ых безобразиях. Сломанную ветку легче всего спрятать  в  лесу,  и
тот, кто хочет остаться незамеченным, нигде не будет в большей безопасности,
чем в гуще миллионной толпы. ?Да бог с ним, с Небабой, -  решил  Глеб  -  На
каждого мудреца довольно простоты, а мне  так  даже  легче.  Хватит  с  меня
охраны и кучи визжащих  женщин  Не  хватало  еще  заботиться  о  том,  чтобы
ненароком не подстрелить кого-нибудь в толпе..."
   Сотрудница отдела, которым управлял Малахов, неделю назад откликнулась на
объявление Небабы и была завербована. На этот  раз  из-за  нехватки  времени
Мирон Григорьевич до предела  упростил  процедуру  вербовки,  опустив  такие
излишества, как милицейские рейды и прочая  чепуха  наподобие  необходимости
выплачивать долги. У соискательниц без лишних разговоров отобрали паспорта и
надежно заперли всех на  подполковничьей  даче,  где  они  и  просидели  всю
неделю, ожидая отправки. Все это время укрепленное  под  одеждой  ?подсадной
утки?  передающее  устройство  вело  прямую  трансляцию.  Именно   из   этой
трансляции полковнику стало ясно, что отправка вот-вот начнется, и он принял
меры.
   Город, по сути, уже кончился, но по  обеим  сторонам  дороги  бесконечной
лентой  тянулись  какие-то  поселки,  промышленные  зоны   с   нескончаемыми
бетонными заборами, над  которыми  тоскливо  маячили  длинные  припорошенные
снегом крыши и какие-то ржавые остовы, мелькали слепящие пятна  прожекторов,
и снова начинались поселки с их  утонувшими  в  черной  щетине  голых  садов
домишками. Глеб внимательно следил за указателями и,  прочтя  нужный,  резко
свернул направо.
   Дорога здесь была неровная, с битым-перебитым, изломанным, как упавшая  с
шестнадцатого этажа  плитка  шоколада,  асфальтом.  Выбоины  были  до  краев
заполнены темной водой, мешавшей определить их  глубину,  и  Глеб  выругался
сквозь зубы: если бы кто-нибудь потрудился предупредить его  о  том,  какова
здесь дорога, он бы совсем по-другому рассчитал время. А теперь...
   Он покосился на часы и понял, что его машина погибла.
   Если он хотел успеть, нужно было  пошевеливаться,  а  не  ползти,  тяжело
переваливаясь с ухаба на ухаб.
   Поселок кончился, и вместе с ним кончился асфальт.
   Фары ?мустанга? вырвали из темноты полосу липкой грязи  с  блестевшими  в
колеях лужами и белевшими кое-где заплатками снега, которая в здешних местах
именовалась дорогой. Криво изгибаясь влево, дорога ныряла в черно-белый лес.
Недовольно фырча и взбрыкивая, ?мустанг? сполз  с  асфальта.  Глеб  еще  раз
выругался и нажал на  акселератор.  Двигатель  взвыл,  жидкая  грязь  веером
полетела из-под широких задних колес, и приземистая мощная машина, созданная
для того, чтобы с запредельной скоростью нестись над  гладким,  как  стекло,
скоростным шоссе, с тяжелым громыханием запрыгала по  ухабам.  Глеб  пытался
лавировать, но это мало что  давало.  Амортизаторы  стонали  и  кряхтели,  в
багажнике лязгало железо, тяжелая сумка с оружием на  заднем  сиденье  вдруг
подпрыгнула почти до потолка и с шумом обрушилась на пол. Машину в очередной
раз швырнуло в сторону, и она с леденящим душу лязгом ударилась о  торчавший
у самой дороги мощный еловый пень. Глеб больно прикусил язык,  посмотрел  на
спидометр и не поверил своим глазам:  скорость  едва  достигала  шестидесяти
километров в час.
   Он прибавил газу, внезапно поняв,  как  должен  ощущать  себя  камикадзе,
ведущий подбитый самолет  прямиком  на  палящий  из  всех  орудий  вражеский
линкор. Это было опасное сравнение, и, отбросив в  сторону  все  посторонние
мысли, Глеб сосредоточился на управлении автомобилем.
   Он успел. Дачный поселок  промелькнул  мимо,  как  мираж,  и  Слепой  уже
собрался  было  остановиться,  позвонить  Малахову  и  запросить  дальнейших
инструкций,  когда  впереди  двумя  рубиновыми  точками   мелькнули   задние
габаритные огни какой-то машины.  Глеб  снова  увеличил  скорость  и  вскоре
догнал автобус. Это был видавший виды, до самой  крыши  забрызганный  грязью
бело-голубой ?ПАЗ?. Когда ?мустанг? Сиверова обгонял его, Глеб разглядел  за
темными стеклами неясные светлые овалы повернутых к нему лиц.
