игры всегда одной и той же пачкой однодолларовых купюр, которую им выдал
для этих целей  сам  Аркадий  Геннадьевич  Шанкуров,  однажды  узнав  об  их
трудностях.
   Невеликий размер ставок на азарте никак  не  сказывался:  когда  играешь,
забываешь о деньгах, тебя захватывает процесс. За игрой  охранники  даже  не
заметили, что Анжелика прошла в дом. Витек радостно бросил оставшиеся у него
карты на стол и начал подсчитывать выигрыш. Владимир Петрович нехотя взял  в
руки колоду и стал лениво тасовать ее. Он  вообще  в  этой  жизни  ко  всему
относился без лишнего возбуждения, философски.  Деньги  приходят  и  уходят,
сегодняшние удовольствия назавтра оборачиваются  головной  болью,  молодость
переходит в старость... и так далее... и так далее...
   - Дурак ты, дурак, Витек! Чему радуешься?
   - Чему-чему - выиграл.
   - Так у тебя же в нагрудном кармане в три раза больше денег лежит.
   - Это не те деньги, - вздохнул Витек, - они для дела.
   - Машину или квартиру собрался купить? -  решил  подколоть  его  Владимир
Петрович, понимая, что денег, которые платят Витьку Шанкуровы,  на  квартиру
не хватит никогда, пусть даже он откладывает получки до конца света.
   - Машину, - расплылся в улыбке Витек.
   Гарик качнулся на стуле:
   - А мне машина на хрен не нужна, на  хозяйской  куда  надо  съезжу,  если
понадобится. За день так накрутишь руль, что потом даже противно  на  другие
машины смотреть.
   - Сильно ты накрутил за последние дни, - возмутился Владимир Петрович,  -
все мне ездить приходится!
   - Наверное, хозяйка на тебя глаз положила, - рассмеялся Гарик.
   Анжелику после того, как сел в СИЗО  Аркадий  Геннадьевич,  в  доме  было
принято называть "хозяйкой" даже за глаза.
   - Да чего вы ее все боитесь? Баба как баба, - сказал  Витек,  -  они  все
одинаковые. Хорошо выделанную шкуру хозяин себе нашел, дорогую подстилку, ну
и что из того? Пусть на ней брюликов да золота навешано, а все равно:  блядь
- она и есть блядь.
   Владимир Петрович отложил колоду карт в сторону, так и не начав сдавать.
   - На ней сегодня, между прочим, всего один золотой крестик.
   - Да это ж я так... сболтнул в своей, в мужской компании.
   - Ты смотри, в мужской компании... Может, она тебя прослушивает.
   - Да нет, не может быть! - заулыбался Витек. - Это же ты здесь,  Владимир
Петрович, всю связь обслуживаешь.
   - Поэтому и говорю, - недобро усмехнулся старший охранник.
   - Да нет, не станут они прослушивать.
   - Хозяйка она - не шлюха и не блядь, - веско сказал Владимир Петрович.
   - Все равно и ей трахаться хочется до слез, - подытожил Витек.
   - У тебя, смотрю, одно на уме. Никогда яз тебя человека не выйдет.
   - Каждый мужик должен об этом думать.
   - Делать и думать, что делаешь, - не одно и то же.
   Хочется ей трахаться или нет, Анжелика сейчас не могла бы сказать и сама,
слишком  уж  сильным  было  нервное  возбуждение.  От  того,   как   пройдет
сегодняшнее мероприятие, зависело все ее будущее. Она понимала: удастся дело
- она сможет стать независимой от Шанкурова,  и  теперь  уже  не  ей  станут
платить деньги за то, что она с кем-то трахается, а она будет платить за то,
что получает  удовольствие.  Большего  унижения  для  мужчин  она  не  могла
придумать.
   "Стать  независимой,  -  мечтала  Анжелика,  поднимая  и  опуская  планку
тренажера. - Я к этому так стремилась, и всего  мне  удалось  достичь  очень
быстро.
