужина, как водится, на плите не оказалось.
   - Ты чего, есть не приготовила?
   - Откуда же я знала, что ты рано приедешь?
   Думала, приму ванну и приготовлю.
   Валерий Павлович сдержался и  не  сказал  заветное  слово  "дура",  а
может, сухость во рту помешала. Он открыл  холодильник.  Ничего  такого,
что можно было бы съесть сразу,  не  оказалось.  Ругая  министра,  жену,
самого себя, Коровин влил в кофеварку воды, засыпал две  ложки  молотого
кофе  поверх  уже  спитого,  скопившегося  в  фильтре,  и  зло   щелкнул
выключателем.
   - Бутерброды хоть приготовь!
   - Отличная идея, - раздался томный голос жены. - Мы попьем кофе прямо
в постели.
   Валерий Павлович в сердцах пнул холодильник ногой. А его жена, так  и
не удосужившись набросить на себя хотя бы халатик, принялась резать хлеб
возле незавешенного окна. Коровин распахнул морозильное отделение, будто
там могло оказаться что-то пригодное для  еды  в  сыром  виде,  и  вынул
бутылку водки, которая  тут  же  покрылась  инеем.  Обжигающая  прохлада
бутылки манила его сейчас куда больше,  чем  тепло  разгоряченной  после
ванны женщины.
   - Ты что, пить собрался?  -  недовольным  тоном  спросила  жена.  Она
знала, если Коровин выпьет, то непременно поскандалит с ней.
   - Дура! - тут же выпалил Валерий Павлович. - Что,  уже  и  посмотреть
нельзя?!
   - Да ты, козел старый, не туда смотришь!  Я  перед  ним  голым  задом
верчу, а он на бутылку пялится. Обидно, в конце концов! -  она  с  силой
воткнула нож в разделочную доску, пригвоздив  к  ней  намазанный  маслом
ломоть хлеба, оттолкнула мужа и выбежала в комнату.
   Оттуда послышался сдавленный, но специально рассчитанный на то, чтобы
быть услышанным на кухне, плач.
   - За козла ответишь!  -  без  раскаянья  в  голосе  крикнул  Коровин,
перебросив в руках бутылку.
   Злость буквально переполняла Валерия Павловича, и даже если  бы  ужин
был готов, он не смог бы проглотить ни кусочка. Больше  всего  на  свете
ему  сейчас  хотелось  схватить  жену,  тряхнуть  ее  хорошенько,  чтобы
притворный плач превратился в настоящий, а затем надавать  ей  пощечины,
чтобы она, наконец, заткнулась, испугавшись его гнева.
   "Дура! Еще не знает, кем я скоро стану", -  Коровин  бережно  положил
бутылку в морозилку на твердое, как стекло, мясо и прикрыл дверцу.
   Теперь можно и самому спектакль  устроить.  Все  равно  уезжать,  так
пусть жена думает, что психанул,  хлопнув  дверью.  Пусть  гадает,  куда
поехал - то ли по бабам, то ли напиться.
   "Все равно от министра поздно вернусь".
   Плач на несколько секунд утих, жена прислушивалась.
   - Дура! Подстилка драная! - уже  из  прихожей  прокричал  Коровин  и,
путаясь в рукавах, стал надевать пальто.
   - Ты куда? - в дверном проеме гостиной показалась жена, закутанная  в
колючий  плед.  Не  накрашенная,  со  спутанными  мокрыми  волосами  она
выглядела ужасно.
   - Пошла ты... - радостно ответил он,  усаживаясь  на  стул  и  потуже
затягивая шнурки.
   - Ты куда?
   - По бабам! Водку пить! -  забыв  взять  портфель,  Валерий  Павлович
выскочил на площадку и громко хлопнул дверью.
   По его расчетам жена сейчас должна была открыть  дверь  и  попытаться
остановить его. А он все равно оттолкнет ее и шагнет в подъехавший лифт,
красная кнопка которого весело подмигивала ему.
   Но кабинка подъехала, дверцы лифта разошлись, а жена так и  не  вышла
на площадку.
   - Ну и не надо!  Не  очень-то  и  хотелось,  -  пробормотал  Коровин,
направляясь к лифту.
   И только тут он вспомнил, что портфель со всеми  документами  остался
дома.  В  другой  ситуации  Валерий  Павлович  непременно  вернулся  бы,
как-никак,  в  портфеле  осталось  не  только  удостоверение  с  броской
надписью "Кабинет министров" и двуглавым орлом, но и права  на  вождение
автомобиля.
   На улице Коровин предпринял еще одну попытку мысленного примирения  с
женой, посмотрел на окно. Но  в  освещенном  прямоугольнике  были  видны
только потолок и раздражающе яркие лампочки.
   "Значит так, значит ей все равно, куда я еду, зачем,  когда  вернусь.
Небось, изменяет мне, а со мной трахается лишь из-за квартиры и денег".
   Сигнализация темно-синего "опеля-омега" пискнула, когда Коровин нажал
кнопку на брелоке.
   Уже сев за руль, Валерий Павлович взглянул на часы. Можно было побыть
дома еще минут пятнадцать, времени  как  раз  достаточно  на  то,  чтобы
попить кофе с бутербродами и поджарить яичницу..
   Голод давал о себе знать, Коровин привык есть в одно и то же время.
   Он открыл ящик на приборной панели, но там  ничего  съестного,  кроме
половины пачки жевательной резинки "Орбит", не оказалось. Резинка лежала
на тот случай, если с похмелья придется сесть  за  руль  и  нужно  будет
перебить запах.
   "Хоть так желудок обману", - решил Валерий Павлович, забрасывая в рот
сразу три подушечки, и стал усиленно  жевать  их,  высасывая  из  резины
сладость и свежесть.
   Пришлось сделать крюк, заехать в "Мак-драйв".
   В застекленном окошечке улыбчивая девчушка приняла у  Коровина  заказ
и, не мешкая, наполнила едой объемный бумажный пакет.
   Вскоре Валерий Павлович уже  ехал  по  кольцевой,  одной  рукой  ведя
машину,  а  другой  вынимая  из  бумажного  пакета  хрустящие  соломинки
жареного картофеля, от которых во  рту  появлялась  горечь  и  постоянно
пересыхало.  Тогда  Коровин  хватал  стаканчик   с   кока-колой,   жадно
затягивался  ледяным  напитком  сквозь  соломинку.  Время   от   времени
приходилось браться за руль двумя руками, от чего  оставались  отпечатки
жирных пальцев, которые Валерий Павлович зло  стирал  рукавом,  даже  не
думая о том, что пачкает дорогое пальто.
   Он не гнал, времени было  достаточно.  Во-первых,  немного  сэкономил
дома, а во-вторых, знал, девятнадцать двадцать  -  это  только  прибытие
самолета, а пассажиры выйдут минут на двадцать позже.
   Наконец  Валерий  Павлович  сжевал  последние   подгоревшие   обломки
картофельной соломки, допил кока-колу и потряс стаканчик, откликнувшийся
веселым перезвоном льдинок. Открыв  окно,  Коровин  выбросил  скомканные
пакет и стаканчик прямо на дорогу.
   На стоянке возле  аэропорта  машин  оказалось  ма