   - Все будет в порядке, - пообещал он этим лицам, оставляя автобус позади.
   Перед автобусом, как оказалось, двигался  командирский  ?УАЗ?,  вызывающе
раскрашенный темно-синей и белой красками, с  крупно  выписанным  порядковым
номером и гербом на  дверце,  с  мигалкой  на  крыше.  Его  длинная  антенна
бестолково моталась в воздухе, не  попадая  в  такт  прыжкам  и  приседаниям
автомобиля. Из-под больших колес ?уазика?  летела  грязь,  а  на  коленях  у
сидевшего на заднем сиденье человека торчком стоял  автомат.  Глеб  пронесся
мимо,  стремясь  поскорее  скрыться  за  поворотом:  операция   вступала   в
заключительную стадию, а он еще не занял исходную позицию.
   Когда по его расчетам до выезда на шоссе  осталось  метров  триста,  Глеб
загнал машину в очень кстати обнаружившуюся совсем рядом просеку  и  взял  с
заднего сиденья сумку. Он собрал  и  зарядил  винтовку,  навинтил  на  ствол
глушитель, вышел из машины и бросился бежать в сторону  шоссе,  стараясь  не
выбегать на дорогу. Это было трудно даже с его кошачьим зрением, и пару  раз
он упал, больно ударившись локтями и едва не выколов себе глаза.
   Поднявшись с земли в третий раз,  Слепой  клятвенно  пообещал  себе,  что
устроит Малахову выволочку: на его взгляд, операция была организована из рук
вон плохо Он представил себе, как все срывается только из-за того, что он  в
темноте расшиб себе голову о какую-нибудь березу, и  немедленно  свалился  в
четвертый раз, да так, что винтовка вылетела у  него  из  рук  и  с  шорохом
ускользнула куда-то в темноту.
   Пока он шарил в колючих кустах, пытаясь на ощупь отыскать оружие,  позади
завыли моторы, а через несколько мгновений по стволам деревьев и  кочковатой
поверхности дороги заплясал желтушный свет фар. Слепой сдавленно  выругался,
и в ту же секунду его пальцы коснулись отполированной поверхности  приклада,
а в следующий миг он понял, что уже добрался до места, потому  что  впереди,
совсем  рядом,  хлопнула  дверца  автомобиля   и   чей-то   голос   негромко
скомандовал: ?Приготовиться!"
   В пляшущем свете фар приближающегося автомобиля  Глеб  увидел  поваленную
бурей березу, лежавшую почти параллельно дороге. Это было отличное  укрытие.
Слепой залег, передернул затвор винтовки и стал ждать.
   Ждать пришлось совсем недолго. Не успел Глеб  перевести  дыхание,  как  в
поле его зрения возник автобус. ?Уазик? теперь переместился назад, а замыкал
колонну невесть откуда взявшийся джип. Сиверов присвистнул, вынул из кармана
запасную обойму и аккуратно пристроил ее рядом  со  своей  правой  рукой.  С
нависавшей над его головой ветки сорвалась тяжелая  капля  талой  воды  и  с
завидной точностью упала ему за шиворот. Глеб повел  плечами,  но  поднимать
воротник куртки было уже некогда: машины остановились.
   Впереди, где была засада,  вспыхнул  прожектор,  расчертив  весь  мир  на
полосы яркого света и чернильной тьмы. В этом режущем свете Глеб  без  труда
разглядел на переднем сиденье джипа  дряблую  тушу  подполковника  Небабы  и
сосредоточился  на  нем.  Возле  автобуса   раздавались   властные   голоса,
требовавшие предъявить документы, но Глеб смотрел только на джип. Он услышал
негромкий скрежет, с которым водитель внедорожника включил заднюю  передачу,
за секунду до того, как машина тронулась, и, поспешно сменив  прицел,  нажал
на спуск. Раздался негромкий хлопок, и воздух со свистом устремился  вон  из
простреленной шины. Для верности Глеб выстрелил еще раз, и джип тяжело  осел
на правый бок. Потом  его  дверца  распахнулась,  и  подполковник  Небаба  с
неожиданной для его туши легкостью выбрался  наружу,  явно  нацелившись  под
шумок нырнуть в лес. Ствол винтовки описал  в  воздухе  коротенькую  дугу  и
слегка  подпрыгнул,  издав  еще  один  негромкий  хлопок.  Тучный  немолодой
человек, мнивший себя вершителем чужих судеб, молча согнул ноги в коленях  и
упал лицом в холодную декабрьскую грязь, под тонким слоем которой скрывалась
схваченная недавним морозом и все еще не успевшая до  конца  оттаять  земля.