   В этом видно предопределение. Но, к сожалению,  я  не  могу  сделать  все
сама, а положиться на придурков,  которые  сейчас  внизу  режутся  в  карты,
доверить им свою жизнь, доверить свое будущее..." - она  скривилась.  И  тут
идея осенила ее.
   Анжелика подбежала к переговорному устройству и  нажала  кнопку  связи  с
помещением для охраны.
   - Да, слушаю, - ответил ровный, спокойный голос Владимира Петровича.
   В этом человеке Анжелика почти не сомневалась, зато сильные  опасения  ей
внушал Витек. Спецназ превратил его в  самоуверенного  болвана,  считавшего,
что ему все по плечу, что он пуп земли, раз накачал себе шикарные бицепсы.
   - Владимир Петрович, дайте-ка мне Витька, - Сейчас... Тебя  на  связь,  -
Владимир Петрович уступил место у коробки переговорного  устройства  бывшему
спецназовцу.
   На лице у Витька заиграла глупая улыбка. Уж как-то очень  странно  звучал
голос хозяйки, и не случайным казалось совпадение. :Минуту назад он говорил,
что ей хочется трахаться, а теперь  вот  она  сама  позвала  его  -  Витька,
супермена.
   - Поднимись, - коротко сказала Анжелика и отключила связь.
   Витек почти бегом поднялся на второй этаж и без стука открыл дверь.
   Анжелика лежала на полу и хитро  смотрела  на  охранника.  Купальник  так
плотно облегал ее тело, что практически не скрывал ни малейшей складки кожи,
все  рельефно  обрисовывал  -  от  пупка  до  твердых  сосков.   Витек,   не
удержавшись, вздохнул и облизнул губы.
   - Подержи мне ноги, а я покачаю пресс, - с  легкой  игривостью  попросила
Анжелика, Приказные нотки в ее голосе исчезли окончательно.
   Витек ничуть не смутился, он и не сомневался, что  хозяйка  целыми  днями
только и мечтает о том, чтобы "перепихнуться" с ним. Громко сопя,  он  встал
на колени и взялся руками за лодыжки Анжелики. Та, заложив руки  за  голову,
поднималась и опускалась. Охранник чувствовал запах молодого женского  тела,
ощущал, как напрягаются и  расслабляются  мышцы  ее  ног.  Он  подался  чуть
вперед, а Анжелика как бы случайно коснулась грудью его лица.
   - ...двадцать, двадцать один, двадцать два...  -  считала  она,  На  счет
"двадцать пять" Шанкурова обессиленно замерла на полу, хотя  могла  запросто
сделать еще качков десять. Она специально дышала глубоко  -  так,  чтобы  ее
грудь высоко вздымалась. Витек сперва немного неуверенно положил руку ей  на
живот, затем второй рукой схватил ее за грудь и тут же,  засопев,  полез  на
женщину. И тут Анжелика подобралась, ногой ударила ему в лицо, разбив нос  в
кровь. Ничего не понимающий Витек сидел на полу и тряс головой.
   - Парень, - спокойно сказала Анжелика, садясь в  кресло,  -  то,  что  ты
сейчас себе позволил, не стоило делать. Ты уволен.
   - Да вы же сами... - попытался оправдаться Витек, - я думал...
   - В доме, где ты служишь, ничего нельзя брать без спроса. Это  называется
воровством. Ты  служишь  мне  моему  мужу,  и  мое  тело  для  тебя  так  же
неприкасаемо, как брильянты в шкатулке с моими украшениями.
   - Понял, больше не буду.
   - А больше и не понадобится.
   - Почему же?
   - Ты уволен. Тебя больше не существует в нашем доме.
   - Хозяйка... - ныл Витек.
   - Ты знаешь, что такое кастрация?
   - Понял, - Витек все еще не поднимался с пола.
