не имело смысла вмешиваться в спор, результат которого был почти предрешен.
     Первое нападение тоже вписывалось в версию виновности Кормильцева. Он отлично знал, что его подопечные проводят летние месяцы на природе. Последний звонок из города мог подсказать ему, куда двинется восьмерка. В тайгу, выше по течению, не слишком удаляясь от рыбной реки.
     Теперь спор шел только о том, как поступить с предателем - расквитаться или не лезть на рожон?
     - Беру на себя, - поднял руку Тарасов. - Отпускаете одного - мотану в Москву. Не отпускаете - давайте напарника.
     - Ага, мотанешь. Хромать с палочкой. Для полноты картины еще очки зеленые надень и постучись к нему в офис - подайте на пропитание.
     - А чем тебе палочка не нравится? Все будет чики-пики, бегать сломя голову мне не придется.
     - Дурью маетесь, - заметил Глеб. - Хорош он или плох, но больше кормить нас некому.
     Или у кого-то есть планы сформировать бригаду соцтруда?
     - Так он же в следующий раз опять... - Витек решил, что "товарищ не понимает".
     - В том-то и фокус. Деньги брать, но сбивать его с толку насчет нашего местонахождения.
     - Не говори, если не знаешь, - отмахнулся Бубен. - Пособие ведь в конце концов передают из рук в руки.
     - Вот гад, - не унимался белобрысый Витек. - Мог бы в прошлый раз подставить, когда бабки брали. Не стал, чтобы не догадались. Вдруг один уйдет, достанет потом в московском тепле и уюте?
     - Можно получить деньги и не вляпаться, - твердо произнес Глеб. - Повторно не гарантирую, но один раз пройдет.

Глава 16

     Человек, чье имя неожиданно всплыло в товарном вагоне, как раз решил проинспектировать свои владения. Никого не предупредил: ни заместителя, ни менеджеров, ни, тем более, персонал кафе.
     Оставил машину за квартал и зашел в первое из заведений пешком. Свободных мест немного.
     Витает запах кофе, разговоров почти не слышно, только слабое гудение вентиляторов в системных блоках, да редкие щелчки по клавиатуре. При плавании в бескрайних водах Интернета большей частью "кликают" "мышью", а это происходит почти бесшумно.
     Кормильцев направился к стойке заказать себе кофе и по пути видел молодежь, застывшую в креслах в разных позах. Только пальцы гоняют "мышь" по коврику, да зрачки быстро движутся туда-сюда, следя за экранным изображением.
     Он всегда считал себя человеком современным, быстро улавливающим веяния времени. Недаром и бизнес такой выбрал - интернет-кафе. Но теперь вдруг времяпрепровождение этой молодежи показалось ему диким, ущербным. Сидят каждый сам по себе, каждому наплевать на соседей, его интересует только машина, только светящийся экран. Что потом будет с этими атомами, сможет ли их объединить даже самая святая идея?
     Девушка за стойкой не обратила внимания на хозяина - он слишком давно появлялся здесь, последний раз еще до того, как она устроилась на работу. Взяв чашку с блюдцем, Кормильцев в задумчивости поискал глазами свободное место.
     Опустился в кресло, развернул его боком от экрана, где плавали, медленно трансформируясь и меняя цвет, геометрические фигуры заставки.
     Потом не выдержал, встал в проходе и громким голосом объявил:
     - Минуту внимания. Я веду этот бизнес, у меня здесь в Москве не одно и не два кафе. Хотелось бы обратиться к вам, узнать...
     Зазвучали аплодисменты. Не слишком жаркие, но вполне доброжелательные. За что? За нормальную организацию дела? Интересный дизайн помещения, приемлемые повременные расценки, скоростные каналы.
     - Спасибо. Я вот только хотел поинтересоваться: что для вас Интернет - цель или средство? Что заставляет вас уединяться, когда рядом столько симпатичных людей?
     - Это социологический опрос? - осведомился кто-то.
     Потом раздалось сразу несколько полусерьезных-полушутливых выкриков, общий смысл которых сводился к тому, что Интернет - это круто.
     Появился главный менеджер "точки" - возможно, работница за стойкой сообщила ему о странном поведении одного из посетителей. На полпути опознал шефа и застыл рядом, ожидая указаний.
     - В Интернете, конечно, много хорошего, но все равно это суррогат, - попытался объяснить Кормильцев. - Суррогат знания, общения и так далее.
     В глазах, обращенных на него, мелькнуло недоумение. Как это понимать: человек, который открыл интернет-кафе, проповедует о недостатках своего же дела? В следующий момент взгляды вернулись к экранам: проповедь не вызвала у посетителей интереса, личные мотивы -Кормильцева - тем более.
     Он попытался повысить голос, еще раз привлечь к себе внимание. Несколько человек вышли, демонстративно громко отодвинув кресла. Сидевший рядом парень посмотрел с нескрываемым раздражением и громко бросил в лицо Кормильцеву ходовой лозунг продвинутой молодежи:
     - Fuck you!
     - Точно, - поддержал девичий голос сзади. - Достал уже.
     Кормильцев еще постоял, но нервный спазм в горле мешал ему продолжать. Выйдя из кафе, он медленно пошел по улице. Менеджер на всякий случай вышел следом и молча сопровождал хозяина, разумно воздерживаясь от комментариев.
     - Возвращайтесь на рабочее место, - бросил, наконец, Кормильцев, и менеджер исчез.
     Бизнесмен сел в машину, провел ладонью по лицу, стирая след свежей неприятности. Что будет дальше с этой молодежью? Будет ли у них болеть душа за свою страну или им все равно, где щелкать "мышью" - в Москве, Амстердаме, Нью-Йорке?
     Извлеченный из внутреннего кармана, появился на свет тоненький фотоальбомчик всего на дюжину фотографий. Как некоторые носят с собой фотографию ребенка, так Кормильцев с некоторых пор носил снимки людей, ставших самыми близкими. Восемь человек - все, кому он помог и помогает до сих пор. Не суть важно, хороши они или плохи, важно, что люди оказались в дерьме и никто не протянул им руку.
     Вот жутковатое лицо контрактника, обгоревшего при аварии "вертушки", вот раздутые ноздри и тонкие брови молодого красавца-ингуша, вот рябой спецназовец, вот интеллигентное лицо капитана ВВС, вот выпученные глаза бывшего завскладом.