Будь Небаба жив, он наверняка сильно ударился бы лицом, но такие мелочи  его
уже не волновали, поскольку винтовочная пуля вошла точно в середину его  лба
и вышла через затылок, бесследно уйдя в ночной лес Все это заняло  считанные
секунды.
   Глеб перевел взгляд правее, решив, что  теперь  может  позволить  себе  в
течение нескольких минут побыть обыкновенным зрителем.  Милицейский  ?уазик?
стоял почти напротив него, и он очень хорошо разглядел, как  из  его  задней
дверцы ужом выскользнул человек в кожаной куртке, припал на  одно  колено  у
колеса и поднял к плечу гранатомет. Глебу потребовалось некоторое  время  на
то, чтобы сообразить, что тот целится не в перегородившую дорогу машину, а в
автобус с женщинами. Чертов идиот явно вознамерился убрать свидетелей,  даже
не заметив, что его босс уже превратился  в  обыкновенный  кусок  скверного,
слишком жирного мяса. Глеб  припал  к  винтовке,  но  обзор  закрывал  ствол
молодой осины, и он, забыв обо всем, встал во весь рост, сразу же поймав  на
мушку голову гранатометчика и плавно спустив курок.
   Никакого боя на дороге до сих пор не было. Водитель ?ПАЗа? все еще что-то
горячо доказывал остановившим его людям,  вылезшие  из  ?уазика?  бандиты  в
милицейской форме все еще с привычной ленцой шли к нему на выручку,  надеясь
решить  все  вопросы  одним  своим  появлением,  и  на  секунду  Глебу  даже
почудилось, что на его участие в  событиях  до  сих  пор  никто  не  обратил
внимания. В последнее мгновение он боковым зрением уловил какое-то  движение
возле джипа и понял, что  ошибся,  за  долю  секунды  до  того,  как  второй
гранатометчик, ехавший в джипе вместе с Небабой, метнул в него свою молнию.
   Граната ударила под низ ствола, который служил Глебу укрытием. Поваленная
береза тяжело подпрыгнула,  подброшенная  кверху  взрывом,  к  небу  взлетел
дымно-оранжевый столб огня, грязи и  мелкого  лесного  мусора,  расщепленный
березовый комель пьяно мотнулся справа налево, настиг отброшенного  взрывной
волной Глеба и с хрустом ударил его в грудь.
 
Глава 7 
 
   Когда он пришел в себя,  еще  не  рассвело,  но  очертания  деревьев  уже
явственно проступали через редеющий мрак.
   Некоторое время он просто неподвижно лежал, наслаждаясь ощущением  мягкой
сырости под затылком, холодным воздухом и щекочущими прикосновениями  тающих
на лбу и щеках снежинок. Было больно  дышать,  и  в  голове  тугими  мягкими
толчками билась тупая неотвязная боль, но и это почему-то казалось приятным.
Он попытался разобраться в своих ощущениях, но в голове все перепуталось,  и
он даже испугался: ему вдруг показалось, что когда-то  так  уже  было.  Глеб
тряхнул головой, застонал от прострелившей ее от виска до виска  нестерпимой
боли, но вязкая серая муть, мешавшая думать, рассеялась, и он вспомнил,  кто
он такой и почему лежит в этом сыром  предутреннем  лесу.  Он  приветствовал
вернувшуюся память тихим невнятным ругательством и с усилием поднес  к  лицу
левое запястье, чтобы посмотреть на часы.
   Это движение причинило ему боль, а часы, как назло, оказались  разбитыми.
Стрелки мирно светились зеленоватым фосфорическим светом, но их было не три,
а всего две - минутная исчезла, словно ее и не  было.  Он  бессильно  уронил
руку в мокрый снег и некоторое время лежал неподвижно, лениво думая  о  том,
что, если доживет до пенсионного возраста, непременно напишет книгу о  типах
и разновидностях боли. В данный момент ему казалось, что он с полным  правом
может претендовать на  звание  эксперта  в  области  болевых  ощущений.  ?Не
эксперта, - подумал он с внезапным весельем, - а дегустатора. Надо  же,  как
он меня приложил... Взял бы чуть повыше, и - привет,  пишите  письма  мелким
почерком. Однако что же это я тут валяюсь? Не пора ли мне домой?"