   - А раз понял, значит, проваливай.
   - А как же расчет?
   - Ты взял его сам, прикоснувшись к моей груди, - засмеялась Анжелика,  но
этот смех больше не возбуждал охранника. - На тебе две сотни - и чтобы  тебя
больше здесь не видели! - Анжелика взяла со стола деньги и  швырнула  их  на
пол, скомкав перед этим в ладони. - Сразу же в дверь - и на выход, не заходя
к ребятам. И чтобы слова они от тебя не услышали!  Витек,  сжимая  в  кулаке
мятые деньги, пятился к выходу.  Про  себя  он  успел  проговорить  с  сотню
ругательств, но вслух  не  решился  произнести  ни  одного.  Зловещее  слово
"кастрация" заставило его молчать. Шанкурова произнесла его таким тоном, что
сомневаться не приходилось - эта, если сказала,  то  сделает.  Шофер  Гарик,
сидевший у окна, посмотрел вслед удаляющемуся Витьку.
   - Куда это его понесло? Может, хозяйка за чем  отправила?  Жаль,  игроков
некомплект, вдвоем на деньги играть неинтересно.
   Владимир Петрович усмехнулся:
   - Договорился парень.
   - Вы о чем?
   - Да все о том же, - Владимир Петрович вышел из помещения  для  охраны  и
поднялся на второй этаж "барского" дома.
   Он постучал в  дверь,  дождался  приглашения  и  вошел.  Анжелика  стояла
посреди комнаты, одна бретелька ее купальника была спущена,  обнажая  грудь.
Выражение лица Анжелики было точь-в-точь таким же,  с  каким  она  встретила
Витька. Но ни один мускул не дрогнул на лице Владимира Петровича.
   - Я вас не звала, - улыбнулась Анжелика.
   - Я должен был проверить, - сухо сказал он.
   - Что-то побеспокоило?
   - Да - то, как ушел Витек.
   - Это ерунда, - не стала прояснять ситуацию хозяйка и в  упор  посмотрела
на Владимира Петровича. Тот продолжал  вести  себя  так,  словно  перед  ним
стояла не очаровательная красотка с обнаженной грудью, а мужчина его  лет  в
наглухо застегнутом кителе и с погонами чина не ниже его собственного.
   - Не волнует? - спросила Анжелика.
   Владимир Петрович покачал головой:
   - Нет.
   - В самом деле?
   - Я знаю свое место.
   - А если так... - она взяла руку охранника и приложила к своей ключице. -
Вы не врете, - в ее голосе  прозвучало  удивление,  -  я  даже  не  чувствую
пульсации крови в кончиках ваших пальцев.
   - Они холодные, - ответил Владимир Петрович.
   - Нда-а, - протяжно произнесла Анжелика.
   - Я не дурак, - объяснил охранник, -  женщина  никогда  не  может  желать
мужчину, если она ему платит.
   - Разве? - усмехнулась Анжелика. - Неужели вы  думаете,  я  бы  не  могла
заплатить за усердие тому, кто мне понравится?
   - Во-первых, я вам не нравлюсь. А во-вторых, я имел в  виду  тех  мужчин,
которым платят не за секс, а за другую работу.
   - Ты поедешь сегодня со мной, - сказала Анжелика, напрочь потеряв  всякий
интерес к кокетству. - Я проверяла тебя. Проверила Витька, он не удержался.
   Значит, доверять ему нет смысла - продаст, - Шанкурова набросила на плечи
блузку, прикрыла наготу. - А Гарик? На него можно положиться?
   - Я уже успел понять, - негромко сказал Владимир Петрович.
   - Что?
   - Я понял, что именно от меня сегодня потребуется.
   Их взгляды встретились.
   - Если ты понял первую заповедь - не бери того, что тебе не  принадлежит,
значит, поймешь и вторую после "а" приходится говорить "б". Но сегодня может
быть трудно - очень трудно.