***

     ...Бубнов, конечно, пожадничал, но вряд ли это усугубило его положение. История началась, когда боевики в очередной раз стали зондировать почву насчет покупки оружия и боеприпасов.
     В первую чеченскую это было обычным явлением. В войсках царил полный бардак, и оружием торговали вовсю.
     Кого-то фээсбэшники ловили с поличным. Но тут же сверху следовал сигнал замять дело, не предавать его огласке. Чтобы окончательно не дискредитировать армию, не возбуждать среди рядового состава неприязни к офицерам, торгующим жизнями бойцов.
     В конце концов в ФСБ решили действовать по-другому. Необходимо было заставить самих боевиков с осторожностью относиться к подобным сделкам. Выбрали для этого склад Бубнова и сверхсекретным образом доставили туда большую партию фугасов - ходового материала для чеченских диверсий.
     Бубнову запретили кого-либо извещать, даже непосредственное начальство. Объяснили суть плана: фугасы надо впарить чеченцам. В положенный срок сработает хитро замаскированный механизм - они разом подорвутся и при удачном стечении обстоятельств унесут с собой жизни многих бандитов.
     Против самой идеи Бубнов ничего не имел, но не горел желанием участвовать лично. Стал доказывать, что на здешнем участке боевики до сих пор с просьбами не обращались. Приводил много других разумных доводов...
     - Скоро обратятся, - пообещали ему. - Узнают, что можно.
     Так оно и случилось на самом деле. К Бубнову подослали человека - главу сельской администрации. Тот стал прощупывать почву. Завскладом боялся согласиться слишком быстро, чтобы чеченцы не заподозрили обман. Боялся и слишком долго артачиться, чтобы они не отказались от своих намерений. Фээсбэшники предупредили, что почва подготовлена и срыв операции будет отнесен на его, Бубнова, счет.
     Георгий был обычным завскладом, жуликоватым в меру, без борзоты. На последнем этапе переговоров, когда речь зашла о конкретной сумме, он решил, что никого не обидит, если вспомнит и о своих интересах.
     Фээсбэшники уже назвали цену. Но они наверняка заберут себе всю сумму. Ограничатся устной благодарностью от всего "горячего сердца" и крепким пожатием "чистой руки". Почему бы не содрать с бандитов побольше? В конце концов он рискует и имеет право на материальную компенсацию.
     Вначале сумму назвали чеченцы. Но Бубнов успел хорошо изучить, как торгуются на Востоке.
     Здесь неприлично сразу соглашаться: такой покупатель обижает продавца. Торг продолжился, чеченцы немного сбили цену, на завскладом в обиде не остался.
     Дальше все вышла, как он и предполагал. Фээебэшники изъяли оговоренную сумму, во избежание мести перевели его на ту же самую должность в Ростов. Заведовать складом в Ростове означало отнюдь не то же самое, что в воюющей Чечне.
     Обороты здесь были совсем другими, левые доходы давались с большим трудом. В этом смысле Бубнова фактически понизили в благодарность за содействие.
     Оказалось, это только начало неприятностей.
     Из Чечни поступила новость о взрыве огромной силы, уничтожившем не только рядовых боевиков, но и пару "генералов". Некоторые телеканалы говорили о жертвах среди мирного населения, демонстрировали кадры дымящихся развалин.
     Такого эффекта Бубнов не ждал. Чеченцы, конечно, догадаются, кто спланировал операцию. Но к нему - человеку сугубо мирной профессии, хоть и в военном мундире - у боевиков в любом случае свой счет. И память у этих товарищей долгая: на сто лет, не меньше.
     Бубнов уволился из армии, рассчитывая открыть собственное дело. Десять штук "зеленых" не Бог весть какая сумма, но можно начать с небольшой торговой точки. Первая же попытка пустить чеченские доллары в дело провалилась, деньги оказались фальшивыми. Бубнова задержали, при обыске нашли всю сумму - это уже тянуло на серьезное обвинение.
     Он хотел было отговориться, что купил доллары у приезжих. Но следователь прижал сильно, и пришлось запросить встречи с представителями ФСБ, признаваться в собственном интересе при продаже артиллерийских снарядов. С брезгливой миной Бубнова освободили от ответственности, оставили у разбитого корыта.
     Обо всем этом Кормильцев знал, но тем не менее приобщил бывшего завсклада к своим щедротам, не посчитал, что он менее достоин помощи, чем обгоревший контрактник или пилот "СУ". Начни только взвешивать на весах грехи и заслуги, и чаши весов без конца будут колебаться туда-сюда.
     А разве сам он без греха? Зарабатывает деньги на внедрении в России Всемирной Паутины. Кто сейчас может точно сказать, что за ней кроется, к каким последствиям приведет очередное достижение цивилизации?
     "Вот бы встретиться однажды всем вместе, - думал бизнесмен, просматривая снимки. - Посидеть, выпить. Послушать мужиков, самому поделиться наболевшим. В благодарностях он не нуждается, только в понимании. Может, в самом деле организовать как-нибудь встречу? В конце концов при необъятных размерах "белокаменной" жить в Москве незаметно ничуть не сложнее, чем в тайге.