   Он завозился, переворачиваясь на живот. Это оказалось  настолько  больно,
что ему пришлось еще какое-то время полежать на животе,  уткнувшись  лбом  в
грязноватую снеговую кашицу и пережидая приступ тошноты, и Глеб  понял,  что
попасть домой будет совсем не просто.
   Рядом обнаружилась молоденькая березка - вернее, то, что от нее  осталось
после взрыва. Кора с нее свисала клочьями, вместо веток там  и  сям  торчали
острые, обломанные у самого основания сучки.  Придерживаясь  за  изгрызенный
осколками ствол, Глеб поднялся на  ноги,  стараясь  не  стонать.  Мир  начал
медленно вращаться вокруг него, тошнотворно кренясь из  стороны  в  сторону,
как палуба попавшего в полосу мертвой зыби корабля. Слепой покрепче вцепился
в дерево и зажмурился.  Постепенно  ощущение  качки  ослабло  до  приемлемых
пределов, и он открыл глаза.
   На дороге было тихо - видимо, все, что там происходило, уже так или иначе
закончилось. Глеб посмотрел по сторонам, пытаясь разглядеть  свою  винтовку,
не нашел ее и плюнул: похоже, оружие далеко  отбросило  взрывной  волной,  а
бродить кругами, разыскивая его, у него не было сил. ?Пускай Малахов ищет, -
подумал Глеб. - Все-таки занятие для его орлов?.
   Одежда насквозь пропиталась влагой и неприятно холодила тело. Кроме того,
она сильно потяжелела, и Глеб вдруг ужаснулся, представив себе,  что  будет,
если его машину обнаружили и увели.  Конечно,  Подмосковье  -  не  сибирская
тайга, заблудиться и  пропасть  здесь  значительно  труднее,  но  Слепой  не
испытывал ни малейшего желания в своем теперешнем состоянии совершать  пешие
прогулки.
   Говоря по совести, он сильно сомневался в том, что сможет вести машину.
   "Вряд ли им было до того, чтобы искать какие-то машины, - подумал Глеб. -
Если уж они меня не нашли... А  кстати,  почему  они  меня  не  нашли?  Это,
конечно, хорошо, что не нашли - не придется, по крайней  мере,  отвечать  на
разные неудобные вопросы, - но все-таки: почему? Простреленные  шины  джипа,
два трупа  на  дороге,  этот  странный  выстрел  из  гранатомета,  и  не  по
милицейским машинам, а в сторону, в лес...  На  их  месте  я  бы  непременно
заинтересовался, а им хоть бы что. Не может же  быть,  чтобы  они  до  такой
степени разучились работать! Черт знает что, ей-богу..."
   Он выпустил, наконец, спасительный ствол березы, сделал неверный шаг в ту
сторону, где остался его ?мустанг?, и вынужден был сразу  же  схватиться  за
другое дерево, чтобы не упасть. Сознание  сделало  попытку  ускользнуть,  но
Глеб поймал его за хвост и удержал.
   - Врешь, - сказал он.
   Чтобы отвлечься, он  стал  вспоминать  подходящие  к  случаю  примеры  из
художественной литературы, но в голове  почему-то  упорно  крутилась  только
?Повесть о настоящем человеке?, причем даже не книга, а поставленная по  ней
опера, которую он имел счастье прослушать  в  довольно  раннем  детстве.  По
сцене, мучительно извиваясь,  полз  оборванный  небритый  человек  и  хорошо
поставленным   голосом   пел:   ?День   ползу,   два   ползу...   Начинается
гангрена-а-а... Вот ползет ежик, я его съем..."
   Глеб фыркнул и едва не  упал,  потеряв  равновесие.  Идти  по  лесу  было
чертовски тяжело, и он рискнул выбраться на дорогу.  Дорога  была  пуста,  в
предрассветном сумраке смутно белел  успевший  запорошить  ее  тонкий  сырой
снежок.
   Сиверов подумал, что межсезонье и вообще зима с некоторых пор чреваты для
него серьезными неприятностями, особенно вот такие  сырые  слякотные  дни  с
мокрым снегом.
   - Нет, дорогие товарищи, - вслух сказал он, - так я не согласен.  Что  же
это за манеру взяли: как оттепель, так сразу меня убивать? Я категорически с
вами не согласен...
   Двести или триста  метров,  отделявшие  его  от  машины,  показались  ему
длинными, как расстояние до Луны, но и они в конце концов  остались  позади.