   - Я оставил бы Гарика здесь, - тон  Владимира  Петровича  был  деловым  и
уверенным. - Но тогда придется действовать и вам, хозяйка.
   - С вами, - вновь перешла на "вы" Анжелика, - невозможно поссориться, вас
невозможно уволить, потому что  вы  знаете  мои  желания  наперед  и  знаете
наперед все ошибки, которые могли бы совершить.
   - Такая моя профессия, - сухо сказал Владимир Петрович.
   - Мы скоро едем,  -  прошептала  Анжелика.  -  Подайте  мне,  пожалуйста,
одежду, - она указала на кресло,  где  в  живописном  беспорядке  сгрудились
колготки, белье, платье.
   Охранник выполнил эту просьбу, все аккуратно разложил на тахте.  Анжелика
переодевалась при нем, то и дело посматривая  на  Владимира  Петровича  так,
словно гляделась в зеркало. И,  как  стекло,  покрытое  с  обратной  стороны
амальгамой, тот оставался холодным и безучастным.
   - Вы мне нравитесь все больше и больше - как охранник, естественно.
   - Это закономерно.
   - В каком смысле? - Анжелика повернулась  к  нему  спиной  и,  хотя  сама
прекрасно могла застегнуть лифчик, попросила сделать это охранника.
   - Хорошие хозяева и хорошая обслуга в общем-то ничем не  отличаются  друг
от друга.
   - Я не совсем поняла вас...
   - Хороший хозяин относится к обслуге, как к дорогой мебели.
   - Да, именно так я и поступаю.
   - И я для себя однажды сделал  открытие  если  ты  кому-то  служишь,  то
должен поступать точно так же по отношению к тем, кто платит тебе.
   - Относиться ко мне, как к мебели?
   - Как к очень  дорогой  хозяйской  мебели,  -  наконец-то  позволил  себе
улыбнуться Владимир Петрович. Он улыбнулся  потому,  что  знал,  теперь  его
поймут абсолютно правильно. Его руки по-прежнему  были  холодны,  и  никакой
пульсации крови в кончиках пальцев не ощущалось.
   - Едем, - наконец произнесла Анжелика, когда уже подкрасила губы. -  Если
что - нас подстрахуют, но особенно рассчитывать на это не следует.

Глава 21

   Джип, принадлежавший Шанкурову, стоял  в  том  же  месте,  что  и  утром,
невдалеке от скверика, въехав двумя колесами на  узкий  тротуар,  тянувшийся
вдоль серого бетонного забора. Надзиратель увидел его, лишь только  повернул
из-за угла. Он ожидал найти Анжелику Шанкурову в глубине сквера, но на  этот
раз ошибся. Женщина махнула ему рукой, приоткрыв дверцу машины:
   - Сюда, пожалуйста.
   Всего лишь секунду надзиратель колебался.  Улица  была  пуста,  заднее  и
боковые стекла в  джипе  тонированные.  Никто  его  не  увидит,  если  будет
проходить мимо. Он быстро  уселся  на  заднее  сиденье  рядом  с  Анжеликой,
захлопнул за собой дверцу.
   - Вы принесли  деньги?  -  спросил  он  прежде,  чем  Анжелика  успела  о
чем-нибудь поинтересоваться. Он понимал, если скажет, что Шанкуров отказался
воспользоваться радиотелефоном, его гонорар может  -"накрыться".  Во  всяком
случае, он сам поступил бы именно так.
   - Да. А телефон с вами?
   - Со мной.
   У надзирателя отлегло от сердца. Значит, женщина и не  рассчитывала,  что
Аркадий Геннадьевич позвонит ей. Скорее всего, звонок касался каких-то  дел,
о которых она толком сама не знала. Можно получить деньги, отдать телефон, а
потом пусть разбираются - почему это вдруг банкир отказался говорить.