Глава 17

     Раньше здесь, километрах в пятидесяти от одного из областных центров российского Нечерноземья, шумел в летние месяцы пионерский лагерь.
     Когда не стало пионеров, в лагерь наведались серьезные дяди - прикинуть, можно ли переоборудовать его в мотель.
     Обзор продолжался недолго, дяди быстро поняли, что дешевле строить мотель на новом месте, чем приводить в божеский вид щитовые домики.
     На пионерлагерь махнули рукой, окрестные жители потихоньку растащили стекла, рамы, обрезали кабели.
     Ни один нормальный сторож не соглашался за копеечный оклад торчать здесь на отшибе. В конце концов, когда главное было уже разворовано, нашелся один старик - взрослая дочка и сварливая жена выжили его из дому в близлежащем поселке.
     Дедок собственноручно перемотал дизель-генератор, каким-то чудом выбил себе кабель и протянул в один из домишек свет. Утеплил его основательно, перекопал вокруг землю под огород, посадил на цепь лохматую дворнягу и стал жить-поживать, охранять территорию.
     Восемь человек с рюкзаками и сумками появились здесь поздно вечером, в проливной дождь и без долгих околичностей попросили сторожа подыскать им жилье попристойнее.
     - Какое тут жилье - одно название. Бомжи, правда, пытались сунуться, но я их шуганул. Света нет, отопления отродясь не было, окна заколочены. Хотя в такую погоду крыша - это уже неплохо. Есть пара домиков, где не так сильно протекает.
     - Ничего, мы ненадолго, - объяснил рябоватый коротышка в мокром черном платке.
     - Но если придумаешь, как нам удобства организовать, может, и задержимся. Подкинем деньжат.
     Настроение у сторожа изменилось. Он вспомнил о двух застекленных рамах, хранящихся на всякий случай.
     - Поставить - делать нечего. Матрацы чистые есть, я их все лето на солнце прожаривал...
     Еще соорудил одну штуковину. Если похолодает, можно приспособить вместо буржуйки.
     - Нам главное тишина и покой. Чтобы ни одна душа не знала. Проболтаешься - пеняй на себя.
     Кто сюда наведывается?
     - Кому надо? Все, что можно было унести, давно унесли. Раз в год грибники заплутают, раз в год начальство решит проверить - жив я еще или нет?
     - А зарплату как получаешь?
     - Обыкновенно. В город езжу на рейсовом автобусе и обратно. Заодно затовариваюсь необходимым. Чаще, чем раз в месяц, мне в город и не надо. Хлеб, вот, сам пеку, лучше, чем в магазине.
     - Дай-ка попробовать... Очень даже ничего...
     Ладно дед, веди в апартаменты.