Припорошенный снегом ?мустанг? стоял там, где его оставил  Глеб,  и  казался
просто частью пейзажа: он  был  такой  же  черно-белый  и  неподвижный,  как
окружающие его деревья и кусты. На правой передней  дверце  Глеб  без  труда
различил страшную вмятину, оставленную пнем, но это  зрелище  не  вызвало  у
него никаких эмоций: ему самому досталось гораздо больше, чем ?мустангу?. Он
никак не мог понять, почему его не искромсало осколками, и  в  конце  концов
решил,  что  основную  массу  смертоносного  железа  принял  на  себя  ствол
поваленной березы, за которым он прятался.
   Порывшись в мокрых, забитых тающим снегом карманах,  он  отыскал  ключ  и
несколько  секунд  разглядывал  его  с  тупым  любопытством,  думая  о  том,
насколько вещи, особенно вот такие мелкие стальные  безделушки,  долговечнее
людей. Он едва не отдал богу душу, а ключ все это время  как  ни  в  чем  не
бывало лежал в кармане куртки и даже не запачкался. Потом он отпер дверцу  и
тяжело опустился на водительское место, не сумев сдержать  стон,  в  котором
боль смешалась с облегчением.
   Машина успела основательно остыть, но внутри нее было  все-таки  на  пару
градусов теплее и гораздо суше, чем на улице. Переведя дыхание, Глеб одну за
другой  втащил  в  салон  непослушные  ноги,  захлопнул  дверцу  и  запустил
двигатель. Кондиционер  заурчал  и  погнал  в  кабину  сухое  тепло.  Слепой
включил ?дворники?, и они  с  шорохом,  скрипом  и  негромким  постукиванием
принялись  размеренно  мотаться  перед  его  лицом,  расталкивая  в  стороны
налипший на лобовое стекло мокрый снег. Боль и тошнота  не  проходили.  Глеб
наугад выбрал кассету и со щелчком загнал ее в приемную щель магнитолы.  Это
оказался Шопен. Глеб не имел ничего против.
   "Надо двигаться, - подумал  он,  -  иначе  я  отключусь  прямо  здесь,  и
неизвестно, удастся ли мне потом снова включиться. Надо  выбираться  отсюда.
Вон ползет ежик.., он меня съест?.
   Он включил передачу и задним ходом вывел машину  из  просеки.  Автомобиль
двигался неуверенными рывками, и Глебу далеко не  сразу  удалось  развернуть
его, поставив носом к шоссе. После этого он немного посидел, отдыхая.
   Взгляд его упал на початую пачку сигарет, лежавшую  на  приборном  щитке.
Теперь, когда задание было выполнено, ничто не мешало ему выкурить сигарету,
но при одной мысли  об  этом  он  испытал  новый  приступ  тошноты:  похоже,
организму хватало забот и без никотина. Глеб решил,  что  организму  виднее,
передвинул рычаг коробки передач и повел машину к шоссе.
   На шоссе уже царило утреннее оживление, и Сиверову стоило немалых  трудов
без приключений вписаться в транспортный поток. Он вел  машину  по  крайнему
правому ряду,  борясь  с  подступающей  темнотой  и  твердя  себе,  что  все
нормально: раз он должен добраться до города, он доберется во что бы  то  ни
стало.
   Шедшая впереди машина вдруг начала  тормозить,  светя  рубиновыми  огнями
стоп-сигналов, и сквозь рваную кисею  косо  летящего  снега  Глеб  разглядел
впереди ритмичные  красно-синие  вспышки.  Скорее  всего,  на  шоссе  просто
произошла очередная  авария,  но  это  могли  оказаться  загонщики,  которые
охотились на неизвестного стрелка, устроившего пальбу на  проселке.  В  этом
предположении было маловато логики и здравого смысла, но Слепому сейчас было
не до умозаключений. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.  В  свете
приборного щитка было видно, что руки у него в крови,  и  правая  щека  была
мокрой от сочившейся из глубокого пореза над виском крови. В глазах  у  него
периодически  темнело,  и,  когда  справа  показался  поворот  на   какую-то
второстепенную дорогу, Глеб автоматически крутанул руль.  ?Мустанг?  косо  и
некрасиво свернул  на  проселок,  далеко  забравшись  на  полосу  встречного
движения, некоторое время катился по ней, пьяно виляя из стороны в  сторону,
затем вернулся на правую сторону дороги и скрылся в обступавшем узкую  ленту
асфальта еловом лесу, оставив позади милицейские мигалки.
   Глеб вел машину, борясь с обмороком. Он плохо соображал, куда едет -  ему
казалось, что он  направляется  в  Москву  по  широкому  ско