   Надзиратель открыл портфель, запустил  в  него  пятерню.  Именно  в  этот
момент Владимир Петрович, сидевший за рулем, вскинул руку в  перчатке  и  со
всей силы вогнал в загривок надзирателю остро отточенную отвертку. Тот  даже
не успел вскрикнуть, не успел понять, что же с ним произошло. Он  вздрогнул,
напрягся,  затем  обмяк  и  завалился  боком   на   сиденье.   Пластмассовая
желтовато-прозрачная ручка отвертки торчала из его шеи.
   Анжелика побледнела и отодвинулась в сторону, боясь испачкаться, но крови
почти не вытекло - с такой силой,  а  главное,  так  резко  вогнал  Владимир
Петрович отвертку в жертву.
   Женщина глубоко вздохнула:
   - Скажите мне, что это не зря.
   -  Его  должны  найти  потом,  обязательно  с  трубкой,  чтобы  не   было
сомнений...
   - Да, я сама об этом говорила, - Анжелика прикрыла рот ладонью.
   - Выйдите, - попросил охранник, - и постойте возле забора. Если кто будет
идти - дайте знать. Анжелика хлопнула дверцей и процокала каблуками,  пройдя
вдоль забора. Она стояла на углу и  нервно  курила,  теребя  тонкий  кожаный
ремешок  сумочки.  Владимир  Петрович  тем  временем   перебросил   мертвого
надзирателя через спинку сиденья в задний отсек джипа. Вышел  на  дорогу  и,
подцепив  монтировкой,  сдвинул  крышку  с  канализационного   люка,   потом
распахнул заднюю дверцу машины.
   Всего секунд пять понадобилось  ему  на  то,  чтобы  сбросить  в  колодец
мертвого надзирателя и его портфель, в котором  лежал  радиотелефон.  Крышка
быстро встала на прежнее место. После этого Владимир Петрович коротко махнул
жене банкира ладонью, позволяя вернуться.
   Анжелика села в машину, на этот раз спереди. Она опасалась посмотреть  на
заднее сиденье, в салоне ей чудился запах крови. Владимир Петрович оставался
все так же бесстрастен, как  и  тогда,  когда  глядел  на  обнаженную  грудь
женщины, как и во время игры в карты, независимо от того, выигрывал  он  или
проигрывал.
   Устроившись за рулем, он стащил с рук перчатки, включил зажигание.
   - Все отличное-ободряюще подмигнул он Анжелике, - Все сегодня  получится,
это я обещаю.
   -  Обещать  можно  все,  что  угодно,  -  через   силу   улыбнулась   она
подрагивающими губами.
   - Нет, как я обещаю, так и будет.
   - Да, дороги у нас назад нет, - пробормотала Анжелика, - поехали,  -  она
посмотрела на часы. - У нас в запасе еще три часа, ровно три часа.
   - Куда?
   - Я покажу.
   Машина проехала  один  квартал,  второй,  третий...  Глядя  на  Анжелику,
Владимир Петрович догадался: она еще не знает  толком,  куда  ехать,  просто
что-то высматривает. Но это не его дело, свое дело он сделал.  У  него  тоже
оставалось три часа до самого основного, самого главного...
   - Езжай в конец улицы и развернись.
   Владимир  Петрович,  прилежно  соблюдая  правила,  проехал   перекресток,
включил указатель поворота и развернулся на широкой улице, там, где сплошная
линия разметки переходила  в  прерывистую,  и  медленно  поехал  в  обратном
направлении.
   - Останови возле парикмахерской.
   Владимир Петрович затормозил.
   - Я вернусь не очень скоро, жди здесь.
   Анжелика вышла из машины.
   Когда-то, лет семь назад, эта парикмахерская выглядела вполне прилично.