***

     Довод Сиверова не убедил большинство, уверенное в вине спонсора. Зачем усложнять дело, продолжая контакты с Кормильцевым ради получения еще нескольких порций матпомощи? Деньги можно будет взять в Москве, как раз в момент справедливого суда над бизнесменом.
     Возможность сразу отхватить большую сумму не была решающей для тех, кто голосовал "за".
     Глеб видел, что многие уже стали жертвами чеченской мести. Ее незримое до поры до времени, но несомненное существование заставило их переиначить всю свою жизнь, исковеркать ее. И они не собирались отказываться от собственной мести в отношении того, кого считали предателем.
     Обычными доводами их нельзя было переубедить. Единственный выход - назвать другую фамилию и привести доказательства. Кого мог назвать Сиверов? Только себя. Но права провалить задание он не имел. Оставался другой вариант - предупредить бизнесмена об опасности, посоветовать на время убраться куда-нибудь подальше.
     За семью Кормильцева Глеб не опасался. Он успел достаточно узнать людей в команде, чтобы судить о грани, которую они наверняка не переступят. Но если только достанут самого бизнесмена - не спасут Кормильца ни заслуги, ни клятвы в собственной невиновности.
     Устроившись в бывшем пионерлагере, стали решать, кто отправится в Москву. Думали, Самойленко будет рваться в столицу, но спецназовец молчал. Сиверову не составляло труда догадаться, что именно к нему этот человек по-прежнему испытывает недоверие. Недоверие, смешанное с ревностью к профессионализму Глеба.
     Вызвался ехать Бубнов, причем в пару себе собирался взять Витька. Зачем ему был нужен трусоватый парень? Наверное, чтобы споров не возникало по ходу дела, чтобы за Бубновым оставалось первое и последнее слово.
     Другие, однако, выступили против. Больше всех возражал Тарасов. Дело серьезное, а парень слишком неопытен. Нельзя всю ответственность возлагать на одного Жору, в этом деле могут понадобиться две головы.
     Кроме легкого прихрамывания у замкомполка не осталось от ранения никаких последствий, и в конце концов он добился для себя права ехать в Москву.
     От места теперешней их дислокации до столицы было десять-двенадцать часов езды. Главная трудность состояла в том, как провезти оружие, - на рубежах столицы досмотр грузового транспорта, в том числе вагонов, проводился серьезнее, чем где-либо.
     Договорились о сроке отсутствия напарников.
     Не больше четырех дней - на пятый они обязаны вернуться. В противном случае команда будет считать, что они засветились и снимется с места.
     - Если получится что-нибудь из него вытянуть, будет очень неплохо, - заметил Воскобойников.
     - Вытянем, - пообещал Тарасов.
     Трудно было не вспомнить о деле, за которое его судили, о том давнем допросе двух чеченок.
     Никто точно не знал, какова была степень его личной вины, сам он никогда не заговаривал на эту тему.
     Членов команды изгоев можно было делить по разным признакам, в том числе и по потребности исповедаться. У одних эта потребность была огромна - Витек, например, рассказывал свою историю каждому. Другим важно было исповедаться кому-то одному, к кому они испытывали расположение.
     Ильяс подробно поведал о всех своих ощущениях покойному Барскову - как он выжидал удобного момента в отряде Ризвана, в каких красках он видел мир в минуту убийства, в первые мгновения бегства от погони.
     Этот короткий срок вместил в себя почти столько же, сколько вместила вся предыдущая жизнь молодого ингуша. Сосредоточившись на главном, он удивительно ярко увидел и все остальное. До сих пор мог в подробностях описать гладкие и щербатые камни на склоне, опавший багровый лист, который приклеился к одному из камней.
     Были и те, кто не спешил делиться своими ощущениями, как Тарасов. Правда, историю замкомполка растиражировало телевидение. А вот о недавнем прошлом Николаича, прозванного Ди Каприо, вообще никто понятия не имел. Угрожает ли ему чья-то месть? Или человек просто не хочет жить среди людей, которые от него шарахаются, - ведь в самом деле нужны крепкие нервы, чтобы прямо смотреть в это жуткое лицо, обтянутое неприятно розовой, будто искусственной кожей...
     Автоматы в Москву, конечно, не взяли - только два "ТТ". И почти все наличные деньги.
     - Деду обещали, - вспомнил Воскобойников.
     - Подождет. Привезем ему из Москвы гостинцев, - отмахнулся Тарасов.
     - Там, блин, каждый шаг денег стоит, - объяснил Бубен. - Ни дохнуть ни перднуть бесплатно не получится.
     - Ладно-ладно. Мы здесь все, слава Богу, Москву видели, - поморщился Самойленко. - Не строй из себя великого страдальца.
     Прощание не было ни долгим, ни торжественным. Двое просто шагнули через порог в темноту.
     - Посматривайте тут друг за другом, - бросил на прощанье Бубнов. - Вдруг у кого-то появится зуд отлучиться в город.
     - Ну и что? - не понял Ильяс.
     - Спонсору весточку послать.
     - Так тоже нельзя зацикливаться, - возмутился Воскобойников. - С таким же успехом мы и тебя можем заподозрить. Подозрительная активность в желании ехать. Вдруг ты там первым делом позвонишь Кормильцу, предупредишь, чтобы к приему подготовился?
     Бубнов на секунду застыл с выпученными глазами. Удивился такому ходу мысли, а еще больше отсутствию в своей голове конкретного опровержения.
     - Ну-у... Мыслишь ты правильно. Нет никого на особом счету, за всеми нужен глаз да глаз.
     За мной тоже есть кому проследить, у Тараса глаз алмаз.
     - Хорош болтать, - мрачно бросил замкомполка, и две черные фигуры канули в сырой ночи.

***

     - У меня мало времени, так что не перебивайте. Вам лучше уехать на неделю из Москвы и окрестностей. Оставаясь, вы подвергаете свою жизнь серьезной опасности. В город уже прибыли двое, чтобы разыскать вас и убить.
     - Кто вы такой?
     Впрочем, Кормильцев тут же понял, что собеседник сразу представился бы, если б посчитал нужным. Поэтому задал вдогонку следующий вопрос, не дожидаясь ответа на первый.
     - Я бегать не собираюсь. Откуда эти люди?
     С Кавказа?
     - Сказано вам: уезжайте. Постарайтесь не наткнуться по дороге на ваших подшефных. Если они позвонят, соглашайтесь на встречу, но не ходите ни в коем случае. Дело слишком серьезное.
     Пока не ждите от меня объяснений, просто выполняйте В трубке прозвучали отбойные гудки. Кормильцев собирался выйти из кабинета, но теперь опустился обратно в кресло. Взял чистый листок и стал рисовать на нем замысловатые линии. Пытался сосредоточиться.
     Жен