   Дорогой по тем временам ремонт, чешская сантехника, большие  зеркала.  Но
теперь, после тех парикмахерских салонов, в  которых  бывала  Анжелика,  эта
показалась ей ободранным сараем. Страх, охвативший  женщину  после  убийства
надзирателя, уже прошел. Она вдохнула в себя знакомые с ранней юности запахи
лака для ногтей, шампуней. Убийство произошло так быстро, так  быстро  исчез
труп, что почти ничего не осталось в памяти.
   Парикмахерская была разделена на две части. Налево - женский зал, очередь
в него человек пять, и полупустой мужской - направо. Анжелика бросила беглый
взгляд на свое отражение в большом зеркале, провела рукой по длинным волосам
и шагнула направо - в мужской зал.
   Старый парикмахер близоруко сощурился и бросил:
   - Женский зал налево, - Нет, мне именно в мужской,  -  сказала  Анжелика,
садясь без приглашения в кресло.
   Парикмахер пожал плечами:
   - Я, конечно, могу сделать и женскую стрижку, но у меня получится не  так
хорошо.
   - Мне нужна мужская стрижка,  -  Анжелика  указала  на  одну  из  цветных
фотографий, укрепленных над зеркалом, - вот такая.
   Парикмахер с  удивлением  уставился  на  фотографию:  коротко  стриженный
затылок и шапочка из более длинных  волос,  подстриженных  по  одной  линии.
Бритые виски. Прическа для тинэйджера.
   - Вот такая?!..
   - Такая.
   Анжелика ощущала необычайную легкость. До того она боялась,  что  зрелище
чужой смерти доведет ее чуть ли не до  сумасшествия,  а  тут  все  оказалось
очень легко. Она  теперь  полагала,  что  сама  спокойно  могла  бы  нанести
смертельный удар остро отточенной отверткой.
   - Но зачем, девушка? У вас такие красивые волосы! - парикмахер  перебирал
в пальцах упругие пряди. - Вы враг сама себе.
   - Я решила.
   - Но зачем? Кому это понадобилось?
   - Моему мужу, - не моргнув глазом соврала Анжелика.
   - Он что, заставил вас пойти и постричься? Бросать такого надо!
   - Нет, - Анжелика входила во вкус вранья, - он завел себе любовницу.
   - И поэтому вы решили изуродовать себя? - парикмахер хоть и колебался, но
все же завязал вокруг шеи женщины белую простыню, самую чистую из  тех,  что
нашлись в его ободранном шкафчике.
   - Да нет, просто у его шлюшки  точно  такая  прическа,  как  у  парня  на
фотографии.
   - И вы думаете, что понравитесь мужу такой?
   - Если ему понравилась она, то почему мне не постричься? Вдруг повезет, и
он вернется?
   Парикмахер замер с разведенными ножницами.
   - Не могу, девушка, рука не поднимается.
   - Если я замужем, то уж  по  крайней  мере  называйте  меня  женщиной,  -
непринужденно рассмеялась Анжелика.
   - Не могу, - парикмахер  опустил  руку,  а  затем  высвободил  пальцы  из
колечек ножниц, положил  инструмент  на  зеркальную  полку.  Затем  умоляюще
произнес:
   - Может, вы походите по улице, подумаете?
   - Вам не нужны деньги? - усмехнулась Анжелика.
   - Да я вас могу и бесплатно постричь.
   - Все что бесплатно - плохо.
   - Даже любовь?
   - Даже она...
   Женщина,  продолжая  усмехаться,  взяла  ножницы,  зацепила  левой  рукой
толстый пучок волос и хладнокровно щелкнула  лезвиями.  После  чего  бросила
отрезанные волосы на пол.
   - Все, дело начато. Не пойду же я теперь такой на улицу?
   Старый мастер тяжело вздохнул . и, топнув ногой, воскликнул:
   - Была не была!
   - Давно бы так, одно спасение - я никуда не спешу и не опаздываю.
   Щелкали ножницы, гудела машинка.  Анжелика  с  интересом  наблю